Сказание о цветочке аленьком

В храме Сева любил рассматривать иконы. Однажды на проповеди он услышал, что икона – это окно в мир горний, а в церкви они были повсюду – и на стенах, на Царских вратах, и над ними, на высоком иконостасе, и на специальных подставках – аналоях, и даже на полках в церковной лавке было много маленьких окошечек. Сева с любопытством  разглядывал  этот мир и его насельников, многих из которых он уже знал: и Георгия Победоносца на белом коне, и  Пантелеймона Целителя с ящичком лекарств, и мученика Трифона с птичкой на руке, и Сергия Радонежского, которому молился, когда учил буквы, и Николая Угодника, которого знали все. Но однажды в церковной лавке Сева увидел совсем необычную икону: на жёлтой горе рос диковинный красный цветок, и старец, с большой бородой, но совсем не старым лицом, одной рукой  указывая на цветок, а другую руку прижимая к сердцу, обращался к Господу, благословляющему его из тёмно-синей небесной тверди, усеянной золотыми звёздами.
 - Наверное, это целитель. Собирает травы, и этим цветком людей лечит – подумал Сева. Тут к нему подошла мама, и он спросил:
- Мам, а кто это, с цветочком?
- Сейчас прочитаем. Видишь, на иконе надпись: «Святый преподобный Варлаам Хутынский».
- А кто он? Целитель?
- Преподобный – значит монах. Видишь – и схима на нём, и куколь – указала она на чёрную накидку и капюшон с изображением креста-Голгофы.
  - А давай эту иконку купим.
- Что, так глянулся тебе преподобный Варлаам?
- Мне цветочек его очень понравился. Как в сказке про аленький цветочек.
- Ну давай. А дома в «Житиях» посмотрим, что это за святой, и про цветочек узнаем.

Получив от мамы иконку, Сева перекрестился, поцеловал её и бережно положил в карманчик комбинезона на груди. А дома он поставил икону на своём столике и поскорее полез на книжную полку, где стояли «Жития святых для детей». Они с мамой часто читали их на ночь, чтобы узнать, какой святой завтра поминается, и помолиться ему. Но сейчас ему уж очень не терпелось узнать про старца с цветочком. Сказку «Аленький цветочек» Сева знал: там были купец, его дочь, чудище, которое обратилось добрым молодцем, но о преподобном Варлааме там ничего не было. А может Сева как раз заснул, когда мама о нём читала? Он скорее побежал на кухню, где мама готовила ужин, чтобы выспросить у неё подробности.
- Мам, а ты помнишь сказку «Аленький цветочек»? Там о преподобном Варлааме было что-нибудь?
- Нет, в сказках о святых не пишут. Сказки ведь выдумка, а о святых пишут в «Житиях»: о жизни, подвигах, чудесах – то, что было на самом деле, хотя и очень давно. А то, что о святых люди рассказывали - из уст в уста и передавали - называлось «предание» или «сказание». Но это была не выдумка, а быль.
- Мам, давай скорее почитаем сказание о цветочке аленьком.
- Да не сказание об аленьком цветочке, а «Житие преподобного Варлаама». И только после ужина – добавила мама и подвинула Севе тарелку с кашей.

Сева и прочитал «Отче наш», и съел всю кашу, и поблагодарил после еды  - всё с таким усердием – лишь бы мама не отвлеклась на другие дела и поскорее уселась с ним на диванчике за книжкой. Он прижался к ней потеснее и приготовился слушать очень внимательно, чтобы на этот раз уж точно ничего не пропустить. Так слушал он очень долго, и правда узнал много интересного и удивительного из жизни преподобного Варлаама.
Оказывается, в миру его звали Алексей, к благочестивой жизни он стремился с малых лет, и когда родители его умерли, принял монашеский подвиг. Он искал совершенного уединения, и потому поселился в глухом месте неподалёку от Новгорода. Место это  считалось нечистым, «худым», и называлось Хутынь, но подходя к нему, святой увидел луч света, просиявший из чащи леса, и воспринял этот знак как благословение Божие. Здесь он поставил келью, дни проводил в трудах, много молился, строго постился, отражал нападки бесов, которые, желая изгнать пустынника, являлись ему в виде змей и диких зверей.
