Танго

Марина.
В южных широтах ночь наступает быстро, закрывая всё густой темнотой. Но шкипер, привычно маневрируя, успел пришвартовать лодку к бону до её наступления. Вызванный по рации боцман принял у него концы. Рутинная возня по подготовке лодки к стоянке заняла около часа. Дела закончены, и он сидит в кокпите, как всегда, один на один со своим привычным одиночеством. «Так бесконечна морская гладь, как одиночество моё...» - звучал в динамиках составленный им самим диск «RUS Rock». Он любил песни Кипы и верил, что спеть так может только человек, переживший все это сам.


Шкипер.
Ему было за сорок, но говорили, что выглядел много моложе. Лет пятнадцать назад, точно уже и не помнил, он разошёлся с двумя жёнами сразу - с первой и последней. Потом жил - жизнью свободного мужчины, имеющего возможность выбора. Жизнь много раз бросала ему перчатку, и он не боялся её подбирать. За это судьба платила ему карьерой и приличным заработком. Потом случилось так, как бывает всегда. В его жизнь пришла Та Женщина, с которой он хотел быть. Не захотела Она. А может не смогла… А может вмешалась Судьба…

Он отказался от прежней жизни. Выбрал море - бесконечное, ласково забирающее эмоции, хорошие или плохие, дарящее внутренний покой, но при этом дающее возможность доказать себе самому, что ты ещё «крутой перец». Оно заменило ему всё.

В море не уходят просто так. В море каждый идёт за своим.

Он стал профессиональным шкипером. Эта новая жизнь помогла перенести то расставание и обрубить тянущие назад щупальца прежней жизни.

Теперь, после той истории, он не пытался строить серьёзные отношения. Да и прошлая, далеко не монашеская жизнь, не добавляла ему веры в чувства и женщин. Конечно, были симпатии, готовые перерасти в нечто большее, но теперь он допускал для себя лишь общение личностей, не переходящее в общение душ. Это вызывало недоумение и даже расстройство у симпатий, но быстро проходило, стоило ему уйти в море.

А берег, без которого невозможно обойтись, «ё my say», приносил запах другого мира, и с этим надо было как-то жить. Физиология? Никто не отменял продажную любовь. Вот только она не грела. На выручку пришёл интернет.


Бар. Шкипер.
Я привёл яхту в порт, где должен был встретить владельца и его семью - они собрались пойти в круиз. Их что-то задерживало и мне оставалось только ждать. Я хорошо знал эту марину - крупнейшую на побережье. Лес мачт наполнял бухту, но WiFi в марине не было.

Каждый свой приход, чтобы не проводить всё время на лодке, я частенько ходил в хорошо знакомый портовый кабачок. Это было одно из двух ближайших заведений, где можно недорого посидеть и воспользоваться бесплатным интернетом. Другой - "спортивный" - бар был шумным. Там люди делали ставки, болели, проигрывали и выигрывали, много пили и курили.

Я приходил в бар чуть раньше большинства посетителей и занимал столик в дальнем углу, чтобы выпить сидра с порцией мороженого и подключиться к сети. Здесь было уютно и никто не мешал вернуться в мой «береговой» мир - мир иллюзий, где за «никами» виртуальных друзей и подруг скрываются люди, которых я, скорее всего, никогда не встречу в реале. Но эти виртуальные тени не давали мне чувствовать себя одиноким, создавая псевдоощущения человеческого тепла и того, что ты кому-то нужен, что тебе хоть где-то рады.

Бармен, весёлый и общительный парень, сразу узнал меня. Не оставляя своих забот, он быстро осведомился о том, как мои дела и на какой лодке пришёл. Это обязательная традиция. Здесь бармены всегда знают всё о своих постоянных посетителях. Вот и теперь, на правах старого знакомого, сообщил мне, что скоро придут русские, работающие на больших яхтах. Он всегда знакомил «русских», правда русскими были все, чьи страны когда-то входили в состав СССР.

Я сел за давно облюбованный столик, утвердительно кивнул головой в ответ на «Skipper, vous avez toujours parfait»* бармена.
*(Шкипер, вам как всегда?)


Лилу.
Она приехала в этот город несколько лет назад, после тягостного развода. Её гнала необходимость убежать из прежней жизни, оставить все, что связывало с прошлым. В свои тридцать пять Лилу не была записной красавицей, но благодаря природному сложению и грациозности она не оставалась без мужского внимания. Однако с ними ей как раз не везло. Она надеялась, что новое место поможет начать новую жизнь.

