Военная служба. гл. из а. б. пов. Кружение лет

               

     И вот наступил день, когда нас, молодых новобранцев привезли на станцию Песочная для распределения по частям. Вместе со мной на распределение попали Юра Борзов и хороший спортсмен, гимнаст, а в будущем отличный мастер по спортивному ориентированию, Толя Пасечник, жизнерадостный, весёлый и вообще, свой в доску парень.
Нас, несколько сотен человек, построили на огромной площади по её периметру. Вдоль строя ходили командиры и представители различных воинских подразделений и искали желающих служить в различных родах войск.
Я так понимаю, что не всем командирам было разрешено проводить такой отбор или набор будущих военнослужащих. Вероятно это разрешалось только командирам привелигированных  частей. Вдоль нашего строя колпинцев прошёл приглядываясь, молодцеватого вида старший лейтенант:
    - Кто из вас, ребята,  разбирается в радиосхемах или хотя бы имеет понятие о них?  - деловито спросил он оглядывая строй. - Может кто-нибудь собирал радиоприёмники или усилители? Если кто-то этим  увлекался, выйдите из строя.
Из пятидесяти человек моих земляков вышел один я.
- Радиотелеграфистом хотите стать, молодой человек? - спросил приблизившись ко мне офицер.
- Так точно, - немного подумав, по военному ответил я, - хотел бы.
  -  Идите  со мной, - сказал он и повернувшись пошёл вдоль длинного строя, повторяя своё предложение новобранцам других команд.

       Нас, молодых  призывников,  привезли  в Калининград для прохождения трёхмесячного ,,курса молодого бойца”. Юра Борзов с Толиком Пасечником попали в другую часть. Бывший Кенигсберг, расположился на трёх островах: Кнайпхов с семью мостами, остров Канта и ещё какойт-то не помню уже. Город поразил меня необычностью архитектурных строений и большим количеством оставшихся после недавней войны развалин домов. В общем-то, война с Германией закончилась 12 лет назад, но хаоса ещё оставалось много.
Нас обосновали в казармах,  в которых  когда-то находились немецкие солдаты. И началась служба.
Бесконечные построения, перестроения, ,,маршиирен” на плацу  - площади перед казармами. Изучение оружия, политзанятия, огневая подготовка - стрельба на полигоне боевыми патронами в мишени. Кроссы с полной выкладкой и в противогазах, сначала на километр, потом на три. Ох, как я не любил бегать.
 Последнее время, я начал мучиться болью в левом глазу, наворачивалась слеза, глаз драло. Я вспомнил, как в прошлом году катаясь на лыжах, я умудрился упасть с горки лицом в снег. Что-то там попало в глаз, пока я вытирал лицо. Снег был грязноватый от копоти труб Ижорского завода. Возможно, в глазу оказалась частичка несгоревшего угля или ещё чего. Не знаю, но глаз у меня воспалился, натер, конечно.  Пришлось тащиться в поликлинику. Там ничего не нашли, сказав, что я возможно частичку угля или стружки втёр в роговицу. Позакапывал альбуцид, ещё  что-то, и глаз болеть перестал. Я благополучно прошёл призывную комиссию и вот теперь, попав в армию, снова начал испытывать приятные ощущения.
Глаз налился кровью, начал пульсировать, зрение сильно ухудшилось. Меня засунули в медсанбат и это после  трёх недель службы. Было очень обидно, но стало ещё обидней, когда из медсанбата меня отвезли в Калининградский военный госпиталь. Я пошёл в армию с большим настроением и желанием  стать лучшим солдатом. И вот нате вам, получите. Месяц проваландался я  в госпитале, но, слава Богу, глаз мой выправили.  Зрение, правда, стало похуже и глаз с прищуром.
Вспоминается один эпизод, произошедший со мной там.

    - Товарищ подполковник медицинской службы, разрешите обратиться! -  по всей форме обращаюсь я к начальнику хирургического отделения. Я, в пижаме, в больничных тапочках, тянусь перед седоватым, невысокого роста, худощавым мужчиной  в белом, накрахмаленном  халате. Погон под халатом не видно, но я знаю его звание, видел его  погоны на кителе.
      - Да, я вас слушаю, – повернувшись ко мне и внимательно глядя на меня умными, острыми глазами, ответил он.
     - Рядовой Кочетков, - представился я, и вдруг, смутившись необычностью своей просьбы, замолчал и почувствовал, как краска прилила к моим щекам.
     - Слушаю, слушаю, рядовой  Кочетков, - нетерпеливо подбодрил он меня.
   -Разрешите, товарищ подполковник посмотреть операцию апендицита, которую должны сейчас делать одному солдату. Я так полагаю, что после армии пойду в медицинский институт. Неплохо бы мне уже сейчас, посмотреть, что к чему. Как    я восприму всю эту процедуру! - с глубокомысленным видом врал я. Ни в какой медицинский я не собирался поступать, просто захотелось, отвлечься от госпитальной скуки. Подполковник, опустив голову вниз, подумал, а потом, хмыкнув, дружески потрепал  меня по плечу:
- Валяй, будущий коллега, смотри. У санитара возьмёшь чистый халат, скажешь я распорядился.    Будешь ассистировать.
- Как? - перепугался я.  - Как ассистировать?
    - Не дрефь, солдат. Будешь губы  пациенту водой смачивать, да пот вытирать с его лица. Только смотри, самому плохо б не стало.
Вот так я напросился на присутствие на операции.

