Исповедь сильной женщины. Часть первая

Исповедь сильной женщины.
Истинная правда или придуманная история.
- Ты, действительно хочешь, чтобы я рассказала о своей жизни?
- Да.
- Но это долго.
- Ничего, я сегодня совершенно свободна. Статью завтра сдавать. С удовольствием послушаю. Я так долго этого ждала.
- Тогда я с самого начала. Было это в начале80-х. Жила я тогда в нашем городке, из которого очень хотелось смыться. Да ни куда-нибудь, а в Москву. У меня корни столичные, вот, наверное, и стремилась туда попасть. Еле дождалась, когда школу закончу. И вот, выпускной за плечами. Одноклассники, друзья, подруги, родители - тоже. А я в зеленой электричке мчусь навстречу своей голубой мечте. Это тогда казалось, что все меня непременно там ждут. И, конечно же, сама понимаешь, не где-нибудь, а в театральном. В общем, в театральный я не поступила. Это отдельный разговор. Зато поступила в другой, как оказалось, не менее творческий ВУЗ – институт культуры, на хоровое. Жизнь в институте началась вольготная. Я же способная, молодая, мне только 18 исполнилось. Но учебы мне было мало, требовалось еще куда-то силы свои творческие девать. Потому и сразу же, не раздумывая, согласилась попеть в одном из престижных ресторанов Москвы. У нас многие такими подработками занимались. И вот каждый вечер, кроме понедельника, я – на сцене банкетного зала. Для того чтобы в основном зале петь, надо было иметь очень большие знакомства. Но нам и этого хватало. Ребята-музыканты – все свои, с эстрадного отделения. «Парнас» очень неплохой. Это так чаевые у музыкантов называются. Публика-то в то время в ресторанах не инженерная была. Все прекрасно было – отпою, получу свои «бабки», и на такси домой. Я в общаге жила, у бабушки не стала жить – свободы хотелось и самостоятельности. По дороге домой закупалась по полной программе. Вина, продуктов всяких-разных – девчонок побаловать. И так месяца два без особых изменений в программе. А потом приехала как-то в кабак, Сашка, руководитель наш улыбается мне, да все подмигивает. Оказывается, у моего таланта появился поклонник. Я и раньше видела этого мужика, он чаще других мне Пугачеву заказывал. А тут Александер говорит: «Сегодня мужчинка этот полностью наше выступление выкупил, и у тебя, Аришка, нынче бенефис. Деньги получишь немалые, а, значит надо постараться». Вот я и старалась весь вечер. Это только со стороны кажется, что петь легко. На самом деле устаешь очень. У меня, почему-то всегда, напряг начинался после двенадцатой композиции. Это сейчас фонограммы есть, а тогда все вживую – и музыка и пение. И что интересно, двенадцать отпою, а на тринадцатую дыхалки не хватает. Чуть отдохну, и следующая как по маслу идет. Да и ребята давали передохнуть, тоже пели. А здесь этот дядька только меня захотел слушать, и на двенадцатой я, конечно же, устала. Сашка злится: «Клиент недоволен». А мне – хоть плачь – не могу петь, и все тут. А тут и он, легок на помине. Лет тридцати, мне тогда казалось старый. Идет, улыбается. Я ему тоже глазки строю, может, не станет ругаться?
- Игорь, - представляется.
- Арина.
- Вы, должно быть, устали? – а голос мягкий и очень приятный
Если б ты знала, как меня тогда это «должно быть» заморозило. Вроде и в семье интеллигентной выросла. А все равно непривычно как-то. Тут я и засмущалась:
- Нет, что вы, просто смотрю, вы не танцуете, может вам и не нравится.
- Мне все, что вы делаете, нравится. Даже когда с барабанщиком в карты играете в перерывах, тоже нравится на вас смотреть. Улыбка у вас замечательная, и глаза красивые, а обаяния в вас столько, что на всех хватает.
Ну, и как ты думаешь, девчонке – 18 лет, в голове до этого дня - только ветер. Конечно, растаяла. Стою, как дура, улыбаюсь, и про себя думаю: « а может это она - любовь». Он меня за свой столик пригласил. Ой, если бы ты меня в тот момент видела. Мальчиком кивком головы «до свидания» сказала, и поплыла. Ва-а-ажная такая, сейчас как вспомню, смех берет. Шампанское заказал, на «горячее» я рябчиков захотела. Игорь улыбнулся, но желание выполнил. А мне всегда хотелось их попробовать. После работы дадут отбивную с картошкой или кусок рыбы, а все остальное дорого было для музыкантов. Сижу, и не знаю, как этих птичек кушают. Он смеется:
- Руками, руками, давай.
