Глава 10. Никифор Черток

               
         Родион Калуженин  подъехал к атаману Черкесу  Ходневу и весело заговорил:
        -Батька! Ежели поднажмём,  вечером ужо в Москве будем!
        -Экий ты прыткий!  Охолонь! -  ответил Черкес,  угрюмо осматривая окрестности. -  Почиститься с дороги надо. Народу тьма придёт на нас глазеть.
         -Не на нас, а на Разина! - поправил атамана Самаренин. - Глядите! Вон там у речки нас отряд поджидает. Елизарий! Пошли человека узнать, кто такие?

        -Это царь-батюшка прислал кузнеца, мулов, да повозку с отрядом стрельцов под командованием Сурикова для сопровожденья!  - вскоре доложил атаману голова стрельцов Елизарий Терпигорев.
        -Привал! Здеся переночуем, а на зорьке в Москву поедем. Всем купаться и одеться во всё чистое, - отдал приказание атаман Ходнев.

        Казаки и стрельцы быстро обустроили походный лагерь.  Казаки сначала вычистили своих лошадей и отпустили их пастись, а затем смывали грязь и дорожную пыль с себя.  Черкес  сидел на берегу и наблюдал, как ставят его походную юрту.

      -Вот вам атаман, грамотка из посольского приказу, - протягивая Черкесу свиток, рапортовал Суриков.  Ходнев свиток не взял, а подал знак Калуженину.
      -Читай! - приказал  атаман  Родиону, когда тот взломал  царские печати.
      - Мы! Великий государь царь... - Калуженин  монотонно перечислял все регалии Алексея Михайловича. - ...повиливаем! Заковать Стеньку Разина и посадить на позорную колесницу, а его брата Фролку посадить на цепь и приковать к колеснице, как собаку, чтоб бежал за ней при въезде в столицу...

        -Степа! Смотри! Да на берег посмотри. Вроде как грамотку читают! - Фролка вытянул шею, пытаясь услышать хоть слово.
        -Угомонись! Нас сегодня трогать не будут. Видишь казаки перья чистят!
        -Какие перья? - не понял Фрол, неотрывно смотря на Ходнева.
        -Не туда смотришь! Вишь, казаки чистые рубахи достали, завтра встречу нам устроють, всё будет по ритуалу.
        -Это хорошо, шо по ритуалу! - вдруг успокоился Фрол. Степан  Тимофеевич с сочувствием посмотрел на брата. Он то понимал, что это последняя спокойная ночка. Разин лёг на землю и закрыл глаза.  Воспоминания нахлынули сразу, унося его всё дальше и дальше от цепей и от Москвы, в которую он так рвался год назад.


                * * *
      В конце июля 1670 года разинское войско прибыло в Царицын. С собой казаки привезли часть астраханской казны, половину которой было решено переправить на Дон для привлечения голытьбы на свою сторону.  На кругу для выполнения этой важной миссии были выбраны Фрол Минаев и  Яков Гаврилов. С ними был отправлен и младший Разин.

      Степан Тимофеевич стоял на крепостной стене Царицына и молча смотрел вслед,  уходящему на Дон обозу. На сердце у него было не спокойно, он вновь вспоминал доклады лазутчиков, которые денно и нощно, партиями и по одиночке отправлялись во все стороны, а затем возвращались обратно с докладами.

     -Ну! Что соколик не весел? Что головушку повесил? - услышал атаман весёлый голос своего дядьки.
      -А чего радоваться! Персидский шах перебил всё моё посольство к нему. Да ещё и грозился войско послать!
      -Так ты скорбишь?  Али  решаешь вернуться, да надрать задницу главному персюку? -  Никифор повернулся в сторону Астрахани, приложив  руку козырьком ко лбу. - Для бешеной собаки семь вёрст не крюк...
      -Это я то, бешеная собака? - разозлился Степан Тимофеевич. - Уйди с глаз долой, а то пошлю послом к царю Алексею Михайловичу! Там узнаешь,  как в тайном приказе пытают, да нам расскажешь.
      -Нет уж!  Для посла я мордой не вышел. Я лучше пойду к царевичу Симеону! - важно ответил Черток. - На его струге  сегодня  знатная попойка намечается.
      - Угу! Ты в прошлый раз, так набрался, что спал под столом!
      -Да?! Я тоже слышал, что какой-то пьяница спал под столом! -  удивлённо сказал Никифор, а потом серьёзно добавил. - Только не знал, что это был я.
      -Иди я тоже скоро буду!
      -Може и в правду его на престол посадим, когда Москву возьмём, - предложил Никифор. - У него все манеры царские. Он  когда презрительно смотрит на нас с высока многие из народа ниц падают.
       -С каких пор ты о государях думать стал?
       -Я что хуже Межакова?
       -Ню-ню, - только и сумел произнести Степан  Тимофеевич, давясь от приступа смеха.

