Письма с войны 1914 года

 События Первой мировой в письмах участника военных действий князя В.В.Звенигородского
Е.А. Сорокоумова, доктор психологических наук профессор
МГГУ им.М.А.Шолохова


Приближается столетие со времени начала Первой Мировой Войны. История этой войны достаточно изучена, однако и через сто лет находятся новые документы, которые помогают лучше понять происходившие в то время события.
В нашем семейном архиве хранятся письма из действующей армии, написанные князем Владимиром Владимировичем Звенигородским своему брату, Андрею Владимировичу Звенигородскому, который в то время являлся  членом   Губернской Земской Управы в  Нижнем  Новгороде.
К сожалению, нам очень мало известно о Владимире Владимировиче Звенигородском. Имеются очень скудные сведения о его жизни, учебе, службе в армии, участии в войне и жизни  после революции 1917 года. Однако несколько документов, сохранившихся в архивах, дают возможность представить этого человека и его жизненный путь.
В1880 году, 6 января у Председателя Земской Управы, Предводителя Дворянства Ардатовского князя Владимира Дмитриевича Звенигородского.уезда и его жены Анны Андреевны, урожденной княжной Енгалычевой, родился сын, получивший при крещении имя Владимир. Владимир был третьим ребенком в семье и вторым сыном князя.
Незадолго до рождения сына князь Владимир Дмитриевич «превысил свои полномочия и уменьшил сборы в уезде на 24 копейки со ста рублей», и «в ноябре месяце 1879 года, по распоряжению Московского Генерал-губернатора был выслан административным порядком в Вятскую губернию, в город Слободское», где и находился долгих шесть месяцев (из переписки кн. Звенигородских).  Поэтому своего сына опальный князь мог увидеть только после помилования, полученного от Александра П, возвратившись из ссылки в Ардатов, Земское Дворянское собрание снова выбрало его Председателем Ардатовской земской управы и он снова, приступил к исполнению своей должности на которых состоял вплоть до своей смерти в 1904 г. (Князь В.Д..З. скончался в 1904 году, похоронен в Кутузовской женской обители).
Как и все дворянские дети, Владимир Владимирович получил сначала домашнее воспитание, которое соответствовало требованиям того времени. Нанимались няни и гувернантки, которые обучали детей закону божьему, письму, чтению, французскому языку, музыке. Да и родители сами занимались со своими детьми. Анна Андреевна учила музыке, придумывала детские праздники, мастерила для них карнавальные костюмы. Отец учил истории, прививал вкус к чтению книг.  Затем, на основе прошения отца был зачислен в  Дворянский Институт в Нижнем Новгороде, и по его окончании получил высшее образование в Московском университете, где учился на юридическом факультете (1906 г.)
В том же году В.В. поступил вольноопределяющимся в 237-й Кремлевский резервный батальон в Н. Новгороде. Пройдя курс учебной команды, произведен в прапорщики, после чего вышел в отставку(11.8.1907).
Воинская служба была не чужда княжескому роду. В роду Звенигородских князь Иван Александрович - воевода, избранный в 1436 году в наместники Пскова «самими псковичами»; боярин и воевода князь Иван Иванович - один из главных начальников войск против царя Казанского Ибрагима, в 1467 году; князь Данило Васильевич служил военоначальником в разных походах, потом принял иноческий сан в Волоколамском монастыре; князь Григорий Васильевич, который был наместником при царе Федоре 1 «сперва в Рославле, затем в Брянске и потом в Чернигове», и много других славных предков, служивших царю и отечеству. (Нарцов А.Н. Известия Тамбовской ученой архивной комиссии, Тамбов, 1904, т.1, стр. 261-269).
 Прадед - князь Федор Иванович. (1770 – 1824)  начал военную службу в конце царствования Екатерины П. Корнет кавалергардского полка (1793 г.), поручик (1796 г), ротмистр (1797 г.), полковник (1798 г.) с сентября 1800 года уволен по приказу императора Павла 1 « на собственное пропитание» в чине полковника лейб-гвардии гусарского полка. К воинской службе Ф.И. вернулся во время Отечественной войны 1812 года, возглавив 3-й пеший полк Нижегородского ополчения (ЦАНО. – Оп.125. – Д.7973. -11 об., 12).
 Дед - князь Дмитрий Федорович ( 1811 – 1890) - г. поступает в привилегированный Московский кадетский корпус в августе 1822 года, из которого он был выпущен корнетом Кирасирского принца Альберта Прусского полка. Ему вместе с полком довелось принять участие в подавлении польского восстания 1831 года. Незадолго до наступления 1837 года штабс-ротмистр князь Д.Ф. Звенигородский за болезнью был уволен в отставку. В 1854 г он был избран. уездным предводителем дворянства, но к своим обязанностям не успел приступить т.к. в разгар Крымской войны был зачислен офицером Лукояновской дружины Нижегородского военного ополчения. Служба его продолжалась до января 1857 года. При увольнении был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с крестом ополчения. После этого он вновь вернулся к исполнению должности уездного предводителя дворянства.(Никифоров М. Деятель ардатовского земства князь Д.Ф.Звенигородский// Дворянский альманах. Вып 2 – Н.Н. – 1977. – С 142-144)
Отец Владимира Владимировича - князь Владимир Дмитриевич. (1851 -  1904г.)  начал свою военную карьеру в Рязанской губернии: в мае 1873 года он был определен в штат канцелярии Пронского уездного предводителя дворянства. В 1874 г.  в распоряжение  Виленского и Ковенского генерал-губернатора (ЦАНО. – Ф.64.- Оп.10. – Д. 130. – Л.12-12об.
Владимир Владимирович Звенигородский служил земским начальником 5 участка Арзамасского уезда до начала Первой мировой войны.
 Как видим, военное прошлое рода способствовало службе Владимира Владимировича царю и отечеству.
Итак, с началом Первой мировой войны, в июле 1914г., в возрасте 34 лет, князь В.В.Звенигородский был мобилизован в действующую армию, но не в первоочередные части, а в полки 2-ой очереди, которые появились в русской армии взамен запасных частей. В части второй очереди передавали свои кадры первоочередные дивизии.  В Нижнем Новгороде 18 июля 1914 года начала формироваться 61 пехотная дивизия. Она создавалась  из 10 пехотной  дивизии - первый полк  дивизии, 241 Седлецкий, получал кадры из 37 Екатеринбургского полка , 242 Луковский - из 38 Тобольского, 243 Холмский - из 39 Томского и 244 Красноотавский - из 40 Колыванского полка, а 61 артиллерийская бригада - из 10 артиллерийской бригады. (П. Симанский «Мобилизация второочередных дивизий царской армии в 1914 г.», журнал "Bellona" 1925 г.),
Прапорщик Владимир Владимирович Звенигородский был направлен в 242 Луковский полк и прошел большой и сложный путь вместе с этим полком, разделяя вместе с солдатами и офицерами этого полка все тяготы войны и военной службы, исполняя обязанности командира 4 роты.
За отличия в боях награжден орденами Св. Анны 4 ст. с надписью «За храбрость» и Св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом. В 5.1916 произведен в подпоручики.