Я и дала. Салфетку из рук не выпускаю, вдруг косточка какая прилипнет. Он, наверное, понял, что стесняюсь, встал, сказал, что выйдет на несколько минут. Ко мне сразу Сашка подбежал, говорит: «Администратор недоволен – петь надо». Не принято у музыкантов с посетителями рассиживаться. Игорь подошел, я встаю, говорю - петь надо идти. А он мне: «На сегодня хватит, я обо всем договорился. Если ты не против, мы с тобой сейчас уедем».
Бог мой, если бы ты знала, что для меня эти слова значили. Я же понимала, что после моего согласия во взрослую жизнь надо вступать. Девочкой я тогда была. По полной программе. Ждала любовь свою единственную и неповторимую. Меня очень строго родители воспитали. Стою и думаю: «ну, мне же есть восемнадцать, значит, взрослая я уже, да и Игорь приятный очень». В общем, шампанское, голос Игоря, легкая усталость сделали свое дело. Я с вызовом, как мне казалось, очень гордо, ехать согласилась.
- Вот и славно, трам—пам-пам, - это Игорь так порадовался.
Жил он на Кутузовском, доехали на его жигуленке очень быстро. Пятиэтажный старый дом, на подъезде – кодовый замок, и это в те времена, начало 80-х, дверь в квартире железная, двойная. – Да, - думаю, - попала ты, Ариночка, а вот куда – додумать не успела. Игорь вдруг заговорил. Мы пока с ним в машине ехали – ни одного слова не проронили, видимо, он боялся меня чем-нибудь вспугнуть. Я, ведь, как из ресторана вышли, задумалась, молчу, он пару вопросов задал, а я его и не слышу, все в своей душе копаюсь – правильно ли я сделала, что согласилась поехать?
- Располагайся, не стесняйся, проходи, - Игорь уже из гостиной мне кричит.
А меня такая оторопь взяла, до слез – боюсь, и все тут. Квартира его даже не квартира – квартирища. Сталинка великолепная, я такие только в кино видела. Разулась, плащик сняла, а Игоря нет. Стою, топчусь в прихожей. Прихожая – как у меня зал сейчас, метров 20. Зеркало огромное старинное, пуфики кругом, мне тогда показалось, что их штук десять здесь. Игорь подошел, уже пиджак снял, в джемпере темно-синем. За руку меня берет, и повел словно на укол в поликлинике. Гостиная великолепная. Цветов – море. Потом только сообразила, что искусственные, рояль черный немецкий, диван и кресла.
- Давай знакомиться, воробышек, что так нахохлилась?
- Так мы знакомы уже, - отвечаю, - Арина меня зовут, вы что не помните?
- И так, она звалась Ариной.
Пооригинальней ничего не мог придумать.
- Ариночка, давайте продолжим наш вечер, - правда Наталья уже ушла, но я что-нибудь и сам сумею сообразить на кухне, а вы мне поможете.
- А кто такая Наталья?
- Моя домработница.
- ????
- Я – композитор, и у меня ни на что не хватает времени, да и делать толком ничего я не умею. Потому и пришлось приглашать помощницу.
- А сегодня я за нее?
- Ух ты, какие мы ершистые.
- Бывает. Зачем вы меня к себе пригласили?
- А я, Арина, давно это хотел сделать. И вот сегодня набрался смелости. Что вы улыбаетесь, я тоже могу чего-то бояться. В данный момент я не знаю, как мне с вами вести. Вы провинциалка?
Тут меня понесло: и про столичные корни, и про то, что пра-пра были бояре, и про то, что офицерская дочь, в общем, «радоваться вы должны, Игорь, что такое сокровище нынче в вашем доме». А он опять улыбается:
- Ну, у меня все проще. Родители – учителя, бабушка – библиотекарь, а дед – как и ваш папа – офицер. Я тоже из Москвы.
Тут мне стало стыдно – любовь же, значит, надолго, все равно узнает, что я из Калуги.
- Да нет, вы меня не так поняли. Я из Калуги. Это недалеко от Москвы. Но все, что рассказала о предках – правда, - тут же спохватилась я.
- Вы где-то учитесь?
- Да, в институте культуры.
- Это там, куда идут те, кто не поступил в консерваторию или в театральный?
Вот здесь мне захотелось его ударить. Он это понял:
- Не обижайтесь, Аринушка, я не продолжил, у меня много друзей, еще по школе музыкальной, закончили ваш институт. И практически все очень неплохо устроились.
- А вы что заканчивали?
- К сожалению, консерваторию, - опять эта обворожительная улыбка.