     Каждый день казаки собирали войсковой круг, где никак не могли решить каким путём идти в Москву. Многие голосовали за более короткое сухопутное продвижение к столице. Атаман  убеждал казаков, что по Волге  на стругах лучше. Для продвижения по суше  нужно  иметь много тягловой силы, которую необходимо  кормить и поить. В конце знойного лета не приходилось рассчитывать на подножный корм, а это значит, что  всё необходимое пришлось бы везти с собой.  В результате многих споров было решено готовиться  к походу в Москву по Волге на стругах.

      В Царицыне работали все питейные заведения, войско Разина усиленно отдыхало после ратных трудов. Особливо отдыхал дядя  Никифор по прозвищу Черток. Пользуясь некоторым сходством  со своим племянником, он важно заходил в очередной шинок и объявлял хозяину, что его почтил сам Разин, при этом Никифор не уточнял какой.  Прослышав, что объявился сам Степан Тимофеевич, народ валом шёл смотреть на атамана. Хмельное  лилось рекой. Острый на язык Черток травил народу байки об удалой казацкой жизни.  В очередной раз казаки принесли вусмерть пьяного Никифора с дружеской попойки на борт  «Орлика» и доложили атаману о проделках Чертка.

      -Когда ж ты только напьёшься? - в сердцах сказал Степан Тимофеевич.
      -А вот  уже сегодня и напился! - промычал в ответ Черток.
      -Аспид, ты ещё и шутки отпускаешь! В воду его казаки! Покунайте его в Волге матушке, да привяжите к мачте. Хлеба не давать!
      -Водичку разреши! - проскулил Никифор.
      -Вот тебе водичка!-  Разин схватил дядьку за шиворот и выбросил за борт. - На глаза мне не показывайся аспид.

       Никифор камнем пошёл ко дну. Все кто был на «Орлике»  с волнением и с сомнением  смотрели на воду.  Черток на поверхности не появлялся. Первым не выдержал  есаул Лазарь Тимофеев.   Он  нырнул за Никифором, потом и остальные казаки попрыгали в воду.  Лишь со второй попытки  Лазарю удалось найти Чертка в воде.  Никифора   вытащили на берег  и  привели в чувство. Всё это время Степан  Тимофеевич злой на весь белый свет сидел на своём шестиногом стульчике и смотрел куда-то  вдаль  стеклянным взором. Казаки молча  встали возле атамана, держа Никифора с двух сторон. Черток,  малость  протрезвев, также молча смотрел на племянника.

      -Разве я не говорил, что не хочу тебя больше видеть? - грозно спросил атаман, в упор посмотрев на родственничка, от его сурового взгляда коленки подкосились даже у рядом стоящих  казаков, которые в своей жизни ничего и никого не боялись.
      -Говорил атаман-батюшка! И я говорил об этом казакам, но они мне не поверили! - с чистосердечным раскаянием, заявил Черток.
      -Вот тебе  раз! - Тимофеев  был в не себя от ярости. - Мы его тут спасаем, а он нас же и закладывает! Нашим же салом и по муссалам!
      -Говори, как на духу! Будешь ещё пить? - грозно спросил Разин.
      -Буду! Наливай! - разрешил Никифор. Атаман  не мог больше сдерживаться и первым громко рассмеялся,  хохотала потом и вся  его ватага, а через день и всё войско.

      Войско Разина пополнялось  за счёт  городской бедноты и беглых крепостных крестьян.  Степан  Тимофеевич приказал в войско принимать только тех у кого было оружие. Особо ярые сторонники  разинцев были, так называемые «гулящие люди»,  которые являлись бесправными бурлаками и ярыжками на Волге, эти люди не были привязаны к земле и окромя тяжёлой работы ничего не видели в своей беспросветной жизни. Для них казаки несли освобождение от тяжкого  рабского труда. А казацкое самоуправление  и устройство общества поднимало «гулящих людей» из состояния рабской униженности на уровень свободных людей, которые все вместе могли, стоя на кругу, решать насущные проблемы своей свободной жизни.