Прознав о богоугодной жизни подвижника, за советом и благословением к нему стали приходить люди, и простые, и весьма знатные. Ещё при жизни преподобный был прославлен даром прозорливости и чудотворения. Так князю Новгородскому Ярославу преподобный предсказал рождение сына. Нередко за советом к нему обращался и Новгородский архиепископ. Однажды святой сильно удивил его, пообещав приехать к нему в первую пятницу летнего Петрова поста на санях. И действительно, в ночь под ту пятницу выпал снег и был мороз, но владыку, скорбевшего о погибшем урожае, святой успокоил: если бы милосердный Господь не послал этого снега и мороза, голода было б не миновать, но мороз уничтожил червей, точивших корни хлебам, а снег, растаяв, напоил землю, и урожай в тот год был невиданный.
Был случай, что своей горячей молитвой преподобный Варлаам оживил мальчика, умершего по дороге в обитель, но отцу его настрого запретил рассказывать о чуде. Подобное чудо повторилось и после смерти святого при его мощах со слугой Московского князя Василия и с одним новгородцем, утонувшим по пути из монастыря.
Дар прозрения и чудеса святого привлекали к нему и тех, кто сам стремился к монашеству – многие желали поселиться вместе с ним. Тогда преподобный Варлаам построил деревянный храм во имя Преображения Господня и несколько келий, а позже  был заложен каменный храм и был основан монастырь, которым он мудро управлял до окончания своей земной жизни в 1192 году.
Но и после смерти преподобный не оставил братию и паству своими молитвами: чудеса продолжались и при мощах святого, хранящихся в храме монастыря под спудом.  Однажды ночью явился он пономарю Тарасию и показал, что воды озера Ильменя поднялись и угрожают затопить город. Со слезами Варлаам молил Богородицу и открыл иноку, что город помилован от потопа, но за грехи горожан они будут наказаны мором, через три года - пожаром, и все предсказания сбылись. И не раз ещё представал преподобный Варлаам заступником о Великом Новгороде, Святой Руси  и всём люде православном, и по сей день происходят исцеления при мощах святого.
Сева внимательно слушал о чудесах, исцелениях и предсказаниях святого Варлаама, и даже заглядывал в книжку через мамин локоть, но читал он ещё плохо, а картинок в книге не было, кроме одной - иконы преподобного, и то без цветочка. Так и не услышал он заветного сказания.
А откуда же тогда этот цветочек?  Не могли же его просто так на иконе нарисовать. Сева видел много разных икон - и в церкви, и в книгах - иногда он спрашивал маму, а бывало, и сам батюшка во время проповеди рассказывал об изображённых на них событиях. Рождество Христово или Крещение, Введение во храм Пресвятой Богородицы или Успение, Сошествие Святого Духа на апостолов или Преображение Господне - всегда это было что-то очень важное. Встречал он и цветы на иконах - но на тех была изображена Богородица. Вспомнил, правда, ещё архангела Гавриила с лилией – на иконе Благовещения - но опять же, перед Девой Марией. Но это понятно: женщинам всегда цветы дарят. И Сева дарил маме цветы: и пушистую жёлтую мать-и-мачеху с первых проталин, и белые ромашки и голубые колокольчики летом, а осенью целые охапки ярких листьев – ничуть не хуже цветов. Мама ведь тоже женщина - она цветам радуется… А вот зачем цветок суровому монаху? Вопрос остался нерешённым, и мама предложила задать его батюшке завтра после службы.
А сейчас пора было ложиться спать. Но как же заснуть, думая о преподобном Варлааме, который не ложился ночью в тёплую постельку, а молился на пустынной Хутынской горе, где только змеи нарушали его уединение, и бесы являлись в виде диких зверей. И только этот красный цветочек светил ему, как лампадка засыпающему Севе в его уютной комнатке. И Сева тоже не боялся змей и зверей, потому что уснул.