   Бледная, закрытая простынями  жертва, лежала на хирургическом столе, вся в испарине, с вылупленными от страха глазами. Около него крутились несколько человек с  маскками на лицах. Кто есть-кто, я пока не понимал. У меня на лице тоже была марлевая  повязка. Получив определённые инструкции, я стоял в голове у солдата, около небольшого столика, на котором стояла вода в чашке и какая-то кастрюлька с марлевыми салфетками и тампонами.
Солдату обнажили живот и аккуратно обложили его салфетками, выделив область предстоящей операции. Потом густо, до черноты, намазав выделенный салфетками квадрат живота иодом,  начали обкалывать его новокаином. Сколько там воткнули шприцов, не знаю. Начав поначалу считать, я, вытирая солдату пот с лица, сбился со счёта. Но влили не менее двадцати, кубиков по 10. Обкололи так, что кожа в этом месте вздулась бугром.
   -Приготовили зажимы и ножницы Коха, - сказал хирург своим ассистентам, которые стояли по обе стороны хирургического стола  около столиков-тележек с инструментами.
 - Скальпель, - изрёк хирург.
Начался главный момент, хирург взял в руки скальпель. Я, наскоро покапав в запекшийся рот бедолаги, воды с тампона, который окунул прежде в чашку с водой, вытер ему пот с лица салфеткой и забежал с другой стороны, со стороны ног, чтобы лучше видеть процесс.

   Хирург, аккуратненько так, воткнул кончик скальпеля в одному ему известное место на животе, и повёл нож, разрезая кожу. Сделав разрез сантиметров 8 или 10, он сказал: - Равернуть.
Ассистенты специальными зажимами, ухватив края  надреза, развернули его в стороны.  В ране появилось что-то перламутровое, как потом сказали мне, - брюшина.
      - Томпоны, – команда хирурга. Помощники,  зажатыми в ножницах Коха томпонами, стали собирать кровь и бросать их в тазики стоящие на полу около стола. Скальпель делает новый разрез на брюшине. Края снова разворачивают. Под брюшиной оказываются шевелящиеся и вздыхающие кишки.
- Не спать, - ворчит врач, - собирайте.
Надо понимать кровь,  которая постоянно сочиться из надрезов. Покопавшись в кишках, хирург находит аппендикс, и пинцетом вытаскивает его на свет божий. Он представляет собой десяти сантиметровый отросток, торчащий сбоку какой-то кишки. Отросток, толщиной с карандаш, местами, набухший и изменивший цвет, был весьма не привлекателен. К горлу у меня подступила тошнота, и я пошёл к солдату, чтобы позаботиться о нём. Он глазел в потолок и, по всей видимости, скучал.
- Не больно? – спросил я его.
- Да нет, только тянет кишки как-то.
   Я побежал на своё место в ногах и увидел, перевязанный какой-то ниткой или жилой под самый корешок, аппендикс. Наступает кульминационный момент. Хирург, держа одной рукой этот отросток, обрезает его и бросает в тазик стоящий около моей ноги. Аппендикс летит вместо тазика прямиком на  тапок  моей ноги. Он шлёпается на  ногу и разбрызгивает содержимое по полу.  К горлу подступает неудержимая тошнота и темнеет в глазах. Я делаю рыгающий звук и, стряхнув с ноги этот гнилой кусок плоти, отскакиваю в сторону. Вместо сочувствия  все начинают ржать. Я с огромным трудом подавляю в себе тошнотный импульс и, отдышавшись, снова подхожу к столу. Не хватало ещё, чтобы я тут грохнулся. Не дождётесь. 
     Операционный разрез быстро зашили большими стежками кривой иглой, наложили повязку, закрепив её хирургическим клеем, и солдата увезли в палату.      
    -Ну, как, ассистент? – спросил хирург, снимая повязку. – Понравилась тебе    операция?
Под маской оказался молодой врач, лет на пять-шесть старше меня.
-   - Очень даже! – бодренько ответил я. – Всё здорово интересно, за исключением последнего момента, когда эта бяка шлёпнулась мне на ногу.
   - Ну, ты молодец, - похвалил меня он, - выдержал. Можешь быть хирургом. Поступай в медицинский после армии.
А что? Подумал я. Может и в самом деле в медицину податься после службы? Передо мной все дороги открыты. Впереди даль необозримая,  всё впереди. А пока буду хорошим солдатом.
     продолжение следует...