Все это мы узнаем  из его писем, отправленных военной почтой и бережно сохраненных его братом, а потом племянниками и сегодня уже следующее поколение хранит и читает эти письма. По этим письмам можно установить боевой путь 242 Луковского полка, стойкость русских солдат и офицеров. В письмах и открытках, посылаемых брату, Владимир Владимирович описывает события, которые проходили у него перед глазами и которые заставляли его задумываться и переосмысливать свой взгляд на настоящее, прошлое и будущее.  Сражаясь с врагом России, В.В.Звенигородский постоянно думал о своих родных, близких и знакомых. Жизнь на войне не затмевала думы о мирной жизни. В письмах постоянно упоминаются имена и фамилии родных и знакомых ему людей, высказывается тревога о их судьбе.

Письмо 1 (открытка) 9 августа 1914 г.
Милый и дорогой Андрюша! В 1 часть дня приехали в Вязьму и затем едем дальше. С радостью и большой благодарностью вспоминая о тебе, голубчик! Храни тебя Господь! Поезд идет страшно медленно. Приедем в Брест и там, кажется, на некоторое время остановимся. Крепко тебя целую и обнимаю. Любящий и помнящий о тебе Володя. Ковалев едет со мной.

Письмо 2 (открытка) 11 августа 1914 г.
Милый и дорогой Андрюша, доехали благополучно до Брест - Литовска и двигаемся дальше на Ковель. Поезд идет очень медленно. Вот уже 4 дня в дороге. Все пока, обстоит, слава Богу! По дороге встретили раненых и пленных. У наших раненых очень бодрый вид. У одного казака, напрочь отрублена рука, но он держал себя очень бодро.
Желаю тебе, голубчик, всякого благополучия. Любящий тебя Володя.

