Я хотел бы запомнить ее глаза набросок 1

Когда мне было 14, лет я решил жить самостоятельно.  Не потому что у меня были проблемы с родителями или я решил кому-то что-то доказать, нет. Просто потому, что так надо. Точнее я посчитал, что так надо.  С тех пор я всегда полагался только на себя.  Когда отец узнал о моем решении, он решил снять мне соседний пентхаус.  Я не стал отказываться.  В конце концов, я и сам понимал что, учась в школе, я не смогу оплачивать не то чтобы достойную квартиру, да просто любую комнату я не потяну.  Поэтому когда отец сказал о своем решении, я не сопротивлялся. За это мне нужно было всего лишь закончить 11й класс школы.  Это означало, что всего через 2 года я был бы полностью свободным.   Сейчас я отчетливо помню слова матери. Она сказала, что навестит меня когда-нибудь. Это «когда-нибудь» очень расплывчато. Если бы она сказала мне что-то вроде «ты больше мне не сын» или «хорошо, но я к тебе не буду приходить», «это отличная идея, я слишком занята что бы заботится о тебе!» или если бы она сказала то, что обычно говорила моему отцу «лучше бы я его не рожала», «если бы я его не родила, то моя жизнь была бы намного лучше».  То мне было бы намного легче.  Отрезать острым скальпелем всю надежду,  все нити, что нас когда-либо связывали.  Но это «когда-нибудь» подразумевает, что все-таки может быть она придет в тот пентхаус, чтобы посмотреть как я живу. Ей даже не нужно было бы искать причину, чтобы пройти через порог, но  даже через  18 лет она так и не переступила порог.  Это значит что ее «когда-нибудь» еще не наступило. Быть может, это произойдет в следующем году.
 Через два года я закончил школу. Все это время отец оплачивал все мои счета, еще он присылал  1000€ на личные расходы.  Позже отец мне прислал кредитную карту, на которую до сих пор каждый месяц приходят  1000€. С 16 лет я больше ни разу не трогал его деньги.  Я устроился в небольшой бар официантом.  С моей внешностью я с легкостью соврал на счет возраста, мне повезло, что у меня не спросили паспорта, так как это была обычная подработка.  Я переехал из пентхаус  в небольшую квартирку на первом этаже какого-то старого дома.  Удивительно, что  этот дом построил очень странный архитектор. Дом был трех этажным, но со старым лифтом, который казалось, рухнет, если в нем поедет даже собака. В прочем лифт никто не использовал.  Во всем доме жило только 10 человек. Какая-то старуха с третьего этажа,  молодая семья гаев,  девчонка, которая редко появлялась в стенах этого дома,   трое друзей студентов, пожилая пара и Алена.
Алена была необычной девушкой. Всего на год младше меня.  Старуха с третьего этажа, оказывается, была ее бабушкой.  Но я, ни разу не видел, что бы они хоть раз перебросились словом.  Даже соседями их было сложно назвать, казалось, что они обе живут в совершенно разных мирах.  Позже  Алена рассказала, что так живет с 8 лет. Намного дольше, чем я.  Ей было абсолютно наплевать на все. На мнение окружающих, на то, что иногда ей попадались люди, которые хотели отвезти ее в приют или предлагали помощь, она считала это вполне нормальным.  Она не любила, что бы ей помогали.  Ее гордость была огромной.  А деньги на жилье присылала ей мать. Которая тоже оказывается, у нее была.  Но на них она практически не рассчитывала.  Она зарабатывала сама.   В 15 лет  вполне можно прокормиться на случайных заработках и постоянных подработках. Москва такой город, где вечно требуются рабочие.  Для меня Алена была необычной девушкой.  Наши комнаты соединялись заколоченной дверью.   Только наши комнаты. 
Прошел месяц после моего заселения.  В баре заболел официант, и я его заменял, работая за двоих. Я не чувствовал усталости поэтому после работы остался там как посетитель. Мне было уютно в нем.  Через пару минут должна была выступать инди-группа.  В состав, которой как раз и входила Алена. Она была единственной девушкой и солисткой в группе.  Все их выступление я просидел у бара спиной к ним.  Я выпил уже четыре кружки пива, но алкоголь так и не проник в мое сознание.  После выступления она подсела ко мне.  Вспотевшая, немного красная но со счастливой улыбкой.