Первым мужчиной, с которым она попыталась построить отношения на новом месте, оказался местный жуир, записавший на свой счёт ещё одну победу. Она так и не поняла, почему дала задурить себе голову. Позже был ещё роман. Как всё красиво начиналось! Но скоро выяснилось, что он - просто тунеядец, желающий пожить за её счёт. Его она быстро раскусила и прогнала с треском, как и первого. За что быстро поплатилась - мерзавцы стали распускать о ней грязные слухи. К ней тут же потянулись липкие ручки искателей необременительных приключений. Пришлось дать им решительный отпор, после чего её оставили в покое, посчитав не то недотрогой, не то сумасшедшей. Набравшись опыта, она зареклась знакомиться с местными.

Год назад Лилу познакомилась во время выездного семинара с коллегой из другого города. Мужчина был вежливым и приятным в общении. Они вместе обедали и проводили свободное время все дни, пока длился семинар. Потом переписывались по e-mail, а через какое-то время начали встречаться на «нейтральной» территории. Их встречи не были частыми. Ей хотелось большего, она предлагала приезжать к нему, но он уклонялся, ссылаясь на занятость и вздорные обстоятельства. Она не желала думать об этом, но здравый смысл подсказывал, что с заявлением «я свободен», мягко говоря, не всё ладно. Отношения становились «чемоданом без ручки». Ставить точки над «i» не хватало решимости, но и одной оставаться не хотелось. Он был внимателен и галантен, как ни один мужчина в её жизни, и всегда придумывал что-то необычное. С ним было интересно и приятно проводить время, и, что греха таить, Лилу нравилась близость с ним. Но у таких отношений не было будущего, и она прекрасно понимала это.

Приятельницы, в основном коллеги по работе, давно говорили, что если она и дальше будет вести себя так, то останется без мужика. Сами они ходили в портовый кабачок, где по пятницам было принято знакомиться тем, «кому за тридцать», и редко уходили оттуда без «candidature». Иногда кандидаты «задерживались», но обычным делом понедельника было обсудить, ничего особенно не скрывая, свои приключения - о том, как они «станцевали танго».

И в эту пятницу они зазвали Лилу с собой. Её друг очередной раз оказался занят, а её weekend – свободен. А ведь она так хотела этой встречи, хотела убежать от одиночества. Похоже, опять не вышло… Теперь ей просто хотелось выпить. Она не собиралась идти с девчонками, но что делать в других кабаках, где веселится молодежь? Не пить же в одиночестве в холодной кухне. И она приняла предложение приятельниц.


Бар. Лилу.
Когда мы с подругами пришли в кабачок, там уже собирался народ. Играла, как всегда по пятницам, музыка. Мы пошли мимо стойки, по-приятельски поздоровались с барменом. Вдруг кто-то, сидящий у бара, попытался ущипнуть меня. Не глядя и не разбираясь, я с разворота залепила пощечину нахалу.
- Ты что, Лилу! - закричал он, держась за горящую щёку. - Не узнала меня? Я только хотел погладить станок, на котором работал.
- Размер твоего инструмента всегда был мелковат для него! – вырвалось у меня. «Merde, зачем я связалась с ним тогда!» - пронеслось в голове.
Люди кругом захохотали.
- Молодец, Лилу! Так его! - поддержали меня девчонки, не забывая при этом вилять бёдрами, якобы уклоняясь от протянутых к ним в шутку рук.
- Так что там у тебя с размером? - взялись за жуира завсегдатаи.
Я перестала наконец быть в центре всеобщего внимания и пошла к столику. Ни одна рука ко мне не потянулась больше.
Девчонки сразу принялись клеить мужиков. Мне стало не по себе. Я пошла к бару - заказать коктейль покрепче. От происходящего хотелось напиться.
Подружки набирались пивом с кандидатами. «Как же у них всё получается легко! Чем я хуже?»
На душе было пакостно. Я позвала бармена. «Допью коктейль, рассчитаюсь и уйду».
Бармен вопросительно посмотрел на меня. Внезапно я наклонилась к нему и выпалила:
- Послушай, что со мной?
«Господи, почему я спросила!?» Но я уже не могла удержаться:
- Почему ко мне липнет всякое дерьмо?
Сказала и сразу пожалела. В висках стучала кровь. Бармен помолчал, протирая стакан полотенцем, потом улыбнулся и с уважением сказал:
- Ты - нормальная. А этот… Давно надо было ему по лицу съездить. Только нормальных не находилось.
И, уже отходя, добавил:
- Ты нормальная, просто не такая. Вон, в углу, видишь? Ещё один, тоже не такой. Может, потому, что не местный?
Я взглянула на незнакомца боковым зрением, делая вид, что смотрю в телевизор. Он показался мне симпатичным.


