Глава 5. Иван Тимофеевич Разин

               
   - Привал! Привал! - как часто это слово  у Степана Тимофеевича вызывало чувство облегчения. Сейчас это слово, как удар нагайки,  напоминало о том,  что смерть приблизилась ещё на один день.  В том , что сначала их будут пытать, а потом казнят,  Разин не сомневался.  Он с жалостью смотрел на Фролку и  представлял себе, как бы вёл себя в данной ситуации его старший брат Иван...

               
                ***               
       Пути дорожки братьев разошлись ещё при живом  отце. Тимофей  Разя отпустил из дома старшего сына на вольные хлеба, а среднего – Стёпку,  оставил при себе. Фролку батя не жаловал, когда он родился,  его по старинному казачьему обычаю на сороковой день от рождения,  посадил Тимофей на коня, посмотреть каков духом будет будущий казак.  Младенец на спине коня сначала  заплакал, а затем он соскользнул вниз.  Отец  с сожалением поймал сына и отдал его Матрёне.

   - Быть убитому в бою! - мрачно изрёк  Разя и махнул рукой. - Трус по рождению!   
   - А ба-а-тюш-ка при кре-щен -и- и сказал, что добрый ка-а- зак будет! - всхлипывая и прижимая ребёнка к груди, сказала Матрёна.
   - Много твой  московский батюшка понимает  в нашей казацкой жизни, - Тимофей вновь махнул рукой. - Вот если бы он орал, а сам ручонками за гриву конскую бы схватился, вот тогда бы я сумневаться  начал.
   - Ты только Ивашку со Стёпкой любишь! - выкрикнула в отчаянии Матрёна.
   - Моих сынов не трожь! - Тимофей  выхватил нагайку. Матрёна не стала дожидаться удара.  Прижимая к себе сына,  она спряталась в курене. - У, окаянная!  Степка, поставь  коня в стойло!

        Иван Разин ходил в морские воровские походы на отцовом струге не долго. Однажды,  после неудачного похода Иван возвращался в Черкасск, пройти мимо Азова никак не получалось, тогда высадившись на берег и притопив струг в камышах, ватага Разина добралась домой по суше. Иван решил  пойти в Запорожскую сечь и там поискать воинского счастья. Его не было дома много  лет. Вернулся на Дон Иван Разин лишь в 1664 году, на кругу призвал казаков  помочь москалям против ляхов. Он объявил, что князь Юрий Долгорукий собирает рать, чтобы  отвоевать Киев.

       Атаман   Черкес  Ходнев  очень обрадовался этому обстоятельству. Кормиться на Азовском море стало всё трудней. Турецкий султан вместе с крымским ханом наводнили дельту Дона многочисленным флотом, тем самым перекрыв казакам выход в море.  Кроме того турки плотной стеной наставили в низовьях Дона сетки, которые не пропускали рыбные косяки на нерест. 

        Здесь, в Черкасске, под руку Ивана Разина стали многие казаки, которым не куда было приложить свою молодецкую силу.  Ушёл в поход с братом и Степан. В те годы война была делом сезонным.  Воевали в основном летом.  Зима с  метелями  и морозами  заставляла людей сидеть по домам, а осенняя или весенняя слякоть делала  непроходимыми  грунтовые дороги России. Целый год донские казаки воевали в составе русской армии.

        Заходила дождливая осень 1665 года. Казаки, понимая, что военные действия сворачиваются до весны, стали проситься домой перезимовать. Князь Долгорукий пришёл в бешенство от заявления казаков и приказал становиться  на зимовку вокруг Киева.  Посовещавшись на кругу, казаки принимают решение уйти по домам, не взирая на запрет князя.  Долгорукий уход казаков расценил  как предательство.  Дончаков  поймали и вернули под Киев. Ивана Тимофеевича  Разина, как зачинщика,  заковали в кандалы и посадили в яму.

