Коньяк для Ангела

Я припарковался за три квартала от дома, где не был 10 лет.

Я помнил до мелочей, как меня тащили по лестнице в наручниках, и каждый удар о перила и ступеньки отдавался красной пульсирующей болью в моей голове и теле:

- "За что? Именно меня за что? Ведь я никогда даже за километр не приближался к торговцам наркотой, наркодилеров я видел только в криминальных сериалах, наяву это было от меня далеко и нереально, как рассвет в Африке, я слишком дорожил репутацией, чтобы даже иметь знакомых связанных с этим опасным занятием. Я не допускал даже мысли о том, чтобы так косить бабло. Кто?! Кто эта ссучившаяся гнида, которая посмела подставить меня таким гнусным и отвратительным способом?"

Я помню, как бился головой о стену в камере и не находил ответа на этот вопрос
Но ничего в этом гнилостном мире не бывает тайного, чтобы в конце концов не стало явным.

Моя куколка, мой светлый Ангел, моя сладкая птичка, та, которой я
целовал каждый нежный пальчик на маленькой ножке, та, которую я боготворил и обожал больше жизни..- сдала меня как утиль.

Избалованная маленькая сучка, грязная тварь - лгала мне все эти годы, а на самом деле вынашивала свой омерзительный план.

С леденящей оглушающей чёткостью в моей тупой башке сложился тогда пазл - и нежелание рожать, и её уклончивое избегание совместных проектов на будущее, а также настойчивое подталкивание меня к депутатству... Последнее так точно было сделано лишь для того, чтобы бизнес и недвижимость оказались переписаны на неё и её мать.
Да, я не прошел даже во второй тур, но это было уже неважно для неё, дело с имуществом и бизнесом было предварительно улажено и ничего не мешало её меркантильно-паучьим замыслам.

Я ждал этого момента 10 лет.
Я ненавидел Ангела неистово, до боли, до скрипа зубами.
Я тысячи раз представлял как душу её руками, как коварно заманиваю на лоджию и выбрасываю на асфальт.

Но каждый раз в душных снах я так и не мог её убить, и просыпался в слезах как в детстве, вызывая недоумение моих "сотоварищей" по зоне.

Я точно не знаю, но возможно именно эта ненависть и не позволила сломаться в том кошмаре и унижениях, через которые мне, человеку интеллигентному и до этого совершенно далекому от мира баланды и нар, пришлось пройти. 

И вот сейчас настал мой звёздный час.
Когда я вышел, то первым делом нашел друзей и с их помощью раздобыл немного денег и авто.
Этого было достаточно для моего последнего в жизни проекта.
Я больше не имел возможности жить.

Всё что я выстроил за свою жизнь - карьера, успешный бизнес, семья, дом, уважение друзей и моих избирателей - было сунуто под хвост коту моим "нежным и горячо любимым Ангелом" и я знал, что больше мне подняться уже никогда.

И всё что я хотел в этой жизни сделать - отомстить и умереть.
Я не хотел её крови, страданий, боли, я понимал ещё на зоне, что мои иезуитские мечты о пытках были всего лишь пылью ненависти, и ничего подобного я даже не попытаюсь сделать реально.

Я знал, что как только прикоснуть к ней, то сойду с ума и сломаюсь.
Я не смог бы увидеть мёртвыми эти глаза, этот рот, который я когда-то так любил целовать долгими ночами, остатки здравомыслия позволяли увидеть это отчётливо.

Оставалось одно - отравить и успеть умереть самому.
Мой Ангел любил коньяк, хороший, добрый армянский коньяк многолетней выдержки.

Я помнил как она сидела у камина в большой комнате, свернувшись калачиком в низком мягком кресле, и грела руками бокал.
Как вдыхала аромат и смеялась, что только русские по-дурацки закусывают коньяк лимоном.
Она не закусывала ничем, ей нравилось то тепло, которое согревало изнутри после каждого мелкого глотка.

Я помнил всё. И знал, что она ждёт нашей встречи и боится её одновременно.
То что я был в курсе объяснялась просто - по моей просьбе все 10 лет мой друг следил за ней и даже в последнее время нанял детектива, чтобы он прослушивал её телефон.