Письмо 3 12 августа 1914г. 10 часов вечера. Ковель
Милый и дорогой Андрюша!
Сейчас, через несколько минут,  едем дальше на Владимир Волынский. А затем, как говорит наш начальник, переходим австрийскую границу и двигаемся на Львов.
Румыны сдаются русским с большим удовольствием. Видел, как провезли до 2000 человек пленных. Говорят, что теперь идет уже бой между нашими и австрийцами. Во всяком случае, до сего времени счастье на нашей стороне. Большая масса казачьих полков и все они производят благоприятное впечатление. Ковель маленький, но очень уютный город; везде зелень; все улицы обсажены каштанами, так что днем идешь по улице и не жарко. Вспоминаю, как ты, милый Андрюша, пришел меня провожать в Нижнем, и как ты пошел ускоренно за отходящим поездом. Я долго глядел в окно, пока ты совсем не скрылся.
Вот еще просьба: зайти к Мишеньке и воздействовать на него, а то, как мне кажется, он совсем затянулся. Прошу тебя, только не говори ему, что это я тебя просил.
Мой адрес, если ты надумаешь мне писать: действующая армия 242 пехотный Луковский полк, прапорщику Князю Владимиру Владимировичу Звенигородскому. Крепко тебя целую и обнимаю. Храни тебя Господь. Любящий тебя брат Володя.
________________________
Примечание: Мишенька – двоюродный брат А.В. и В.В. Звенигородских, сын князя Ивана Дмитриевича Звенигородского

Письмо 4.19 августа 1914 года. Владимир Волынский

Милый и дорогой Андрюша!
15 августа за 40 верст от нашей границе на австрийской земле с 2 часов дня мы начали бой, который продолжался до 8 с половиной часов вечера.
 Наш полк совершенно неожиданно попал на австрийский сильный отряд и почти со всех сторон был окружен. Пули, шрапнель носились над моей головой без конца, но мы все же держались. Убыль очень большая. Почти ; полка - уничтожены. Весь обоз взят австрийцами, и я остался без всего. В 1 час ночи, так как командир полка Петров исчез куда то, мы держали совет и решили, что  положение безвыходное и надо во что бы то ни стало ночью же без дорог отступить к русской границе. Собрав остатки полка, мы по звездам двинулись обратно и к 10 часам благополучно достигли г. Кошары, чтобы сделать привал, а затем двинулись на Владимир Волынский. Австрийцы вели себя подло. Раненных прикалывали, а офицеров убивали, не беря никого в плен. Звери, а не люди. Вскоре сделалось известно, что наши враги - целая австрийская дивизия   - это значит около 12 тысяч человек, но вот мы их не убили. И выходит, что мы русские душой гораздо выше этой культурной сволочи. Твой служащий, Федор Иванович Григорьев, просто молодец: он меня несколько раз выручал, и я просто от всей души ценю этого милого и честного человека. Григорьев на вид только кажется как бы не симпатичный, а на самом деле это человек чистой души.
Желаю тебе, дорогой брат, всего наилучшего. Если Миша женился, то поздравь его от меня и так же и Галю Николаевну. Целую и обнимаю. Любящий тебя Володя.
Кругом стонут раненые, валяются убитые. Это продолжается подряд несколько часов; ежеминутно, ежесекундно чувствуешь, что пули или шрапнель заденут и меня, сердце сильно бьется, про себя повторяешь неслышно:  «Господи помилуй, спаси меня грешного и всех остальных».

Письмо 5. 16 сентября 1914 года. Ярослав

                г. Ярослав жители: 6 тысяч евреев: 12 тысяч румын и 10 тысяч поляков, а немцев только 500 человек. Видишь, как славянство крепко борется.

