Север

...Весной прилетели свиристели, как елочные игрушки, повисли на раскидистой рябине за домом, клевали размякшие    терпкие ягоды, мелодично журчали. Наедались так, что падали в беспамятстве на землю - бери  голыми руками, -но никто их не ловил, потому что вокруг жили добрые люди.

   Хорошо балбесничать летом в тихом тенистом от огромных крон дворе! В стеклянных террасах двухэтажных деревянных домов весело играет солнце, в проеме открытого окна нашего жилища нежится красавица кошка Симка - гроза местных собак. В палисадниках буйствует цветение - пионы. георгины, золотые шары и цветы, похожие на гладиолусы, которые мы, дети, называли куколками: соединишь чашечку с круглым бутоном спичкой - и вот тебе придворная дама в кринолинах. На лугу на домом порхают разные бабочки и мотыльки, которых уже много в твоей коллекции, к том числе бабочка "Павлиний глаз", самая прекрасная и самая таинственная.

   Хорошо, когда привозят козью шерсть, и бабушка располагается в комнате с прялкой и веретеном, чтобы вершить древнее священнодействие, преображаясь из простой смертной в некую неизвестную богиню. А ты сидишь рядом со сверкающей лаково мандолиной в руках, слишком большой для тебя, но такой восхитительной, пусть ты и не умеешь на ней играть, а только осторожно пощипываешь струны.

   Но зовут какие-то новые дали, неожиданно распахиваясь перед тобою, совсем не ясные, почти пугающие, и все же чертовски заманчивые...

   Аня, мыкаясь у палисадника, с тревогой слушала через открытое окно, как бабка препирается с мамой: "Не пущу Аньку ни на какие севера, нечего ей там делать! Ей в сентябре в школу идти!" Мама мягко возражала, что и на Севере есть школа, а не только клюква да медведи. Так они спорили, как казалось Ане, бесконечно. Наконец, мама

сказала: "Хорошо, я спрошу у самой Ани, хочет она ехать или нет." На что бабка тут же заворчала: "Еще чего! У неразумного дитяти спрашивать!" "А я все-таки спрошу, пусть Аня сама решит." Аня так перепугалась, что бросилась наутек и спряталась за домом в саду, в ветвях яблони. Надо было решаться, оставаться с бабкой или ехать с мамой в какой-то северный город Мончегорск. Если бы ехать только с мамой! Недавно у Ани появился отчим, который ей сразу не понравился. Когда он впервые переступил порог их квартиры, внутренний голос рявкнул Ане: "Мерзавец, дрянь, подлец." (Как показали дальнейшие годы, Анин внутренний голос не ошибся.) И все-таки неизвестная даль манила, звала к свершению, к приключениям, блазнила новизной и возможными чудесами! Так что, когда мама наконец нашла спрятавшуюся Аню, та пролепетала: "Мама, я поеду с тобой." - все еще в смятении, все еще трепеща.   

   Север встретил Аню южной жарой и даже не по-южному яркими красками. Умопомрачительно синее небо, густая темная зелень, голубые сопки. Отчим был приглашен сюда работать каким-то начальником, так что им сразу дали квартиру. Увидев новое жилище, Аня расстроилась: оно было однокомнатным. В Москве у Ани была своя комната, а тут... Но мама тут же сшила огромный балдахин, который был установлен над Аниной кроватью - все-таки хоть какая-то независимость. Дом располагался на окраине города, сразу за домом начинался лес. Это Ане очень понравилось: в Москве, в Чертаново, где они жили с мамой, тоже был лес, и все свободное время они проводили там.Когда быт в новом жилище был более-менее налажен, они втроем пошли осматривать город. Город оказался очень чистым, очень милым и совсем маленьким. Они прошли его насквозь и вышли к подножию двугорбой сопки. Там было кладбище, а за кладбищем - село: маленькие убогие домишки, но чистенькие и все в зелени. По дороге Аня нашла мертвую мышку и, несмотря на ор отчима, что нечего всякую гадость брать в руки, взяла ее в ладони и, плача, похоронила на обочине. Руки ей вымыли у ближайшего колодца. Отчим продолжал свои филиппики по поводу дурного воспитания, и Аня, оглушенная ими, не заметила, как оказалась у озера.
   - Это озеро называется Имандра.- сказала мама.
"Имандра, Имандра",- отозвалось эхом в голове у Ани это необыкновенное прекрасное имя. Аня смотрела, как зачарованная, на играющий на солнце всеми цветами радуги жидкий хрусталь в невидимой круглой чаше, которую держали в руках голубые сопки. Она подошла к самой воде. Вода была совершенно прозрачной, каждый камушек был виден на дне и казался драгоценным. Аня разулась, вошла по колено в ледяную воду, набрала в пригоршню воды и стала пить. И по мере того, как она пила, Аня видела, что вода превращается в свет, этот свет, то белый, то переливающийся радугой, проникал в ее тело, распространялся по нему и вытекал из всех пор на коже. Аня посмотрела на свои руки: они светились.
  - Мама, вода светится, я свечусь! - закричала Аня, вне себя от восторга.
  - Вылезай из воды, еще простудишься! - сказала мама, смеясь.
   А отчим, качая головой, пробормотал: "Какой трудный ребенок!"