Бар. Шкипер.
Я забрался в свой угол, взял привычный сидр и нырнул в интернет - в мир, где я мог позволить душе быть живой и чувствующей.

Как и все, я обратил внимание на произошедшее в баре. Я мысленно поаплодировал женщине, отшившей наглого кавалера. Она потягивала коктейль у стойки, болтая с барменом. «Молодец, - подумал я. - Лихо она его! И не кокетничает, как её подружки».

Потом посыпались сообщения из сети и я погрузился в привычную атмосферу виртуальности. Виртуальности мыслей, чувств, поступков…
Сидр быстро закончился, я отправился к бару за вторым стаканчиком. Приняв заказ, бармен вдруг сказал, показывая глазами на ту самую женщину:
- Она спрашивала о тебе! - и как-то особенно улыбнулся.
Девушка, о которой он говорил, смотрела на меня спокойно, без кокетства, с некоторым вызовом. В уголках её глаз вспыхивали огоньки – не без участия выпитого коктейля. Наши глаза встретились, и я искренне улыбнулся ей. Поданный барменом заказ вернул меня к столику и ноуту - из мира людей в мир, где была «жизнь».


Бар. Лилу.
Я взглянула на незнакомца боковым зрением, делая вид, что смотрю в телевизор. Он показался мне симпатичным.

Подружки уже громко хихикали, пьяно растягивая слова и меняя интонации. А в моей голове действовал коктейль, рождая шальные мысли: «Почему я не могу познакомиться с ним?»

«Боже! Он идёт сюда! Нет, не ко мне, к бармену. Мороженное заказал. Надо же. Акцент у него смешной. Болтает с барменом. Тот, дурак, сказал, что я спрашивала про него! А, впрочем, какая разница. Он посмотрел на меня! И как я тебе? Что скажешь? Улыбнулся. Смотрит в глаза, а не на бёдра и грудь. Странный... И не пьёт. Нет, пьёт. Сидр. Точно не местный. Ну вот, ушёл к себе за столик. Ничего не сказал.

А всё-таки интересно, кто он? Откуда? Я его видела здесь. Точно видела. Он всегда сидит, забравшись подальше. Зачем он приходит сюда со своим компьютером? Точно не знакомиться. И я пришла не знакомиться. Так почему бы и нет? Вот сейчас пойду и познакомлюсь, пусть он посмеётся надо мной. Пусть ещё раз все похохочут!»

«Что я делаю!?» Я пошла к нему. Девчонки, заметив это, завизжали: «Давай, Лилу!» Чёрт, я уже хотела вернуться, но ноги сами принесли меня к его столику. Я присела на краешек банкетки. Незнакомец оторвался от компьютера и смотрел на меня. Мир замолк и замер...
- Tango, monsieur? – произнёс деревянными губами не мой голос…


Бар. Шкипер.
Я вернулся с сидром и порцией мороженого в руках к своему столику и ноуту, из мира людей в мир, где была «жизнь».

«Сила влюбленности прямо пропорциональна глубине предшествующего одиночества…» - набрал я в окне диалога, и вдруг, краем сознания, почувствовал какое-то движение рядом. Я поднял голову и увидел ту женщину. Лилу, кажется так её звали. Она присела рядом. Я посмотрел на неё, пальцы в это время привычно нашли и нажали «Ctrl+Enter». Лилу была явно взволнована. На щеках горел румянец, глаза блестели. Помолчав несколько секунд, она наклонилась ко мне и с вызовом спросила:
- Станцуем танго?
Я немножко растерялся – из динамиков лилась совершенно другая музыка.
- Танго? Танго, мадемуазель? Здесь не играют танго… - пробормотал я.
Она резко вскочила, но не рассчитала движения и покачнулась. Скорее инстинктивно, чем осознано, я подхватил и удержал её. Восстановив равновесие, она с вызовом посмотрела мне в глаза, громко и напряженно дыша. Наступила неловкая пауза и, чтобы прекратить ее, я предложил:
- Может, потанцуем? Только не танго. Я не умею танцевать танго, извините.
Она улыбнулась чему-то, похоже, своему и потянула меня к пятачку свободного пространства, где принято было танцевать. Потом повернулась и положила руки на плечи. Исходящий от них жар, казалось, оставит настоящие ожоги.