Милый и дорогой Андрюша! Вспомнил о тебе, и решил поделиться с тобой некоторыми моими мыслями. Все время – конец августа и сентября месяца Луковский полк был в походах, ни где не оставался более 1 дня. Теперь после долгих странствий Луковский полк остановился гарнизоном в городе Ярославе, что в 60 или 70 верстах от нашей границе. Завтра или после завтра он двинется по всей вероятности вновь на позиции для боя с австрийцами. Австрийцы от Ярослава верстах в 20. Орудийная стрельба ясно слышна. То берется нашими войсками австрийская сильнейшая крепость Перемышье. Заведую эти дни внутренней охраной города от грабежей, как  наших солдат, так и других темных сил. Содержится теперь в Магистрате много людей, приговоренных к смертной казни через расстрел. Я составлял на них списки, всех их видел и разговаривал с ними: некоторые обвиняются в шпионстве, другие в грабежах, третьи в неисполнении различных, важных поручений  или же в упущении арестантов.
Сам живу в брошенной кем – то, очень большой квартире, где все есть, но все это в очень страшном беспорядке и грязи, так как солдатами уже все перерыто и перепорчено. На стенах дорогие картины, а на полу разное тряпье и сломанная мебель. Все это напоминает какой - то страшный погром, что нет ни права, ни понятия об элементарной справедливости.
Чувствуется большое усилие со стороны начальства вновь восстановить обыкновенную жизнь в городе, но до сих пор эти попытки еще не получили успехи. Наплыв войск, которые сегодня здесь, а завтра бог знает где, создают непреодолимые к этому препятствия. Следовательно, известная оседлость хотя бы части людей, является необходимым условием для создания порядка, чего в данном случае нет. Приходится просто чуть не бить по лицу солдат, чтобы их удержать от нехороших поступков. Становится грустно за человечество, у которого так много хищных наклонностей.
Милый и дорогой Андрюша! Всегда любил и люблю тебя и вижу в тебе много светлого и хорошего. Дай тебе бог всего лучшего. Как твое здоровье? Пиши: 242 Луковский пехотный полк. В действующую армию.
Мой привет Михаилу Алексеевичу. Передай ему, что Топорнин жив и здоров.
Женился ли Мишенька,  и какова была его свадьба? Любящий тебя и помнящий тебя Володя.

Письмо 6 (открытка) 3 октября 1914 г. Крепость Ивангород
. 
Милый и дорогой Андрюша! Сидим около крепости Ивангород на позициях. Кругом идет бой. Орудийная стрельба идет день и ночь. Немцы сражаются упорно. Как меня удивляет, что они так глубоко зашли в нашу землю? Почему 5 губерний захватили? Но с божьей помощью мы их понемногу потесним. Итак, сперва я сражался с австрийцами, а теперь с германцами.
Дай тебе бог, дорогой Андрюшенька. Доброго здоровья. Часто о тебе вспоминая. И душой молю бога о тебе. Любящий и помнящий Володя.
Ермолову мой привет, скажи, что Топорнин жив.

Письмо 7.14 октября 1914 года, г. Козеницы

Милый  мой и дорогой Андрюша! Получил твою открытку и был рад, что ты вспомнил обо мне. Мой полк и я находимся теперь в Польше и понемногу тесним немцев за Вислу. Крепость Ивангород спасена, и немцы отошли за Вислу верст на 15. Надо сказать, что противник в высшей степени упорный и настойчивый. С 24 сентября по сей час наш Луковский полк все время находится на передовой позиции. Убыль огромная как среди офицеров, так и среди низших чинов. Приблизительно у нас из полка убито более 2000 человек и офицеров 2/3. Между прочим, тяжело ранен 11 октября был Федор Филиппович Топорнин, родственник Ермолова. До 8-го октября  сидели в окопах и мерзли ночью, и днем все время носились над нами то гранаты, то шрапнель. Удары от взрывов были настолько сильны, что земля дрожала и обсыпалась. Около моего окопа росло большое дерево, так оно как от молнии, разрублено в щепки. Бог хранит меня! От артиллерийской вражеской стрельбы понесли большой урон. Разрыв гранаты – это что-то ужасное! В земле образуется воронка до 1 сажени глубины. Наши же окопы вырыты всего в аршин. Наконец, после того как наша артиллерия подготовила бой, мы пошли в атаку. Особенно трудно полку пришлось 10, 11 октября, когда штыковым ударом пришлось брать деревню Августов, где засел и укрепился противник. Причем ежесекундно смерть носилась над моей головой; кругом массами валятся люди; всюду стоны и предсмертные муки. Ужас полный, прямо можно сойти с ума. Но все же 11-го  мы заняли Августов, и противник засел за этим селением, и потребовалась опять штыковая атака. Надо сказать, немцы очень упорны и настойчивы, не то, что австрийцы. Между прочим, в лесу перед Августовым моя рота рассыпалась, и я остался с немногими и был окружен немцами и взят в плен. Но это только продолжалось всего несколько минут, и мой полк подоспел и штыками, коля немцев, освободил меня.  Люди корчатся,  кричат, все перепуталось. Господи! Спаси и помилуй! Видал такие ужасы, что волосы становятся дыбом. Говорят, Государь император так остался довольным нашим полком за этот штурм, что пожаловал нашему полку Георгиевское знамя.
Милый мой и дорогой Андрюша! Как я устал нравственно и физически. Только долг перед царем и отечеством поддерживает меня. Весь опаршивел, а мыться  негде, даже руки вымыл только нынче в первый раз с 24 сентября.
Храни тебя Господь! Дай тебе бог доброго здоровья и благоденствия. Пиши побольше. Что ты поделываешь, и как у вас идут дела? Крепко целую и обнимаю. Любящий и помнящий тебя Володя. Что Мишенька? Передай ему от меня привет. Ермолову мой привет, и также его супруге.