               
   - Иван! - тихо позвал Степан. -  Брательник! Это я!
   - Рядом никого?
   - Нет.  Я  им  вино  с  сонным  зельем  дал,  теперь  до  утра  храпеть  будут!   Я сейчас тебя освобожу ...
   - Нет! Не надо.
   - Ты что сбрендил,  Иван Тимофеевич? Тебя же убьют!
   - Не ори! Убьют только меня, вас всех не тронут.
   - Вона как! - вздохнул Степан.
   - Пойми меня, я ведь атаман, а значится  все мои казаки,  это дети мои за которых я в ответе.
   - Все домой хотели, а ты своей жизнью отвечать должон...
   - Не кипятись! Я уже всё решил... - Иван тихо вздохнул, а затем продолжил. - Когда домой вернёшься, поклонись за меня  Дону – батюшке, да степи - матушке!

               
            По приказу князя Юрия, за самовольный уход  казаков  осенью из под Киева,  был повешен атаман Иван Тимофеевич Разин. Степан тяжело пережил смерть брата.  Лишь через год он сумел вернуться в Черкасск.  В 1666 году  был заключён мир между Московским государством  и Польшей. Главным пунктом в мирном договоре двух стран было обязательство царя Алексея Михайловича запретить донским и запорожским казакам грабить в Азовском и Чёрном морях.

          Не ласково принял Дон своего вольного сына.  Возвращение  ватаги казаков, ушедших с Иваном Разиным, осталось не замеченным. Степан шёл по улицам родного города, где на каждом углу главной темой разговора был неудачный поход Васьки Уса на Москву, к царю батюшке. 

         Пробравшись на майдан,  Разин  встал в сторонке и стал слушать неспешный  рассказ атамана  Уса,  про то,  как  он собрал до пятисот казаков, которым нечем было кормиться на Дону, и повёл их на Москву правды искать. В Воронеже их остановили и не пустили дальше.  Воронежский воевода Василий Уваров пропустил в Москву, лишь небольшое посольство казаков из шести человек.  Недельку постояв под городом, казаки тихо свернули лагерь и пошли на Москву.  По пути отряд  казаков  стал стремительно увеличиваться за счёт присоединения  новых бунташных людей.

         9 июля 1666 года под Тулой войско атамана Уса встретилось  с посольством из Москвы. Разочарованные казаки отдали атаману небольшое жалованье, да грозную царскую грамоту с приказом немедленно возвращаться на Дон.  Васька Ус сам возглавил новое посольство в Москву, приказав  казакам  стать  лагерем и ждать его возвращения.

         К  казачьему  стану  тут же стали  присоединяться  крестьяне из окрестных сёл и деревень. Казачье  войско стремительно увеличивалось в размерах. Такому войску надо было чем-то   кормиться. Начались погромы барских усадьб, к царю  тут же посыпались челобитные от помещиков за военной помощью.

           Московское дворянство  выступило против казаков во главе с воеводой Юрием Барятинским.  Царь Алексей Михайлович приказал лагерь казаков окружить, крестьян заковать в колодки и вернуть помещикам, а казакам дать по полтине на брата  жалованья, и под конвоем отправить на Дон. Атаман Васька Ус, узнав о приказе царя, налегке обогнал воеводу Барятинского, быстро свернул лагерь и ускоренным маршем двинулся на Дон.

   - Пошто вернулся, окаянный!? - злился Черкес Ходнев, стоя на кругу среди домовитых казаков Черкасска. - Увёл пятьсот голодных ртов, а обратно привёл три тысячи.  Чем кормиться будете?  Своих грабить начнёте?
   - Мы ж не турки, своих забижать не станем! - оправдывался Васька Ус.
   - Черкасск не может принять твоё войско, - взгляд  атамана потемнел, а его голос стал громким и резким. - Самим голодно! Идите в верховья Дона на зимовку,  авось  кто  примет.  А мне ещё перед батюшкой царём извиняться, да отписки писать надобно...

            Разин, стараясь остаться незамеченным, отошёл от майдана, пересёк торговую площадь и нырнул в свой родной переулок. В центре двора  кипел самовар, под навесом Алёна расставляла посуду на столе. Из летней кухни вышла  Матрёна, неся на расписном подносе  ароматно пахнущие пироги. Разин молча  подождал, пока  мачеха ставила поднос на стол, а затем возвращалась обратно.

   - Алёна! - тихо позвал Степан.
   - Стёпушка!  Живой?! - она кинулась обнимать мужа.
   - Стёпка вернулся! - закричала Матрёна, выходя из кухни. - Все сюды. Степан вернулся!

       Во двор  выскочили все домочадцы, в это время в калитку входили возмужавший Фрол с дядей Никифором, громко  обсуждая городские новости.