Заиграло вступление «Precious» Annie Lennox. Мы закачались влево-вправо в такт медленным аккордам, и голос Ленокс обволакивал нас. Как давно я не танцевал в паре! Я совсем забыл, как это. Музыка стала быстрее, и я постарался попасть в нее. После нескольких неуверенных шагов Лилу поймала ритм моих движений. Какой же она стала упругой и лёгкой, предугадывая мои действия и беззаботно доверяясь мужским рукам в самых рискованных па. Я видел только её, а разум невольно переводил текст. Он подозрительно подходил ситуации! Музыка постепенно сходила на нет, но мы так и остались стоять друг напротив друга. Лилу смущённо улыбалась, из-за столиков хлопали. Снова заиграла мелодия - блюз Gary Moore, «Still Got the Blues». Мы кружили по дансингу, слова известной песни звучали предупреждением:

Раньше вроде было так легко
Влюбиться по-новой,
Теперь я понимаю, что самое тяжелое –
Это путь, ведущий к боли…

Потом мы вернулись за столик. Я заказал ей кофе, по-моему он был ей просто необходим. Мы болтали, она смеялась над моим произношением и показывала, как правильно. Время летело, и только бармен, уже выключивший почти весь свет в заведении, напомнил, что бар закрывается. Пора было уходить. Мы вышли на уснувшую улицу. Бармен с шумом опустил роллеты, в наступившей ночной тишине повисло неудобное молчание. Надо было прощаться. «Однако поздно и темно, к тому же вечер весёлой пятницы, - подумал я, – неправильно будет расстаться с нею здесь».


Бар. Лилу.
Мир замолк и замер.
- Tango, monsieur? – произнёс деревянными губами не мой голос…
Я вся горела, при этом меня бил жуткий озноб. Я чувствовала себя как натянутая струна. «Что я делаю? Так нельзя! Как я буду жить после такого?!»

Он что-то сказал, но я ничего не слышала - у меня в ушах как будто была вата. Я вскочила, но меня повело, и я почти рухнула. «Чёртов коктейль, зачем я пила!». Незнакомец успел поймать меня. «Почему он не убирает руки? Что это значит?» Я возмущенно смотрела, но отталкивать его почему-то не хотела. Так мы и стояли, как мне показалось, целую вечность.
- Может, потанцуем? - спросил он.
«Нет!!! Я не хочу! Ни за что!» - кричал мой разум.
- Только не танго. Я не умею танцевать танго, извините.
«Что? Что он сказал? Что это значит? Почему не танго? Что он хочет?» Я перестала понимать происходящее. Понял ли он меня? «Танцевать? Просто танцевать? Ах, он же не местный! Он не понял!» Мне стало неожиданно легко. «Танцевать, конечно, танцевать! Это же здорово! Пошли!» Я схватила его за руку и повела. Я как будто летела – мир не рухнул, он устоял. Музыка, вначале медленная, стала ритмичной и подхватила меня.

В первые минуты он был немного неуклюж, но быстро поймал ритм. А я рисковала, снова и снова доверяя себя его рукам. Музыка кончилась. Люди, сидящие за столиками, захлопали, одобрительно выкрикивая: «ай да Лилу!». Он не отпустил меня, и мы остались на дансинге. Следующей мелодией был блюз. Мы кружили, мне становилось уютно в его объятиях. Всё казалось прекрасным.

Потом мы вернулись к столику. Болтали ни о чем и обо всем. Между делом мне удалось узнать кто он и откуда. Я учила его говорить правильно, и мы оба смеялись над его произношением.