- И вы – композитор.
-Да, до больших форм не дорос, а вот песенником являюсь.
- И фамилия ваша очень известная?
- Не знаю, насколько известна она вам, но несколько песен моих вы исполняете.
- Вы – И…? - это я так решила пошутить.
- Совершенно верно, а откуда вы узнали. Меня крайне редко показывают по ТВ.
- Вы что, меня за дурочку принимаете, чтобы вот так, какая-то Арина из Калуги и вдруг в гостях у самого Игоря И…? Не смешите.
- А что тут смешного? Скажу больше, вы – лучший исполнитель моих песен. Не верите? Сейчас я вам кое-что покажу.
И приносит из комнаты паспорт. А мы с ним уже давно на кухне. Что-то режем, что-то достаем из холодильника. И так это по-семейному у нас получается, с разговорами, уже и стол накрыли. Открываю паспорт – правда, он. И не 30 лет ему, как мне показалось, а 38. Сохранился, что там скажешь. Господи, да он же мне в папы годится.
- Страшное что-то увидела?
- Нет, дату рождения вашу увидела.
- Впечатлила?
- Если честно, да.
- А выгляжу моложе?
- Намного.
- Вот и славно, трам-пам,пам(где-то я уже это слышала), - предлагаю начать трапезу. Давай выпьем! Восемнадцать тебе уже есть?
А я снова с гордостью:
- А как же. Уже давно отметила. Скоро 19 исполнится.
- Совсем большая. Тогда можно и выпить. Давай за то, чтобы сегодняшний день навсегда остался в нашей памяти только самыми добрыми воспоминаниями!
Выпили Токайское, настоящее венгерское. Вкус у этого вина обворожительный. Выпили, а потом набросились на еду, как будто не из ресторана только что пришли, а приехали откуда-то издалека. Посмотрели друг на друга и расхохотались.
- Сегодня пятница, ты завтра учишься?
- Нет, у нас одна физкультура, а я освобождена.
- Вот здорово. Я думаю, что ты уже не будешь сопротивляться, и останешься у меня? Давай выпьем за смелость. Она, как известно, города берет?
- Только города?
- Нет, и многое другое.
А все это время музычка откуда-то из глубины квартиры льется. Этак ненавязчиво, и очень она красивая.
- Это твоя музыка? – спрашиваю.
А он как захохочет:
- Нет, это джаз-бенд один очень известный.
А я, если честно, до этого дня джазом вовсе не страдала.
- Твоя непосредственность и наивность мне очень импонирует (опять какое-то буржуйское слово)
- А еще что?
- Я уже говорил, глаза и море обаяния. За это и выпьем.
- Ты спаиваешь меня.
- Да, и не отрицаю этого. Ты мне все больше нравишься. Мы будем пить и танцевать.
- А петь?
- На сегодня песен довольно.
- А мы когда с девчонками вина бутылочку на пятерых выпьем – сразу же поем.
- Но мы же на двоих одну, уже практически заканчиваем. Поэтому будем танцевать.
И мы плясали. Я не оговорилась, мы именно отплясывали. Со всей страстью влюбленных дураков. Там уже какая-то испанская мелодия звучала. Минут двадцать без перерыва мы скакали как молодые козлики, задирая вверх ноги, бегая на четвереньках, изображая каких-то папуасов, и гоготали как молодые гуси, увидев сочную зеленую траву. Медленный танец застал нас врасплох. Продолжая энергичные па, Игорь схватил меня за руку очень резко, прижал к себе, и вместе с поцелуем я унеслась в его развороченный внутренний мир. Именно так мне тогда показалось. Не было Москвы, не было квартиры, не было меня – был только Игорь, горячий, неистовый, сильный и такой надежный, что я полностью растворилась в нем. Мы процеловались весь танец. Именно тогда я поняла, что больше всего на свете люблю целоваться.
- Ты – недотрога?
- Почему? Я… очень … даже ничего… (абсолютно не поняла вопроса, какая недотрога, если целуюсь?)
- Тогда пойдем в спальню.
А у меня холодок по спине, и ноющая боль в паху. И страх… Я поняла, что такое недотрога. Боже, как я боялась! «Тебе уже 18, ты взрослая, и он тебе нравится, пора…, пора…, пора…».
-Пойдем, - это я, опять с вызовом.
Спальня была хороша. Да, такое только в кино.
- Ванная направо, пойдем покажу. Вот. Это твое полотенце. Вот биде. Вот душ. Вот халат(чей?). Я жду тебя.