   - Брательник вернулся! - обрадовался Фрол, увидев Степана, окружённого женщинами.
   - Хлопцы, спасайте!  - крикнул  Разин. - Бабы хуже ляхов!
   - Кыш от моего племянника!  Раскудахтались, как курицы! Быстро на стол доброго вина и хмельного мёда! Пировать, да гулять будем!  - Никифор  стиснул в своих могучих руках  племянника.
   - Дядя  Черток! - Степан  Тимофеевич  крепко обнял младшего брата отца.  - Какими судьбами к нам  воронежские люди пожаловали?
   - Да я с Волги,  домой иду! - скромно ответил Никифор.
   - Давно идёт? - спросил Степан у Фрола.
   - Да год уже скоро! - считая по пальцам, ответил брат.
   - Узнаю  проходимца! - Разин дружески расхохотался, глядя на обиженную рожу Чертка. 

       По возрасту они были погодками. Никифор сдружился со Степаном ещё при жизни своего брата Тимофея. Своё прозвище он получил из-за озорного характера. Никифор мастерски разыгрывал друзей, с ним всегда было весело и легко.

        Все  сели за стол, выпили по чарке. Никифор рассказал,  как он ушёл на Волгу и таскал там гружёные баржи вверх по течению, потом решил заглянуть на Дон, но тут работы нет никакой, а с пустыми руками возвращаться домой совестно.  Степан в свою очередь рассказал  о гибели брата.  Казаки молча помянули Ивана, опорожнив не одну  чарку  вина.

         К вечеру подтянулись к праздничному столу соседи, друзья  и родственники. Лишь крёстный отец  Черкес  Ходнев не появился в доме Разиных.  За столом обсуждали последние новости,  рассуждали о том, как жить дальше. Именно в тот вечер Степан решился собрать ватагу и пойти на Волгу кормиться,  побывать на Хвалынском море, да пощипать басурманское царство...


                ***
         Перекусив остатками еды, казаки погрузили пленников на телегу и отправились дальше.  Впереди их ждал Серпухов, а там и до Москвы не далече. Атаман  Ходнев  молча поглядывал  на дорогу, за эти дни он,  аж постарел. Страх о том, что в любой момент на его отряд могут напасть  «воровские казаки» и освободить Степку, не давал покоя  Черкесу ни днём, ни ночью.  В пути он  призывал в помощь  всех богов сразу.

        После того, как черкасские казаки сожгли Кагальникский городок и захватили Разина,  атаман лишился покоя. Заковав Степана в обычные кандалы,  Ходнев  приказал посадить Разина в  подвалы соборной церкви города Черкасска  под усиленную охрану.  Охранникам  было приказано с арестантом не разговаривать, близко к решёткам не подходить.
        Рано утром Ходнев со стражей спустился  в подвал. Открыв дверь, атаман  застыл в изумлении. За ночь  Разин  сам расковался и,  помахивая цепью, зло смотрел на крёстного.

   - Ошибся я крепко! Надо было с тебя начинать! - зло заговорил Степан Тимофеевич.   
   - Высоко взлетел крестничек! -  атаман быстро пришёл в себя от изумления. - Больно падать придётся. Соломку - то не досуг было стелить, защитнику сирых, да убогих...
   - С тебя надо было начинать...
   - Я шо один такой на Дону? - хитро спросил Ходнев. - Нет!  Не один я хорошо жить хочу. А ты,  супротив кого замахнулся?  Против царя! Да  еже ли б не я, то Дон бы кровью нашей окрасился  за твои дела воровские. Кто бы тут разбирался, всё войско в ответ за дела твои  пошло бы  в расход...
 
   - Москалям продался, Иуда! - гневно крикнул  Разин.
   - Продался. А как иначе сохранить казачество? Пойми, мы сейчас между двумя жерновами. Нас сожрут, или турки, или москали. Москалям  мы нужны, а турки, сам знаешь,  вырежут нас под корень, - Ходнев  знал, чем добить крестника. Говорил  он,  то тихо, то громко, видя,  как зло покидает Степку.  Разин  опустил руки, цепи звонко стукнули  об  каменный пол. Охрана тут же навалилась на пленника и скрутила его верёвками.
   - Батька,  нести новые кандалы? - спросил есаул.
   - Погодь  трохи! - ответил атаман и вышел из подземелья.
         
