Коммуналка

Азарий Кобин.
КОММУНАЛКА.
Рассказ.
Памяти друзей посвящаю.

Электропоезд мчался среди унылого пространства убранных полей, прозрачных рощ с облетевшими листвой деревьями, низменных болот с проблесками в них небольших озёр . Хмурый пейзаж поздней осени за окном навевал на пассажиров купе зелёную скуку и безрадостное настроение. Но в ином психологическом состоянии пребывал Вячеслав. Только вчера он покинул расположение воинской части, в которой отслужил положенный срок и двинулся в долгожданный путь на свою малую родину.
Быстрая смена житейско-бытовой обстановки, сопровождающаяся обретением личной свободы и независимости от кого-либо, породило в душе юноши счастливое возбуждение. В таком бодром, приподнятом настроении Вячеслав вышел в коридор, закрыв за собой дверь купе. Подъезжали к очередному полустанку. Состав сбавил скорость. Перед глазами пассажира медленно «проплывал»  шлагбаум переезда. Перед шлагбаумом шумела ватага семи-восьмилетних детей. Сопровождающая их молодая учительница беспокойно, как домашняя курица, бдительно следила за своим ребячьим «выводком». Вероятно, дети всем классом возвращались с местной экскурсии – прогулки и азартно делились друг с другом своими впечатлениями.
Вячеслав, глядя на этих бойких ребятишек, вспомнил те годы, когда он был таким же пацаном. Да, действительно, по возрасту он был одинаков с ними, но в остальном навряд ли что-то окажется сходным в их детской жизни.

Впервые в школу семилетнего Славика привёл его дедушка – добродушный старик. Егор Иванович, так зовут деда, вспоминал, как в конце войны был тяжело ранен в бою при освобождении Восточной Пруссии от фашистов. По излечении в госпитале возвратился в Ленинград, который старожилы неизменно продолжали называть Питером. Свою квартиру он обнаружил занятую новыми жильцами. Наступившую ночь решил переждать на Витебском вокзале. В зале ожидания вокзала сел на свободное место скамейки рядом с девушкой года на три его моложе. Слово за слово – познакомились. Оказывается, она опоздала на последний поезд, чтобы доехать до Пушкина – там она проживает. Всю ночь молодые люди провели в беседе и первым утренним поездом оба прибыли в городок, названный именем великого русского поэта.
Девушка занимала комнату в одной из коммунальных квартир, которые в те годы располагались в здании бывшего пушкинского лицея, примыкающего к полуразрушенному Екатерининскому дворцу. Парень был рад предложению новой знакомой разделить с нею такое жилище, а на следующий день они зарегистрировались в браке. Вот таким образом скоротечно Вера и Егор стали женой и мужем, совместная жизнь которых продлилась до кончины одного из них. Оба восстанавливали пострадавшие от бомбёжек здания Ленинграда и пригорода, работая по самым необходимым и распространённым в те годы специальностям – строителями. В один из отремонтированных ими домов в Пушкине они переселились из лицея, заняв комнату в коммунальной квартире. Спустя годы лицей, полностью освобождённый от временных жильцов, был восстановлен в первозданном виде. Постепенно восстанавливали Екатерининский дворец, в отремонтированных апартаментах которого впоследствии разместили базу однодневного отдыха трудящихся, а в заднем торце дворца – ресторан «Орёл».
Сын Алёша родился в 1946 году. Окончив школу, поступил в Военмех – престижный институт, готовящий специалистов высшей квалификации для оборонной промышленности. На четвёртом курсе Алексей познакомился с первокурсницей Ларисой. А когда он заканчивал учёбу в институте они поженились. Распределили его в секретное предприятие, так называемое «почтовый ящик», производящее, естественно, продукцию для оборонки и космоса. Лариса родила Славика на последнем курсе, успешно окончив который была направлена работать на предприятие другого города. Уезжать туда она отказалась по причине малолетнего ребёнка и сохранения необходимой поддержки мужа в данной ситуации. Устроилась на работу молодая мать в конструкторское бюро, разрабатывающее бытовую технику. С этого момента жизни супругов начались их нелады с властными чиновниками, которые постепенно переросли в конфликт. Молодые люди в тот застойный  период существования страны отказывались воспринимать реальность советской жизни такой, какой она есть в действительности. Однако они понимали, что никто и ничто в настоящее время это изменить не сможет. Выход из этого тупика им представлялся по единственному пути – отъезд из этой страны в другую, в которой подобные проблемы сведены до минимума. Эта мысль в последние годы их сопровождала постоянно, несмотря на то, что супруги смогли купить с помощью родственников кооперативную квартиру в Питере, куда переехали с сыном от своих стариков. Но всё же Алексей понимал, что долго такая жизнь продолжаться не может. Он перевёлся из «почтового ящика» на службу в обычное предприятие, тем самым снял с себя гриф секретности, а, следовательно, через несколько лет освободился от «клейма невыездной».
В то время Славик не понимал – какая причина вынудила родителей совершить резкий, крутой жизненный поворот – покинуть страну Советов. Их длительные хождения по чиновничьим инстанциям, «пробивая» разрешение на выезд за рубеж, и ожидание оформления соответствующих многочисленных документов, изрядно измотали как физически, так и морально. К тому же эта нелёгкая для родителей процедура  совпала со временем, когда для Славика наступала школьная пора, и он мечтал, что скоро станет первоклассником. Все потуги отца и матери  добиться от властей «добро» на выезд вместе с ними их сына не увенчались успехом. После дневных хождений по различным административным службам они возвращались в квартиру до предела измотанными, обессиленными и чрезвычайно обозлёнными.
- Ну, кто мы – простые граждане для этих бюрократов, когда авторитетных людей они ни во что не ставят! – Негодовал отец. – Всенародно любимая певица, заслуженная артистка республики, которая оформляется в зарубежное турне, после собеседования с чиновником в райкоме партии вышла из его кабинета вся в поту и красная от перенапряжения. Вот такой экзамен на благонадёжность преподал райкомовец почтенной даме, кстати, которая, как и мы не является членом партии, но и она не избежала унизительной процедуры.