Сажусь на край ванны. «Мамочка, миленькая, я ведь боюсь. Говорят, это больно. Мамочка, помоги мне». Но мама не слышит, наверное, спит уже там, в Калуге. А твоя дочь, дорогая Валентина Александровна, должна сейчас здесь лишить себя того, что так долго берегла для одного единственного. На самом деле, что ты смеешься, это для меня было культом – выйти замуж девственницей. Ну, или во всяком случае, выйти замуж за того, кто осчастливит меня и посвятит в женщины. Что ж в это еще не поздно было верить.
- Где ты?
- Сейчас, сейчас.
Быстренько моюсь, понимаю, для чего биде (не лыком шиты). И иду. Мне кажется – на Голгофу.
В спальне ночничок не раздражающий, тихая музычка. Наверное, так и надо прощаться с девичеством. Игорь уже в постели. Снимаю халат, и как-то боком, прикрывая нежное девичье белье и тело, проскальзываю к нему под одеяло. Он – умничка, не торопится, и очень умело начинает ласкать. Захлебываюсь поцелуями. Стоп! Куда это рука поползла. Вот так ее - наверх, на одеяло.
- Ты что, никогда не была с мужчиной?
- Была, мы знаешь, как с Костиком целовались на выпускном.
- Це-ло-ва-лись? – изумлению нет предела, - я не про поцелуи. Ты – девственница?
- Да.
Вскакивает с постели, как ужаленный:
- Я же спрашивал тебя, малыш. Ведь это все надо было делать по-другому.
- А мы еще ничего и не делали.
- Но почему ты решила именно со мной стать женщиной?
Интересные мужики люди. То он этого только что желал больше всего на свете, то теперь какие-то нелепые вопросы задает. Я уже спокойна, взяла себя в руки, и настроилась. Нет, какие-то разговоры по душам понадобились. Наконец-то снова влез под одеяло. Дальше просто чудеса какие-то начались. Ты знаешь, ведь я потом такой нежности ни от кого не получала никогда. Горячие нежные руки, а самое главное, уверенные. И вот эта уверенность полностью овладевает и мной. Боль? Ее не было. Только я дура после каждого проникновения его вскакивала и бежала в ванну. Все кровь свою смывала. Стыдно немного было, но только опять к нему лягу – и стыд как рукой снимает. А Игорь только посмеивается: «Малыш, мне очень приятна твоя кровь, не надо никуда бегать». А я опять бегу. И так раза четыре за ночь. Устали оба. Он нежно так целует и говорит мне: «Здорово, я у тебя первый, а ты у меня. Аришка, у меня никогда не было девочек до тебя. Я как-будто вновь в юность вернулся. Все заново. Спасибо тебе, родная». А потом он мне сказал то, что сразу же изменило всю мою жизнь: «Оставайся жить у меня. Я буду тебя в институт отвозить и забирать оттуда. Только сразу не отвечай. Подумай.»
А что мне думать, я была готова на все, лишь бы продлить эти сказочные мгновения. И не ошиблась, это я теперь по прошествии стольких лет могу точно сказать. То, что было с Игорьком больше не повторилось. Мужчин-то потом немеренно повидала, а вот такого не было. Так я стала содержанкой. Но тогда я не догадывалась, что это так называется. Все только начиналось…





- Хочешь продолжения?
- Еще бы. Я здесь только за этим.
- Тогда слушай.
- В тот самый незабываемый вечер я стала содержанкой. Противное такое слово. Тогда же мне казалось, что самая настоящая любовь пришла ко мне. Ты знаешь, я любила так сильно, что все, что происходило со мной, мне казалось такой славной закономерностью. Утром – сладкий поцелуй, вечером – цветы, какой-нибудь прелестный подарочек. Нет, ничего особо дорогого, так безделушки всякие, но очень приятные. И вот наступил вечер, когда я осталась совершенно одна в его доме. Мобильников тогда не было. Игорь позвонил домой уже очень поздно, сказал, что выпил и останется у друга. Мне стало по-настоящему страшно. Одна в огромной квартире. Спать не хотелось. Всю ночь я промаялась с книжкой. Под утро наконец-то заснула. Меня разбудил его поцелуй. Игорь был гладко выбрит, пах моим любимым «Богартом», и, вообще, был весел и полон сил. Похмелья в нем не чувствовалось абсолютно. Была суббота, и мы решили полностью этот день провести в постели. Миленький золотой браслетик – это его первый драгоценный подарок – легко застегнулся у меня на запястье. Я подумала – вот это любовь! Все остальное было неважно. Я ему очень доверяла, и в мыслях не было расспрашивать, где он провел ночь. Уже полгода я жила как на небесах. Самое главное, мне казалось, что все это закономерно. Я люблю, меня любят, чего еще надо. И даже то, что Игорь сумел убедить меня больше не петь в ресторане, тоже было закономерностью. Нам хватало общения друг с другом. Нет, конечно, не каждый вечер он был со мной. Были какие-то презентации, концерты, встречи. Но ночь мы проводили вместе. Ты знаешь, за эти полгода, я почему-то ни разу не подумала о том, что он никогда не признавался мне в любви. Для меня это было очевидно. Вывод я сделала намного позже – женщина совершенно слепа, если она любит. Глуха, между прочем, тоже. 21 октября у него день рождения. Это был первый совместный праздник, на который, к слову сказать, были приглашены очень именитые люди. Родственники у Игоря далеко, где-то во Владивостоке, поэтому обошлись без них. Приглашенные же были самые что ни на есть известнейшие люди страны.