        Он приказал  кузнецу взять  цепь, которая была натянута между азовскими башнями -каланчами и перегораживала Дон, не пропуская корабли в море. Эти цепи казаки сняли летом 1670 года, когда царь разрешил идти на Азов. Крепость тогда не взяли, а проход себе прочистили и башни разрушили.

     Кузнец расковал одно звено  огромной цепи, так у него получился кусок длиной в три аршина. Затем  атаман пригласил священника и приказал освятить цепь святой водой с христианскими  молитвами.  Но даже посадив  Разина на заговорённую цепь,  Ходнев боялся крестника, боялся друзей его, а ещё пуще боялся царского гнева.  Он знал, что хоть и зовут Алексея Михайловича  Тишайшим, но в гневе все правители одинаковы.

            Впереди показался вооружённый отряд, который отвлёк атамана от грустных дум. Казаки остановились, поджидая всадников и присматриваясь к местности на случай вооружённой стычки. Вскоре выяснилось, что встречают казаков стрельцы, которых послал царь для охраны пленников.  Ходнев с облегчением вздохнул,  слушая рапорт сотника стрельцов  Елизария  Терпигорева. Теперь с сотней стрельцов, да с отрядом домовитых казаков можно было не бояться внезапного нападения.

            Воевода Серпухова  Иван Владычкин поздно вечером встречал отряд  казаков.  Все были  быстро  расквартированы по дворам, так как воевода заранее получил из разрядного приказа грамоту от царя с приказанием обеспечить казаков всем необходимым.  В подвалах  Серпуховского  воеводы Фролка впал в беспамятство, а Степан   вновь  окунулся в своё прошлое.  В памяти он  листал   страницы своей  жизни, как в книге...

                ***
   - Крёстный, в который раз прошу, отпусти на Волгу! - просил Степан.
   - Нет! -  Ходнев отвёл взгляд.
   - Мы кормиться идём! - доверительно сообщил Никифор.
   - С такой рожей? - атаман критически  посмотрел на  брата Тимофея Рази.
   - Харя, как харя! - пожал плечами Никифор.

   - Батька! Я голытьбу с Дона уведу, тебе же легче будет! - предположил Степан.
   - Нет! Знаю я чем кормиться будете! - Черкес  тяжело вздохнул.
   - Батька струги мои стоят без дела, а тут охотников дюже много собралось. В Азов нельзя, ну куды казаку податься? -  Разин  просительно смотрел на атамана. Ходнев старался не смотреть в глаза крестнику, его взгляд блуждал по комнате, было видно, как он изо всех сил старался не поддаться влиянию Степана.

   - Только на Волгу! - вступил в разговор Никифор Черток.
   - Лады! - сдался  атаман. - Я подумаю! Только в поход собирайтесь не в Черкасске. Веди свои струги в Паншин.
   - Батька, благодарю сердечно!  Отплачу, как  только вернусь, - Степан с Никифором поклонились атаману, нахлобучили  шапки на свои буйные  головы и вышли из Ходневского дома.

   - Степан, ты мёртвого уговоришь, - заговорил Никифор, как только они вышли на улицу.
   - Мёртвого сложно, а крёстного не раз уговаривал, - задумчиво буркнул в ответ племянник.
   - Я не пойму, брыкался, брыкался, а потом лады! Идите! - недоумевал Никифор.
   - Пустил и ладно! - отмахнулся Степан. - Собирай хлопцев. Нам надо тикать из Черкасска, пока  крёстный не передумал, да не посадил нас под замок.

         Почти год готовил  Степан Тимофеевич свой поход. Недалеко от  казачьего городка Паншин был  устроен  лагерь разинцев.  Свои планы атаман хранил в секрете, даже от   близких друзей, зато позволял распространять  слухи  самые разные, иногда даже противоречивые. Донская голытьба стала активно вступать в разинское войско. Всем находилась работа,  ведь строились новые струги, закупалось оружие и боеприпасы, заготавливались продукты. Когда отряд перевалил за тысячу человек,  Разин понял, что ему нужны деньги. 

         Весной 1667 года Степан  Тимофеевич на своём лучшем струге с гордым названием   «Орёл» спустился вниз по Дону до стольного города казаков Черкасска. На всём пути казаки агитировали и предлагали вступить  в их войско всех желающих. Пришвартовавшись к черкасской пристани,  разинцы весело высадились на берег.  Вскоре вокруг них собралась  большая толпа зевак.
 
   - Ты  атаман,  оделся бы побогаче, чтоб тебе люди кланялись! - закричали из толпы.
   - Оденется, вот сходит в поход и оденется, - уверяли разинские казаки.
         
        Степан  Тимофеевич оставался равнодушным к крикам толпы. Он с товарищами  направился на майдан, где в очередной раз собрались казаки на выбор главного атамана Войска Донского. На майдане  разинцы молча стояли вокруг своего атамана и  наблюдали, как черкасские казаки, разбившись на два лагеря,  старались перекричать друг друга. Одна часть казаков выдвинула в атаманы – Черкеса  Ходнева,   другая - Михаила Самаренина.
 
         Есаул никак не мог определить, кто кричит громче, силы казались  были  равны. Посовещавшись со старейшинами, есаул объявил, что раз невозможно определить по крикам победителя,  нужно выстроить очереди за кандидатами, чья очередь будет длинней, тот и получит булаву – символ власти атамана.  Разин  выждал некоторое время, а затем подал знак своим людям, которые быстро встали в очередь за  Черкесом  Ходневым.

   - Крёстный,  рад за тебя! Ты опять стал нашим атаманом, - Степан  Тимофеевич с соратниками  окружили Черкеса Ходнева плотным кольцом.
   - Ну и что тебе от меня надобно на этот раз? - буркнул в ответ  атаман.
   - Батюшка, денег не хватает на порох, кланяюсь тебе в ноги,  подсоби нам! А мы в долгу не останемся отдадим со сторицей по возвращении.

         Вечером  атаман, собрав черкасских казаков у себя дома, предложил им откупиться от разинцев по хорошему. Посовещавшись,  черкассцы  дали  Разину  одежду и оружие, снабдили его порохом и свинцом.

   - Даст Бог, вернётесь обратно, тогда и расплатитесь, - провожая крестника, напомнил Ходнев.
   - Уговор дороже денег! - отвечал Степан Тимофеевич, пряча улыбку, от крёстного.
   - Идите с богом! - напутствовал атаман и шёпотом добавил. - Авось сгинете в чужих землях.

   - Что он там шепчет нам в след? - спросил Никифор атамана, когда струг отчалил от черкасской пристани.
   - Не поверишь,  пожелал сгинуть в чужих землях, - задумчиво ответил  Разин.
   - Вот уж не ожидал от Старой Лисы такого пожелания! - возмутился Никифор. - И давно между вами кошка пробежала?
   - Разве важно когда? Главное, что пробежала!

              Вернувшись под Паншин, Разин обнаружил, что его войско вновь увеличилось и теперь насчитывало около двух тысяч казаков. Степан Тимофеевич своё войско разделил на десятки  и  сотни, соединённые в тысячи. Во главе этих отрядов поставил десятников и сотников, сам же взял на себя командование всем войском, определив к себе в помощники, опытнейшего казака Ивана Черноярца.

          К маю 1667 года всё было готово  к походу на Волгу. Всю зиму разинские лазутчики разведывали дорогу, настроения голытьбы, стрельцов и других ратных людей. В конце мая разинская флотилия появилась под стенами Царицына. Казаки весело высадились на берег.  На пристани к разинцам набежало много местного люда  «для прознанья новостей». Вдруг из крепости прибежал человек, который стал кричать, чтобы казаки спасались, потому что воевода приказал палить из пушек по стругам.
   - Пушки нас не возьмут! - зычным голосом крикнул Степан Тимофеевич. - Я заветное слово знаю!

         Толпа в миг  притихла.  В создавшейся тишине было слышно, как истошно кричал воевода Ондрей Унковский на своих солдат. Так и не дождавшись выстрелов,  толпа  уважительно загудела о том, что Разин пользуется колдовством и знает заветные слова ведунов.
   - Воевода! - подойдя к стене крепости, обратился Степан Тимофеевич к Унковскому. - Присылаю к тебе своего человека.

