маросейка

Когда Москва засыпется снегом она станет настоящая, настоящая, с фонарями своими, пухлыми домиками, с памятниками в белых пушистых шапках, с щуплыми своими деревцами, словно в вате, кажется её интересно будет снимать, хотя я думаю так каждый раз, что будет интересно, а потом выходит совсем даже неинтересно и я уезжаю...
          Тысячи маленьких тебя, отчего то все время возвращаюсь я на улицу Маросейку. Это такая загадка и удивление, ведь куда бы не пошел, право, бах - и тут, на Маросейке. Не понимаю, что такое! Может быть, на Маросейке - маросейкин магнит, он меня магнитит из всех своих магнитных сил. Но я не знаю, что такое - Маросейка, не знаю, зачем её назвали так смешно, и улица она нисколь, нисколь не примечательная, тут лишь торопливые маросейкины жители и тут есть чебуречная, это правда, но это пожалуй - всё.
          Кроме того, сегодня была синица, она была из ваших синициных краев, она восклицала, "Ах, у вас - снег!". Она говорила, что там откуда она и ты совсем нет даже капли снега, и невозможно слепить самый простой снежок и всюду тепло и солнечные лучики прыгают, гуляют по дощатым мостовым, и пальмы должны распуститься на днях, но пока не распускаются, хотя все ждут.
          Она сказала, что там откуда она и ты, спелые пшеничные колосья наливаются и отчаянно краснеет клубника ремонтантных сортов и разные яблоки давно созрели и падают, и дети смеются и собирают их в подолы, и относят мамам своим, чтобы варить для киселя. Она сказала, что там откуда она и ты, целые кисельные реки и белые берега из сладких творожных запеканок, и улыбчивые хозяйки в крахмальных передниках пекут и пекут зачем-то блины с оладьями.