В результате длительных мытарств были оформлены выездные документы. Родители вынуждены были продать свою кооперативную квартиру. Необходимы были средства для налаживания проживания на новом месте в первоначальный период времени. Славик переехал жить к дедушке в коммунальную квартиру в пригороде Ленинграда – городе Пушкине, где был оформлен в местную школу. Впоследствии, месяц спустя после начала занятий, Славик узнал – как руководство школы сопротивлялось принятию в её стены сына диссидентов. Прощальный вечер, устроенный родителями по случаю их отъезда, повлёк за собой гонения за приглашёнными, бывшими их коллегами по работе. Из райкома партии потребовали разобраться с этими людьми и доложить результаты. Директор предприятия был вынужден приказом создать комиссию во главе своего заместителя, которая установила всех участников того вечера и определила степень их виновности, то есть активность или пассивность их поведения на этом мероприятии. В соответствии с результатами расследования некоторым работникам предложили уволиться, другие были понижены в должности. В 1970-е годы таким путём воспитывались соотечественники в духе советского патриотизма.
Дедушка был очень рад переезду к нему внука, так как год назад скончалась его жена, и он весьма тяготился жизнью в одиночестве.  При этом он надеялся, что в  скором времени подойдёт его исполкомовская очередь на получение отдельной квартиры. Как участник войны он имел на это первоочередное право.
К жизни в коммунальной квартире Слава привык довольно быстро. В многолюдном, разноликом коллективе скучать не приходилось. Он как-то сразу сдружился с соседскими детьми, особенно с Олей – девочкой пяти лет. По утрам они одновременно шагали вместе – он в школу, она в детский сад. Два года спустя их маршрут заканчивался одним конечным пунктом – школой.
Часто Слава с дедом Егором Ивановичем и Оля с матерью Татьяной Васильевной завтракали и ужинали вместе. С мужем Татьяна Васильевна развелась, не простив ему измены, застав однажды его – высокопоставленного чиновника, в объятиях своей секретарши. Мать Оли работала в местном музее, посетители которого, особенно мужчины, невольно обращали внимание на стройность фигуры, изящность манер сотрудницы этого учреждения, облачённую в обычную одежду, но со вкусом.
За обеденным столом Татьяна Васильевна, вслушиваясь в разговор детей, неизменно делала им замечания, например, одно из них:
- Слава, в русском языке не существует слова «однойка». Нужно говорить «единица».
- Татьяна Васильевна, - возражал мальчик, - как-то несправедливо получается: для слова «два» мы произносим «двойка», для слова «три» - «тройка», почему же для слова «один» нельзя говорить «однойка», «единица» - слишком длинное и строгое слово.
Мать Оли старалась разъяснить детям значение и происхождение различных слов и выражений:
- Слово «сладкий», молодые люди, - объясняла она, - первоначально – в старину имело значение вкусный или приятный, например, сладка водочка, сладкий поцелуй. А позднее оно стало обозначать вкус конкретного продукта – мёда, сахара и т.п. То же самое можно сказать о слове «красный», ранее означавшее что-то красивое, например, красная девица, Красная площадь и т.п. Сейчас этим словом называют цвет конкретного вещества или предмета – крови, знамени и т.п.
Егор Иванович со свойственным ему спокойствием относился к таким назидательным урокам, выражая согласие во всём, о чём говорила Татьяна Васильевна.
Другой мальчик коммуналки – Дима был старше Славы на три года. Отец Димы каждый вечер изрядно напивался, поэтому был постоянным объектом детских насмешек, которые дразнили его стишком, позаимствованным из кинофильма «Поддубенские частушки»:

- Говорят, что дядя Паша
  В стороне от посевной.
  Дядя паша тоже пашет
  Землю носом у пивной.
Дядя же Паша в ответ им восклицал: «Имею право после работы расслабиться!» А в праздники он утверждал, что каждый гражданин СССР обязан выпить за здоровье всего народа любимой Советской Родины.
Своего сына Диму дядя Паша воспитывал, как он говорил, по-мужицки и только когда бывал навеселе. Результатами такого воспитания были синяки и шишки на голове мальчика (вероятно и на теле).
Одинокая соседка дяди Паши, тётя Нюра,  иногда вспоминала его супругу – мать Димы, утверждая, что непосильный физический труд надорвал здоровье молодой женщины, которая постепенно стала чахнуть и скончалась спустя год после рождения ребёнка, оставив его совсем крошечного на руках несчастного, ещё юного отца. Диму выхаживали всей квартирой – каждый как мог вносил свою лепту в это благородное дело. Вот с тех пор, став вдовцом, Паша стал выпивать и в несколько лет превратился в хронического алкоголика. Свои жизненные невзгоды он возмещал в злобе на сыне. Тётя Нюра старалась оградить мальчика от побоев отца, запираясь с Димой в своей комнате. Она тоже была одинокой. Вышла замуж перед самой войной, не успев заиметь детя. Супруг погиб в разгар финской кампании.
Спустя годы, когда Дима повзрослел, закончив школу, превосходство в силе единоборства перешло от отца к нему. Произошло это как-то внезапно. Во время очередной стычки между ними из комнаты выскочил побитым не сын, а дядя Паша. Взывая к соседям о помощи, он негодовал поведением распоясавшегося наследника. Тётя Нюра немедленно ехидно отреагировала на его причитания:
- Ну что, Пашенька, не нравится быть обиженным! А ведь Дима перенял твои уроки в полной мере. Теперь тебе суждено страдать – возмездие свершилось!
После этого случая Дима уже не прятался от отца, а жестоко пресекал его пьяный дебош в самом зачатии, нередко даже травмируя дядю Пашу.