- Малыш, давай договоримся. Я представлю тебя племянницей. У нас, людей шоу-бизнеса как-то не принято афишировать свои привязанности. В какой-то мере мы должны оставаться загадкой даже для самых близких людей.
- О чем разговор, любимый? Племянница так племянница. А откуда я?
- Так из Калуги. Зачем врать?
Действительно, зачем врать, когда можно любовницу просто представить племянницей. Но я и тогда все восприняла как должное. И грянул бал. Фуршет для меня в то время был экзотикой. И этой экзотики я нахлебалась впоследствии через край. Гости важные только в начале праздника, осмелели после трех тостов:
- Ах, какая милая племянница.
- Почему ты от нас ее скрывал?
- Игорь, познакомь поближе с Аришей.
- Что это мы такие невеселые?
- Попка, Аришка, у тебя хороша.
Старый козел, которому понравилась моя попка, оказался сценарист детективов. Был такой фильм «Свет в конце». Так вот это по его сценарию сняли. Он мне еще несколько фильмов назвал, но я только этот запомнила. Весь вечер за мной увивался, ухаживал, на сколько позволяло его тщеславие. То там зажмет, то там. Игорь только улыбается ободряюще. И ведет светский разговор с дамами. Уже за полночь подходит мой любимый ко мне:
- Малыш, ты прости меня, надо всем внимание уделить. А ты Всеволода Артемьевича не обижай. Он старик славный, жена его сейчас в Юрмале отдыхает, так что не хватает мужчине ласки женской.
- Игорек, да он же старик древний.
- И совсем не древний. Мы в прошлом году ему всего 65 отметили.
Матерь Божья! Да у меня дед младше. Но раз Игорю это надо – пожалуйста! Начинаю мило улыбаться Всеволоду. А он мне:
- Аришенька, а вы хотели бы стать актрисой?
- Кто же этого не хочет? Я даже в театральный поступала.
- Так нет проблем. Поговорим тет-а-тет. Мне уже эта компания поднадоела порядком, давайте я вас уведу потихоньку от дяди вашего.
Думаю, что еще за дядя? Господи, так это он про Игоря. Вдруг старика удар хватит, если я то, что думаю, ему скажу открытым текстом, кокетничать, дурища, начала:
- Боюсь, что дядя вряд ли согласится, он у меня очень строгий.
- Ну, какой Игорек строгий мне хорошо известно. А мы его и в планы наши даже не посвятим.
Ишь, чего удумал, уже «в наши». А Игорь, как назло, из поля зрения моего пропал. Ищу его по всей квартире. Нет. Как сквозь землю провалился. В ванную я не заглянула, а надо бы было. А Всеволод этот за мной как хвост. А вот и Игорь. Из ванной. И не один. Вике стало плохо. Вика в то время очень известная певица была. Это сейчас она куда-то пропала. Мой Игорек поддерживает ее, а она никакущая.
- Аришенька, это Виктория, мы с ней из одного города.
- Мне очень приятно. Вика, у вас большой талант. Но мне кажется, пока мой дядя пишет песни Примадонне, ваши шансы равны нулю.
Я думала Игорь меня на месте пристукнет. Взгляд был красноречив. А Вика дико захохотала:
- Твоя племянница, Игорь, ведьма. Она права. И если бы она не была твоей родней, я бы ее сравняла с землей. Но, пусть живет. Пойдем, потанцуем.
Я не выдержала:
- Игорь, дядя!... Всеволод Артемьевич предлагает мне проводить его до дома. Ты не против?
- Нет, малыш, я сам хотел тебя попросить об этом.
Ступор, вдох-выдох, досчитать до десяти. Все, спокойно. На автопилоте до стола. Огромный бокал все такого же славного Токайского. Еще один. Где ты, милый Всеволо-ло-лод? Я готова. Игорь подходит:
- Не забудь ключи, возвращайся на такси. Я завтра не могу тебя забрать.