-Алена! – она протянула мне руку для рукопожатия.
-Джон – я пожал ей руку.  Она заказала грейпфрутовый сок. И залпом выпила стакан. Потом заказала еще один. Так же осушив его в один глоток, поставила стакан.  Попросила налить еще, а потом еще и так пока не выпила 2 литра.  Когда я увидел ее по-детски счастливое лицо, я засмеялся.  Алена посмотрела на меня, и еще больше заулыбалась.
-Спасибо, - сказал я.
-Не за что
Она так и не спросила, за что я ее поблагодарил.  Где-то около часа ночи мы, молча, встали и отправились домой.  Мы решили идти пешком.   Эти полтора часа нашего пути определили нашу дальнейшую жизнь. Кто знает, возможно, если бы мы шли, просто молча, или говорили о чем-нибудь другом или во все бы повстречались в другой день, то сейчас все было бы совсем по-другому. Неизменным бы осталось только одно. Сейчас мне было бы так же 32 года. А ей 31 и ее звали Алена.
Я смутно помню тот разговор.  Помню то, как сказал ей, что не люблю трудности и что я работаю в том баре. А она мне рассказала о своей бабушке – старухе с третьего этажа. 
-Джон, я, кажется, забыла сумку в баре...
-Ты хочешь вернуться? Мы уже подошли к дому.
-Нет, просто в ней мои ключи.
-Ты хочешь остаться у меня?
-Но я устала и не хочу возвращаться.
-Тогда как только ты переступишь порог моей комнаты, ты должна принять всю ответственность на себя.
Она промолчала. Когда я открыл дверь,  она вошла, немного помедлив, но все, же вошла.  В моей комнате было очень холодно.   Окно было большим. Практически в пол стены.  Здесь не было занавесок, ковров и покрывал.   Обычный стол, два стула, комод, холодильник, чайник, электрическая плитка, посудный шкаф, мусорка, куча барахла на полках и большая двуспальная кровать  с одной подушкой и одним одеялом, стояла, пряма у окна. Через которое все было так хорошо видно.
-Эта дверь, - спросила она, усевшись на один из стульев, - у тебя есть от нее ключ?
-Кажется, нет.
-А  что там, за ней?
-Разве то, что она закрыта, не говорит о  том, что так должно быть?
-Ты так считаешь?
-Если бы я так не считал, я бы не стал это говорить. Не люблю бессмысленные слова.  Для тебя это пустой звук, а кому то он усложнит жизнь.
-Вполне возможно.  Но я-то знаю, куда она ведет. Разве тебе не интересно?
-Было бы интересно, давно бы ее сломал.
-Ты прав, ты не тот человек, который мучается нерешительностью.
Я снял одежду и лег на кровать.  Как типично для человека.  Мы всегда хотим обладать знанием. Неважно,  нужно нам это знание или нет, поможет оно нам или наоборот может навредить.  Этой жаждой знания подвластны все.  Дети что только учатся жить, ученные, что хотят найти истину, верующие желают обладать божественным знанием, все.  Мы даже не подозреваем, что  все время ищем объект для изучения.  Взять  хотя бы ее. Она уже знает, что мне свойственно, а что нет. Она жаждет узнать меня.  А я не люблю быть объектом изучения.
-Крошка, ты будешь спать на стуле?
Она посмотрела на меня глазами полными жажды знания. 
-Я не люблю не инициативных женщин.   Поэтому не бойся. Все в твоих руках, но если ты этого захочешь, то я покажу тебе дорогу в рай.
Мы заснули, когда уже начинало светать. Она спала на моем плече. Обняв меня, что бы было теплее. Я так и не показал ей дорогу в рай.   Сейчас я понимаю, что тогда она уже знала дорогу в рай.  Но даже теперь мне интересно, почему она не решила остаться в нем, а решила навсегда забыть дорогу туда.
Утром она разбудила меня.  Она была уже одета  на столе стояла недопитая кружка с кофе.
-Смотри, - сказала она и достала из кармана кошелек.  В одном из отделов была ключница с одним единственным ключом. Этот самый ключ она достала  и неспешна, подошла к закрытой двери. Вставила ключ  в замочную скважину без единого усилия и повернула несколько раз. Дверь скрипнула, но открылась. Она  широко открыла ее.  Сквозь дверь было видно точно такую же комнату,  Напротив двери стояла кровать.
