Глава 3. Казачий спас

               
   - Степан! Да очнись же, - Фрол пытался разбудить брата. Степан Тимофеевич открыл глаза непонимающе огляделся вокруг. - Да не туда смотришь. Гляди крымчаки навстречу едут. Чегой-то они по лесам шастают?
   - Нас ищут! - буркнул Степан.
   - На кой ляд мы им нужны? - удивился Фрол.
   - За наши головы награда положена, али забыл!?
   - Это всё ты виноват!  Сидели бы в Черкасске! Горя не знали! Так нет  же!  «Кровопийцев бояр» больше изводить не кому было окромя нас!   
   - Ну угомонись, не слышно о чём Старая Лиса гутарит с крымчаками! - Фролка обиженно засопел. Степан Тимофеевич закрыл глаза.
   - Брательник они сюды идут! Черкес щас от гордости лопнет. Самаренин с Калужениным ножками шаркають, если б у них были хвосты, то виляли бы ими,  как  наш пёс на базу.  Степан кто это такой, шо  наш атаман с ним раскланивается, аки девка на выданье?!
   - Это крымский посол  Сефер-ага из Москвы домой едет.
   - Ты его раньше видел? - Фрол удивлённо посмотрел на брата.
   - Если б ты помолчал я бы больше узнал, - устало ответил Степан. - Щас нас будут всем показывать.
   - Зачем? - удивился Фрол.
   - Мы тепереча,  как  медведи на ярмарке, которых скоморохи для развлечения людям показывают.

         К пленникам важно подошла свита крымчаков.  Ходнев в ярких красках описал поимку вора и бунтаря Стёпку Разина. Также он попросил посла передать крымскому хану известие об этом. Посол с радостью согласился, на том и расстались.  Обоз двинулся дальше на Москву.
          Дорога была сухая, дождей не было всю весну. В мае месяце к засухе прибавился жуткий зной,  из-за которого стала сохнуть неокрепшая молодая трава. Чем ближе к Москве, тем труднее стало находить место для ночлега, так  чтобы кони могли подкрепиться пока казаки отдыхали. Не смотря на то, что  Черкес  спешил в Москву,  он  выбирал дороги окольные да малоезженые. 

                ***
        Уже без малого десять дней тянулся обоз по дремучим лесам. Много чего передумалось  атаману за эти дни. Вспоминал  Ходнев, и своего друга Тимофея Разю, которому обещал перед его смертью взять Степана к себе, да приглядеть за ним.

   - Гляди за ним, кум, в оба глаза, - тихо напутствовал Тимофей. - Не смотри, что тихий, да очи долу держит, это его мать научила, -  Тимофей перевёл дух. - Царство ей небесное, Ладушке моей!
   - Хорошая женщина была. Степана к себе в ватагу возьму, забижать не буду!
   - А ты и не смогёшь, - загадочно  сказал Тимофей и прикрыл глаза от усталости.
   - Мы же лучшие друзья с тобой, - напомнил Черкес Тимофею, не обращая внимание на замечания кума.   - И потом,  лучшего толмача, чем твой Степан, во всём Черкасске не сыскать!   
   - Лучше казачьему спасу поучи. У него  сызмальства, когда опасность чуял, затылок холодел,  - Тимофей  взглянул на кума.  - Научи от пуль уклоняться.
   - Добре,  попробую, - пообещал  Ходнев  другу.

             После похорон Тимофея  Черкес  забрал  с собой крестника  на охоту и стал учить его казачьему спасу, как собственного сына.  Разин  оказался способным учеником,  вскоре  он  лихо ловил стрелы на лету и уклонялся от пуль.

   - Надобно тебе Степан посвящение пройти, - задумчиво сказал Ходнев, когда они с крестником возвращались  домой с очередной охоты.
  - А это как? - спросил Стёпка.
   - Соловки место древнее, намоленное, силы первородной там много, - не выходя из задумчивости, ответил Черкес. - Придумал, как туда попасть можно. Батька твой собирался  на Соловки, да не успел.  Скажем,  что  наказ тебе дал перед смертью поклониться чудотворцам. Атаман наш, Наум Шелудяк, отца твоего дюже уважал и почитал, так что должон   нам помочь.  Щас приедем челобитную писать будем.
 
