Рассказ про то, как кабан на мотыля клюнул

РАССКАЗ ПРО ТО, КАК КАБАН НА МОТЫЛЯ КЛЮНУЛ.


Первые премудрости охоты постигал я в окрестностях красивейшего лесного озера Светец. Вокруг простирались, как мне тогда казалось, огромные, совершенно нетронутые человеком, Заклязьменские леса. Жил я на охотничьем кордоне, стоявшем на берегу вышеупомянутого озера среди бесконечных торфяных болот. Ближайшим населённым пунктом был маленький  городишко, находящийся на расстоянии двадцати двух километров, что во временном пешем эквиваленте составляло около пяти часов ходу. Глухомань страшная. Но, вероятно, именно это меня и привлекало. Леса были богаты пернатой дичью и пушным зверем.
Нетронутость лесов была обусловлена их долговременной недоступностью для охотников, т.к. являли они собой закрытый для посещения участок, входящий во второе кольцо противовоздушной обороны Москвы и для пущей важности обнесённый по всему периметру «колючкой». Но канули в лета годы «холодной войны», и столь запретная когда-то зона превратилась в довольно богатые охотничьи угодья и была разделена на Охотничье-производственный участок и Заказник.
И вот в начале девяностых годов теперь уже прошлого столетия, неся в сердце романтику первооткрывателя (а любой охотник всегда мечтает стать первооткрывателем), я вторгся в этот удивительный край.
С жадностью засидевшегося в городе путешественника, день за днём я обшаривал примыкающие к озеру урочища, изучая следы зверей и постигая азы охотничьего мастерства.
Подобно губке, впитывающей влагу, я поглощал всё то, что происходило вокруг меня. За короткий срок мне удалось поучаствовать в разных охотах. При помощи опытного наставника, который был моим напарником в работе, я отловил капканом бобра, норку, несколько ондатр и даже поучаствовал в удачной облавной охоте на лося. Казалось бы, живи и радуйся. Но охотничий азарт распалили душу. Мне очень хотелось попробовать свои силы в охоте на кабана. Нет, не в коллективной, а в индивидуальной, где полностью раскрываются характер и умение охотника. Единоборство с сильным, чутким и опасным противником, способным одним ударом покалечить или даже лишить тебя жизни. «Это ли не цель, что всех желанней?» - постоянно крутилась в голове цитата. Каждый день я искал встречи с кабаном. Я уже почти не обращал внимания на следы других зверей. За каждым поворотом, за каждым кустом мне мерещился кабан.
Однажды морозным январским днём я направился в лес. В приподнятом настроении, легко скользя на лыжах, я спешил уйти подальше от кордона. Предстоял целый день увлекательной охоты в заснеженном лесу, освещённом красноватыми лучами низкого зимнего солнца.
Перейдя через озеро, на льду которого сидели два непонятно откуда взявшихся рыбака, издалека напоминавших антарктических пингвинов, я вышел на просеку, которая вывела меня на хорошо накатанную лесовозную дорогу.
Места были для меня новыми, и чтоб охватить как можно больше пространства, не «мудрствуя лукаво», я чесанул по этой дороге. Пройдя по ней порядка двух километров и не встретив ничего более или менее заинтересовавшего меня, решил вернуться немного обратно и попытать охотничье счастье в другом направлении.
Уже за полдень я вышел на незнакомую мне дорогу. Было видно, что на протяжении всей зимы ей ни разу никто не воспользовался. Снег лежал нетронутым подобно белому листу бумаги, на котором ещё не запеклась синяя паста писательского пера.
Минут через двадцать я оказался в берёзовом мелятнике, стоявшем по обе стороны от дороги. Вокруг было великое множество заячьих следов. Я замедлил ход, взял ружьё на изготовку. Осторожно продвигаясь вперёд, я представлял, что вот-вот выскочит белячишко, и я, почти не целясь, выпалю по нему, сразив наповал. Охотничье счастье казалось таким близким и доступным. Но заяц всё не выскакивал и не выскакивал. С каждым новым шагом надежда добыть зайца таяла, как вдруг впереди я увидел на снегу широкую борозду, оставленную каким-то зверем. Неужели кабан?! От сильного волнения бешено заколотилось сердце. Я осторожно подошёл к тому месту, где борозда пересекала дорогу. Сомнения рассеялись. И вновь огонёк охотничьего азарта вспыхнул в моём сердце. Я перезарядил ружьё пулевыми патронами. Вдвое осторожней, чем прежде, скинув лыжи, я двинулся вперёд, напряжённо вглядываясь в промёрзший за зиму березняк. Метров через сто я заметил чёрное пятно. И как только я понял, что это «он», - кровь так и кинулась в голову. Я опустился на колено. И когда пыл понемногу унялся, начал готовиться к выстрелу. Кабан был далекова-то. Мелкий кустарник не давал как следует разглядеть его, и он казался то небольшим, то очень крупным.
Я начал было целиться, но тут сообразил, что торопиться ни к чему. Кабан беспечно ковырялся в снегу, перемещаясь притом в мою сторону. Я стал выжидать. Зверь всё время двигался, я водил за ним мушкой и всё не мог поймать момент, чтобы спустить курок. И вот кабан, выйдя на открытое место, повернулся ко мне левым боком…. Мешкать было нельзя. Я быстро приложился и надавил на спуск.
Мне казалось, что я действовал спокойно. На самом деле нервы были так напряжены, что несмотря на повышенную навеску пороха, выстрел показался мне жалким хлопком.
Зверь дрогнул и, сделав многометровый прыжок вперёд, рухнул, зарывшись рылом в снег. Несколько раз он пытался встать. Опомнившись, я выстрелил вторично, но промазал. Перезарядив ружьё, я послал в зверя ещё две пули и снова не попал. Пулевых патронов больше не было. Зверь ещё долго бился в агонии, но я так и не решался подойти к нему, чтобы добить. Здравый смысл, как водится, выискивал уважительные отговорки, а самолюбие упрекало в трусости. Я понимал, что хороший охотник должен быть далёк от бесшабашного удальства. Потому  дождался, когда кабан успокоился, и лишь тогда осторожно приблизился к нему. Зверь был мёртв.
Возвращаясь на базу, мне пришлось с точностью «до наоборот» повторить свой дневной маршрут. На Светец вышел уже в полной темноте.
Вернувшись на кордон, я застал там не только своего напарника, но и двух рыбаков, очевидно, тех, которых видел утром на озере. Все трое тщетно пытались завести уже давно отработавшую свой век, а потому совершенно конченую казённую  «Дружбу».
- А вот и Шарик с охоты возвращается, - встретил меня неуместной, как мне казалось, шуткой напарник, - Я уж думал, ты потерялся. Вот решил вертолёт завести, чтоб за тобой лететь.
- Возьми метлу, она быстрей заведётся, но вертолёт всё же не помешал бы, чтобы кабана сюда перетащить, - парировал я не без гордости.
- Оп-пань-ки! Не уж фунтика завалил?
Я рассказал всё по порядку и даже на карте, висевшей на стене, показал место, где оставил кабана.
- Так это ж на Белой дороге! Тут напрямки рукой подать. Правда, на тракторе в объезд придётся.
- На тракторе…. Да у твоего трактора на движке трясогузка гнездо свила и летом два раза птенцов вывела.
- Так то летом, а зимой-то трясогузки нет, вот мы трактором и воспользуемся, - загоготал напарник.