А утром он проснулся раньше мамы. Робкое осеннее солнышко заглянуло в комнату: осветило подоконник, стол, иконную полку, и в бледном луче его засиял аленький цветочек. Сева сразу вспомнил вчерашний уговор – спросить о цветочке  у батюшки, поэтому сегодня его торопить на службу не пришлось. Он быстро соскочил с кровати, оделся, достал с полки иконку преподобного Варлаама, перекрестился – и в это время в комнату вошла мама.
- С добрым утром!  - напевно протянула она, собираясь поднимать Севу.
- Уже одет? Раньше меня собрался! – мама явно удивилась увиденной картине – сама она была ещё в утреннем халате. - Вот так чудеса! Наверно, иконка твоя чудотворная.
- Я её с собой сегодня возьму – батюшке показать. – И, поцеловав иконку, Сева спрятал её в нагрудном кармашке.

Церковь, куда ходили Сева с мамой, стояла в центре города, небольшая, но очень уютная и нарядная, из красного кирпича, украшенная белой кружевной отделкой, с маленькой маковкой и небольшой колоколенкой. Освящена она была в честь иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость», а попросту называлась Скорбященской. Народу по воскресеньям всегда собиралось очень много, поэтому служили две литургии. Сева с мамой пришли к поздней.
Служил отец Александр, молодой, но, как говорили, очень грамотный, и, как заметил сам Сева, очень весёлый. После службы он вёл занятия в воскресной школе, и там всегда было оживлённо и готовилось что-нибудь интересное. Но для занятий Сева был ещё маловат, и приходил туда только на праздники, посмотреть, что на этот раз приготовили ребята с отцом Александром: концерт или спектакль. Не так давно батюшка и сам участвовал в этих представлениях – ведь раньше он тоже ходил в эту воскресную школу. А потом поступил в Богословский университет, и играть в спектаклях ему стало некогда. А в прошлом году и воскресная школа, и весь храм поздравляли его с рукоположением в иереи, и теперь отец Александр спешил после службы в школу – уже как наставник и художественный руководитель.
- Ну что, Северьян, в школу к нам пойдёшь? – спросил батюшка у Севы, подошедшего с мамой под благословение.
- Да в школу нам, наверно, ещё рановато, но вот вопрос у нас к вам – ответила мама, кивнув на Севу, который держал в руках иконку.
- И что же вас заинтересовало? - отец Александр наклонился к Севе с высоты своего большого роста.
- Вот, цветочек на иконе, – Сева протянул иконку священнику.
- Да, действительно, удивительная икона. А что за святой, ты знаешь?
- Это Варлаам Хутынский. Мы про него вчера читали в книжке. Только там про этот цветочек ничего не было. Может, вы знаете? – спросил Сева и с надеждой взглянул верх, на батюшку.
- Ну, именно об этой иконе мне ничего не известно. А вообще икона ведь изображение аллегорическое, цветы на ней символизируют и почитание, и любовь, и славу – начал было объяснять отец Александр, но тут заметил растерянно мигающие Севины глазёнки и сказал, обращаясь уже к маме:
- Вот что. У меня сейчас занятия в воскресной школе. Пойдёмте со мной – я вас отведу в библиотеку, а вы там сами литературу посмотрите. Жития ведь в разной редакции печатаются, может, вы читали в сокращённой. А лучше посмотрите акафист – это такая хвалебная песнь, там и сюжеты жития пересказываются, и святой прославляется. Язык этих прославлений близок с языком иконы и содержит образы, которые помогут понять замысел иконописца.
«Да, всё-таки он очень грамотный», - подумал Сева, выслушав батюшку, и с сожалением вздохнул - «А в школу мне ещё рановато», - и с надеждой перевёл взгляд на маму.
Заметив это, священник ласково погладил его по голове и ободрил:
- Ничего, малыш, вот подрастёшь, будешь учиться, и откроются тебе премудрости. А пока помолись-ка лучше самому преподобному Варлааму – иногда это самый короткий  путь к откровению. Кстати, он и на нашей храмовой иконе есть.