Время прошло незаметно. Ушли мои приятельницы, прихватив своих кандидатов. В баре стало тихо и темно, надо было уходить. Мы вышли на улицу. Мне совсем не хотелось с ним расставаться. Я почему-то не хотела отпускать его… А он, судя по всему, собирался прощаться… Бармен с грохотом опустил последний роллет…


Улица. Шкипер.
Надо было прощаться. «Однако поздно и темно, к тому же вечер весёлой пятницы» - подумал я – «неправильно будет расстаться с нею здесь».
- Я провожу вас домой, - сказал я и предложил ей руку. Она с улыбкой взяла меня под локоть и повела. Мы прошли под гулкими сводами старинного крытого рынка, и Лилу рассказала, что это лучший рынок на всём берегу.
- А вот, – продолжала она, – бывшая гауптвахта, здесь сидел Наполеон при директории, ожидая смертного приговора, и спас его маршал Вобан.
Она показала замок, принадлежавший когда-то очень известной аристократической семье, правящей и сейчас в соседнем княжестве.
- В середине прошлого века тут работал всемирно известный художник. Теперь это музей его имени.
Я знал всё это, да и в музее был не раз. Мне доводилось бродить по улицам южного города каждый приезд, и я хорошо был с ним знаком. Но она находила такие необычные факты о домах и людях, живших в них, что я многое открывал для себя заново. Она хорошо знала город и явно любила его. Иногда, забегая вперёд на несколько шагов, она кружилась, почти танцевала. В эти моменты я сознательно замедлял шаг, чтобы полюбоваться мимикой, улыбкой, насладиться интонациями голоса и грациозной лёгкостью движений Лилу. Южная ночь скользила вокруг в звонком эхе наших шагов, плеске воды в фонтанах площадей, звуках редко проезжающих машин. Время незаметно текло сквозь нас, обволакивало теплом южной ночи, пьянило неожиданной атмосферой прогулки.

Мы свернули в узкую улочку, которая без всякого перекрёстка резко поворачивала налево.
- Вот мы пришли. Я живу здесь.
Она показала на окно второго этажа, всё в цветах и плюшевых игрушках…
- Я… - протянула она, - может быть ты…
«Как же я понимаю тебя, девочка, – пронеслось в моей голове. - Тебе хочется любви и тепла. Тебе нужен кто-то рядом, и это может быстро перерасти в необходим. А мне это не нужно. Мы расстанемся, а ты придумаешь невесть что и будешь ждать… Потом поймёшь, что снова ошиблась, что верить нельзя – никогда и никому. И этого не объяснить тебе сейчас, ты просто не услышишь».
- Лилу, спасибо за чудесный вечер! К сожалению, уже поздно, вернее, рано. Я должен идти. Всего хорошего! Au revoir!
Она посмотрела на меня секунду, прикусила губу и бросилась по ступенькам лестницы, крикнув на ходу:
 – Adieu!
Эхо гулко повторило дробь её каблуков и долго ещё металось в узкой улочке.
Когда оно, наконец, стихло, в ушах остался лишь ритм пульса. Не было слышно ничего, даже шагов, хотя шёл я по тем же улицам.


Улица. Лилу.
С грохотом опустился последний роллет…

Он как-то странно посмотрел на меня, а потом предложил проводить. Мне было неловко, но, признаться, я обрадовалась этому. Он протянул мне руку.

«До моего дома всего три минуты ходьбы, слишком мало. Надо что-то придумать».
И я придумала! Он не местный, и я повожу его кругами по городу.

Я ходила с ним, рассказывая всё, что знала. Мне становилось всё легче и легче, хотелось смеяться и танцевать. И я выбегала вперёд и кружилась, болтая с ним. В общем, вела себя как девчонка, но меня это совершенно не волновало. Он смотрел на меня с некоторым удивлением. Я была уверена, что нравлюсь ему.

В конце концов ноги сами привели меня домой.
- Вот мы пришли. Я живу здесь, – показала я свое окно. Стало понятно, что вечер кончился и пора расставаться.
Кто бы знал, как мне сейчас не хотелось его отпускать! Не хотелось идти туда, где за закрытыми ставнями ждала тёмная пустота. Мне хотелось побыть с ним ещё хоть немного. А может быть и дольше…
Он будто бы понял это и стал прощаться. Как остановить его? Как не дать вот так вот попрощаться и уйти!? Если только...
- Я... Может быть...
- Я должен идти. Au revoir!.- Его слова были жёсткими и острыми, как пальмовый лист. В них я не чувствовала того тепла, что было раньше. Он говорил так, как будто рубил что-то. Я не понимала, что с ним произошло вдруг. Что не так? Мне хотелось разреветься, и, пока он не понял этого, я кинулась вверх по лестнице, буквально бросив в него:
- Adieu!
«Дура, какая я всё-таки дура! Что я себе придумала? Зачем я ему нужна? Кому я вообще нужна?». Едва попав ключами в замок, я вбежала в пустую квартиру и, рухнув на постель, уткнулась в подушку. Слезы полились градом, я уже не сдерживала их.