Завтра? Почему завтра? А он, как-будто, понял мой немой вопрос:
- Малыш, ты же взрослая уже. Это шоу-бизнес. Ну что плохого может тебе сделать Всеволод? Он уже ни на что не способен. Ну, так, приласкает, поцелует – ну, не убудет же от тебя. Он обещал мою музыку к фильму протолкнуть. А это, малыш,… это наше с тобой будущее. Это такие возможности, ты представить себе не можешь.
Да уж, где мне это представить. Студентке института культуры.
- Все, что ты хочешь, дорогой.
А у меня от вина такой кураж появился.
-Ну, говорю, - Всеволод, ты мой, Артемьевич, едем! Стану вам верной сестрой милосердия.
Поехали. Всеволод, в принципе, ничего старикашкой оказался. Правда, ничего практически по-мужски не может сделать. Но позу 69 знает, как Отче наш. Да и про руки-пальчики не забыл. А у меня критические как на грех в этот момент начались. Так он, бедолага, подумал, что девственности меня лишил. А я и отказывать ему в этой мелочи не стала. Поплакала для приличия. Говорю, всегда мечтала, чтобы это только по любви было. Надо ли говорить, что колечко какой-то его прабабки очень уютно на моем пальчике примостилось. Деньги предлагал, но я на него «обиделась». Все переживал:
- Как Игорю теперь в глаза смотреть? Ты ему все расскажешь?
А что тут рассказывать? Противно все, да и только.
- Давайте, Всеволод Артемьевич, спать ложится. Вон светает уже.
Засуетился, постельное белье мне свежее принес, расстилает на диванчике, отдельно от себя. Это мне понравилось. Заснули. Утром вызвали такси. Я больной сказалась. А он, наверняка, на прошедшую ночь все списал. Переубеждать я его не стала. А музыку к фильму Игорь написал. Через полгода.
Мы продолжали жить как ни в чем не бывало. Просто это был мой первый жизненный урок, но, к сожалению, не последний. Игорь лишних вопросов не задавал. Только один раз, после очередной какой-то презентации спросил:
- А чем ты так Всеволода напугала, что он о тебе боится даже говорить? Да и в гости к нам его трудно зазвать. Хотел после премьеры – не получилось.
- Значит не надо. Было бы за что переживать.
Это я только сейчас тебе так говорю. А тогда и сопли, и слезы – все было. Но не при Игоре. Страшно это – разочароваться в возлюбленном. А разочарований было много. Не устала?
- Нет, ни грамма. Свою жизнь переоцениваю.
- Делай это вовремя. Хорошо, когда деньги всегда есть, хреново, когда их много, а душа исчезла. И чувствуешь себя как разменная монета. Игорь меня не один раз и продавал и предавал. Да так умело, даже обижаться не успевалось. Золота у меня теперь навалом, а любви нет. Очень трудно я от него уходила. Видимое благополучие затягивает. Мишура, вечный карнавал, вот уже сорок, а любовь настоящая только раз была, так и затерялась там, в 80-х. Не верю никому, стервою стала, а душа изнывает, свое требует. Хочется, чтобы кто-то обнял, прижал к себе и сказал: «Не плачь, я рядом». Все бы за это сейчас отдала.
- Про остальное расскажешь?
- Так что ж не рассказать? Как на исповеди я перед тобой. И вот что странно, был у меня случай такой – совсем мне плохо было. Это когда в душе холодок, в голове все мысли путаются, жить не хочется, но понимаешь, что надо, что еще родители есть, в общем, совсем мне тогда плохо было. И решила я в церковь пойти. Исповедаться, значит. Прихожу, батюшка такой степенный – я к нему, говорю, плохо мне, отец святой. А я между прочим верующей не особо была, но вот приперло. А он мне говорит: «Милая, чтобы исповедаться, надо три дня попоститься, с утра службу отстоять…»
- Батюшка, так мне сейчас надо. Плохо мне очень.
- Ну вот и попостись, три дня всего…
Поклонилась я ему в ноги, говорю:
- Ну спасибо, Отец родной, что выслушал, сразу не прогнал. Что ж у вас за церковь такая, что в данный момент, в данный час я помощь не могу получить? Спа-си-бо!
- Приходи, приходи через три дня.
И пошла я на берег реки, хочешь верь хочешь не верь, а готова я была на все, такое отчаяние, матерь Божья, иду, слезы глаза застилают, смотрю, мужичок сидит на огромном валуне на берегу, молча к нему подсела, а он так же молча стакан мне с водкой протягивает и сырок плавленый в другой руке. Я выпила, сырочком закусила. Смотрю на него, а он:
- Что, девка, плохо тебе?