Сева поднял удивлённые глаза на батюшку, и тот подвёл их с мамой к иконе. Она располагалась при входе в храм, справа. Старинная, не такая большая и яркая, как новые иконы в храме, она пользовалась огромным почитанием у прихожан.
- Ну, кто здесь изображён? – спросил отец Александр.
- Богородица – ответил Сева.
- Правильно. Над Ней Господь Вседержитель и ангелы. А ниже, по сторонам, святые. Вот этот, крайний справа, Варлаам Хутынский – здесь, видите, написано – батюшка указал на тускло поблёскивающее полукружие нимба.
И хотя краска на иконе потемнела и кое-где отстала, Сева действительно увидел знакомые буквы, выписанные старинным славянским шрифтом, с острыми  верхними уголками, похожие на крыши сказочных избушек, украшенные коньками, и очень обрадовался, что смог их прочитать. «ВАР-ЛА-АМ» - произнёс он медленно и торжественно, как молитву, и про себя добавил – «Помоги мне узнать про твой цветочек». Они с мамой ещё раз приложились к иконе (потому что на службе уже прикладывались,  даже свечку ставили, но это Богородице, а сейчас – преподобному Варлааму), и  отец Александр отвёл их в воскресную школу.

К сожалению, акафиста на полках библиотеки не оказалось, но от огорчения Севу спас большой красочный альбом «Новгородская икона» - там он тоже встретил несколько изображений  преподобного Варлаама, правда, без, цветочка.
После урока в библиотеку зашёл отец Александр.
- Ну что, нашли акафист?
- Нет, батюшка. Все полки пересмотрели: каких только акафистов не встретили, а этого нету – с сожалением ответила мама.
- Я ещё на клиросе спрошу – может, у них есть полный акафистник, или у настоятеля. А буду в Москве – обязательно посмотрю в магазине «Православное слово» на Пятницкой. Кстати, вы ведь можете и сами съездить. Там неподалёку, на Большой Ордынке, есть храм, как и наш, Скорбященский – икона в нём чудотворная - и придел Варлаама Хутынского там есть. Я когда в Богословском университете  учился, часто заходил – там рядом. И престольный у них скоро, как и у нас, «Всех скорбящих Радость» ведь 6 ноября почитается.
- Ой, а преподобный Варлаам тоже 6 ноября – радостно воскликнул Сева, увидев на обратной стороне своей иконки дату поминовения святого.
- Да, но это по старому стилю, видишь, написано: «Ст. ст.», а по новому будет 19 ноября. Тоже, значит, престольный праздник – ну на престольный-то уж точно будут акафист читать.
- Мам, давай поедем на праздник
- И откуда это на тебя такое благочестие снизошло? – заулыбалась мама.
- По молитвам преподобного Варлаама, наверно – поддержал Севу отец Александр. – Нельзя такие благочестивые порывы не поощрить: и иконографию отрок изучает, и гимнографией интересуется – готовый для Богословского университета студент.
- Да, только не отрок, а младенец – семи-то ещё нет.
- Ничего, «науки юношей питают» - вырастет как на дрожжах – и Отец Александр ещё раз благословил их на прощанье, - Дерзай, юноша.
Хотя Сева понял не всё, что говорил батюшка, ему было очень радостно от его поддержки и благословения. И очень хотелось поскорее поехать на праздник в Москву: ведь после церкви они с мамой наверняка ещё куда-нибудь сходят - но самое главное, конечно, – он узнает тайну заветного цветочка.

Быстро летели короткие осенние дни. За окном стоял уже ноябрь, и хотя яркой листвы на деревьях оставалось все меньше, а погода портилась всё больше, месяц красили праздники.
4-го чествовали Казанскую – одну из самых любимых и почитаемых на Руси икон Божьей Матери – «Заступница усердная рода христианского».
А 6-го в храме был престольный праздник, и воспитанники отца Александра из воскресной школы выступали с концертом, где упомянули все осенние богородичные праздники: Рождество Божьей Матери, Покров, Казанскую, и конечно, праздник храмовой иконы «Всех скорбящих Радость».