Между тем школьные годы Славы и Оли проходили, казалось бы, беззаботно. События, творящиеся как в стране, так и в мире, их не волновали – не радовали и не огорчали. Судьба предначертала им в тот период 1970 – 80-х годов быть неразлучными – ведь они жили в одной квартире, учились в одной школе, пути-дороги, по которым они следовали ежедневно, были одни и те же.
Однажды, возвращаясь из школы, друзья заинтересовались содержанием больших картонных коробок выставленных на краю тротуара. В них копошилось вперемежку множество совсем крошечных котят и щенят, владельцы которых выпрашивали у прохожих деньги на содержание этих малюток. Слава с Олей весьма растрогались, наблюдая за суетой беспомощных младенцев, склонились к ним, поглаживая по мягкой шёрстке. Оле очень понравился один котёнок, который пытался взобраться на руку девочки, а Слава был увлечён игрой со щенком, неуклюже стремившимся схватить зубами рукав куртки мальчика. Дети, посовещавшись между собой, робко спросили владелицу этих малышей, нельзя ли заполучить даром котёнка и щенка, так как у них нет денег. Дама с любопытством взглянула на них, криво усмехнулась и удовлетворила их просьбу.
В квартиру счастливые обладатели живых существ примчались восторженными. Взрослый же контингент коммуналки встретил эти «подарки» весьма недоброжелательно. «Только этих тварей нам не хватало! – кричали возмущённые дяди и тёти .– Сами существуем в тесноте, да ещё этих зверей притащили на нашу голову! За ними надо же ухаживать, кормить, поить и убирать их нечистоты!»
Немного успокоившись общество решило, проявив жалость к живым беспомощным существам, не выбрасывать же их на ночь глядя, а завтра решат – куда их определить. Как говорится – утро вечера мудренее. А утром каждый заторопился по своим делам, надеясь, что кто-нибудь из соседей займётся этим делом. В это время котёнок с щенком мило посапывали прижавшись друг к другу в картонной коробочке.
С этого дня Слава с Олей всё своё свободное время отдавали обхаживанию малышей. Приходилось часто улаживать конфликты с дежурными по квартире – жильцами, которые еженедельно по очереди занимались уборкой коридора и мест общего пользования – кухни, ванной, туалета.
Время шло и постепенно жильцы квартиры успокоились, привыкнув к четвероногим постояльцам, дав им широко распространённые клички – котику  Васька, а пёсику Тобик. Старики-пенсионеры даже получали удовлетворение от общения с ними, которое служило им лекарством от скуки и одиночества. Тётя Нюра постоянно что-то вязала, а Васька с удовольствием спал у неё на коленях. Егор Иванович любил совершать длительные прогулки по парку и Тобик неизменно сопровождал его. Когда же щенок, устав, начинал скулить, дед брал его на руки и продолжал свой поход.
Животные росли и крепли, при этом проявлялся их характер. Через год, достигнув взрослого возраста, они стали вполне независимыми друг от друга и в некоторой степени от жильцов квартиры. Но всё же дружба между псом и котом осталась прежней. Они отдыхали на одной лежанке, питались из одной миски. Тобик часто трепал Ваську играя с ним. Кот лениво переворачивался с боку на бок и слегка ударял лапами по морде собаки.
Любимый корм Васьки – рыба, свежая или размороженная. Он помнил и безошибочно определял на какой доске её разделывают, в какой посуде готовят. Иногда, для интереса, кто-нибудь из жильцов старался бесшумно положить на стол эту  кухонную утварь. Всё равно – кот тут как тут. Удивительная способность животного распознавать человеческие намерения.
Татьяна Васильевна, мать Оли, называла кота индикатором свежести продуктов. Придя с покупками с рынка или продовольственного магазина, она сразу же звала Ваську, как она говорила «для снятия пробы». Если кот понюхав сметану или колбасу, мясо или рыбу, другие продукты, отворачивался от них, то Татьяна Васильевна утверждала, что продукты или порченные или в них напичкано много специй.
Однажды Васька куда-то запропастился на длительное время. Татьяна Васильевна забеспокоилась – не насовсем ли исчез её «индикатор» пищи. Она открыла кухонное окно, взяла рыбную кастрюлю и стала позвякивать об неё крышкой. Через пару минут из зарослей бурьяна выскочил Васька с взлохмаченной шерстью, засорённой колючими шариками репейника. Тётя Нюра предположила, что блудный кот, наверное, познакомился с местными кошками и будет с ними постоянно гулять. Тётя вспомнила, что её питерский родственник недавно ездил отдыхать в Крым на своей машине со всей семьёй. Где-то на границе с Украиной они совершили промежуточный привал с ночёвкой. Наутро, собравшись продолжить путь, не обнаружили своего кота, которого прихватили с собой из дома. Около получаса все члены семьи занимались его поиском и усердно громко звали, но все их потуги были напрасны. Так и уехали без кота, решив, что он безвозвратно пропал. Семья уже давно возвратилась с юга, стало забываться то дорожное происшествие. Но, однажды, послышалось царапанье о входную дверь со стороны лестничной площадки. Открывают дверь и видят на пороге тощего, облезлого своего кота. Каким-то чутьём он смог определить маршрут до своего дома, преодолев более тысячи километров опасного пути.
В своём разговоре две соседки согласились с общепринятым мнением, что кошки более независимы от человека и менее привязаны и преданы ему, чем собаки, у которых преданность доходит до подхалимства и ревности. Но встречаются исключения. Татьяна Васильевна вспомнила по этому поводу, как однажды была свидетельницей в одном селе, куда их доставили убирать урожай. Деревенские дети входили в автобус, который должен подвезти их в школу.  За одним мальчиком увязалась кошка, которая ни за что не хотела расставаться со своим маленьким хозяином. Тот с трудом с помощью шофёра выдворил животное из автобуса. Когда машина тронулась, кошка некоторое время бежала за ней, жалобно мяукая.