          Челобитную грамоту составили в тот же вечер. На другое утро Ходнев  послал   Степана  к  войсковому атаману с прошением об отправке в Москву Разина.  А сам  отправился  в гости к  своим друзьям,  где всем рассказывал про последнюю волю умершего Тимофея Рази.  В первых числах ноября на майдане собрались казаки на войсковой круг выбирать членов зимовой станицы для поездки в Москву за жалованьем. Многие стремились попасть в это посольство, так как очень часто посланцы возвращались  домой с богатыми подарками от самого батюшки царя.

            Кандидатуру  Разина не обсуждали,  его единодушно казаки  включили в состав станицы за заслуги отца, чтобы он мог исполнить его предсмертную волю. Так в ноябре 1652 года Степан отправился в своё первое путешествие на север. Черкес  напутствовал крестника и дал своё благословение.

   - Как на Соловках очутишься, по-первах помолись чудотворцам, а затем поброди по острову,  есть там места заповедные, - Ходнев  призадумался, подбирая слова. - Ты те места сердцем почувствуешь. Иди на зов, что проснётся  в тебе. Больше ничего сказать не могу. Сам всё поймёшь.

         Из поездки Степан вернулся ещё более молчаливым и замкнутым, чем прежде.  Вскоре Черкес  на себе испытал влияние  Разина, который   без труда мог манипулировать  людьми, заставляя их совершать поступки по его воле. Эта способность  крестника  заставила   Ходнева  вспомнить загадочное замечание кума.

        Крёстный отец  был против женитьбы Степана на простой черкасской казачке Алёне. Он для него присмотрел другую женщину, тем самым  Ходнев хотел по- роднить крестничка с местной знатью и укрепить его материальное положение.  Разин на его запрет  лишь гневно сверкнул глазами. Черкес, неожиданно даже для себя,  не только дал своё согласие на этот не выгодный союз, но и помог крестнику  справить пышную свадьбу.

      Позднее,  осознавая  произошедшее, Черкес понял в чём состоит  особый талант  его воспитанника. Казаки – характерники называли эту технику наведением или отводом глаз. Суть её состояла в том, что человеком управляли, заставляя его видеть лишь то,  что нужно характернику.   Особый талант Разина состоял в том, что он заставлял противника,  не только видеть, но и делать так,  как надобно Степану. 

       Этот факт очень  испугал  Ходнева, но  в силу своей природной хитрости, он решил не идти на открытый конфликт с крестником.  Так началось тайное соревнование между ними.    Если раньше  успехи Степана радовали Черкеса, потому что он считал себя  его учителем,  то  в последствии   Ходнев  стал испытывать всё  большую  и большую  зависть к Разину за его талант,  которого  у него самого не наблюдалось.

                ***      
        Чем  ближе к Москве,  тем больше  ныл и обвинял Степана Тимофеевича Фрол в их теперешнем положении.  Он  ещё надеялся, что брат может освободиться от цепей, или что друзья и сподвижники Степана отобьют их от казаков Черкеса, но эта надежда таяла с каждым  днём, всё больше ввергая  его трусливую  душу в  пучину  страха. 

        Степан Тимофеевич,  как мог,  старался успокоить брата, но он сам страдал от предательства крёстного.  Разин  всё чаще вспоминал свою жизнь, ища причины размолвки  в сущности  с самым близким ему человеком после родителей.   Степану вспомнилось первое отчуждение и охлаждение в отношениях с крёстным, которое произошло  после его возвращения  из  путешествия на Соловки.
 
         Он  сделал всё, как советовал  Ходнев. Будучи на острове, Разин  нашёл уединённое место.  Он  закрыл глаза и стал слушать пространство вокруг. Северная природа резко отличалась от привычных родных донских просторов, Степан  не находил  ничего родного, зато в его сознание  ворвалось очень много новых запахов, шумов и ощущений. Появилось непреодолимое желание идти на берег  Белого моря. Разин легко поднялся и пошел за зовом своего  сердца.

         На берегу перебирали сетки  местные рыбаки, которые работали на монахов. Степан поздоровался  со всеми и набился к ним в помощники. Видя,  как он  ловко управляется с сетями, старый рыбак высказал своё удивление.  По его личному  разумению казаки, только разбойничать умеют. Разин согласно кивнул головой, а затем, как бы невзначай, спросил: «А кормиться чем? То-то! Казак должон, и рыбачить, и на охоту ходить, и басурман  бить!» 