Письмо 8. 20 октября 1914 года. дер. Загнинск около Ктальц


Милый и дорогой Андрюша! Получил твое милое и сердечное письмо и был им до глубины души тронут. После боя и атаки под Августовым мы продвинулись теперь до Ктальц, которые заняты Австрийцами и германцами. Сейчас кругом идет бой. Господь Бог помогает нам, и мы понемногу тесним проклятую немчуру. У нас наступили тоже очень холодные дни, ночью морозы. Ветер постоянно дует с севера; в походе бывает очень холодно. Особенно зябнут ноги. Мне пока ничего не надо, так как жалования мне вполне хватает. От всего сердца благодарю тебя за твои милые предложения  о присылке разных вещей, но мне тоже пока не надо, так как если мы где остановимся в большом городе, то я куплю себе. Как тяжко, что Мишенька себя так бурно повел. Всегда приятно слышать о своем роде только хорошее, а тут теперь, если  только этому делу дадут ход, будет много неприятностей для нашего славного рода.
Германцы очень упорны и если теперь в силу нужды они отступают, то отступление их не носит беспорядочности, и отступают они, уводя с собой все и постоянно ведя с нами бой. Только ночь дает некоторое успокоение, так как в это время бой прекращается, хотя иногда и ночью спиновые идут. По дороге мосты все взорваны, селенья в большинстве случаев выжжены. Жалко глядеть на жителей, у них, бедных, ничего не осталось, и как они проживут зиму, просто ума не приложу. Так как пути все испорчены, то правительству  будет очень трудно подвозить нам продовольствие: сено, солома, картофель тоже съедены. Следовательно, и это надо будет нам доставлять для оставшейся скотины.
Милый, дорогой Андрюша! Как хорошо ты сделал, что мне написал. Пиши о себе побольше. Буду бесконечно рад этому. Митя и Коля тоже мне постоянно пишут. Особенно Митюша. Он обо мне никогда не забывает. Передай мой привет Ермолову. Как жалко бедного Топорнина. Доктора сказали, что он очень опасно ранен.
Ни пока кончаю письмо. Буду всегда тебе писать, но и ты меня не забывай. Любящий и помнящий о тебе Володя. Да, храни тебя Господь! Если Мишенька в Нижнем, то поддержи его и также передай ему от меня привет.
Примечание: Митя и Коля – братья В.В. и А.В. Звенигородских –  князья Николай Владимирович и Дмитрий Владимирович Звенигородские

Письмо 9. 25 октября 1914 года
Деревня Скрожев, что 2 1/2 версты за городом Андреев

Милый и дорогой Андрюша! Все двигались вперед это время, тесня противника, и, наконец германец не успел отступить на Краков и около города  Манов оказался  окруженным, как говорят в нашем полку.  Теперь идет около города Манова  бой, а Луковский полк представляет из себя заслон, чтобы противник не смог в случае отступления попятиться вспять. Настроение бодрое, так как счастье на нашей стороне. Поговаривают, что германцы желают просить мира ввиду неуспеха. Что происходит в других местах, я сказать не могу, так как никаких газет не имею, и тебе может быть гораздо лучше это известно.
Наступило холодное и ненастное время, и северный ветер пронизывает до костей. Даже солдаты жалуются на холод. Особенно тяжело приходится нам в окопах, где, не двигаясь, сидишь день и ночь. Как хорошо было бы, если бы, действительно, германцы сломлены и должны  в силу этого согласиться на всякие условия! Даже не верится, что это возможно! Исходил пешком и верхом почти всю Германию и южную часть Польши. Считаю, что за это время нашим полком сделано не менее 2000 верст. Очень подбил себе ноги, так как во время холода ехать верхом немыслимо.
Кажется, в этой деревне мы пробудем несколько дней, так как я уже сказал, наш полк представляет из себя заслон на случай отступления противника на Кринов.
Как идут, милый Андрюша, твои дела? Я думаю, что тебе тоже приходится страшно много работать, так как война задала всем много дел. Дай тебе бог доброго здоровья и благоденствия. Любящий тебя брат Володя.
Ольга Алексеевна очень опечалена тому, что ей отказали устроить на земский счет плотину. Ей бедной нынешний год тоже не на радость, так как хлеба уродились очень плохо, о чем она мне пишет с большой грустью.
Местность, где находимся, Андреев, очень красива; кругом невысокие горы, гористая живописная местность и кое где старинные замки, которым более 600 лет: они из себя представляют развалины, где никто не живет, служат украшением только местности.
Что поделывает Миша? Дай бог, чтобы он выпутался из этого неприятного положения. Мой привет Михаилу Алексеевичу. 