-Я же сказала, что знаю что там. Там моя комната.
Она прошла внутрь и закрыла дверь. Что-то щелкнуло. Теперь  это опять стала самая обычная дверь.  Лишь недопитое кофе оставалось стоять на столе.  А я продолжать лежать и смотреть в ту точку, где должна была стоять ее кровать.
Потом я познакомился с другими участниками группы.   Ударником  Федей,  панком который собирался стать адвокатом.  Гитаристом Артемом, который с 4 лет играет на гитаре, именно он сочиняет музыку. И их клавишником  - Максимом.  Уникальная личность, андрогин  с внешностью модели. При всей его женственности  он отлично дрался, и казался очень мужественным, а еще он любил Алену. Об этом я узнал практически сразу. Макс вообще никогда не делал из этого тайну. Он открыто говорил, что любит Алену и что если кто-то посмеет сделать ей плохо, то он пожалеет.  Поскольку все привыкли к этому, и даже Алена не предавала этому большое значение, то в тот вечер он смотрел именно на меня.
-Слышишь Джони! - сказал Макс, когда мы все сидели в баре и выпивали после очередного их выступления. -  Я не шучу! Это она пока не обращает на меня внимание...
-Это потому что вы все для меня как братья, и ты не исключение, - перебила нас Алена.
-Нет, Ален, ты пойми, я люблю тебя не как сестру, а как женщину! Я готов на тебе жениться
-А вот это у тебя не получится. Она еще слишком мала,– вмешался Федя. – И, кстати говоря, сейчас, мы нарушаем закон, спаивая несовершеннолетних.   Ей еще 15 и замуж она может выйти только с согласия родителей.  Так что Макс, тебе еще 3 года ждать. Джон ты ведь тоже несовершеннолетний?
-Да
-Ох, ты меня успокоил, значит, он тоже не сможет жениться на ней.
-А кто сказал, что я хочу этого? Макс, я уважаю тебя хотя бы за то, что ты любишь. Для меня же это чувство ничего не значит.  Я люблю кофе, я люблю скорость.    Я могу любить что угодно,  тогда почему  это чувство должно быть особенным к женщинам?  Тем более любить кого-то живого значит влезть в его жизнь. А это слишком обременительно.  Я не люблю причинять неудобства, но еще больше я не люблю, когда кто-то лезет в мою жизнь.  Поэтому любить кого-то для меня, слишком утомительно. Макс теперь ты понимаешь, что - то о чем ты говоришь бессмысленно?
-Да
После этого разговора мы продолжили веселиться.  В тот день Алена очень напилась, и я ее нес домой. Она была очень легкой, стройной немного угловатой.  У нее были русые короткие волосы, которые причудливо лежали на ее лице. Какого цвета были ее глаза?  Сейчас я уже не помню такие мелочи. Если бы можно было бы отправить весточку самому себе в прошлое. Я бы попросил  себя запомнить цвет ее глаз.
Интересно о скольких  поступках мы сожалеем за всю жизнь?  Как то я спрашивал  деда об этом.   А он мне ответил, что пока я в памяти я могу совершить множество поступках, о которых буду сожалеть. Возможно, даже через некоторое время я буде сожалеть, что спросил об этом. Но это ничего не изменит, потому что я снова совершу поступки, о которых когда-нибудь буду сожалеть. Пока не придет старость, и я не забуду все, что когда-то помнил.  Оставив в памяти лишь те поступки, которые  уже врезались, потому что думаешь, о них постоянно, когда ложишься спать.  Потом он глубоко задумался и я понял, что он уже забыл, о чем мы говорили.  Возможно, он претворялся, что бы я спокойно осознал все его слова, но я не предал этому значение.
Я хотел положить Алену в ее комнате, но понял, что не знаю где ее ключ.  Я всегда удивляюсь, как она живет. Когда она теряла ключ, она заходила ко мне. Мой ключ всегда лежал под горшком, с каким-то цветком, который стоял на подоконнике в коридоре.  Я уже привык видеть ее на своей кровати. Она как ребенок всегда, что-то обнимала. Иногда подушку иногда одеяло, но чаще всего она обнимала меня.  Поэтому я как обычно достал ключ, открыл дверь  и положил ее на свою кровать.  На столе стояла кружка с недопитым кофе.