   Отчим хотел смотреть футбол, а Аня – фильм «Белый Клык»,- они шли параллельно по разным программам. Отчим настаивал на своем, Аня – на своем. «Что ты все время пререкаешься?» – возмутился наконец отчим, а маме бросил: «Уняла бы ты свою дурочку!» И тут случилось непредставимое. Мама схватила Аню за руку, в другую руку взяла первое, что попалось, - телефонный кабель, и стала с какой-то холодной яростью хлестать этим кабелем Аню. Аня вырывалась, вопила от боли, а еще – от ярости, ненависти и бессилия. Когда экзекуция кончилась, отчим спокойно включил футбол, а Аня забилась под свой балдахин в угол кровати, и долго еще причитала и всхлипывала, убитая горем. Никогда еще мама не поднимала на нее руку. И из-за чего она вдруг так жестоко избила Аню? Бабка лупила Аню каждый день, но что с нее взять, с дуры деревенской. Мама же – человек с высшим образованием, вращалась в высшем обществе: была знакома с Батыром Закировым, с Екатериной Фурцевой, с премьер-министром Сирии и с королем Ганы. И вдруг такое… «Бежать, бежать отсюда, от них… Но куда? – лихорадочно думала Аня и повторяла, как будто бредя, - Имандра, Имандра…» Все тело ныло, и Аня, сняв сарафан, с ужасом увидела на своей коже иссиня-багровые рубцы.
   …Аня плыла по озеру, а потом нырнула и оказалась в его потаенных глубинах. Там было также солнечно, как и на поверхности, и большие разноцветные рыбы танцевали вокруг Ани, шевеля широкими плавниками. Озеро подарило ей драгоценные камни со дна, вправив их в золотые перстни, так что все Анины пальцы были унизаны этими восхитительными перстнями, а ее длинные распущенные волосы стали зелеными, как водоросли, и змеились в напитанной солнцем влаге. Аню не удивляло, что она дышит под водой, ведь она была русалкой или морской царевной. А потом озеро подбросило ее вверх, как батут, и Аня вспорхнула в распахнутое небо, заскользила над сопками в неведомую даль…

   В детстве обиды забываются быстро, и на следующий день Аня уже не помнила вчерашнее. Но не все так просто! Еще не раз вспомнит Аня нанесенную мамой обиду. Надолго поселится в Ане мысль о побеге и недетская ненависть к отчиму.