Письмо 10 . 31 октября 1914
Дер. Ракышин в 8 верстах в сторону Ченетопова от города Андреева

Милый и дорогой Андрюша! До глубины души был тронут твоей памятью обо мне. От прапорщика Никольского, нынче получил твою посылку, а так же твое короткое письмо, в котором я душой почувствовал, мало слов, но много души и любви и заботы обо мне. Дорогой Андрюша! Ты мне сделал большое удовольствие, вспомнив о табаке. Здесь, все мы лишены возможности иметь хороший табак, и приходится курить махорку. Перчатки тоже пришлись, как нельзя кстати, так как наступили холода, а у меня были кожаные.  Во всяком случае, твой подарок мне очень понравился. А главное твоя память обо мне. Милый и дорогой Андрюша! Я до сего времени еще твой неисправный должник во всем. Ты сердечно и душой гораздо выше и чище меня. Дай тебе Господь Бог доброго здоровья  и благоденствия!
Теперь наши дела идут очень успешно, всюду враг отступает и очищает нашу землю, укрепляясь усиленно на своей границе, особенно германцы; это люди упорной и злой воли; у них мало души, они исключительно материалисты. Даже наши солдаты в бою в штыки щадят австрийцев, ибо австрийца в свою очередь не зверствуют. Но германцев солдаты убивают с каким-то озлоблением, так как германец тоже не пощадит, если попадешься в его руки.
Нынче в приказе по полку было сказано, что Государь благодарит все войска за храбрость и выносливость и будет продолжать войну до тех пор, пока враг (германец) не будет окончательно сокрушен. Одно время прошел слух о мире, но теперь видно кампания затянется. Германец упорно надеется каким бы то ни было путем, а добиться своего. В приказе было тоже указано, что Германцы имеют много шпионов везде. Какая сволочь – эти проклятые немцы!
Милый голубчик, Андрюша! Пиши письма о себе, буду бесконечно рад этому. В далекой стране так отрадно получать известие от любимого человека. Прибыл ли в Нижний Федор Топорнин? Он тяжело ранен в бою под Августовым.
Продолжаю командовать 4-й ротой. Солдаты меня очень любят. Двоих из них, Осташкина и Акулинина я представил к именным Георгиевским крестам, так как , когда я со всех сторон был окружен и наступил мой конец, они штыковым ударом убили 5 человек и в это время и основная рота подоспела на мою поддержку.
Храни тебя Господь! Любящий и помнящий о тебе Володя.
Мой привет Ермолову и его жене. Завтра двинемся дальше, а нынче у нас в этой самой деревне я посылаю своего денщика отнести письма в город.
 