         Иван Черноярец с сотней казаков беспрепятственно вошёл в крепость и предъявил требования   Разина к воеводе.
   - Помилуйте! - изумился Унковский, читая требования казаков. - Дать вам кузнечную снасть в поход - это понятно! Но выдать вам служивого человека Льва Плещеева – это уже слишком!
   - Это нам решать, а вам выполнять, - с нажимом в голосе ответил Черноярец. - А не выполнишь требования пушки будут молчать и после нашего ухода.

           Воевода выполнил все требования разинцев.  Казаки отдали пушкарям  Царицына на суд и расправу  Льва Плещеева, который  «драл с голытьбы последнюю рубашку».  Покинув Царицын, разинцы двинулись вниз по Волге к Чёрному Яру.

           Через сутки казаки встретили караван судов, в котором были купеческие, казённые и один патриарший струги с разнообразными товарами. Охрана была не большой и состояла из стрельцов. Казаки  без предупреждения напали на караван, охрану изрубили. Разин не пощадил даже  монаха, который яростно защищал патриаршее добро. Он  лично  сломал  ему руку. На казённых судах оказались осуждённые, которых казаки освободили и они все присоединились к  разинцам.

            У Чёрного  Яра казаков поджидала засада, состоящая из  двух  астраханских стрелецких полков. Атаман решил не ввязываться  в бой и быстро проплыл мимо, но ниже Чёрного Яра реку перегородил стругами черноярский воевода Семён Беклемишев. Оценив обстановку, Степан  Тимофеевич понял, что  в лобовом столкновении с стрельцами казаки проиграют.

   - Воевода! - обратился Степан  Тимофеевич. - Давай не будем лить по напрасно кровь русскую! Мы сейчас сойдём на берег и договоримся по мирному!

         Вокруг Беклемишева загомонили стрельцы, которым не хотелось воевать. Воевода молчал.

   - Семён, давай поговорим на берегу! - не унимался Разин. Стрельцы стали злобно поглядывать на своего воеводу. - Я иду к тебе, воевода! Захватить бочонок доброго вина?
   - Хорошо! - неохотно крикнул Беклемишев. Он первым высадился на берег и занял выгодную выжидательную позицию.

            Стрельцы,  завидев бочки в руках казаков, расслабились, предвкушая добрую гулянку. Казаки вплотную подошли к воеводе и, быстро обнажив клинки, напали на стрельцов. Всё происходило так стремительно, что многие отправились на тот свет, так и не поняв, что же произошло. Взяв Беклемишева в плен,  казаки  смяли строй стрельцов, одни погибли, другие бежали, третьи сдались на милость победителей.

   - Вот и выпили доброго вина, - пробурчал воевода, глядя на убитых стрельцов.
   - Эх ты, воевода! - усмехнулся  Черноярец. - У нас сухой закон в походе.
   - Ну да?! - недоверчиво сказал Беклемишев. - А бочки у вас с чем?
   - Неча лясы точить! - крикнул Разин. - Воеводу за ноги на мачту повесить! Убитых похоронить, раненых перевязать.

   -  Воевода слова не проронил, тяжко ему грузному человеку висеть вниз головой. Побагровел уже! - спустя час доложил Никифор атаману.
   - Ладно! Повисел и будя, - подобрел Степан Тимофеевич. Воеводу сняли и отпустили с безоружными стрельцами к Чёрному Яру. - Идите с богом да зла на нас не держите!
   - И не воюйте супротив нас! - крикнул сотник Мансур.
   - А то в воду посадим! - пригрозил кормчий Салтанко. - Будет разговор коротким в куль да в воду.

   - Куда теперича пойдём? - спросил Никифор  Разина.
   - К Красному Яру.
   - Доведу, - пообещал Никифор. - Только дальше я не хаживал.
   - Выкрутимся не боги горшки обжигают, авось проводник найдётся! - заверил Черноярец.
   - Авось?! - возмутился Степан Тимофеевич. - Если б я на авось надеялся, то сидел бы сейчас дома!
 
            У Красного Яра казаки высадились на берег. Стрельцы скрылись за стенами крепости и в бой не вступали из-за малочисленности. Разин в слободе за хорошие деньги  нашёл лоцмана и  тут  же  вышел в море...

продолжение:  http://www.proza.ru/2011/11/20/1330


Терминологический словарь:  http://www.proza.ru/2011/11/24/1269