         Некоторое время все работали молча, затем старый рыбак предложил  казаку порыбачить с ними за дальними островами. Степан тут же согласился. Через два часа он уже сидел за вёслами небольшой широкой рыбацкой  лодки, под местным названием коч. Рыбаков было около десяти человек работали слаженно и умело.
 
        Разин  разочарованно смотрел в полупустые сети  и удивлялся, что это обстоятельство даже радовало спутников. То  ли дело рыбалка  в Дону, по весне рыба шла  от  берега  до берега аршинным  слоем на нерест,  можно  было  начерпать  сколько надо. Когда сети несколько раз пришли совсем пустые, тогда Степан понял  почему радовались  рыбаки.  Рыбаки решили  заночевать на дальнем острове, а поутру отправиться на промысел вновь.

         Ближайший островок  был   покрыт  густым  девственным лесом.  Коч  вытащили на берег, стали лагерем на ночлег. Разин с самым   молодым рыбаком отправился на поиски дров. Набрав  большую вязанку дров, Степан отправил юношу на берег, а сам продолжил поиски.  Углубившись в заросли, он обнаружил необычный камень. Форма камня   чем-то напоминала трон великана. У  него возникло непреодолимое желание посидеть на этом  чудо – камне. Он с трудом забрался на огромное сидение и закрыл глаза. Белый шум ворвался в сознание таинственным туманом. Вскоре туман стал рассеиваться и он в своём видении увидел  весь остров целиком...

        Разин вернулся на берег, таща  на себе  огромную сухую ветку.  К этому времени уха   сварилась. Все  чинно рассаживались вокруг костра. Старый рыбак каждому в плошку положил по куску рыбы, затем всем добавил ароматной наваристой юшки. Рыбаки  помолились  Богу перекрестили лбы и еду. Разин в молитве не участвовал, молча наблюдал  за своими попутчиками.  После ужина все стали укладываться  на ночлег. Степану не спалось.

   - Я посторожу, а вы спите, - объявил Разин.
   - От кого сторожиться собрался,  казак? - зевая, удивлённо спросил  старый рыбак. - На острове зверья нет. Можно спокойно  храпеть до утра.
 
     «Счастливые люди!  Боятся, только диких зверей, - подумал Степан. - А у нас такая беспечность  непозволительна. Хорошо если сразу прибьют. Чаще сгребали в полон, в рабство.» .  Он дождался пока все уснут и отправился в глубь острова.  На небольшой возвышенности в лунном свете Разин отыскал древний лабиринт, выложенный из небольших камешков неведомым народом. Степан пошёл по спирали размеренным шагом, представляя что идёт по ступеням вверх...  Когда очнулся, то обнаружил себя  лежащим в самом центре лабиринта, а над его головой небо сверкало глазами-звездами предков. Шевелиться и думать не хотелось...

   - Ишь ты сам нашёл! Силён! - услышал Степан тихие голоса.
   - Кто здесь? - также тихо спросил Разин.
   - Мы! - Степан резко сел и увидел  трёх старцев в белых одеждах.
   - Кто вы такие? - холодея от страха, выдавил из себя Разин.
   - Не важно кто мы! Важно! Кто ты? - ответил старец, стоящий в центре.
   - Я?! -  удивился Степан. - Человек, конечно!
   - Это достойный ответ! Помни об этом всегда! - старцы растаяли в воздухе, как утренний туман...   


         Больше полугода  Разина  не было дома.  Вернувшись в Черкасск, он узнал, что крёстного в городе нет. Чтобы развеяться от грустных дум,  он решил пройтись по торговой площади, «послухать чего люди брешут». Не найдя ничего интересного, Степан вышел через Прибылянские ворота Черкасска на берег Дона.  Здесь привлекла его внимание молодая казачка, которая шла Разину навстречу, неся полные вёдра на коромысле.

   - Дай, красавица, воды напиться! - попросил Степан ласковым голосом.
   - Сигай в Дон, там и напьёшься, и охолонешь заодно! -   ответила она, искоса бросив взгляд  на казака.
   - Как звать тебя, молодка? - не отстовал Степан.
   - У всех казаков чуб длинный, а память короткая? - приостановившись, девушка упёрла  правую руку в бок и бесстрашно  взглянула на  Разина. От нахлынувшего чувства её сердце забилось часто, часто, а щёки предательски вспыхнули алой зарёй. - Алёна я! - она сама удивилась своему изменившемуся голосу. - Стёпка, али не признал соседку свою?