Письмо 11 . 11-го ноября 1914 года. Дер. Яниковице в 10 верстах от г. Мтович

Милый и дорогой Андрюша! Надел твой жилет и рубашку и от всей души за подарок,  стал теперь чистый, благодарю тебя.
Я писал, что наш полк двинулся на Ченстоков. Оказывается, неожиданно наше движение было изменено, и теперь вот уже с 3-го ноября изо дня в день мы находимся на передовых позициях и ведем бой в 20 верстах от Кракова. Холода становятся очень сильные  с ветром. Днем было 12  градусов мороза, снега нет.
 Двигаться нельзя, так как идет град пуль. Особенно пулеметы у австрийцев сильно работают. Нынче австрийцы даже нас потеснили назад на две версты. Видимо мы чрезмерно выдвинулись вперед, не дождавшись других сил, и австрийцы нас смяли. Урон в полку огромный. У нас, жутко сказать, осталось всего 600, а может быть и меньше человек. Очень много раненых офицеров, в том числе и бедный Магнитский. Ему пулей попали в шею. Он эвакуирован, но куда, не знаю. Последний раз он меня 7 ноября накормил, ибо я был совсем голодный, а у него было в запасе мясо. Мне его очень жалко , даже как-то грустно теперь без него. Ждем усиленно подкрепления. Говорят, нам на помощь идет армия Радко-Дмитриева, но до сего времени ее нет. Снаряды рвутся усиленно. Наш окоп находится за выселками. Ну, Бог даст, все опять наладится, и мы вновь с успехом сместим под самый Краков австрийцев, обложив их со всех сторон.
Устал страшно. День и ночь на холоду на сырой земле под постоянной опасностью быть убитым просто расстроило все мои нервы. Кровавая драма царит во всю. Кровь льется рекой и не предвидится конца. У нас, безусловно, во всем успех, но австрийцы тоже как- то, стали крепко держаться под Краковым. Думаю, что здесь они сосредоточили свои наилучшие войска, иначе австрийские полки не стали  бы так упорно сражаться. Милый и дорогой Андрюша! Пиши чаще. Буду очень рад от тебя иметь весточку. Храни тебя Господь! Любящий и всегда помнящий о тебе брат Володя.
Мой привет Ермолову. Жив ли Федя Топорнин и раненный Кобенев?
Не быв на передовых позициях в окопах, трудно постороннему лицу даже представить себе положение сидящих там людей, которые с холода положительно все закоченели, тем более, что у большинства солдат только и тепла, что солдатская потертая шинель, на ногах сапоги проносились, и теплой обуви не дают. Все солдаты запаршивели, так как месяцами не сменяют белья.
Письмо 12 . 10 декабря 1914 г.
дер. Лисья Гора, что в 8 верстах от г. Тарнов в Австрии

Милый мой и дорогой Андрюша! Получил твою открытку и был, до глубины души, тронут твоей постоянной заботой обо мне. Голубчик! Благодарю! Даже слезы у меня на глазах, когда я пишу тебе это. Уже если что, то пришли папиросы, а то приходится здесь зачастую курить махорку, которую иногда с трудом достаешь.
Все время по 3 декабря наш полк был в окопах и боях, и за последнее время ранены: капитан Иванов, бедный Магнитский в шею тяжело и прапорщик Дмитроченко. Мне особенно пришлось трудно 2 декабря, но Господь хранит меня.
Приказано было в виду отступления Луковского полка (мы находились в 7 верстах от Кракова) моей 4 роте задержать противника. И вот я  с 1 (часа) был до 7 часов вечера маскировал полки, отстреливался  с противником. Мосты был уже нами взорваны и сожжены. В 6 часов противник двинулся на нас колоннами и мне пришлось отступать к г. Спамники, где течет река Шренява. Мосты уже провалились и пылали, и только одна толстая балка еще не прогорела. По ней я с большим трудом и переправился с остатками роты, а за мной потом переправились догнавшие нас беженцы – мать и дочь. Дочь перешла благополучно, а под матерью балка обломилась, и она с большой высоты упала в воду, ударенная балкой. Раздался душу раздирающий крик дочери: «Матка наша, матка наша!». Но помочь уже никто не мог. Погибло у меня в этот день 60 человек из 140.
Спешу тебя, голубчик мой дорогой Андрюша, поздравить с наступающими праздниками и пожелать тебе всего хорошего. Я солдатам объяснил, что ты много стараешься для них, когда мы получили теплые вещи из Земства, и они тебя от всего сердца благодарят.
 Как поправляется Топорнин? Мой лучший привет глубокоуважаемому Михаилу Алексеевичу и его супруге. Если увидишь Мишу, то целуй от меня. Кланяйся Эмилии Ивановне.
Да, хранит тебя Господь Бог. Горячо любящий тебя и всегда о тебе помнящий Володя.
Пиши! Прямо наступает на душе праздник, когда получаешь от тебя письмо.
Теперь захворал, что-то неможется, и зубы трещат во всю, а лечиться некогда.
Если можно, пришли две полотняные рубашки и двое подштанников. Бог даст, заплачу тебе за них. Не сердись, что так пишу, но мне как-то совестно тебя разорять.
 
Письмо 13 . 8 января 1915 г.
г.Львов Галицинский Крас. Крест.