Приближался и праздник, который Сева собирался отмечать впервые. Ведь Православная Церковь чествует святых каждый день, но только некоторые из этих дат отмечаются в нашем семейном календаре – как дни рождения родственников, например. Только у святых отмечается не день рождения, а день отшествия из этого мира, а значит, рождения в новую жизнь, Жизнь вечную, где все они пребывают в вечном общении с Господом и молятся о нас.
И теперь, отходя ко сну, Сева молился не только Отцу Небесному, Богородице и Ангелу-Хранителю, но и преподобному Варлааму. И, ложась спать, он смотрел на икону с цветочком, освящённую неярким огоньком лампадки, и думал о загадочном древнерусском святом, который летом мог приехать на санях, и оживить умершего, и спасти целый город от потопа. И за это время преподобный Варлаам стал для него таким живым и близким, что казалось, и сейчас Сева смог бы встретить его на этой желтой горе, изображённой на иконе, и спросить о заветном аленьком цветочке.

В день праздника Сева с мамой встали рано. До Москвы надо было ехать на электричке, потом на метро до станции «Третьяковская». Церковь «Всех скорбящих Радость» стояла почти напротив входа в метрополитен, через дорогу. Старинная, такая большая, что её круглая алтарная часть, казалось, теснила улицу, а притвор скрывался в глубине сквера среди высоких деревьев.
День был будний, и её просторное помещение не было столь тесно заполнено прихожанами, как это бывает в московских церквях в воскресные дни, и можно было хорошо рассмотреть внутреннее убранство. Далеко вперёд выдавался просторный круглый центральный придел с большими белыми колоннами, под высоким, красиво расписанным куполом. Слева и справа располагались ещё два придела. Перед каждым было возвышение с мраморными ступенями, на них две пары белоснежных мраморных ангелов держали большие иконы: в левом приделе – «Всех скорбящих Радость», а в правом – Варлаама Хутынского. Напротив них на некотором отдалении стояли такие огромные подсвечники – каждый как паникадило – и на таких мощных и высоких подставках, что к каждому приставлялась деревянная лесенка, на которую нужно было подняться, чтобы поставить свечку.
Икона Божией Матери была в старинном серебряном окладе, украшенном разноцветными камнями, и к ней постоянно кто-то подходил прикладываться – в Москве она издавна почиталась как чудотворная. Мама купила свечи, и они с Севой тоже приложились к иконе. Ему, конечно, очень хотелось забраться на деревянную лесенку перед большим подсвечником и зажечь свечку, но он был так высок, что даже мама еле дотянулась.
Всё увиденное настолько поразило и увлекло Севу, что он не сразу обратил своё внимание к службе, которая шла в приделе Варлаама Хутынского. Прихожан было не очень много, и ему удалось пройти вперёд, к солее, где он оказался как раз напротив иконы преподобного Варлаама. На ней святой был изображён так же предстоящим Господу, который благословлял его из облака, но уже не на пустынной горе – за ней взору открывался прекрасный монастырь - над белокаменной оградой высились главы трёх церквей и колокольни, но красного цветочка не было.
По окончании литургии служили молебен с акафистом. Все священники вышли к аналою с праздничной иконой и читали по очереди. Сева напряг все своё внимание, стараясь уловить знакомые слова и понять смысл витиеватых церковнославянских словосочетаний, но при всём усердии понимал не больше половины и с досадой чувствовал, что именно в другой половине, за шипящими окончаниями старинных слов скрывается от него загадка аленького цветочка.
Но тут читать начал один высокий седой священник, с лицом учёным и добрым, похожий на Николая Угодника. И голос у него тоже был такой учёный и добрый – и от этого слова акафиста Севе показались ближе. Может, он и правда стоял ближе всех, но именно с его голоса Севе так ярко представились образы прочитанного:
   - Радуйся, Граде! верху горы стояй и не могий укрытися!
И пред взором на иконе стоял красавец-монастырь за белокаменной оградой.
  - Радуйся, Светильниче! Божественным Пламенем возженный!
И вспомнился аленький цветочек, вспыхнувший в луче утреннего солнца.
  - Радуйся, Огневидный Столпе! наставляяй на путь Спасения!