   - Алёнка?! - удивился Степан. - Когда уезжал под стол пешком ходила. Завтра придёшь сюда?
   - Не а! -  удаляясь,  бросила Алёна и прибавила шагу, чтоб казак не увидел её румянца. Степан догнал девушку в воротах.
   - Не хочешь завтра, -  горячо зашептал он. - Выйдешь  сегодня! Буду ждать за калиткой в полночь, - она  молча дёрнула свободным плечом и ещё ниже опустила голову. Разин  свернул на торговую площадь и, бесцельно побродив по ней, вернулся домой.

         Весь вечер  Степан шутил и  играл с младшим братом. Когда семья угомонилась и все легли спать, он незаметно выскользнул из дома, не дожидаясь полночи. Соседи ещё не спали, в небольшой кузнице ярко горел огонь. Отчим Алёны стучал молотком по наковальне,  рядом  девушка раздувала кузнечные меха.

   - Петруша  отпусти Алёнку спать, - услышал Степан елейный голосок тётки Дуси. - Завтра на зорьке мы с ней  ежевику пойдём собирать на  Васильевские  бугры. Урожай нынче большой...
   - Кто ещё идёт? - буркнул кузнец, не прекращая работы.
   - Лана с дочками, да Пава с племянницей, Дора, Марта,..
   - Хорошо! Алёна ступай, - приказал отчим. -  Дуся  запри дом за ней, мы с тобой ночевать на сеновале будем.   

        Степан понял, что Алёны теперь не дождаться, и  вернулся домой.  Сон никак не шёл к влюблённому хлопцу.  Промучившись несколько часов от бессонницы,  Разин заснул лишь под утро.  Проснулся он  очень поздно, его разбудил звон била, возвещавший о том, что в городе случилась беда. 

        Вскоре Разин узнал о нападении небольшого отряда калмыков на группу женщин, собиравших ежевику на Васильевских буграх. На душу  Степана обрушилось  чувство тоски смешанное с безысходностью, он вспомнил, что Алёнка тоже должна была  пойти по ежевику.   Матрёна вывела коня, Фролка вынес копьё.

        -Стёпушка! Алёнку найди и привези её домой! - со слезами на глазах попросила тётка Дуся, едва переступив калитку.
        - Господи! Она что, тоже по ежевику пошла? -  ужаснулась Матрёна.
        -Мы вместе собирались, но потом она меня упросила остаться дома на хозяйстве. А я старая дура её послушала, - у соседки слёзы хлынули ручьём.
        -Ну не кори себя! Авось обойдётся!  - Матрёна подхватила Дусю под локоть и повела в курень.

         Степан, собравшись и вооружившись, вскочил на коня и поскакал на майдан.  Со всех улиц и проулков города выскакивали вооружённые казаки и устремлялись на площадь. На майдане их собралось около сотни. Возглавил казаков опытный в боях воин Осип Колуженин, который не раз избирался войсковым атаманом. Осип был грамотным полководцем,  одним из немногих, который  уцелел после знаменитого Азовского осадного сидения и вернулся домой.

          Развернув конный строй лавой, казаки понеслись в степь наказать обидчиков. Выскочив на Васильевские бугры, казаки по следам определили направление движения калмыков  и бросились в погоню. Налётчиков  нагнали на переправе через Дон. Часть калмыков успела переправиться,  оставшиеся  тут же вступили в бой с казаками.

          После короткой стычки, когда большая часть женщин  была спасена, казаки собрались в круг. Атаман предложил не преследовать переправившихся налётчиков, так как спасая несколько девушек, можно было раздуть войну с калмыками, а это в данный момент было нежелательно,  потому что большая часть войска была на промысле в Азовском море. Казаки согласились с атаманом и стали собираться домой.

         -Алёну, тётки Дуси дочку не видели? - спросил Степан, подойдя к группе  спасённых женщин.
         -Она с нами была, но потом я её не бачила, - ответила пожилая  казачка за всех. - Они ведь сначала  молодух хватали. Мешок  на голову!  На седло и вперёд!  Это  нас старух гуртом до переправы гнали.

