В гневе грозен

Каждый день залетают в гости синицы.
То парочка.
То три.
А то и все пять, четыре большие синицы, а за ними подтягивается и лазоревка. Этакий мужичок с ноготок. Как по весне, ещё в марте потерял он свою ненаглядную, так и не нашёл другой: мало лазоревок у нас в городе. Вот он и прибился к семье больших: всё веселей, чем одному.
Склюёт каждая синица по 2-3 семечки, а лазоревке-малявке и одной хватает, и полетели дальше, личинок зимующих искать.
Так навещают по несколько раз на дню.
Да вот только в последнее время стали налетать огромные семьи больших синиц: в одной семь, а в другой и все десять.
Такие за один визит почти все семечки из кормушки выгребают.
И получается, что моим старожилам ничего не остаётся.
Узнал я об этом в прошлый понедельник.
Узнать-то узнал, но менять ничего не стал: нельзя птиц перекармливать зимой, не смогут они на одних семечках да крошках холода пережить.
Поэтому никогда не наполняем кормушку повторно .
А тут в четверг пришёл домой обедать и узнал, что такое лазоревка в гневе.
Прилетела их семья-компания семечек поклевать, а за ними та самая огромная шобла, которая все семечки за один раз умеет оприходовать.
Да только не получилось у шоблы в этот раз.
Только лазоревка собрался семечку взять, а в дырку кормушки уже чужак залез, а за ним второй, а за вторым третий, а за третьим четвёртый, а за четвёртым…
Тут у лазоревки терпение и лопнуло! Как налетит на чужака! Отогнал.
И начал всех этих нахалов, по веткам рассевшихся гонять.
И не разбирает, свой ли, чужой!
Да, сильно довели жлобы мальца-десантника.
Именно десантника! Не оговорился я.
Во-первых, беретик у него голубой.
Во-вторых, в высшей степени профессионально он разбирался с большими синицами, которые очень сварливые и подраться тоже не промах.
Навёл порядок. Только видит, что и его «родные» смылись, боясь под «горячий клюв» попасть, и полетел их искать.
Но должен сказать, что шоблу отвадил: третий день не летят. Ведь семечки, которые ещё в пятницу насыпали, только к вечеру субботы закончились.
Одного боюсь, как бы теперь его «родные» от него шарахаться не начали: не дай бог, от одиночества затоскует да помрёт.

19.11.11