Милый и дорогой Андрюша! 28-го декабря получил от Чаусова твой подарок: две коробки папирос и теплый шарф с теплыми чулками. За что тебя сердечно благодарю. Твоя постоянная обо мне память и любовь ко мне - трогательны до слез. 29 декабря – захворал. Сильная лихорадка, а затем чесотка всего тела и экзема, прямо стали для меня в окопах столь явны, что не выдержал и отправился к доктору, а тот, посмотрев на меня, тотчас же посадил меня в линейку и отправил в г. Ясло, где находится передвижной госпиталь, а уж госпиталь направил меня во Львов, где я теперь и нахожусь на излечении. Дело в том, что из под Тарнова мы двинулись к Ясло и стали южнее в 20 верстах позицией в окопах, так что мое предположение, что мы в Лисьей Горе у Тарнова постоим, не сбылось.
Жить в окопах теперь – это сплошное мучение. На дне вода, сверху сыплет мокрый снег. Наступает какое-то безразличное отношение ко всему; огонь неприятеля уже не страшит. Выходишь из окопа и идешь в какую- нибудь халупу, вблизи находящуюся, которая вся под обстрелом и сквозь пронизана пулями или разрушается снарядами. Но потребности тепла  так велики, что пренебрегаешь все эти опасности.
Теперь лежу весь намазанный в Галл. (ицинском). Крас.(ном) Кресте и сравнительно чувствую себя бодро, только все тело страшно рвет.
Милый мой и дорогой Андрюша! Часто и много о тебе вспоминаю и всей душой люблю тебя. Как хотелось бы хоть не надолго повидаться, побыть вместе и поделиться впечатлениями.
Львов – большой и красивый город; везде ходят конки, но извозчиков почти нет, так что было очень трудно с вокзала пробраться в больницу. Все лошади забраны для военных нужд. Никогда не ожидал, что увижу Карпаты, об которых (помнишь?) мама рассказывала так много. Действительно, природа очень красивая и величественная, но гул орудийной стрельбы и свист орудийных пуль и полное разорение всего и вся отняли многое (везде трупы людей и лошадей). Боюсь, что весной, когда начнется тепло, мильоны трупов начнут гнить, будет не хорошо.
Целую-обнимаю тебя, дорогой Андрюша! Да хранит тебя Господь! Любящий и помнящий брат Володя.
Ермолову мой привет
(Приписка на стр. 1) Пиши на полк, ибо я не знаю, сколько побуду во Львове.
(Приписка на стр. 3) В самом худшем положении во Львове австрийские чиновники, которые не получают жалования и голодают в буквальном смысле слова.
(Приписка на стр. 4) Когда я ехал из Ясло, то встретился и познакомился с нашей двоюродной племянницей Татьяной Михайловной Лопатиной. Очень милая и хорошая. Она даже заходила ко мне в больницу во Львове.

Письмо 14. (открытка) 10 июня, 1915 года г. Брест Литовский

Милый мой и дорогой Андрюша! Скажи, пожалуйста Безсонову, что я уехал на войну и не надо ли ему об этом подавать рапорт. Пиши много, голубчик и не сердись на меня. Жизнь моя сложилась как-то особенно, но, думаю, я всегда чувствую к тебе большую близость и ценю тебя и стремлюсь понять тебя. Прощай, мой дорогой Андрюша. Храни тебя Бог! Мой привет Ермолову. Любящий тебя Володя.

Письмо 15.(открытка)18 июня, 1915 год. г. Минск

Милый мой и дорогой Андрюша! В окопах болезнь моя усилилась, и я вернулся в Минск, будучи эвакуирован, чтобы тыловая комиссия признала меня не годным к службе, зачислив меня в 4 категорию. 3-го января подал прошение (как это требуется по закону) на Высочайшее имя об увольнении меня с военной службы и теперь дожидаюсь окончания моих мытарств. Пробуду в Минске еще несколько дней, а затем вернусь в Ясло…. И начну мою прежнюю службу. Минск город очень хороший, ни один город так не нравился как он. Живу в тыловой эвакуационной гостинице. Крепко тебя целую и люблю. Твой брат Володя.

В августе.1916 года, В.В.Звенигородский был уволен в отставку по болезни. В апреле 1917 года он подавал прошение о зачислении в действующую армию добровольцем.
Тыловая комиссия признала князя В.В.Звенигородского не годным к службе. Он был уволен и отправился в Петербург за новым назначением. Служил делопроизводителем Управления Восточного фронта. После октябрьского переворота 1917 года проживал в Ардатовском уезде в селе Выездное. В 1918 году был обвинен в антисоветской агитации,арестован на 1,5 месяца. В 1937 году - репрессирован.
 
статья опубликована в журнале "Свободная мысль"№7-8,2011