      В Царицыне Разин приказал обследовать  все корабли на пристани и подходящие его войску изъять.  Ведь разинское войско стремительно увеличивалось.   На «Орлик»  атаман лично отобрал ещё одного кормчего  и два десятка гребцов.  Новенький  кормчий был богатырского телосложения с руками кувалдами. На Волге он  нанимался в бурлаки и очень хорошо знал берега реки вверх по течению.  Про таких, как он, в народе сложили поговорку: «Сила есть ума не надо!»

      -Как тебя звать соколик? - спросил Никифор, любуясь могучим торсом нового кормчего.
      - Третьяк!
      -Чудное имя? - удивился Черток, а вся ватага притихла, ожидая очередной хохмы. - Третий Як!  А первый кто?
      -Первак  и Вторак!
      - Ты значится  Як, старшой Вак, а второй брат Рак,  так что ли?
      -Нет!  Первак не Вак, а первый сын! - невозмутимо ответил кормчий. - Вторак! Не Рак! А второй сын!  А Як это не богай, а третий сын!
      -Богай? Бык что ли? - спросил Лазарь. Третьяк  важно махнул головой в знак согласия.
          - Ну так будь Богаем, а не третьим Яком, - предложил Никифор.
          -Так мне можно быть первым Богом? - почёсывая затылок,  переспросил  Третьяк.
          - Да! А  если кто будет против, так  ты тому свой кулак покажи! - предложил есаул.
          -Ну ладно! -  миролюбиво согласился Третьяк. - Только братьям не говорите, что я  теперь Первак.
           - Да не скажем, не бойсь, - с серьёзным видом заверил  кормчего Никифор. - Только и ты уважение к нам прояви!
           - Какое?!
           - Бочонок вина я думаю не помешает!  Атаманы-молодцы не продешевил ли я? - зычным голосом,  подражая  есаулу Тимофееву,  крикнул Черток.
            -Я все думки продумал, как нам в Москву добраться! А он попойки тут устраивает! Волжская водица твоё дырявое горло сейчас зальёт! - Степан  Тимофеевич сжал кулаки и сверлящим взглядом смотрел на дядьку.
            -Господь с тобой, атаман-батюшка! - тут же заговорил Никифор. - Я ему про рулевое управление рассказываю.
            -Интересно! И что ты знаешь про  рулевое управление? - спросил Разин.
            -Работа кормчего состоит из того, чтобы поворачивать руль направо, налево и в другие стороны света...- больше Никифора никто не слушал. Все держались от смеха за животы, а Степан  Тимофеевич утирал выступившие  на глаза слёзы. Только Третьяк  Богай ничего не понимал и спокойно  смотрел на остальных, чем вызывал ещё большее веселье у казаков. 

      В начале августа Разин с войском, насчитывающим десять тысяч бойцов, выступил из Царицына и начал своё продвижение вверх по Волге на Москву.
Через неделю струги Разина подошли к Саратову. На городской пристани казаков с хлебом -солью встречали  горожане. Воеводу Саратова Кузьму Лутохина восставшие посадили под замок, а его начальных людей побили до смерти.

       На другой день Разин учинил городской круг,  где горожане воеводу Лутохина приговорили к утоплению. Затем всенародным голосованием  был выбран  новый атаман Саратова, им стал  Григорий Савельев. В городе было установлено  самоуправление по казачьему образцу, были уничтожены все документы и долговые книги боярской администрации.

         В Саратове к  Разину присоединились казаки, прибывшие с Хопра.  Степан  Тимофеевич   обрадовался их появлению, ему очень нужны были профессиональные воины, причём хорошо вооружённые. Он понимал, что чем ближе к Москве, тем большее сопротивление можно ожидать. Чуть позже к разинцам присоединились калмыки и татары.  Из вновь прибывших, Разин образовал лёгкую конницу, которую берегом направил к Симбирску. Остальных  атаман  приказал  посадить на струги и отправился  к Самаре.

         Самара встретила казаков залпами пушек и ружей в знак приветствия. Позже  выяснилось, что в  городе вспыхнуло восстание, как только прошёл слух о том,  что Саратов встал под руку Разина. Горожане разделились на два лагеря, между которыми разгорелись вооружённые стычки и разборки. Крепостные сооружения Самары были ещё не достроены и для разинцев никакой угрозы не представляли. Но в самом городе была большая партия дворян и боярских детей,  для которых  появление Разина ничего хорошего не сулило, поэтому они яростно сопротивлялись.

        К приходу казаков партия голытьбы победила, горожане утопили в Волге воеводу Ивана Алфимова, выбрали себе нового атамана, затем разгромили администрацию города, потом спалили долговые книги и выпустили всех арестантов из тюрьмы. Многих приказных и начальных людей  царя Алексея Михайловича побили восставшие, всё их имущество было собрано на площади и поделено между победителями. Разину даже не пришлось никого организовывать, а лишь  радостно принять решения горожан.

         Радовался и Черток, только по своему.   Самара  городок  маленький, все друг друга в лицо знают. Поэтому Никифор не рискнул представляться атаманом в одном из   питейных  заведений  городишка, а скромно сидел в углу под стеной с  новым кормчим, потягивая хмельную бражку из большой кружки и рассматривая всех входящих. Новый кормчий, которому  Черток дал прозвище Богай, был приставлен к Никифору самим  атаманом.  Степан Тимофеевич  приказал строго следить  за своим дядькой, лишнего спиртного ему не давать, в драки не ввязываться.

        Народу в кабаке было много,  хозяин вместе со своей семьёй еле успевал обслуживать   посетителей,  которые всё прибывали и прибывали. Рядом с Никифором оставалось  много  свободного   места , однако никто не спешил примоститься рядом, потому что он своим плохим настроением отпугивал всех. За другим столом пировали стрельцы к ним даже никто не пытался подойти, зная их заносчивость и буйство.  В дальнем углу сидели  черкасские казаки, рядом с ними расположились казаки с Хопра, а волжские казаки гуляли за отдельным столом.
      
       -Расскажи мне о нашем атамане, - попросил Богай Чертка.
       -Ну, я его трезвым никогда не видел...
       -Он шо, так много пьёт?! - ужаснулся кормчий.
       -Не он, а я! - важно ответил Никифор.

       Дверь  отворилась  и в кабак ввалилась  группа  бурлаков во главе с рыжеволосым мужиком, который хозяйским взором  окинул  присутствующих.

        -Народу- то сегодни напёрло,- весело окая, воскликнул один из спутников рыжеволосого.
         - Ничего мы сейчас казаков потесним, а чтоб  они не возмущались, мы  вина им закажем, - решительно подходя к Никифору,  громко  сказал Рыжий.
        -Сначала кувшин вина! - заявил Черток и скосил один глаз на кормчего, так на всякий случай. Богай и бровью не повёл, он всё также невозмутимо рассматривал дно своей пустой кружки. Никифор тут же воодушевился и продолжил. - А лучше два!

       -Эх! Гулять, так гулять! Хозяин,  бочонок  медовухи на наш стол, чтоб два раза не ходить! - весело крикнул Рыжий. Хозяин молча возник рядом, смотря куда-то сквозь стену. -  А – а – а! Вспомнил! - Рыжий хлопнул себя по лбу и пояснил Никифору. - У  Мурата одно правило деньги вперёд.  - он достал кошель  и швырнул в хозяина серебряной монетой. - На, змей! -  тот молниеносно цапнул деньги, быстро проверил на зуб, расплылся фальшивой  улыбкой  на  своём  лице гостям и лишь затем  махнул сыну рукой.  - Я на чужие не гуляю! Ну что?  Братья- казаки! Выпьем за атамана нашего  Степана Тимофеевича Разина?!
       -А ты его знаешь, атамана нашего? - спросил Никифор,  подставляя свою большую кружку поближе к бочонку.

        - Мы все его знаем, он нашенский из  Ярославля, - деловито заявил спутник рыжеволосого.
         - Да ты что?! - не  поверил Черток и лихо подмигнул кормчему.
         -Да сказывают наши деды, что Стенька совсем мальчишкой, лет пятнадцати от роду пошёл из Ярославля в шайку атамана Уракова на Волгу, да и устроился у него кашеваром, - начал Рыжий свой рассказ.  А Черток,  выказывая  жуткую заинтересованность в россказнях рыжеволосого и не забывая поглядывать на Богая, всё подливал и подливал себе медовухи в кружечку.  - Токмо не поладили они меж собой.

          -Небось кашу пересолил! - предположил Никифор и авторитетно продолжил. - Которую отродясь не варил, насколько помню...
         -Не перебивай! - грозно сказал голова стрельцов, сидящий за другим столом. Его собратья дружно стукнулись кружками с ним и он милостиво  разрешил. - Трави дальше! Чего не подели ли то?