   Отчим пришел радостный, его мясистый нос лоснился, а маленькие глазки суетливо бегали. «Я договорился с лодочником, завтра поедем за грибами.» «Может, поплывем?» – уточнила Аня. «Ну что ты все время пререкаешься?» – огрызнулся отчим. «Пререкаешься» было у отчима любимым словом с редких разговорах с Аней, ее от этого слова неприятно коробило, но перспектива проплыть по озеру на лодке пленяла и восхищала.
  Встали в четыре утра, солнце светило вовсю. «Мама, что это все солнце да солнце, здесь что, ночей вообще не бывает?» - удивленно спросила Аня. «Мы за Полярным кругом, летом здесь «белые ночи», а вот зимой будет «полярная ночь», когда все время темно.» Аня была заинтригована.
   В прошлый раз они шли к озеру через весь город, то есть «вкруголя», а теперь пошли напрямую, и оказалось, что от дома до Имандры не так уж далеко – километра два, не больше. У берега их ждал мужчина в брезентовой штормовке, лодка стояла, уткнувшись носом в песок. В нее все и погрузились со своими корзинами, лодочник Вася оттолкнул лодку от берега, прыгнул в нее, отчего она закачалась, и завел мотор.       
   Аня сидела на корме, поверхность озера казалась ей живым колеблющимся шелком, белый бурунчик за кормой веселил сердце. Она пыталась заглянуть в глубину, где побывала в виде русалки, и тщилась понять: во сне это было? или наяву?
   Сопка, по мере приближения к ней, из синей постепенно превращалась в зеленую, а когда они переплыли озеро и причалили, стала совсем зеленой: вся она была покрыта лесом.Лес покрывал и обширное плоское ее подножие. В этот лес, выбравшись из лодки, и устремились грибники. Сначала шли кучно, потом разбрелись кто куда, только Аня держалась недалеко от мамы. Лес принял их в свои девственные дебри. В кронах играло солнце. Из высокой – по колено – травы выпрыгивали какие-то мелкие зверушки и тут же прятались, не давая себя разглядеть. Стоило пройти несколько шагов – и возле дерева красной шапкой маячил очередной подосиновик. Так, от гриба к грибу, шли Аня с мамой, наполняя свои корзины, и не заметили, как заблудились. «Иван! Василий!» – кричала мама, но ответа не было. Пошли наугад, перебираясь через бурелом, и вдруг вышли на дорогу, изъезженную грузовиками. Дорога делала в этом месте вираж, за ней был обрыв, а под обрывом – огромное поле ледниковых чудовищных валунов, поблескивающих под висящим над ними огромным светящимся шаром. Аня во все глаза смотрела на открывшуюся панораму. Ей казалось, что время остановилось и что они с мамой – единственные обитатели первозданной планеты Земля. Сладкая жуть пронзила ее существо. «Так бы и стоять здесь века и века…»
   Собранные грибы мама засолила, только почему-то ее соления очень скоро испортились.

   Мама с отчимом вышли на работу, и 1 сентября Аня отправилась в школу одна, в новенькой школьной форме с накрахмаленным белым фартуком, с новым ранцем, с букетом цветов. Школа Ане понравилась: просторный класс, большие окна с цветами на подоконниках, стройные ряды парт, огромная черная доска, на которой так приятно писать податливым мелом. Но очень скоро Аню постигло разочарование: приходилось выписывать какие-то палочки и крючочки, в то время как она давно уже умела и писать, и читать, и знала арифметику. Аня похвасталась своими познаниями перед учительницей, Валентиной Андреевной, и та пригласила маму для беседы. Она предложила перевести Аню сразу в третий класс, но мама воспротивилась, сказала, что «ребенок должен развиваться естественно, как все сверстники.» Ну что же, Аня продолжила учебу на прежнем месте, прямо на уроках делала домашние задания, неизменно приносила в дневнике пятерки и после уроков была свободна, как ветер. Тогда же у Ани появился друг – Сашка Кузьмичев из соседнего подъезда. Они вместе бегали к озеру и в лес, мечтали жить в лесу в виде белок. Ходили к заводу на окраине города смотреть, как из здания завода по рельсам на высокую насыпь выезжает вагонетка с цистерной, переворачивается, и расплавленный металл сверкающей струей сползает по насыпи. Как лава из кратера вулкана.

   Аня стащила в плотницкой мастерской отличное древко для знамени. На белом полотнище она вышила гладью восходящее солнце, а над ним надпись «Общество Свободы.» Она стала председателем, а Сашка – первым членом этого тайного общества. Потом к ним присоединились подруги Рита и Лиля. Заседания общества проводились во дворе и сводились к обсуждению  грандиозного плана отплытия на необитаемый остров, где они будут жить по-настоящему свободно.

   По местному радио объявили конкурс эрудитов. Нужно было ответить на пять вопросов:
1. Как называется годовой путь Солнца?
2. Как дышат дельфины?
3. Какая гора – самая высокая в мире?
4. Как называется самое маленькое млекопитающее на Земле?
5. Столицей какого государства является Катманду?
У Ани была толстая тетрадка, куда она вот уже два года записывала разные интересные факты. Полистав тетрадку, Аня сразу ответила на первые четыре вопроса. Полистав «Атлас мира», ответила и на пятый, и в тот же день отправила на радио свои ответы. Через некоторое время ей пришло приглашение явиться туда-то во столько-то. Аня оделась как можно лучше и пришла по указанному адресу. В зале за большим столом сидели взрослые дяди и тети. «А ты, девочка, что сюда пришла?» – спросил ее бородатый дедушка в очках. Аня протянула ему приглашение. Дедушка посмотрел на нее с удивлением и звучно объявил собравшимся: «А вот и наш победитель!» Ане вручили какую-то бумагу, удостоверяющую, что она является победителем «Конкурса эрудитов», сувенир, сделанный из минералов, добываемых в тех местах, и огромный букет цветов.
   Распираемая гордостью, Аня пришла домой и застала маму и отчима в состоянии жестокой ссоры…