Далее Татьяна Васильевна высказала беспокойство, что несносный мальчишка Дима соблазняет кота валерьянкой, которую Васька очень любит лизать. Это лекарство для кота как наркотик может притупить вкусовые чувства и обоняние. Женщина предполагает, что кот страдает в отличие от пса от чрезмерного любопытства, что может погубить его.
Пёс Тобик был менее разборчив в пище и заглатывал всё подряд, что предлагали. Иногда такая доверчивость подводила его – впоследствии происходила рвота от некачественной пищи. Повзрослев, пёс неизменно сопровождал Егора Ивановича в его прогулках, в том числе зимних, не отставая от деда, бежавшего на лыжах по заснеженному парку. Его звонкий весёлый лай был слышен на значительное расстояние. В остальное время дня пёс скитался недалеко от дома или лежал на крыльце. Если перед ним останавливался незнакомый прохожий, Тобик, склонив голову, из-под лобья косился на человека и недовольно урчал. В случае, когда прохожий продолжал стоять напротив собаки, Тобик вскакивал и заливался грозным лаем.
На ночь его впускали в квартиру, а  утром выпускали. Вынужденный всю ночь молчать и очутившись на улице пёс, задрав вверх морду, долго лаял, не обращая никакого внимания на прохожих.  Егор Иванович в тот момент говорил: «Тобик прочищает горло, тем самым вместо позабытого заводского гудка приглашает трудящийся люд на работу!»
Безусловно, при чрезмерной скученности разнохарактерных людей в одном месте в домашних условиях, невозможно избежать конфликтов между ними. У кого-то неудачи на службе, у другого неприятности  в личной жизни, а третьи наоборот в чём-то добились успехов, вызывая зависть окружающих, тем самым раздражая их. Всё это сказывается на общении людей – спорах на кухне и других местах, где возникают мелкие бытовые ссоры под предлогом несправедливой очередности, например, обладания горелки плиты для приготовления пищи или в ванную, или в туалет.
На настроение жильцов влияют, естественно, и внешние причины. Однажды ночью кто-то с улицы бросил камень в окно кухни, разбив стёкла обеих рам. Пришлось собирать деньги на ремонт. Непредвиденные расходы вызывают повышенное недовольство людей.
Другой случай – продолжительное время из соседней квартиры постоянно раздавались крики, которые беспокоили жильцов других смежных квартир. Стали разбираться, в чём причина такого шума. Оказалось, что у пацана одной семьи вдруг «прорезался»  голос, он стал проявлять себя громким пением. Родители думали, что их мальчик музыкально одарён и решили развить эту его способность, взяв для обучения на прокат баян и приглашая неоднократно учителя музыки, который, промучившись несколько уроков с учеником, констатировал, что у того вообще отсутствует слух, и орёт он в своё удовольствие или, возможно, чтобы досадить окружающим.
Фронтовые раны Егора Ивановича стали напоминать о себе. Ему порекомендовали лечь в госпиталь на обследование. Дед шутил, успокаивая внука: «Ничего серьёзного моему здоровью не грозит. Надо брать пример с жертв царского режима, доживших до ста лет, преодолевших многолетние страдания, невзгоды и лишения в монарших тюрьмах и острогах!»
Оставшись единоличным хозяином комнаты юноша, который уже заканчивал девятый класс, пригласил к себе Олю. Почти до полуночи они провели вместе, наслаждаясь современной музыкой, тихо звучавшей с ленты магнитофона. На следующий день, возвратясь из школы, Слава застал на кухне тётю Нюру с незнакомой женщиной.
- Здравствуй, Славик! – Приветствовала его соседка, как-то неловко посматривая на женщину. – Вот Зоя Карповна, из дома напротив, весь вчерашний вечер наблюдала в своё окно, как ты веселился с девушкой!
Славу как будто внезапно оглушили. Придя в себя, он выпалил, обращаясь со злобой к гостье:
- Какое вы имеете право устраивать наружное наблюдение за гражданами! Разве вас не учили, что заглядывать в чужие окна и в замочные скважины некультурно!
Слава выскочил из кухни словно оплёванный. Вслед ему неслись слова разгневанной дамы:
- Учить меня вздумал, молокосос! Подумаешь, какой недотрога! Молодой, а с характером!
Юноша запер за собой дверь комнаты, плотно задёрнул оконные шторы и до утра пролежал на диване, не откликаясь на любые просьбы.
Возвратившись из госпиталя, Егор Иванович застал внука в удручённом состоянии. Не спрашивая его ни о чём, он понял, что-то случилось в его отсутствии в стенах коммуналки. «Когда же, наконец, подойдёт наша очередь на отдельную квартиру?» - подумал пенсионер.
На следующий день он прибыл в райисполком, прошёлся по знакомым кабинетам, в которых его оформляли и ставили в квартирную очередь, но ничего определённого не смог добиться кроме дежурной фразы: «Ваша очередь согласно документам ещё не подошла». При этом исполкомовские чиновники пытались «отмахнуться» от старика как от назойливой мухи.
Егор Иванович в недоумении стоял посреди зала, а вокруг него сновали многочисленные граждане, каждый занятый своими собственными проблемами. Он вышел на улицу в нерешительности, обдумывая, что же дальше предпринять? Вслед за ним выскочил мужчина немного старше средних лет, радостно вкладывая в портфель какие-то бумаги.
- Егор Иванович! – Воскликнул он, увидев старика. – Вы тоже пришли за ордером!
- За каким ордером? – Недоумённо спросил пожилой человек и узнал в мужчине бывшего своего сотрудника Жору.
- Как за каким? За ордером на квартиру! – Удовлетворённо ответил собеседник.
- По Вашему настроению, уважаемый Георгий Петрович, я понял, что Вы получили ордер. От души поздравляю! – Придя в себя, сокрушённо промолвил Егор Иванович, стараясь быть бодрым. – Но почему же мне отказали? Ведь и  в очереди я был намного впереди Вас. Несправедливо как-то получается – фронтовика обижают!
