Запасной игрок

                ЗАПАСНОЙ ИГРОК


Играть, и именно в этой команде, Антон Слива мечтал давно. И вот в начале весны этого года, когда выпал удачный случай, он подал заявку в ее состав. Но просмотр оказался для Сливы неудачным, и главный тренер команды Любомир Михалыч Монастырский так и сказал ему: «В основу не пущу. Сыроват. Поиграй пока в запасе, а там посмотрим».
Прошло девять месяцев упорных тренировок. Словно терпеливая роженица, наш герой готовил себя в надежде на «счастливое мгновение», когда он будет зачислен в основной состав. И надо отдать должное его упорству: появляясь иногда на поле, он порой демонстрировал неплохую, содержательную игру, прибавляя с каждым месяцем в весе. Видно, сказалась старая за¬кваска: с юных лет Антон Слива рос не без помощи известных наставников...
У самого любимого, за глаза прозванного - и отнюдь не без основания - «АС», Слива впервые по-настоящему узнал, сколько стоят «...и жизнь, и слезы, и любовь».
Другой его наставник, благородный старец Лев Николаевич с несколько мешковатой крестьянской наружностью, частенько поучал, что мир далеко не совершенен, что в нем, в этом самом мире, есть место добру и злу, войне и миру, что надо упрямо и терпеливо сносить невзгоды, падать и вновь воскресать, жить и учиться у жизни.
Нередко выезжая поохотиться с интеллигентным и почти всегда молчаливым Иваном Сергеевичем, наш герой познавал красоту и величие русской природы, знакомился с характерами и судьбами простых людей. Учился размышлять о прекрасном.
Самым мрачным и в то же время страстным учителем  Сливы был Федор Михайлович. К нему тот питал какую-то особую привязанность. Федор Михайлович слыл человеком, безусловно, болезненным и странным, но именно от него Слива впитал в себя, как в губку, сострадание и любовь к бедным людям, к униженным и оскорбленным, - ко всему, к чему всегда располагала беспокойная душа русского человека.
Напротив, всегда легко и свободно, как бы в своем кругу, чувствовал себя Антон Слива в компании замечательных острословов, какими он считал Николая Васильевича и Антона Павловича. Теплыми майскими вечерами на хуторе близ Диканьки, под сверлящий украинский «магарыч» размышлял Слива (и не без доли юмора и иронии) о судьбах России, о милых сердцу москвичах и еще о многом другом.
Как видно из сказанного, Слива не без основания стремился закрепиться в основном составе. И несмотря на уже весьма солидный возраст, был в состоянии (в форме) соперничать с молодыми партнерами и, если придется, даже подыграть им. Но, как мы увидим дальше, расчеты его не оправдались... Как всегда, вежливый и осторожный, тренер тов. Монастырский, признав таки возросший уровень игры Сливы, все же отвел его кандидатуру, сославшись на то, что, мол, коллективная игра требует усилий всей команды, где все, от игрока до тренера, подчинены одной общей цели. А его, Сливы, игра отличается, дескать, индивидуальностью, излишне прямолинейна. «И, боюсь, - заявил далее опытный педагог, - ты не впишешься в основной состав, так что, дорогой товарищ Слива, поиграй в запасе», - заключил тов. Монастырский при их последней встрече.
Такой вердикт, безусловно, не мог не ударить по больному самолюбию Сливы, тем более в канун Нового года. И ему, Сливе, было больше обидно не потому, то его не взяли за неумение играть, а потому, что его просто не поняли. Ну, неужели он не понимал, что командная игра имеет свои принципы, правила, свой рисунок? Понимал и был готов ко всему... Для нашего героя жизнь в большей степени была игрой, в которой он хотел не столько выиграть, сколько красиво сыграть.
Придя домой после долгой пешей прогулки, он устало завалился в постель, прихватив с собой томик Нитцше, которого предпочитал другим философам. Отыскал нужную ему фразу, где говорилось о том, что людям, как и обществу, свойственно изменяться, что все должно приходить и уходить вовремя, на что потребуется ни много ни мало всего лишь хороший сон. Ему понравилась эта мысль, и он удовлетворенно потянулся к выключателю. Через несколько минут наш герой уже спал спокойным здоровым сном.
Каким будет пробуждение, Слива не знал и не мог знать. Но что он завтра непременно проснется, - в этом он не сомневался. И не только он.

1998 г.  (Из сборника «Акварель», 2003 г.)