   Незаметно пришла зима и та самая «полярная ночь», о которой предупреждала мама. Солнце выкатывали из тьмы в инвалидной коляске и часа через два закатывали обратно во тьму. Но Аню тьма не угнетала. Она делила свое свободное от уроков время между балетной секцией, бассейном и катком. И то, и другое, и третье дарило Ане неописуемое блаженство. Но вид бездомных собак, во множестве снующих по городу, заставлял Анино сердце сжиматься от жалости. Однажды она нашла заброшенный овощной ларек. Дверь была открыта, и внутри даже включался свет. Аня бродила по городу, находила брошенную собаку, подзывала ее к себе, гладила, и та бежала за Аней. Аня собрала в ларьке около двадцати собак разной величины и окраски. И тут ее как громом поразила мысль: чем она будет их кормить? как ухаживать? От жалости и чувства собственного бессилия Ане стало плохо, она схватилась за дверной косяк и со стоном сползла на пол. Какая-то собака лизнула ее в мокрую от слез щеку…

   У мамы вырос и округлился живот, а отчим стал все чаще приходить домой пьяный. В конце февраля маму увезли в роддом. А на следующий день Аня, вернувшись с прогулки, не смогла открыть дверь в квартиру. Она и звонила, и стучала, но никто не отзывался. В замочную скважину было видно, что ключ торчит с внутренней стороны и в квартире горит свет. Отчим был дома, скорее всего, пьяный. Аня отправилась гулять снова, но было уже поздно, двор опустел. Не зная, что делать, Аня пошла, куда глаза глядят. Ей то и дело попадались навстречу бездомные собаки. Теперь они и Аня были на равных. Аня шла по городу, и редкие прохожие смотрели на нее с удивлением. Аня решила идти к озеру и повернулась было, чтобы идти к нему, но тут ее кто-то окликнул. Оказалось, учительница, Валентина Андреевна. «Ты что тут делаешь в такой поздний час?» «Пьяный отчим заперся и не пускает меня домой.» «Ну… пойдем ко мне.» Аня переночевала у учительницы, а утром в школу явился отчим. Он дал ей денег и сказал, что уезжает в командировку.
   Вскоре из роддома вернулась мама с красным, сморщенным, орущим существом. Она ничего не узнала про Анины мытарства, потому что Аня ей не рассказала. Появление брата Аня восприняла с некоторой брезгливостью: он был продолжением ненавистного отчима. Отчим стал пить еще больше, ронял пьяные слезы и причитал: «Сына мой, сына…»

Аня, одетая после душа в легкую батистовую ночнушку, сидела на софе и читала рассказы Сетон-Томпсона, от которых дрожь проходила по позвоночнику. Мустанг-иноходец бежал к пропасти и - к окончательному освобождению. У Ани на глаза навернулись слезы. И вдруг она почувствовала, что отчим, сидящий напротив в кресле, пристально на нее смотрит. "А у тебя чой-то уже выросло, - то ли весело, то ли гадливо произнес он, - дай потрогать!" И отчим протянул руку к Аниной груди. За долю секунды кроткая девочка преобразилась в львицу и вцепилась в протянутую к ней руку бульдожьей хваткой. Отчим заорал и затряс рукой. Аня еще крепче сцепила челюсти. Отчим свободной рукой пытался отодвинуть от себя Анину голову - бесполезно. И тут Аня почувствовала во рту вкус крови. Это была кровь ненавистного отчима. Аня ощутила невыразимую радость и одновременно - отвращение. Она отпустила руку. Отчим громко матерился, тряся окровавленной рукой. Аня посмотрела на маму. Та совершенно равнодушно глядела сквозь окно в никуда.

   Аня, Сашка, Рита и Лиля добрались до озера сквозь жестокую метель. Нашли свежую рыбачью прорубь и опустили в ледяную обжигающую воду руки. Аня торжественно произнесла:
- Мы, члены тайного «Общества», торжественно клянемся тебе, Имандра, и пусть нас слышат небо и земля. Мы клянемся, что бы с нами не случилось, сейчас и потом, когда мы вырастем, служить только свободе, хранить верность только свободе, потому что нет на свете ничего более важного, чем Свобода.
   Гордые и довольные собой, они отправились к мосту, как бы разделяющему озеру и речку, из него вытекавшую. Под мостом было не так холодно. А лед был разноцветный, радужный, как хвост павлина или крылья бабочки «Павлиний глаз».
   Озеро приняло их клятву…

Июль, 2003