Дом поэтов

   Где он, этот дом? И вообще  возможно ли такое: дом поэтов? Возможно. Благо, стоит он на дороге, ведущей к Храму.

    – На самом краю села Маслово, – уточнил Владимир Зеленин, когда мы, рассаживаясь по машинам, стартовали в дальнее Подмосковье: главный редактор альманаха «Пегас» Лев Подковыров, поэты Григорий Блажнов (он же шахматист), Владимир Беспрозванный, Андрей Скирда, прозаик Влад Дроф.

    Собственно, Зеленин, руководитель литобъединения «Хорей», и пригласил нас сюда:

    – Приезжайте. Почитаете стихи. Послушаете наших поэтов. Отдохнете. А главное – познакомитесь с четой Груздиных: Геннадием и Татьяной. Удивительные они люди!

    И когда через два с половиной часа в конце шоссейки замаячила грациозная колокольня, и золотом блеснули купола, мы поняли: приехали.

    А навстречу с объятьями уже шла Татьяна Груздина. Представилась, правда, весьма неожиданно:

    – Я – Лев!
            
    – Как Лев? – опешили мы. – У нас уже есть Лев. Подковыров.

    – Ну и что? Я тоже Лев! Или, если уж так будет угодно – Львица.

    На том и порешили, тем более что столы уже были накрыты – прямо под вишнями. Зазывали свежестью огурчики, серебрились холодными боками штофы.

    Подошел Геннадий Груздин, высокий, загорелый и чем-то похожий на московского поэта Александра Боброва, только более возмужалый и крупный:
 
    – Поэты, значит. Я тоже почитаю. Потом…
 
    – А сколько у вас земли? –  деловито осведомился Гриша Блажнов.

    – Да, с гектар, наверное.
 
    – Н-е-е ! Больше, – авторитетно заявил он.

    Ну, Гриша! Мы еще и оглядеться не успели, а он уже всё прикинул, подсчитал. Шахматист!
 
     – Пойдемте, покажу, – предлагает Груздин. – Вот огород, вот банька, вот пруд. Дальше – просто лес: березы, сосны. А вон петух прохаживается…

     – Да-а, с гектар, – соглашается Гриша.
 
     Но не терпелось к столу – с дороги все-таки. Да и народ подошел: местные поэты (человек пять или шесть), заведующая библиотекой Галина Чаривная, редактор местной газеты Раиса Загидуллина с умными и красивыми глазами…

     Хотя, конечно же, по-настоящему перезнакомились где-то после четвертой-пятой стопки. Хорошо Льву Подковырову: не пьет, поэтому всех тут же запомнил.

     Но лучше бы он пил – может, поменьше бы запоминал. А то на утро всей нашей честной компании такое припомнил. И что кто-то у баньки плавки потерял. А другой (не будем переходить на личности) был уложен в одном месте, а проснулся в другом. И что кто-то из наших (я что ли?) дважды прочитал одно и тоже стихотворение… Но, как говорится, не будем. Вон Володя Беспрозванный вообще спал, не раздеваясь, и ничего. Подковыров ему – ни слова, ни полслова.

     Итак, тост первый. Впрочем, за что, не помню. За нас, наверное, за гостей? А может – за хозяев? Честно, не помню. Наверное, в ту минуту я смотрел в умные и красивые глаза Раисы Загидуллиной.

     А тост все-таки был за поэзию. И звучали стихи. До самой первой звезды и еще задолго – после нее. Луна так вообще замерла. Да что Луна?! Вся округа затихла, прислушиваясь к дому Груздиных, к дому поэтов.

     И были песни (невесть откуда взялся аккордеон). Это были свои песни: на свои слова и свою музыку. Тон задавали директор музыкальной школы Надежда Октавина и солист Дома культуры Иван Бузулук. Показали нам и гимн села Маслово…

     Все бы хорошо, да подвела банька. Тронула она все-таки наши мужицкие сердца. Вот и понеслись на ее зовущий пар…

     А аккордеон всё играл. И думалось, что он вечно будет играть, и вечно будут звенеть в саду женские голоса. Ан, нет… Опростоволосились. Стыдно, мужики! И дело не в том, что кто из нас чего-то там, у баньки, потерял. Кто мог представить, что в баньке погаснет свет? Мы, естественно, мигом – наружу. Дело в другом. Под вишней-то – никого: ни аккордеона, ни меццо, ни сопрано. Лишь непонятная тишина. Допарились! И что оставалось делать? Всем дружно идти топиться, благо пруд рядом?

     Самое трудное в таком деле – утро. Поглядело бы солнце на нас со стороны. Что, впрочем, оно и делало, потому так и пекло нещадно. Собрались, естественно, у вчерашнего стола. В ожидании хозяев. Сосредоточенный Гриша Блажнов (он, как всегда, решал шахматную задачку); Володя Беспрозванный в неизменной своей куртке-безрукавке (убеждал нас, что спал в чулане, ощупывая при этом в карманах какие-то железки); прильнувший к кассетнику Андрей Скирда (прослушивал свои песни); притихший Владлен Дроф (плавки-то он нашел, но оказалось – не его).

     Долго не могли найти Льва Подковырова, но и он, наконец, появился, как всегда, деловой и напористый.

     Но его опередила Львица-Татьяна. Счастливо улыбаясь, она вышла к нам в белоснежной с яркими узорами кофточке и поставила на стол вареники с картошкой. Чем не поэзия?!

     И снова – стихи. Геннадий Груздин вопреки обещанию ничего своего читать не стал читать, просто отдал листки Подковырову:

     – Посмотрите. Может, чего отберете…

     – Отберем, отберем, – буркнул Лева.

     Груздин, вообще, человек немногословный, анализирующий. Он из породы тех, о ком говорят: человек дела. Это уж точно. Отпахал на разных производствах, будь-будь. Кинулся в бизнес. Нет, не то. Душа не принимает. Потом взял и соорудил часовню. У источника. На краю села. «Пусть для людей будет…» К благодетелям себя не относит, не любит это слово, но все знают, что собрал в округе шпану – алкашей, наркоту – и на свои деньги лечит их. Оно ему надо?..

     Уезжали. Как всегда, Лев Подковыров сказал добрые и нужные слова (это с его легкой руки дом Груздиных теперь называют домом поэтов).

     – Кичерин, – разыскал меня взглядом, – напиши про всё это. Только не ёрничай.

     Пишу, Лева, уже пишу и ничуть не ёрничаю. Подумаешь, пару раз упомянул красивые глаза. Ну, так без этого нельзя.