- Ну да…
- Да ты ж молодая еще совсем, знаешь, сколько раз в жизни еще плохо будет. Любовь, что ли?
- Как-то все сразу – и любовь и непонимание, и предательство, понимаешь, мужик, все сразу!
- Дык, это, девуль, ты пей, пей еще, щас легче станет.
Выпила еще, и правда, как в том анекдоте – а жизнь-то налаживается… Просидела я с мужичком часа три, что-то он мне говорил за жизнь, что-то рассказывал, а я ему. Вот и солнышко уже садится, а мы наговориться не можем. Ты знаешь, я и имя-то его тогда не спросила, а душу свою всю вывернула наизнанку. Господи, как же мне хорошо тогда стало… Спокойно как-то, и мужик-то вроде совсем простой, а въехал, выслушал. А мне и не надо большего на тот момент. Сейчас точно знаю – человеку иногда одного не хватает – внимания. Вот выслушать его и все… Все… Он как будто на себя со стороны смотрит когда рассказывает боль свою, и переживает ее, но по-новому, что ли… … Кофе будешь?
- Да, с молоком.
- Ну а я только с молоком пью, черный как-то не идет. Голова как будто ватный шар становится, не знаю, что такое, а кофе люблю.
- Так вот, я про что… Нужно человеку участие. Это я сейчас все больше сама других слушаю, а раньше из меня все больше перло, но… выводы я сделала, правда поздно может быть. Но точно поняла одно – первому встречному не стоит душу открывать. А то я для каждого была как книга открытая, лежит на столе, вот ее и хватают в туалет почитать, а потом снова положат, и забудут, о чем там. А книжечка понимает, что ее попользовали и даже выводы какие-нибудь сделали. И все… Больше в ней не нуждаются, до следующего туалета…
- А с Игорем что у тебя дальше было?
- Что было? А с Игорем больше ничего не было. Как-то само собой нам обоим стало ясно – для чего или точнее для кого я в его и моей жизни присутствую.
Именно присутствую. Иногда, конечно, и с Игорьком в постели встречались, так, чисто по-дружески. Но все больше по одному и тому же сценарию все происходило: утром в институт, днем Игорек забирал из института, вечером какая-нибудь полуделовая встреча. Это для Игорька она полуделовая, для меня, скорее всего, познавательно-сексуальная. Улыбаюсь очередному предполагаемому бой-френду, глазки долу опускаю – племянница известного композитора, практически недотрога… Макс, Дима, Валерьяныч, дядя Осик, Маркелыч, Тимофей и так далее. Тебе о каждом в отдельности?
- Ну, время есть. Я б послушала.
- Хм, ну слушай-слушай. Тебе сколько лет?
- 25.
- Замужем?
- Ну да, дочке вот только годик исполнился.
- Счастлива?
- Ннне знаю, наверное. У меня муж музыкант, они вообще очень непростые люди, мой весь в творчестве.
- Ну, мне об этом можешь не говорить, я их теперь за сто метров чувствую. Вот он идет, красавец, весь в себе, между прочим, а не в творчестве, как ты думаешь. Дай Бог, чтобы вы со своим мужем подольше вместе были.
- Да вроде все у нас прекрасно, он и меня и дочку любит.
- Ну, дай Бог, опять же. Вот и хорошо. Может не стоит рассказывать, а то червь сомнения в твою неискушенную душу запущу?
- Уже интересно, думаю, что ничего необычного не услышу, просто очень вкусно что ли, ты рассказываешь.
- Ну так продолжаю. Итак, кто там у нас после Всеволода нарисовался? А-а-а, Макс, продюсер, они с Игорьком там какую-то группу мальчуковую раскручивать начали. А Макс какого-то еще композитора надыбал. Вот и встретились мы втроем, я, мой «дядя Игорь» и Макс, молодой, но уже успевший разжиреть так, что противно смотреть было. Ничего, улыбаюсь, а внутри так противненько душа возмущается. Против этой сделки. Игорек балагурит, шутит: Аринушка, что взгрустнула? А этот гамбургер недожаренный плотоядной улыбочкой привлечь меня старается. Поедем, - говорит, - в боулинг. В то время в Москве один боулинг мне известный только и был, в парке культуры. Туда и рванули. Отдохнули, не буду грешить, классненько. А потом Игорь кому-то позвонить пошел, а этот уже слюной только не захлебывается, то по коленке погладит, то на ушко что-то шепнет. Я-то уже знаю, чем все это закончится. Скучно и противно. А вот и Игорек нарисовался. Срочное дело у него образовалось. Ну что ж, ждемс, что этот пельмень скажет.