Проснувшись утром, я обнаружил, что рыбаков уже нет. Напарник пояснил, что они чуть свет отправились на лесовозную дорогу, чтоб на попутном лесовозе уехать домой, т.к. рыба не клюёт и оставаться дальше нет смысла.
Наскоро позавтракав, мы долго заводили оставленный нам трясогузкой во временное пользование  трактор. И лишь в двенадцатом часу пополудни  поехали за кабаном.
Кабина самоходного шасси Т-16, в народе – «попрошайка» -- не самое удобное место для длительных путешествий.  Вконец отбив копчик о ящик для инструментов и, размозжив плечо о стойку, на десятом километре пути я перебрался в кузов, наивно рассчитывая хоть на какой-то комфорт. Однако, это было не самым большим моим  разочарованием того дня.
Приехав на место, мы обомлели: от кабана остались лишь голова да шкура, а всё остальное, видимо, ушло в сторону лесовозной дороги, о чём недвусмысленно свидетельствовали следы на снегу.
- Да-а-а! Зря ты кабана загубил, - вздохнув, с грустью сказал напарник.
- Почему? – не понял я.
- Пока он был жив, он был наш, а теперь он шакалам достался.
- Кто ж знал, что в этих местах шакалы водятся.
- Водятся. Вид сволочной, но  к счастью редкий.
- Жаль на них, как на кабанов, лицензий не дают, - посетовал я.
- Ничего, не расстраивайся! В жизни человеческой  много бед бывает, а это не беда – так, недоразумение. Будут ещё кабаны на твоём веку, обязательно будут, - успокаивал меня напарник и вдруг спросил: - Кстати, а ты с какого места стрелял?
- Да вот, с дороги, - сказал я.
- Глупый ты ещё, поэтому и самоуверенный, - отрицательно покачал головой напарник и тихо добавил, - Опасно работаешь!
Мы закинули в трактор кабанью голову, шкуру, перекурили и поехали на базу.