Ангел не подозревала моей осведомленности о том что я всё знал, она думала что я по прежнему раб своей любви к ней и можно помыкать мной как и прежде..
Все это время она спокойно тратила мои деньги, жила в украденном у меня доме, ездила отдыхать с молодыми жиголо, оплачивая их прихоти, и совершенно не представляла себе тот кошмарный замысел, который прокручивал я в своей голове все эти унизительные 10 лет.

Она давно оформила развод.
Как женщине свободной и независимой, я представлялся ей "ненужным эпизодом из прошлой жизни", "странным, наивным козлом из-за которого она так и не стала певицей, как мечтала когда-то её мать" - об этом в разных вариациях она не раз втолковывала по телефону своей подруге, как будто оправдывая себя.
Когда я слушал этот записанный детективом разговор, то даже где-то в глубине души испытал радость - она не готова к тому, что я могу отмстить.

Когда она пустила меня в дом, я невольно принюхался и быстро охватил взглядом доступное пространство
И понял, что всё здесь было уже другим - и запах, и дизайн, и сам дух который всегда есть а каждом доме.
И она сама - была не прежней - любимой и щемящей, она стала чужой.

Передо мной стояла, нервно подергивая плечами, увядающая дама за сорок, и это был не мой Ангел, которого я оставил за порогом предательства 10 лет назад.
Под умело наложенной косметикой предательски выпирали уже довольно явные мешочки под глазами, контур щек уныло поплыл. Эта чужая для меня женщина явно выпивала и никакие ухищрения косметолога-массажиста уже не могли это скрыть.

- Ну как ты? - сухо спросила она. Я видел, что ей на самом деле невыносимо хочется закрыть за мной дверь как можно поскорее.
- Да так, хотел тебя видеть. Ты рада? - из всех сил сдерживая дрожь в голосе выдавил я.
- Ну проходи, раз пришел, но мне надо убегать скоро, меня ждут, поэтому можешь не разуваться.
- Я думал, что ты ждала, вот, коньяк принёс, твой любимый - доставая из портфеля бутылку, я увидел как в её глазах вспыхнул интерес.

Слишком быстро она схатила бутылку и утащила на кухню, такая поспешность даже вызвала у меня чувство брезгливой жалости и сожаления.
Теперь мне нужно было как можно быстрее уйти, чтобы этой дуре не пришло в голову выпить его со мной.

Я хотел умереть один, это было слишком интимно - за столько лет представлений о собственной смерти - я даже как-то примирился с её неизбежностью, и планировал уйти один, без соглядатаев, которые могли бы нарушить задуманное.

Я не знал точно как действует тот яд, который один сведущий человек хитро заправил в бутылку и не хотел чтобы она корчилась в блевотине на моих глазах, умирая. Было желание хотя бы память о том Ангеле из моего прошлого сохранить светлой.

Через час я был в той квартире, которую снимал мой друг.
Уже открывая свою бутылку с ядом (такую же как я подарил Ангелу), я вдруг понял, что невыносимо хочу жить.
Сливая в раковину коньяк, с каждым утробным бульком я всё сильнее ощущал как в висках нарастает лавиной счастливая мысль: "Я жив! Насрать и плюнуть - я всё начну сначала.". .

Трясущимися руками я набрал её номер и молился на каждый гудок: " Ну подними же трубку, дура! Ты же не успела это сожрать!"

Когда я услышал недовольное: "Алё, ну говорите же наконец!", то даже готов был запеть от лучезарного счастья:

- Ну что тебе ещё от меня надо?! Оставь меня в покое. Я уронила эту проклятую бутылку в кухне на пол когда потянулась за бокалом, тем, что ты когда-то подарил мне, теперь моё новое платье испорчено и нужно ещё убирать ***ву тучу осколков и мыть пол. Я так и знала, что ты как был козлом, так им и остался, что ты смог в жизни сделать хорошее?! Ни-че-го. Не звони мне больше никогда!."

"Да, я - козёл", подумал я. И молча положил трубку на рычаг. Это глупое бабское ругательство впервые в жизни отозвалось в моей душе жизнеутверждающей радостью и я впервые в жизни запел не стесняясь своего голоса..