Марина. Шкипер.
Утром приехали владельцы яхты, и до отхода, назначенного на воскресенье, я успел побывать в баре ещё несколько раз. Но Лилу там не было. Может быть и к лучшему, ведь, хоть и невольно, но мне пришлось сделать ей больно. Уверен, что она не поняла меня вечером…

На самом деле я надеялся её встретить, но не хотел признаваться в этом даже себе. Я вспоминал тот вечер. Меня даже предательски посетила мысль: «А вдруг?»

Подготовка к отходу закрутила привычным ритмом привычных дел. Я не стал спрашивать о Лилу и перед отходом, когда зашёл попрощаться с барменом. Просто сказал ему, что ухожу сегодня в три от бона «G». Он понимающе кивнул.

Вскоре мы отдали швартовы и яхта плавно заскользила по глади марины. Я провёл лодку вдоль бонов в сторону выхода. Там была заправка, а чуть дальше - здание конторы порта, отличный ориентир при маневрировании. Сразу после него нужно было крутить поворот в сторону выхода.

Я случайно бросил взгляд на заправку и увидел там Лилу. Она стояла у колонок на берегу. Мы проходили совсем близко, но надо было начинать циркуляцию. Я повернул штурвал, убедился, что лодка пошла нужным курсом, и обернулся. На заправке никого не было. Неужели показалось? Я рефлекторно схватил бинокль и посмотрел ещё раз. Никого… Но она была, была там! Я был готов поклясться!

«Пустое», - подумал я. - «Это всё скоро забудется. Так не бывает. Никаких "а вдруг"... Нет, нет, никакого вдруг не может быть, не бывает. Нет, и быть не может! Нет! Надо жить дальше. Успокоиться, привестись к ветру и поставить паруса».
- Концы, кранцы с борта! Приготовиться к постановке парусов! - спокойно и уверенно скомандовал я.
Всё прошло, пройдёт и это. Впереди – только МОРЕ.

Марина. Лилу.
Я проснулась поздно. Прошлёпала босыми ногами по прохладному полу в ванную. Зеркало без лукавства показало последствия ночной прогулки и слёз. Лучше бы и не смотрела! «Merde!» - подумала я, адресуя проклятие то ли незнакомцу, то ли тому, что я увидела. «Хороша же я была вчера. Ну и видок. Не удивительно, что не понравилась ему! Иначе почему ушел, почему не поднялся ко мне? Или вообще решил, что я шлюха? А что, вполне мог! А он-то вроде ничего, интересный. Тут таких встречать не приходилось. Вот познакомиться бы с ним нормально…А я… Господи, что он мог про меня подумать? Но теперь не вернуть… Не познакомишься же с ним по новой, правда? И не объяснить ничего… Ну как объяснить ему, что со мной было вчера? Я и сама до сих пор не понимаю что на меня нашло. Да все сразу. Так зачем объяснять? Ясно же, что я не интересна ему. Вон как прощался – зло, жестко. А казалось, что я нравлюсь ему… Кстати, интересно, он все время заходит в бар? Может быть и сегодня вечером будет опять сидеть в своем углу?

А почему бы и нет? Почему не убедиться окончательно, что я для него не представляю никакого интереса? Да и бокал вина не помешал бы после вчерашнего».

Я стала собираться. Почти неосознанно мне хотелось выглядеть хорошо. Чтобы он все-таки понял, что я – не такая, не падаю в руки первому встречному. То, что случилось – скорее несчастный случай…

Я посидела у стойки, поболтала с барменом. Он с интересом посмотрел на меня, но ни словом не обмолвился ни о произошедшем вчера, ни о том, что я ушла с незнакомцем. А я нарочно не спрашивала о нем. В баре было немного посетителей, шкипера среди них не было. Я подождала немного, выпила свой бокал вина и решила прогуляться, чтобы зайти позже. «Не беда, что его нет. Он обязательно придёт», - подумала я.

Я вышла на улицу и меня почему-то потянуло туда, где мы были ночью. Я вспоминала, что рассказывала ему, как мы болтали, и понимала, что временами он шутил и даже подкалывал меня, играя со словами. «У него ещё и чувство юмора есть. Он, конечно же, понял меня! Он такой…»

В таких мыслях время летело быстро. На землю меня вернули ноги. Каблуки не лучшим образом подходят к древней брусчатке улиц. Не знаю даже, как дохромала до дома. О возвращении в бар не могло быть и речи.