        Степан  забрал коня и спрятался в камышах. Мысль его работала,  как никогда,  чётко и ясно. Поблуждав мыслью по степи  Разин решительно направился в строну Песчаного озера.  Вскоре он заметил отчётливые следы. Всадников было трое. Следы скрывались в вербной леваде, которая буйно разрослась вокруг озера. Привязав коня к дереву, Степан осторожно пошёл по следам. В камышах он вновь закрыл глаза, но то что он услышал и увидел внутренним взором опалило его сознание красным гневом. Не раздумывая,  он метнулся  к двум вербам над водой.

         Вынырнув из камышей  тихой кошкой,  Разин  метнул два швыряльных ножа. Одному калмыку нож попал в глаз, другому в грудь, этот последний успел вскрикнуть.  Третий был слишком занят с Алёной, чтобы понять что произошло.  Истерзанная  девушка была распята между двух деревьев.  Она  смотрела  в даль остекленевшим взглядом  и казалась мёртвой.  Степан снёс третьему калмыку голову одним сабельным ударом, затем   срезал  верёвки и  освободил  Алёну. Она окровавленная  рухнула на траву.  Он подхватил её на руки и прыгнул вместе с ней в холодную воду  озера.

   - Алёна очнись! Уже всё хорошо! Всё хорошо! - он тормошил её в воде, пытаясь привести в чувство. Наконец, девушка открыла глаза.  Степан вытащил Алёну на берег, стал собирать остатки её одежды, затем помог девушке  одеться.
   - Зачем ты меня спас? - услышал Разин, когда  он осматривал убитых и собирал оружие.
   - Алёна жизнь не закончилась! Всё забудется! Главное ты живая, -  он отвязал калмыцких лошадей. - Сама сможешь ехать?  - Степан оглянулся, не услышав ответа. Девушка лежала без сознания. Не теряя ни минуты, он вскочил в седло,  подхватил Алёну и поскакал в Черкасск. 


      Послеобеденный зной загнал горожан  в прохладные дома. Не многие видели, как Степан сын Тимофея Рази быстро проскакал  в свой проулок. На  полном ходу его конь перепрыгнул низкую соседскую калитку, казак соскочил  с  коня  и бегом отнёс Алёнку в курень. В дверях Разин столкнулся  с матерью Алёны тёткой Дусей.
   - Сколько? - понимающе спросила она.
   - Трое!
   - Выживет, - определила  мать. - Неси в спаленку! Спасибо тебе, Степан.

       Через три дня с богатой добычей вернулся крёстный. Пировали в добротном Ходневском  доме. Стол ломился от всевозможных яств. На центральном месте стояло блюдо с осетриной, рядом  разместился целиком зажаренный  поросёнок, обложенный гречневой кашей со шкварками. Между центральными блюдами уместились ендовы с чёрной икрой, блюдо с овощами и зеленью. Горкой дымились горячие лепёшки, рядом красовались большие красные раки. В восточных кувшинах на столе стояло вино.

        После всего съеденного и выпитого у казаков развязался язык.  Они  вспоминали интересные эпизоды похода в особенности о том, как обманули турок, проплывая азовские цепи. После того как казакам пришлось оставить Азов в 1642 году, турки укрепили разрушенную крепость. На другой стороне Дона были поставлены башни-каланчи с охраной, а через Дон натянули мощные цепи,   которые мешали судам проплывать в море без разрешения турок.

         Черкес приказал казакам под вечер срубить большое дерево и вывести его на стремнину реки. В полночь в кромешной тьме дерево, зацепившись за речные цепи, наделало  много шуму.  Турки открыли беспорядочную стрельбу, но затем, разобравшись, оставили дерево до утра. Когда всё стихло, казаки подплыли к цепям перекинули их через мачту струга и вышли в море...

   - Какие новости с Москвы привёз? - спросил Ходнев Степана.
   - Патриарх Никон в великий пост приказал всем  креститься тремя перстами, - ответил Разин.
   - Эт как же? - не понял Черкес.
   - А вот так! - Степан сложил троеперстие.
   - Вот что значит москалям делать нечего, - опечалился атаман. - То ли дело у нас, некогда на небо посмотреть! Выпьем за небо чистое, за ветер вольный, да за свободу  нашу казацкую!

          Долго ещё пировали в  Ходневском  доме,  не раз ещё пускали братину с бражкой по кругу. Разошлись казаки лишь  к утру.

   - Что крестничек не весел, что головушку повесил? Али не рад нашим успехам? - крёстный  обнял Степана, когда они остались наедине, и заговорщически  зашептал. - Ну давай рассказывай,  как там на Соловках всё прошло?
   - Прости батя! - казак  повесил голову. - Ничего не помню.
   - Так тоже бывает, - согласился Ходнев.
 
 - Я, - Степан  ещё ниже голову опустил к полу. - Жениться хочу!
   - Давно пора! Я тебе уже и невесту приглядел, пока ты в дальних краях бродил...
   - Мне, окромя Алёны, никого не надобно! - тихо, но твёрдо заявил Разин.
   - Алёна?! Это кто? А знаю!  Соседка твоя, которую ты спас!
   - Уже доложили? - Степан гордо поднял голову.

   - Сынок! - по отечески ласково сказал Черкес. - Ты герой без сомненья, но жениться то необязательно...
   - А я женюсь! - Степан сверкнул глазами на крёстного.
   - Ты подумай, подумай...
   - Завтра сватов пошлёшь, чтоб всё честь по чести было, - крестник  в упор смотрел на  Черкеса. Глаза Разина, будто стали стеклянными, они не двигались. Этот взгляд пригвоздил  Ходнева к скамье.
   - А я чё?! Да ничего! Гулять так гулять! - вдруг развеселился крёстный батя.   

          После весёлой шумной свадьбы, потянулись будничные  дни, Степан с крёстным ездили на охоту, рыбачили,   готовились к походам, вместе пировали по праздникам.  Ходнев не любил сухопутные походы, он предпочитал морские вылазки.  Разин разделял пристрастия крёстного и с удовольствием участвовал в таких походах,  постигая морскую тактику ведения боя на стругах.

                ***
         Весной 1654 года казаки выбрали атаманом войска донского Наума  по прозвищу Шелудяк, который  предпочитал  воевать на суше. В его конницу  набралось до трёх тысяч запорожских и донских казаков, которых он водил в походы почти два года. 

       Не смотря на удачу Наума, эти походы  вызвали недовольство со стороны тех  казаков, которые кормились за счёт морских походов,  в том числе недовольство проявлял  и  Ходнев. Поэтому,  как только Шелудяк с основным войском  оставил столицу, черкасские  казаки с подачи  Черкеса  выбрали себе  нового атамана -  Павла   Чесночихина.  Он собрал донскую флотилию в состав которой  также вошла ватага Ходнева и вышел в море. 

          В конце июня 1655 года  казаки захватили предместья Кафы. Не удовлетворившись собранной добычей,  Чесночихин направил свою флотилию дальше и вошёл в Судак, где огрузился богатой добычей,  при этом  казаки освободили  130 русских и 95 малороссийских пленников. 
         В тот же год окрылённая удачей  флотилия Чесночихина предприняла второй поход на Крым. Сначала казаки захватили и полностью разорили  Тамань, затем обогнув Крымский полуостров высадились в устье реки Альмы, где им дала отпор ханская конница  Мехмед-Гирея. После ожесточённого боя казаки опустошили окрестности Карасу-Базара.
 
       Вернувшись домой с богатой добычей, Степан решает строить свой собственный струг на черкасской верфи.  В 1656 году пришло известие  о том, что  атаман Чесночихин погиб под Азовом. Турки захватили его в плен и тут же убили. Отрубленную голову атамана отправили в Бахчисарай крымскому хану.

         Зимой 1657 года Черкасск осадили крымские татары, в их войске было более 5 тысяч ратных людей, среди них также  были азовцы, ногайцы, кабардинцы и черкесы. Осада длилась до весны. Крымцы так и не смогли отомстить казакам за набеги. Оголодав, они оставили Черкасск и вернулись домой.

        Весной того же года Донскую флотилию  в тридцать стругов возглавил Черкес Ходнев, который    повёл её к Крымскому полуострову, как только сошёл лёд. Они вновь высадились в устье реки Альмы,  где сожгли несколько татарских сёл, захватив шестьсот человек пленных и освободив двести человек русского полона. Во всех этих походах рядом с крёстным был и  Степан. Вот так, под крылом талантливого воина  он мужал, завоёвывая уважение среди казаков...

продолжение: http://www.proza.ru/2011/11/20/1303


Терминологический словарь:  http://www.proza.ru/2011/11/24/1269