         -Один раз идёт судно купеческое. Ураков  хотел остановить, а кашевар кричит: «Брось, не стоит: бедно!». Тот и пропустил. Идёт другое судно. Атаман посмотрел, паруса драные, борта сыпятся, хотел уже пропустить. А кашевар кричит: «Брать надо!» . Озлился Ураков на Стеньку,  достал пистолет и выстрелил в упор, чтоб другим наука была. Да не тут то было, Стенька хоть бы пошатнулся, вынул пулю да назад и подаёт: возьми говорит, пригодиться в другой раз. Ураков со страху на землю упал, а шайка столбом вся стоит, от страха разбойники пошевелиться не могут... С тех пор стал наш Стенька атаманом Степаном Тимофеевичем!

          -Как пули ловит не видел, - вступил в разговор  стрелецкий голова. - А вот давеча, когда за татарами  гонялись,  атаман наш стрелу на лету поймал. Сам видел. Я давно в ратном деле, но  такого  мастера  впервые вижу.

          - А ты бачил? Як он саблей орудует! - спросил стрельца запорожский казак, который сидел в компании черкасских казаков. - Вин при мне в Астрахани, одного хлопца на двое разрубил. Тильки хрясь, и был один  дурень, а  стало два! Выпьемо за атамана!
          -Я в Астрахани видел, как он  самого князя Позоровского с башни скинул! - важно сказал  старшой стрелец.    
          -Ох жалко, шо я це не бачил! Зато я знаю за шо князь пострадал! - хохол важно посмотрел на всех присутствующих и продолжил. -  За шубу!
  -Ха! Мы за шубу наслышаны, - заверил один из волжских казаков. - Пришёл к нам в Астрахань Степан Тимофеевич из персидского похода с богатой добычей.  Канаты у него на судах  -шёлковые, а паруса -парчовые, все казаки в шапках, как в венцах царских  по городу без охраны ходят. Сам атаман пошёл в приказную избу к воеводе в соболиной  шубе шитой персидским  златогривом с богатыми подарками. Только князь на подарки не смотрит, а с шубы глаз не сводит. Степан Тимофеевич смекнул, что за шубу можно, и прощение царское получить,  и домой попасть. Снял со своего плеча шубу, да и отдал её воеводе со словами:  «На тебе шубу, да чтобы  не наделала она  много шума!»  Как в воду глядел! Так и вышло! Астрахань мы захватили, а  князя за шубу  атаман с башни кинул!

      -Да погулял по Волге наш атаман! Погулял, - согласился Никифор, - Со всех брал положенное, никого не пропускал, ни купеческие, ни царские караваны. Вот шлёт ему царь строгий спрос: «Пошто, мои суда грабишь?» А атаман отвечает: «Не знаю я ваше царское величество, которые суда ваши, которые не ваши!»  Тогда повелел царь на своих судах герб ставить.  - Никифор отхлебнул из кружки и окинул взглядом притихших посетителей. -  Ну мы с гербами и не трогали, а потом купцы догадались,  да на свои струги гербы лепить стали. Ну  тоды мы без разбору...

      В это время в кабак зашёл  Лазарь Тимофеев, в ватаге  «Орлика» он был не последним человеком, а есаулом атамана. Степан  Тимофеевич взял его к себе после персидского похода.   Лазарь за чужие спины не прятался везде первым был, а главным  качеством  его характера, которое очень ценил Разин,  было то, что он никогда не боялся сказать правды атаману в лицо, какие бы последствия потом его не ожидали.  Лазарь отлично знал все неписанные заветы отцов и дедов, а также все правила ведения войскового круга. От разинского взгляда трепетали многие,  кроме Тимофеева. В этом человеке чувствовалась природная мощь, живой ум. Хитрить не умел пёр напролом,  как лось. Никифор, когда увидел Лазаря, оборвал рассказ на полуслове и быстро допил медовуху из своей кружки.

         -Всё пируешь?! - строго спросил  есаул  Никифора. Рыжий  с бурлаками тут же убрался со стола, прихватив с собой недопитый бочонок. Никифор с тоской проследил за перемещениями медовухи  по кабаку.
         - Уже нет! -  бодро  ответил Черток. - А что,  хочешь присоединиться?
         - Нет! Я с брехунами не пью! Атаман приказал тебя найти и на «Орлик» доставить!
         -Видно атаман без меня  не может! - гордо сказал Никифор. - Ну что ж  соколики пошли! Служба ждёт!

продолжение: http://www.proza.ru/2011/11/20/1373


Терминологический словарь:  http://www.proza.ru/2011/11/24/1269