Георгий Петрович вдруг призадумался, внимательно посмотрел на пенсионера и сказал:
- Ну насчёт Вашего последнего утверждения, то в ближайшее время нас – блокадников по льготам приравняют к Вам – фронтовикам.
- Как это приравняют! – Перебил старик мужчину. – Когда я на фронте защищал Родину и тебя вместе с ней, ты в это самое время был в эвакуации и спокойно ходил в школу. Тебя же пацаном в самом начале блокады вывезли из Питера на «большую землю».
Несколько успокоившись, Егор Иванович тихо заговорил:
- Начали сбываться опасения моей покойной супруги, которая не только как-то сумела пережить всю блокаду, но и проработала тот период, как говорится, от звонка до звонка в ужасающих условиях, подорвавших её здоровье, что, впоследствии, и привело к преждевременной кончине задолго до старости. Перед смертью Вера проявляла беспокойство, что более молодое поколение блокадников, которых она называла случайными очевидцами той драмы, так как многие из них поверхностно и кратковременно познали весь её трагизм, в отличие от истинных жертв блокады, проявляют себя чрезмерной капризностью, значительными материальными запросами в получении солидных льгот, о которых их предшественники и мечтать не могли. Таким образом, такие как ты, Жора, пытаетесь улучшить свою жизнь пользуясь чужими заслугами и страданиями, присваивая их себе.
- Старик, под лежачий камень вода не течёт. Тебе, по-видимому, завидно стало, что более молодые люди добились лучших условий своей жизни. – Отпарировал собеседник. – Зря обиделся. Ты что, дед, до сих пор не понял, почему тебя чиновники «отшили» из очереди. Все знают, что твои дети сбежали за границу, став диссидентами, то есть их считают предателями Родины!
- Что ты болтаешь, Жора! – Закричал Егор Иванович. – Мой сын и его жена никогда не были и не будут предателями, и отъезд они совершили не втихаря, а открыто. Это, во-первых. А во-вторых, даже при Сталине утверждали, что родственники друг за друга не отвечают, поэтому, причём тут отец. Теперь я догадался, почему чиновники скрывают причину отказа – да потому что они понимают абсурдность и неправоту каких-либо обвинений в мой адрес!
Возвратился домой Егор Иванович в подавленном состоянии. После следующих нескольких попыток преодолеть препоны чиновников и поняв бесполезность дальнейших подобных действий, осознавая своё собственное бессилие в этом противоборстве, пенсионер-фронтовик вынужден был по совету друзей обратиться в учреждение, расположенное в переулке Антоненко близ Ленгорисполкома, на вступление в жилищно-строительный кооператив (ЖСК). С этой целью, собрав в папку все необходимые документы и выстояв весьма длинную очередь по предварительной записи, он оказался на собеседовании с хозяйкой кабинета.
Женщина взглянула на старика и, увидев на его груди орденские планки, сказала:
- Вам следовало бы встать в другую, льготную очередь как участнику войны. У Вас с собой такое удостоверение?
Егор Иванович положил на стол этот документ.
- Вы зря затратили много времени, отстояв не в своей очереди. – Продолжила говорить женщина. – Поэтому, в порядке исключения, чтобы Вам не повторять подобную процедуру, я сейчас поставлю Вас на учёт в льготную очередь.
Совершив процедуру оформления, дама выдала Егору Ивановичу официальную бумажку и заверила, что ждать старику подхода его очереди потребуется совсем недолго.
Действительно, ровно через год ему была предоставлена кооперативная квартира в так называемом спальном районе, куда он переехал со Славой, предварительно внеся соответствующую плату и сдав по акту ЖЭКу комнату в коммуналке.
Слава ещё помнил то время, когда он проживал в отдельной квартире с родителями. Та квартира располагалась в доме, находящемся в историческом центре города, а в настоящее время суждено обосноваться на его окраине – в районе новостройки.
Слава заканчивал учебный год в прежней школе, и каждый день ездил на электричке в пригород. Это давало возможность постоянно встречаться с Олей. Однажды такая встреча не состоялась. Одноклассницы сообщили ему, что звонила её мать по поводу внезапной болезни дочери. Прибыв в свою прежнюю квартиру, юноша был поражён известием – Оля в больнице. Татьяна Васильевна рассказала, вытирая слёзы, что сегодня утром они вышли из дома вместе и при расставании, направляясь к школе, Оля вдруг почувствовала себя плохо, начала оседать, теряя сознание. Татьяна Васильевна успела её подхватить. Прохожие посредством таксофона вызвали «скорую», на которой девочку доставили в больницу. Врач сказал, что болезнь весьма серьёзная – злокачественная опухоль головного мозга, лечение предстоит длительное, которое может сопровождаться значительными финансовыми расходами по обеспечению больной дорогостоящими лекарствами и препаратами, а также использованием специального оборудования, которым данная больница не располагает. Мать Оли поведала, что врач временно прописал дочери лечение на дому, так как первый приступ, к счастью, закончился благополучно, но рекомендовал обязательное освобождение от школьных занятий. Татьяна Васильевна как раз собралась ехать в больницу за Олей.
Приехав в больницу Татьяна Васильевна и Слава обнаружили Олю сидящей на кровати, бледной и осунувшейся, встретившей посетителей какой-то виноватой улыбкой, как-будто она извинялась за причинённые ею хлопоты таким близким людям.
Вечером Егор Иванович и внук обсуждали ситуацию, сложившуюся в связи с болезнью Оли. Материальную помощь они оказать практически не могли, так как все накопленные денежные средства были потрачены на покупку кооперативной квартиры. Славик вспомнил о родителях, может они там за океаном уже достаточно разбогатели и смогут поделиться своими доходами с близкими родственниками.
- Что же они так далеко удалились? С ними трудно общаться даже почтой! – Сетовал Слава. – Чем им Европа не понравилась или, например, Израиль, в котором обосновалось много соотечественников. Сейчас между евреями и арабами вроде бы наладился устойчивый мир. Арабские страны при новых правителях стали более спокойно относиться к Израилю. Например, Египет при приходе к власти в 1981 году Хосни Мубарака, заменившего убитого Анвара Садата, стремится всячески поддерживать мир с соседом. Этого Мубарака – бравого офицера, военного лётчика – египтяне считают своим национальным героем, отличившегося в боях с их врагами. Или как обожают в Ливии Муаммара Каддафи, возглавившего еще будучи молодым офицером свержение ненавистной монархии при всенародной поддержке. Беспрекословное почитание своих вождей и любовь к ним  ликующего народа арабских стран, вероятно, способствуют мирному существованию на Ближнем Востоке.
- Знаешь что, Славик?! – Вступил в разговор Егор Иванович. – Запомни мои слова – правители приходят и уходят, сменяя друг друга, а вместе с ними приходят и уходят их всенародные почитание,  авторитет и слава. Ты упомянул ливийского руководителя Каддафи. Примечательно, когда он пришёл к власти в результате военного переворота в 1969 году, в том же самом году лишился власти во Франции знаменитый генерал Шарль де Голль – лидер французского сопротивления в годы Второй мировой войны, прославленный полководец, любимец народа. Но прошло после войны четверть века, выросло новое поколение Франции, которое, невзирая ни на какие заслуги де Голля, «освистало» его и вынудило уйти в отставку. И это случилось в самой демократичной стране, что ж тут рассуждать о развивающихся арабских государствах. Проходят годы, меняется и ситуация в них. Народ низвергает прежних руководителей и возносит на престол других деятелей.
На этом дед и внук прекратили диалог, признав, что их чрезмерно занесло, начав обсуждать житейские дела, закончив анализом мировой политики. Им необходимо срочно решить серьёзную проблему по эффективному лечению девочки. Больничный врач, оставшись наедине со Славой, обмолвился, что Олина болезнь по смертности находится на втором месте после сердечно-сосудистых заболеваний.
Кроме воскресенья Слава стал посещать Олю и в другие дни недели. Болезненные приступы участились, и девочку вновь пришлось положить в больницу. Здоровье её с каждым днём ухудшалось. Татьяна Васильевна вынуждена была взять отпуск за свой счёт, так как почти весь день находилась рядом с дочерью. Глядя на женщину, осунувшуюся, бледную и похудевшую, можно было подумать, что она тоже больная и нуждается в медицинской помощи.
Однажды, после очередного посещения Оли, Слава не сдержался. Зайдя в кабинет врача, он с обвинениями набросился на него: «Что же Вы и Ваша хвалёная советская медицина так бессильны перед такой болезнью. Неужели её ничем нельзя остановить, тем более вылечить?!» Доведённый до отчаяния, юноша заплакал.
- Молодой человек, кончай истерику, ну зачем же доводить себя до такого состояния, ты же мужик, чёрт возьми! – Пытался его успокоить доктор. – Медицина действительно шагнула далеко вперёд. Подтверждение этому излечение довольно серьёзной болезни Генсека в 70-е годы, который, выздоровев, прожил ещё десять лет. Но чем же наша обыденная больница по оснащению может сравниться с кремлёвской клиникой? Правда, в Ленинграде имеется медицинское учреждение, незначительно уступающее той московской лечебнице. В народе его называют «Свердловкой». Но не в моей компетентности выдавать туда направления для рядовых больных. Та больница обслуживает руководителей высшего звена партийных, административных и прочих органов, а также крупных организаций и предприятий и членов их семей. Туда принимают на лечение всенародно известных, авторитетных деятелей. Наша больная к такой категории пациентов не относится. В данной ситуации, по моему мнению, необходима рекомендация, протеже или ещё что-то подобное вышеназванного, высокопоставленного лица или городского руководящего органа.
Возвратившись домой Слава изложил Егору Ивановичу разговор с врачом и попросил деда – как ветерана войны, фронтовика посодействовать, используя свои заслуги перед Родиной, в получении направления в «Свердловку» для лечения Оли.
- Никто меня слушать не будет. – Огорченно ответил дед. – Ты сам почувствовал на себе, как с нами по-скотски обошлись с квартирой! Ладно, была не была, завтра наведаюсь в городской Совет ветеранов войны. Постараюсь, во что бы то ни стало добиться хоть каких-нибудь положительных результатов.
Егору Ивановичу пришлось многократно побывать в уважаемом Совете и в других солидных инстанциях, куда его оттуда отсылали, выполняя различные требования по предоставлению необходимых документов, в том числе личные данные больного, врачебные справки и т.п. Наконец, собрав эти бумаги в единую папку и получив направление, доставили их в «Свердловку», из которой последовал запрос о необходимости предоставления ещё дополнительных справок. Когда это требование было выполнено, было получено долгожданное приглашение на лечение в элитную клинику.
Узнав об этом, Слава в приподнятом настроении решил сопроводить Олю из одной больницы в другую. Прибыв в проходную больницы рано утром он, ожидая пока с лежанки поднимется вахтёр, стал машинально смотреть на вывешенный список умерших больных за сутки. Вдруг его как громом поразило – в списке значилась Оля. В глазах его потемнело, ноги подкашивались. Слабея Слава сел на пол. Вахтёр, вышедший из своего закутка, понял по своему многолетнему опыту, в чём дело. Он помог юноше подняться и пройти к лежаку, на котором сам недавно отдыхал.
В больничный морг пришли проводить Олю её одноклассники. Девочки и мальчики шли возле гроба с широко открытыми, удивлёнными глазами, со страхом всматриваясь в лицо той, с которой совсем недавно резвились на переменах, спорили, делились сокровенными мыслями – и вот всё это для их подруги ушло в небытие, стало недоступно и безразлично для неё.
Хоронили Олю на Казанском кладбище, расположенном на окраине города Пушкина. Обитатели коммунальной квартиры в полном составе провожали свою юную соседку. Татьяна Васильевна, вся в чёрном, с трудом держалась на ногах, поддерживаемая под руку тётей Нюрой. Дядя Паша, наверное, за много лет был чрезмерно учтив с окружающими и совершенно трезв. Его сын Дима, уже крепкий парень, на днях отправляющийся на службу в Армию, был весьма серьёзен и практически руководил процедурой похорон, начиная с морга, откуда гроб загрузили в небольшой автобус, выделенный предприятием, на котором работала мать Оли, кончая моментом установки временного деревянного креста на холмике могилы. Слава помогал Диме, постоянно наблюдая за дедом, который следовал за Татьяной Васильевной, на всякий случай, готовый в любой момент помочь обессиленной трагедией женщине.
Поминки, устроенные на кухне коммуналки, прошли тихо и скоротечно для Славы. Он не смог долго выдержать этой траурной процедуры, до сих пор не допуская в мыслях, что все эти мрачные хлопоты и оплакивания посвящены Оле.  Не смог себе представить, что где-то глубоко в сырой земле, в кромешной темноте лежит в одиночестве его подруга, а над нею распростёр свои объятия ночной холодный мрак.
Перед следующим учебным годом Слава перевёлся в школу по месту жительства, закончив которую поступил в Военмех, позднее названный Балтийским государственным техническим университетом. Таким образом сын пошёл по стопам отца.
В конце так называемой «перестройки» Славе выдалась возможность побывать в том месте пригорода, где прошли несколько лет его детства. Он решил заглянуть в свою бывшую квартиру. На его звонок дверь открыла Татьяна Васильевна. Как она постарела, да и, вероятно, уж не так тщательно стала следить за собой. В былые годы, при жизни Оли, она выглядела довольно симпатичной женщиной и старалась соблюдать во всём, по её выражении, «культуру житья-бытья». Сейчас перед Славой стояла старая женщина, наспех причёсанная, в стареньком обветшалом халатике. Она с трудом узнала в молодом человеке бывшего юного соседа. Татьяна Васильевна направилась на кухню, пригласив гостя следовать за ней. Она медленно, шаркая тапочками, шла впереди не оглядываясь. Остановилась у плиты, намереваясь поставить чайник. Юноша поспешил предупредить, что заскочил по пути на минутку и не хочет причинять какие-либо хлопоты хозяйке.
Женщина сбивчиво, постоянно замолкая, вспоминая, на чём она остановилась, поведала последние квартирные новости, упомянув, что она уже несколько лет на пенсии. Дворничиха, которая почти сразу же после их отъезда вселилась в их комнату, недавно обзавелась сожителем. Прошёл год как тётя Нюра скончалась. В последний период своей жизни она стала очень впечатлительной и воспринимала весьма болезненно любую бытовую неприятность. Например, однажды отключили горячую воду, затем из крана потекла вода, но холодная. Тётя Нюра стала звонить в ЖЭК – мол, когда вместо холодной будет поступать горячая вода. Диспетчерша подсказала ей – пусть всё время сливает воду и пойдёт горячая. Тётя несколько раз звонила в диспетчерскую, утверждая, что горячей воды до сих пор нет. Но её продолжали поучать – сливать дальше. И вот в очередной раз звонит, а в диспетчерской сменилась дежурная, которая, выслушав тётю Нюру, грубо выругала её – мол, сколько воды дура зря израсходовала, а кто за неё будет платить. И пригрозила отключить квартиру от водоснабжения. После такого нравоучения у тёти Нюры поднялось давление, и она слегла.
Окончательно, по мнению Татьяны Васильевны, бедную женщину доконал дядя Паша. Многие жители дома замечали его возле вокзала и крупных магазинов вместе со своими подельниками, торгующими «из-под полы» дефицитным сантехническим оборудованием, которое так называемые «несуны» воруют на своём предприятии. Соседи по квартире как-то упрекнули мужчину, что он для общего жилища жадничает выделить что-нибудь из этой сантехники. Вероятно на дядю Пашу подействовала критика, и он заменил резиновый шланг душа на дефицитный в те годы шланг с металлической спиральной оплёткой. Спустя некоторое время в квартире была произведена контрольная проверка газового оборудования, после которой было обнаружено исчезновение дефицитного шланга. Вместо него был вмонтирован вновь обычный резиновый, несомненно, специалистами – газовиками. Дядя Паша впал в бешенство, своё зло он выместил на тёте Нюре, так как она единственная присутствовала при этой проверке. Конечно, он её не бил, но обматерил по полной программе. Не выдержав подобного к себе обращения  женщина слегла окончательно и вскоре тихо скончалась.
Слушая рассказ Татьяны Васильевны, Слава вспомнил недавнее происшествие, произошедшее в их кооперативном доме. Глубокой ночью страдая бессонницей Егор Иванович читал в постели книгу. Вдруг светильник погас, перестало светиться табло электрических часов. Дед в пижаме наощупь пробрался к двери и посмотрел в её глазок. На освещённой лестничной площадке двое мужчин лихорадочно копались в электрическом щите. Старик бросился к телефону и набрал 02. Милиционеры прибыли буквально через считанные минуты с пистолетами наизготовку, но воров и след простыл. По-видимому они всё же услышали подозрительный шорох в квартире и ретировались. Оказывается, жулики успели опустошить электрощиты от первого до пятого этажа, на котором жил Егор Иванович с внуком. Вмешательство деда предотвратило кражу электрооборудования – счётчиков, автоматических переключателей и т.п. на верхних этажах.