  - Радуйся, Лучезарный Светильниче! верныя просвещаяй!
Сева посмотрел на высокий подсвечник с ярко горящими свечами – в день праздника их было так много, что он был похож на факел - свет его озарял лица молящихся, и на  иконе преподобного Варлаама в его отблеске сиял золотой нимб.
  - Радуйся, Цвете духовный! Благодатию привлекаяй взоры душевныя к Тебе приходящих!
И в этот момент его осенила догадка, что чудесный цветочек и привлёк его к иконе, а потом и к подвигу преподобного Варлаама, ставшего теперь ему таким дорогим и близким, и привёл его, в конце концов в этот прекрасный храм, где он стоял сейчас, восхищённый этим открытием. А близкий и добрый голос читал: 
  - Радуйся, Пчело трудолюбивая! соты добродетелей в насыщение алчущих с Собою носящая!
  - Радуйся, грешныя на путь Спасения направляяй!
  - Радуйся, скорбящия сладостию словес Твоих утешаяй!
  - Радуйся, юныя наставляяй!
  - Радуйся, старыя не словом точию, паче житием укрепляяй!
  - Радуйся, притекающим к Тебе, теплый Молитвенниче и Боговещанный Учителю!
  - Радуйся, и нас всех обремененных грехи многими, в любви друг ко другу Дивный Наставниче!
А хор, и все священники, и прихожане пели:
 - Радуйся, Варлааме, Великий и Преславный Чудотворче!
И Сева тоже очень старался петь – ведь эти слова были всем понятны.

После молебна, на проповеди настоятель храма поздравил всех с престольным праздником  и рассказал о почитании великого Новгородского чудотворца:
« Преподобный Варлаам Хутынский просиял многими подвигами и чудесами. Множество церквей было построено в память этого великого святого. Вот и на месте этого храма на Ордынке первоначально стоял деревянный, освящённый именно в честь преподобного Варлаама Хутынского. Потом уже был выстроен большой, каменный, в честь Преображения Господня с приделами Варлаама Хутынского и в честь прославившейся здесь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», которая была написана специально для этого храма, и потому среди святых рядом с Божьей Матерью на ней тоже изображён преподобный Варлаам.
Храм в честь Варлаама Хутынского стоял и у Боровицких ворот Московского кремля, и даже в знаменитом Покровском соборе на Красной площади, известном всему миру как собор Василия Блаженного, одна из церквей освящена в честь него. Это говорит об огромном почитании Новгородского чудотворца и на нашей, Московской земле. Особенно распространилось оно в Москве после чуда воскресения у раки преподобного Варлаама слуги московского князя Василия в 1460 году, и ещё одного события, случившегося в 1521 году, о котором повествуется в сказании о чудотворной иконе Божьей Матери Владимирской. Когда к Москве подходили полчища татарского хана Магмет-Гирея, и все жители усердно молились Господу о спасении, одной слепой инокине Вознесенского монастыря было видение, что собор святителей выносит из Кремля Владимирскую икону Богоматери. Навстречу им вышли Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский. Они, припали к ногам святителей и спрашивали, зачем они идут вон из города и на кого оставляют его при нашествии врагов, и те отвечали: "Бог повелел нам не только выйти из города, но и вынести с собою чудотворный образ Пречистой Его Матери; ибо жители его забыли страх Божий и заповеди Его». Святые Сергий и Варлаам стали умолять святителей умилостивить Господа. Все вместе начали молиться, осенили город крестообразно, а затем возвратились в Кремль с чудотворной иконой Богородицы. Татары в это время увидели вокруг города бесчисленное войско, и Магмет-Гирей поспешно отступил.
Мы прославляем преподобного Варлаама как нашего небесного заступника и помощника. Мы прославляем его как человека, стяжавшего в этой земной жизни плод духовный, который, по словам  апостола Павла, есть мир, любовь, долготерпение, воздержание и все те христианские добродетели, которых мы стремимся достичь. Преподобный Варлаам показывает нам путь, которым мы должны следовать. Это путь верности Богу и Его святым заповедям.»
 
Продолжение следует.http://www.proza.ru/2017/12/17/2276