- Аринушка, а может быть продолжим наш загул?
- А дядя Игорь не против?
Игорек ободрился:
- Ну что ты, детка, как я могу лишить тебя радости с Максом пообщаться, он у нас всесильный, столько нового для тебя может открыть. Правда, Максим?
- Без проблем, ну так как, Аринка, едем?
Я согласно киваю, радостная вся такая, тьфу ты.
Поехали мы с ним в закрытый бар для не каждого. Выпили, пообщались, а тут и предложение от Макса, не тривиальное, ха-ха, к нему поехать, в уютную обстановочку. Обстановочка, скажу тебе, действительно уютная. Все в пастельных тонах, все такое обволакивающе-манящее. Ты знаешь, если б не хозяин квартиры, мне бы там очень понравилось. Да, у него холодильник розовый! Он его аж из Голландии привез. И как-то все у него, розовое, что ли. Такое у меня ощущение тогда возникло. И тело у него как у кустодиевской барышни – тоже розовое, дебелое. Только вот потеет он очень. Потому что старается – меня не обидеть и себя порадовать. Такое впечатление, что у него эта радость не часто приходит. Интимные подробности опускаю, а вот впечатлениями поделюсь. Он такой уморительный после секса. Обхохочешься, в глаза мне так униженно заглядывает и все время спрашивает: тебе хорошо?
- Макс, как никогда и ни с кем.
А у меня к тому времени всего-то двое мужчин и было – Игорь и Всеволод. Я Максу и не соврала, ни с кем из них и никогда мне ТАК не было. Просто Игорек сумел взрастить во мне очень чувтсвенную женщину. И что такое оргазм я знала не понаслышке. Великолепные актерские данные, никем невостребованные, расцвели во мне тут же. Оргазм я изобразила легко!
- Хорошо мне, Макс, хорошо.
- Мороженое будешь? Я принесу.
Ну что ж, можно и мороженого, вон как попкой голой заколыхал, побежал, какую-то мелодию мурлычит, Адонис беременный. Ты знаешь, а мне, как ни странно, хорошо стало. Легко на душе, я вдруг поняла, что он очень искренний сейчас. Уважение к нему что ли эдакое накатило, не знаю. Я даже сейчас все это с улыбкой вспоминаю, и, поверь, на душе солнечно, вот те на, тогда все-таки не так все воспринималось. И знаешь, а ведь с Максом мы «дружили» практически год. Он все стеснялся Игорьку признаться, что спит со мной. Думал, что тот его убьет. Ну и надо ли говорить, что группа мальчуковая за Игорем осталась, а у меня еще драгоценностей прибавилось – за целый год-то. Но Максиму подфартило по тем временам, он контракт за границу оформил. И уехал. А Игорь потихоньку стал продюссерством заниматься. Ну и меня по случаю «продюссировал». На одной из вечеринок я сама, без Игоря познакомилась с актером одним молодым, в то время очень известным. Назову только имя – Дима. Обожаю это имя. И влюбилась я так, что голову теряла, когда кто-то имя это просто произносил. Он тоже мной увлекся. Я уверена – любовь пришла. Так мы с ним один раз три дня из квартиры его не выходили, родители его тоже актеры, где-то на съемках были на выезде. А мы оторваться друг от друга не могли. Уже и в холодильнике жрачки никакой нет, а мы все любовью питаемся. Ты представляешь, мы все съели. Все, начисто. Димка стихи читает, я слушаю, что-то рассказывает, я слушаю, а в голове только одно – как же я тебя люблю! И представляю себя огромным красивым деревом, а он – сок этого дерева, во мне. А ели дерево плодовое? А? И так мне от этого радостно. Так необычно, Я ЛЮБЛЮ! Глаза его самые лучшие – бархатно-шелковистые, синие-пресиние. Нос его самый прямой и очень говорящий такой нос. Мужественный. Губы вообще произведение искусства – сочные, то мягкие и податливые, то строгие и уверенные. Волосы – охапка тяжелой пшеницы. Попка атлета древнегреческого, торс, с ума сойти, какой у него торс! И рост – метр 86 см. И все это богатство мое. Три счастливых дня, как песня у Пугачевой. Чтоб ей не спеть бы хотя бы Сто счастливых дней? Димкина мама ворвалась в нашу идиллию вместе со скрежетом ключа в замочной скважине и требовательным звонком – дверь на цепочку была закрыта. Все выяснения заняли минут двадцать. Кто, откуда, почему здесь? