Глава 11. Симбирск

               
     Лишь только на востоке заалела полоска горизонта, походный лагерь казаков проснулся, все стали готовиться к въезду в Москву. Вооружённые  казаки окружили братьев Разиных.  Кузнец расковал Степана Тимофеевича и отдал цепь  атаману Ходневу.  Затем с бывшего атамана были сорваны богатые одежды и казаки одели его в рубище.  Кузнец  принес цепи поменьше.  Стрельцы подвели повозку с дощатым помостом и виселицей, запряжённую тремя мулами.

      Одна цепь крепилась к верхней перекладине виселицы и крепко держала  узника за шею. Кисти  рук  были закреплены   цепями  к  верхним  углам  виселицы. Ноги были скованы  специальными кандалами. На повозке Степан Тимофеевич  мог только стоять, так как в районе его пояса проходила балка к которой он был прикован за талию. От локтей Разина к балке шли маленькие цепи. Пока кузнец делал свою работу Степан Тимофеевич не проронил ни слова. Когда же очередь дошла до Фролки он с помоста,сверкнув глазами, заговорил:
 
      - Пусть видит весь народ, что за него я голову сложил. Пусть там меня казнят, пусть колесуют, пусть тризну справят надо мной, упьются кровью пусть казацкой под стон народный, но уж погибнуть не должно  в народе сделанное мною. Не смог я дело завершить, пусть сделает другой, не тот так третий...
        -Заткнись вероотступник! - крикнул Терпигорев.  Разин перевёл свой тяжёлый взгляд на Елизария, тот вздрогнул  и больше не смог произнести ни слова.
         -А на Дону! - Степан  Тимофеевич перевёл взгляд на крёстного отца. - И вспомнят все тогда меня, Степана Разина, донского казака, и клич  его казацкий боевой, когда их подлый дьяк! - он окинул взглядом всех казаков. - Как стадо! Перепишет и целованием креста на верность приведёт.

         Над лагерем разлилась тягучая  гнетущая тишина. Все присутствующие замерли.  Казаки,  стараясь  не смотреть на  Степана, отошли от повозки  и занялись Фролкой. Кузнец, взяв инструменты,  тоже подошёл к младшему Разину.    Тот  без истерик   дал себя заковать. Затем,  его посадили на повозку к ногам Степана  Тимофеевича. Потрясённые пророчеством казаки молча выстроились в две шеренги,  они обнажили  сабли и, прижав её к левому плечу,  проводили Разина в дорогу.  Затем все  сели на коней и поехали за повозкой в Москву.  Черкес предпочёл быть поближе к стрельцам, чтобы дать время успокоиться казакам.

       - Елизарий, говорить не может! - доложил Суриков  Ходневу.  Тот молча кивнул и на лошади подъехал к Степану.
        - Христом богом прошу! Отпусти язык Терпигореву! - тихо попросил атаман.
        -Отпусти братец. Они тебя и так боятся, - сказал  Фрол.
        -Пусть поближе подъедет! - к великому облегчению Черкеса, ответил Разин.  Когда Елизарий приблизился к повозке, то от страха не мог поднять взора на бывшего атамана. Но постепенно страх куда-то улетучился и он смело посмотрел на Степана  Тимофеевича.
      -Свободен! - властно  сказал Разин. -  Если ещё раз супротив меня слово скажешь,  оно будет последним!

        Ходнев  благодарно кивнул крестнику.  Степан  Тимофеевич  впервые за всю дорогу внимательно  посмотрел на атамана,  его  тяжёлый  цепкий взгляд, устрашил  Ходнева.  Черкес  тут же поспешил отъехать от позорной колесницы подальше.  Разин для себя отметил, как постарел и поседел за дорогу его крёстный отец.

       На окраине Москвы Фролку сняли с повозки. Конвой растянулся шире, не давая любопытным горожанам приблизиться  к братьям Разиным.  Впереди позорной колесницы выстроились  три сотни солдат в парадных мундирах с мушкетами в руках, опущенными дулами вниз. По указу царя Алексея Михайловича  казаки должны были идти сразу за повозкой.  За донцами  были поставлены ещё три сотни солдат со знамёнами.  Распорядитель  шествия подал знак и вся процессия  двинулась в путь.

     Толпы народа рвались посмотреть на грозного атамана. Фролка был вне себя от бешенства, он сыпал ругательства и проклятия на голову своего брата. Степан  Тимофеевич  стоял  молча, не замечая, ни крики толпы, ни проклятья брата.   Он   остекленевшим взглядом смотрел туда в  прошлое, перебирая свою жизнь  по косточкам и пытаясь понять,  где поступил   не  праведно? За  какую ошибку  идёт расплата?

                * * *
          В начале сентября 1670 года разинцы подошли к Симбирску.  Первыми к городу  прибыли  конные казаки  под предводительством Ларки Хренова в количестве  двух тысяч  человек. Чуть позже прибыл на стругах Разин с основным войском.  Казаки стали лагерем в двух верстах от города.  К атаману с докладом явился глава  лазутчиков казак Миусский.  Он  с группой казаков был послан  в Симбирск заранее.

           - В городе  4 полка  стрельцов старой службы, испытанной в боях, под предводительством воеводы Ивана Милославского, - докладывал Миусский. - Живут хорошо, сытно. Им царь большое жалованье платит, чтобы не было соблазну оставить царёву службу. Ещё в городе видел много боярских, да дворянских сынков.
          -Да бог с ними с сынками, побьём! Ты лучше о крепости расскажи, - попросил Разин.
          -После восстания Болотникова  царь прислал мастеров в  Симбирск . Они новые стены поставили. Детинец  на горе у них   рубленным городом называется, имеет  форму четырёхугольника, обнесен  рвами  и  валами с бревенчатой стеной по углам которой стоят башни. А вокруг рубленного города  -  городской посад, у которого своя бревенчатая стена на высоком земляном валу. По берегам реки Свияги  отдельной слободой  проживают стрельцы и пушкари. Здесь же живёт мастеровой и торговый люд, с которыми мне удалось договориться.
       - Добре! Нам  оружие  очень нужно, - обрадовался Степан Тимофеевич.
        -Город измором не возьмёшь, у них  большие запасы продовольствия, ядер, пороха и другого разного оружия. На стенах города  стоят  железные и медные пушки.
         -Да, трудная ситуация, тут подумать надо, - согласился атаман. 
         -Вокруг города на дальних и ближних подступах расположилось  ратное войско окольничего князя Юрия Никитича Борятинского из Саранска, который прибыл в Симбмрск  на помощь в конце августа. В его войске много иноземцев. Не по нашему лопочут. Сам слушал, так ничего и не понял. В пушкарской слободе узнал, что этих воинов зовут рейтарами, все вооружены ружьями.
          -И много их? - спросил Разин.
          -Сосчитать не смог. К ихнему лагерю не подступишься. В городе видел около сотни по кабакам шлялись. Да ещё, примкнули к войску Борятинского  татарские мурзы, они неделю назад прибыли, их  вокруг острога поставили.

         Выслушав Миусского, Степан  Тимофеевич впал в задумчивость. Соратники, зная не по наслышке, что бывает тому,  кто прерывал мысли атамана,   охраняли покой  Разина с особым рвением.  Спустя некоторое время Разин приказал позвать к нему нового кормчего Богая. Переговорив с ним, он отдал приказ выйти войску на стругах и высадиться на Чувичинском острове. Лагерь ставить запретил, велел готовиться к бою на зорьке.

       Под покровом ночи казаки переправились через реку и высадились на берег с северной стороны города. С первыми лучами солнца казаки напали на рейтар  Борятинского. Завязался яростный и кровавый  бой. Оттеснив ратников к стенам города и захватив богатый обоз воеводы, казаки ликовали.  Но тут из города выступило подкрепление. Стрельцы яростно напали на казаков, рейтары воодушевлённые  своевременной  поддержкой, сгруппировались и тоже вступили в бой с новыми силами. К месту боя подошла  казачья конница, которая рассыпалась лавой и пошла на войско татарских мурз. Татары не выдержали и побежали.

       Дым, яростные крики, залпы ружей, стоны раненых не стихали до самого вечера. Степан  Тимофеевич кидался в самую гущу противника и личным примером  заражал восставших духом яростного нападения.  Лишь тёмной ночью прекратился бой. Казаки с факелами осматривали поле боя, забирали всех своих. Раненых переправляли в основной лагерь,  убитых хоронили на острове. Под покровом ночи Разин лично обошёл всё войско и расставил казаков  по новым линиям обороны и атаки,  объяснив каждой группе их главную задачу в утреннем бое.

      Как только небо на востоке стало сереть, казаки вновь пошли в  шумовую атаку на позиции князя. Первыми побежали татары. Они бросали позиции и уходили в степь.  Потом пал гарнизон острога.  Освобождённые заключённые и жители ближайшего посада присоединись  к казакам.  Расчёт Разина оказался точным, отбросив рейтар от стен города, он лишил их поддержки.  Городские стрельцы не рискнули выйти за стены города на помощь князю.  Натиск повстанцев был так стремителен, что Борятинский опомнился лишь через час.  Он сумел остановить своё войско и закрепился в местечке под названием Тетюши. 

     Заняв подступы к городу, казаки воодушевились, уже никто не сомневался в победе.  В пушкарской слободе  заработали все мастерские, повстанцам требовалось вооружить новобранцев, которые толпами шли к Разину. Из них он формировал новые отряды и отправлял на помощь к другим повстанцам, которые захватывали власть на месте проживания.  В Саранск Степан  Тимофеевич отправил   отряд во главе с казачьим атаманом  Михаилом Харитоновым.  Походного атамана Максима Осипова с частью  разинского войска  он отправил из Симбирска в северо-западном направлении на Нижний Новгород, а большой отряд  атамана Иванова на север к реке Унже.

      Не забывал Разин и об устройстве  жизни  общества на отвоёванной части города. Были сожжены долговые книги и списки налогоплательщиков, все объявлялись  свободными людьми.  С всеобщего согласия было введено казачье самоуправление. Городской круг стал законодательным органом в жизни горожан, где все дела решали всем миром и решения принимались только с согласия большинства.

      На военном совете было решено возвести земляной вал параллельно городской  стене, для обстрела крепости пушками. Стрельцы не раз пытались помешать  этому строительству, но всегда получали решительный отпор от казаков.  Ратники  Борятинского  понесли большие потери  и были не в состоянии   помешать повстанцам. Степан  Тимофеевич приказал лазутчикам денно и нощно наблюдать  за действиями князя, а также при случае перехватывать его гонцов и письма.    

       Больше десяти дней разинцы готовились к штурму Симбирской  крепости. В середине сентября ранним утром в ров, между только что построенным валом и городской стеной, полетели вязанки хвороста, сена  и соломы. Казаки меткими выстрелами   стрел подожгли  сухие вязанки. Огонь полыхнул до самых деревянных крепостных  сооружений. Одновременно с другой стороны крепости казаки начали штурмовать городскую стену. Но  воевода Милославский,  правильно распределив свои силы,  сумел отбить атаку казаков и потушить начавшийся пожар. 

        Разин приказал казакам временно отступить на старые позиции.  В основном  лагере  он  собрал военный совет, на котором было решено штурмовать город ночью. Второй  штурм готовили три дня, всё было спланировано по тому же сценарию, как и в первый раз.  Милославский  разгадал план казаков и, не смотря на тёмную ночь,  быстро отбил все атаки казаков.

        Степан  Тимофеевич был в ярости от поражения, но сделать ничего не мог. Не надеясь  больше на сведения лазутчиков,  Разин лично обследовал все подступы к крепости и пришёл к печальному выводу, что место штурма было выбрано неправильно.  Третий штурм  он  приказал начинать от реки. На  вновь отстроенный земляной вал казаки затащили все пушки, которые у них были. С наступлением ночи по городу был произведён артобстрел. В городе начались пожары и одновременно  казаки начали штурмовать город. Степан  Тимофеевич  с возвышения  охватывал взглядом  всю  картину боя.

   -Нужно больше огня на восточную часть города! - приказал  атаман  пушкарям.
   -Стрелять больше нечем! - развёл руками  пушкарь Фёдор Смага.
   -Мать вашу... - выругался атаман. - Ещё чуть-чуть бы! Эх!
   -Мы зараз, сейчас! А ну казаки кидайте пушки и  быстро на  штурм города! - с воодушевлением закричал Смага.
   -Стоять! - голос Разина зазвенел у всех в ушах. - Пушки не бросать, оставаться всем на месте.

     К утру бой стих, казаки не смогли удержаться на стенах, штурм был проигран. Когда расцвело, то весь берег реки был усыпан  убитыми. Здесь лежали разинцы вперемежку со стрельцами. В основном лагере атаман собрал всех уцелевших. Положение складывалось критическое, воевать было нечем, кончились запасы пороха, ядер и пуль. Раненых было много, но ещё больше было убитых. А те кто остался уже не горел желанием штурмовать город. На  военном совете было решено вернуть войско Максима Осипова, а также   послать за помощью и боеприпасами  в Царицын  Ларку Хренова с  небольшим  конным отрядом.

     До конца октября казаки больше не  штурмовали  город.  Глава лазутчиков казак Миусский доложил атаману о том, что к городу стал продвигаться князь Борятинский.
      - Его войска  идут  к реке Свияге. Вооружены  мушкетами,  видел пушки.

     Разин собрал небольшой отряд новобранцев, состоявший в основном из чувашей, мордвы,  татар и марийцев, которые напали на войско князя в районе села Куланга. Здесь, у села  с переменным успехом  повстанцы удерживали царские войска  целую неделю.  Князь Борятинский разбил повстанцев и  вышел  к Симбирску. Его войско  расположилось  боевым порядком в двух верстах от города на берегу Свияги.

      Разин, оставив пехоту и пушки у города, переправился через Свиягу и послал  конницу   на рейтар Борятинского.  Казачья  конница быстро рассыпалась лавой и смела первые ряды рейтар, остальные в спешном порядке отступили и спрятались за батарею пушек, которые тут же яростным огнём смяли атаку казаков.

     Степан  Тимофеевич сам повёл оставшихся казаков в рукопашный бой. Он дрался,  как лев, его огромная сабля сметала всех на своём пути. Схватив саблю поверженного врага, Разин стал разить противника сразу двумя саблями. Этот приём казаки называли мельницей. Никто не мог даже приблизиться к атаману, вокруг него громоздились трупы стрельцов и рейтар, а его сабли , сверкая  на солнце, превратились в два разящих  круга.

      Один из рейтар выстрелил в Степана и ранил его в ногу. Атаман покачнулся и чтобы не упасть опёрся на одну из сабель, как на костыль.  Одновременно   другой саблей  он поразил на смерть,  стрелявшего  в него рейтара.  В  это время, другой рейтар  ударил Разина по голове  саблей.  Тело Степана Тимофеевича рухнуло на землю, казаки  изрубили всех кто пытался добить  их любимого атамана. Затем,  подхватив теряющего сознание  Разина, они вынесли его из поля боя на берег Свияги.  Бой затих лишь к вечеру,  казаки отступили за реку, князь Борятинский не рискнул преследовать казаков ночью.

     -Где мы? - не открывая глаз, спросил Разин. Он только что пришёл в сознание, всё что он помнил, так это  бой с рейтарами Борятинского. Степан Тимофеевич  решил приподняться чтобы осмотреться вокруг.
     -Лежи, лежи не балуй! - услышал  он  голос  Фёдора Смаги. - Мы на «Орлике» к Царицыну подходим.
     -Что?! - резкая боль полоснула мозг, как бритвой. Разин схватился за голову.
     -Не цапай, а то повязки сдерёшь! Охолонь трохи! - Фёдор поймал руки атамана. - Лежи себе смирненько. Сейчас нам только время лекарь.  В сознание вернулся уже хорошо. Руки, ноги двигаются- вооще герой...
      -Атаман очнулся!
      -Слава богу! Живой!
      -А ну тихо, хлопцы! Раскудахтались, как куры на насесте! - грозно крикнул  Смага. - Атаману покой нужон. А ты спи атаман, спи!

       Степан Тимофеевич вновь забылся горячечным  сном. Очнулся он лишь в Царицине. Ему доложили о полном разгроме казаков под Симбирском, пока он лежал без сознания. Взять на себя командование  так никто и не решился.  Казаки чтобы не  было паники скрывали от всех истинное положение атамана. На военном совете они решили вновь атаковать город.  В самый разгар сражения  Миусский  сообщил, что князь Борятинский хочет отбить у казаков струги, тогда   есаул Лазарь Тимофеев  приказал погрузить атамана на «Орлик»  и вывезти Степана из зоны боевых действий. Ни в Самаре, ни в Саратове  их одинокий струг не приняли, так как до горожан уже дошли слухи о поражении  казаков.

       Почти три месяца  Разин  боролся за свою жизнь с попеременным успехом. Раны гноились и не хотели заживать. Очень часто атаман пребывал  в забытьи от жара, который охватывал всё его тело. Но постепенно он  справился со своими ранами. Первой зажила нога. Богай  ещё  будучи под Симбирском вытащил застрявшую пулю из ноги, которая прошла мимо кости и застряла в мощной мышце. Хуже обстояло дело с  раной от сабельного  удара. Хотя  шапка трухменка и смягчила удар, но макушка  не выдержала. На месте удара образовалась огромная  опухоль. Степан  Тимофеевич одно время даже не мог сидеть, у него постоянно кружилась голова.

      В Царицине  Разин  узнал, что его мачеху Матрёну  Говорухину вместе с её сыном Яковом и зятем Иваном Москалём схватили каратели и казнили в Царёве Борисове. Зная взрывной характер своего брата Фролки, Степан  Тимофеевич не стал  ему сообщать, о том что его мать погибла. Матрёна после смерти Тимофея Рази, вновь вышла замуж и родила ещё двоих детей. К детям Тимофея она относилась очень хорошо, поэтому Степан Тимофеевич всегда считал её семью своей.

       Зима  в тот год выдалась  холодной и снежной. Пурга и вьюга случались чуть ли не каждый день, не давая высунуть и носа на улицу. Люди прятались по домам,  грелись у печек и очагов. Ни о каких военных действиях в такую погоду никто не помышлял. С Дону приехал  Фрол Разин.  Он привёз недобрые вести, которые по началу никто не хотел сообщать атаману, принимая во внимание его болезненное состояние. Но Степан Тимофеевич сердцем почуял не ладное и приказал рассказать ему всё.

       - Летом царь заключил мир с Польшей и приказал донцам выступить  на Азов, Крым и Турцию. Ходнев  собрал войско и напал на Азов, побил много народа, взял 400 пленных, отогнал к Черкасску огромные  стада разного скота, - рассказывал Фрол, сидя у постели брата. - А самое  главное  черкассцы разрушили   азовские башни – каланчи и сняли  цепи между ними. Путь в море  теперь открыт.  Казаки дружно встали под руку  атамана Ходнева.  В море вышла флотилия в  34 струга. Фролка Минаев тоже перебёг под руку Черкеса. Он его походным атаманом  поставил над своими стругами, сам в поход не ходил, сидел в Черкасске. Казаки дошли до самого Царь-града, вернулись с богатой добычей. Голытьба теперь под руку Ходнева пошла...

     Степан слушал брата, не перебивая. Он понимал, что  после поражения   под Симбирском на  Дону всё больше будут прислушиваться к  Черкесу  Ходневу, который всегда считал, что только дружба с московскими царями даст возможность выжить казакам  в борьбе против турок.  В сложившейся ситуации,  не только  домовитые казаки  примкнут к   Ходневу,  но и голытьба ринется  в ряды прославленного атамана.

        - ... Пять тысяч казаков во главе с Черкесом  осенью напали на Кагальницкий городок и разорили его дотла.  Черкассцы подложили под стену Кагальника большой заряд пороха. После взрыва в пролом нападавшие ворвались в городок, пленных не брали, рубили всех. Старая Лиса  из Кагальника вывез всю артиллерию, - Фрол тяжело вздохнул и, переведя дух, продолжил. - Затем в Черкасске  Ходнев собрал круг, где была выбрана легковая станица в Москву  во главе с  походным атаманом Родионом Калужениновым. Грамотку, которую  повёз  атаман Калуженин  царю зачитали при народе на майдане. В ней мы, разинцы объявлялись «винными холопами», а черкасские казаки  каются государю животворящим крестом сообща стоять за дом пресвятыя  богородицы и за московских чудотворцев и за великого государя!

       Степан  Тимофеевич молчал  обсуждать   новости с Дона ни с кем не хотел.  Отпустив Фролку отдыхать,  он стал думать, что делать дальше? Разин   понимал, что  весной донские казаки объединятся с царскими войсками, тогда  волжские казаки не устоят.  В сложившейся ситуации  он видел только один выход: вернуться на Дон, склонить донских казаков на свою сторону, а по весне вновь идти на Москву, только не по Волге, а через Воронеж и Коротояк поближе к месту, где производили огнестрельное оружие и порох.
    
       Лишь в январе 1671 года Разин смог приехать на Дон в Кагальницкий городок. Он осматривал крепостные сооружения городка, его сопровождал атаман Ефим Иванов, один из тех немногих, кто сумел выжить после осеннего нападения черкассцев.

          -Здесь стеночку подлатали, тут двойной плетень глиной набили, пристань не успели отстроить, морозы ранние помешали, да и пришлось вновь курени возводить, старые Хитрая Лиса велел сжечь, - казалось атаман слушает Ефима в пол уха. Иванов от страха стал дрожать и затараторил ещё быстрее.  - Пушек нету ни одной, усе Ходнев забрал и уволок в Черкасск...
         -Я с собой привёз  тридцать штук, расставь, как надо! Эти чугунные, а теми медными пусть Черкес подавиться!
         -Вот хорошо! Всё  сделаем, как велишь.  Пусть только теперь к нам сунуться!
         -Нет уж лучше мы к ним в гости сходим!
         -Вот это по нашему! Всем расскажу, чтоб боевой дух поднять!
        -Ага! Может ещё и день и час объявишь? - Степан  Тимофеевич грозно в упор  посмотрел на Ефима.
        -Ни за что, даже под пытками, - преданно заявил Иванов. - Яков  Гаврилов в декабре молодцов собрал и в Черкасск наведался к Ходневу в гости.  Черкес запёрся  в своём курене.  Ребята,  и так, и сяк, а что сделаешь?  Пороху нет, а его дом, сам знаешь, имеет каменные  стены в аршин ширины, да двери  железные, да кованные решётки на окнах, не подступишься! Притащили казаки бревно, шоб  двери выбить. А тут домовитые, человек  сто,  на помощь своему атаману прибежали всех порешили.
        -Ладно, верю! - успокоил Разин Ефима. - А вообще ты молодец! Хвалю! Я думал, что придётся  на пустом месте сызнова начинать. А тут заходи живи! Но потесниться надо за мной три тысячи едут.  Так что, неча лясы точать! Землянки копать, рыбу ловить. Пристань восстановим по весне!

     К концу января в Кагальник вернулся дядя Никифор с небольшой ватагой казаков из под Тамбова, где  его войско было разбито в чистую царскими войсками. Чудесное спасение и возвращение Чертка на Дон  очень обрадовало Разина.

          -Фрол Минаев к Ходневу  перебежал. Прошлым летом Черкес  его походным  атаманом над  своей флотилией поставил, - пожаловался Степан.
          -Да, взяли воду возить, а он рысаком оказался! - Никифор отхлебнул из кружки вина и тихо спросил. - Думаешь он твою казну прикарманил!
          -Да как теперь проверишь, он ноне в Москве геройствует!
          -Тык по весне  всё одно возвернётся,  мы его к ответу и с грабастаем.
          -Решил я дядя, гетману запорожцев написать, чтоб помогли нам.
          -И охота тебе бумагу переводить? - спросил Никифор Степана.
          -А вдруг, кто и придёт, нам люди ох как нужны!
          -Ты  в прошлом году, и писал, и послов принимал, и что? Хоть бы кто пришёл! Я теперь понимаю почему Сирко не проиграл ни одной битвы!
         -Ну и почему? -  поинтересовался  Степан  Тимофеевич.
         -Он знал, где можно в драку лезть, а где втихомолку уйти, чтоб не позориться, -  за столом повисла тягостная тишина,   оба молчали,  каждый думал о своём. Первым нарушил молчание Черток. - А давай выпьем,  кровь по жилам погоняем.
          -Ну что ж, раз гонять  больше некого, будем  пить, - угрюмо сказал Разин.
           -Ты соколик, лучше скажи,  где Алёна? А то не кому чарку поднести, не кого в сахарные уста поцеловать! Она как посмотрит, так у меня все мурашки сразу в одном месте собираются...
         - Ты гляди у меня! - Разин погразил кулаком своему дядьке. - Еже  ли чё! Прибью и не посмотрю, шо мы родственники.  Алёна сейчас в Черкасске, её возле себя Старая  Лиса  держит в качестве приманки. Крёстный тепереча на меня охотиться.
        -Что не сделаешь ради хороших людей! До буду я тебе жёнушку твою. Ни в подвале же он такую красу держит?!
         -Ты скажи Никифор, сам -то домой   к жене заезжал?
         -Да, с сынами и Акулиной всё в порядке. Она молодец, не то, что я гуляка! - Никифор опрокинул в себя ещё чарку вина и продолжил. - Дом целый,  двор в ажуре,  обоих сынов женила. Я ей для поддержания портков барахла оставил всякого. Она и рада, велела ещё привезти. Шо ржёшь? Ну не могу я у ней под юбкой сидеть! И всё тут! Мхом обрастаю и тыбой не хочу быть.
        -Тыбой это как? -  не понял Степан  Тимофеевич.
        -Ты бы сходил туда, ты бы сделал  это! И всё так вежливо, ты бы, ты бы!
        -Ты бы...Ха-ха! - рассмеялся Степан. - Кончай пить! Второй кувшин доставать не буду. Завтра на свежую голову думать будем , как Алёну вызволять!

продолжение:  http://www.proza.ru/2011/11/20/1387


Терминологический словарь:  http://www.proza.ru/2011/11/24/1269