Милиционеры сообщили, что в последнее время подобные кражи участились, и они уверены, что это дело рук самих рабочих ЖЭКов, обладающих соответствующими инструментами и ключами от замков электрощитов. Уже выявлены такие работники, торговавшие на толкучках ворованными приборами и материалами. Возможно пострадавшие, по утверждению милиционеров, будут оплачивать услугу жулику, который будет монтировать на прежнее место оборудование им же украденное. Вот и приходится блюстителям порядка всё чаще по вызовам граждан оберегать их имущество с пистолетами в руках. Действительно, перестройка перевоплотилась в перестрелку.
Татьяна Васильевна выразила удовлетворение, что для дяди Паши кончился тот период, когда он чувствовал себя полновластным хозяином в квартире, оставаясь в ней единственным мужчиной, поэтому издевался над женщинами. Дима – его сын, сошёлся с дамой имеющей ребёнка и женился на ней, переехав в её квартиру, находящуюся в доме ближайшего соседнего района, в котором, кстати, проживает и Слава. Теперь же дядя Паша значительно притих, так как к дворничихе поселился её хахаль, а в комнату тёти Нюры въехал мужчина, недавно вышедший на свободу из мест заключения.
Выйдя из дома на улицу, Слава увидел на крыльце прижавшихся друг к другу постаревших друзей – кота Ваську и пса Тобика. Они сразу узнали своего первого хозяина, оба вскочили и бросились к нему. Мурлыкая, кот тёрся о ноги юноши, подняв хвост трубой, а пёс, повизгивая и виляя хвостом, намеревался положить лапы на грудь Славы и лизнуть его лицо.
- Как давно это было! – С грустью вспомнил Слава то время, когда он – скромный мальчик и тихая девочка Оля впервые взяли в руки крошечные, беспомощные существа, которые дожили до своего преклонного возраста, но не забыли сердечного отношения к ним, проявленного детьми в годы их младенчества. Да, безвозвратно прошла та пора, когда Васька, взобравшись на письменный стол, схватив канцелярскую скрепку, носился с нею по квартире. Ночью спал на одеяле в ногах поочередно у жильцов квартиры, а днём – на их коленях. Что касается Тобика, то он был постоянным спутником деда и внука в прогулках по парку и городу, добросовестно охранял не только свою квартиру, но и весь дом и даже двор от злодеяний непрошеных гостей, был всеобщим любимцем жителей окрестных домов.
Закончив ВУЗ, Вячеслав был направлен для трёхгодичной отработки в закрытое предприятие, в тот самый «почтовый ящик», в котором когда-то работал его отец. По завершению положенного трудового срока молодой человек был призван в Армию на курсы переподготовки офицеров, получивших это звание по завершению учёбы на военной кафедре института.
За период его военной службы государство претерпело колоссальные преобразования, поменяв своё название. Иначе стала называться и северная столица – ей возвратили прежнее имя.
В своих письмах дед сообщал, что продолжает заниматься своим хобби – изготовлением и ремонтом скворечников. Желание заниматься этим делом у Егора Ивановича возникло при уходе его на пенсию. Материал для скворечников он не покупал, а использовал отходы (обрезки досок и другой материал), оставшиеся после ремонта квартиры или мебели. Когда запас отходов кончался, он собирал обрезки у ЖЭКовских столярных мастерских или на свалках.
В первые весенние дни дед развешивал скворечники на деревьях парка или во дворе. Для того, чтобы взобраться на дерево, у которого обычно отсутствуют сучья от земли на высоте 1,5 – 2 и более метров, Егор Иванович изготовил приспособления – упоры в виде деревянных чурбаков – обрубков, которые привязывал верёвкой или шпагатом к стволу дерева и, опираясь на них ногами, взбирался со скворечником на это дерево. Эту процедуру он проделывал в одиночестве рано утром в сумерках по выходным дням – когда прохожих почти не бывает.
Прочитав очередное письмо деда, повествующее о его хобби, Вячеслав который раз опасался о возможности неблагоприятного исхода. В то же время он удивлялся и восхищался стариком – ведь ему шёл уже восьмой десяток.
В своём последнем послании Егор Иванович сообщал, что на днях посетил коммуналку. Судьба распорядилась по-разному с её жильцами. Татьяну Васильевну, так и не оправившуюся после смерти дочери, поместили в психиатрическую клинику. Дошли слухи, что недавно она там скончалась. Дядя Паша тоже умер в результате отравления «палёной» водкой. Бывший зэк бесследно исчез. Предполагают, что он погиб в бандитской разборке соперничающих группировок. Дворничиха сменила место работы и, соответственно, место жительства. Поговаривают – возвратилась на свою малую родину, брошенная  любовником. От жильцов соседней квартиры Егор Иванович узнал, что кота Васьки и пса Тобика уже нет на свете.  Они почти одновременно умерли от старости.
Далее дед поведал, что бывшую ихнюю коммунальную квартиру выкупил коммерсант, так называемый «новый русский». Не зная об этом, Егор Иванович позвонил в квартиру. Дверь открыл незнакомый человек, оказавшийся охранником.  Как раз в это время показался другой мужчина, который спросил вошедшего – чем обязан визитёру и назвавшись хозяином квартиры. Узнав, что это бывший её жилец, коммерсант предоставил ему возможность ознакомиться с перепланировкой жилища. Квартиру было не узнать – она совершенно преобразилась. Все промежуточные межкомнатные перегородки были демонтированы, остались лишь капитальные стены, которые облицованы современным материалом приятного цвета. Помещения стали просторными и светлыми. Этому способствовала также их значительная высота – четыре метра. Ведь здание старинной дореволюционной постройки и в нём, по словам нового хозяина, можно пребывать как в надёжной крепости, так как наружные стены почти метровой толщины. Коммерсант мимоходом обмолвился, что предполагает расширить свои владения за счёт соседних квартир, а в перспективе неплохо бы завладеть всем домом полностью.

Вячеслава оторвал от воспоминаний зычный призыв проводницы вагона – пассажирам необходимо готовиться к конечной остановке. Впереди город Санкт-Петербург.


Ноябрь 2011 года.