Мысль увидеть его не оставила меня и на следующий день.
Бармен, глянув на меня, обеспокоено спросил:
– Что случилось Лилу? На тебе лица нет!
- Эти туфли вчера. Я немного не рассчитала и вот осталась без ног, - а потом без всяких сомнений выпалила: - Он приходил, тот парень, шкипер?
- Ах вот почему ты вчера так неотразимо выглядела! – заулыбался он. – Приходил. Несколько раз. Сказал, что отходит в… Да сейчас и отходит. Бон «G»!
Я застонала:
– Другой конец марины. Не успеть.
«А если до заправки? – прикинула я. - Он мимо не пройдёт!»
Я спрыгнула с высокого барного табурета и выскочила на улицу.
- Лилу! Ты что! Не успеешь! А может и успеешь! Береги ноги! - услышала я напутствие бармена.

Успела! Я стояла у колонки и видела, как подобно большущей стрелке, указывающей в небо, скользит между яхтами высокая мачта. Я знала, я просто была уверена, что это его лодка. Он стоял у штурвала и смотрел на меня. «Он видит меня!» Я замерла, меня била дрожь... «Боже, зачем я тут?!» Он крутанул штурвал и отвернулся на секунду. Почувствовав, что его взгляд отпустил меня, я кинулась в офис заправки. Я не дышала, сердце колотилось в груди. Сквозь зеркальные витражи я видела, как он оглянулся раз, другой, схватил бинокль… Яхта неумолимо скользила, поворачивая к проходу в волноломе. Мгновение, другое, и она скрылась за ним. Только мачта по-прежнему летела на фоне далёких гор. Я смотрела как завороженная, пока она не оделась белыми пятнами парусов. Вот и всё…


Шкипер.
Дни круиза привычно вытянулись в череду вахт, швартовок, островов, расхождений с судами, проблесков маяков… Но в те часы, когда море дарило ему блаженное созерцание, он ловил себя на мыслях о той девушке у заправки. Ему казалось, что он слышит, как Лилу снова рассказывает про свой город. Он вспоминал, как она кружилась, обезоруживающе улыбаясь и играя глазами, так, что ей аплодировали из припаркованной рядом машины. Казалось, что он снова видит, как танцуют её ножки по плитам мостовой. Он не мог её забыть, не мог заставить себя перестать вспоминать. Это сердило его. Он давал себе слово не думать о ней, и тут же видел ее образ в толпе на пристани. Он не считал, что сошёл с ума, но что-то с ним действительно происходило. Впервые за многие годы он ждал, когда закончится поход. Ждал и не хотел признаться себе в том, почему ждёт.

Круиз закончился, владельцы покинули яхту, и он остался на ней один. Над морем небо было ещё светлое от последних проблесков уходящего солнца. А на сушу уже пришла темнота, кажущаяся более густой из-за накрывших ее облаков. Яркие огни марины оставляли на водной ряби световые дорожки. Стонали боны на пологой волне, плескалась вода у борта. В магнитоле Rod Stewart запел песню яхтсменов всех времён и народов – «Sailing». Впервые шкипер орал её со своим первым экипажем, пьяный от чувства победы и выпитой водки:

Can you hear me, can you hear me
thro' the dark night, far away,
I am dying, forever trying,
to be with you, who can say.

Он пел её много раз потом: под гитару на палубе, вместе с Родом Стюартом и тысячами людей на его концерте. Песня о море, о дороге, о том, что плывём к любимым. Он никогда не думал, как больно будут хлестать его строчки любимой песни.

We are sailing stormy waters,
to be near you, to be free.

Oh Lord, to be near you, to be free.
Oh Lord, to be near you, to be free,
Oh Lord.

Шкипер сидел в кокпите, закрыв лицо ладонями. Получалось, что свобода - это быть с тем, кого любишь. А если нет, то…?

Он встал, спустился в каюту и быстро покидал в драйбэг кое-какие вещи. Потом запер лодку и вышел из ворот марины. Немного постоял, вдыхая запах средиземноморской сосны, и решительно зашагал вверх по улице к вокзалу. Через два часа скоростной TGV примчит его в город, где началась эта история.

 Средиземное море, Балтийское море. 2010-2011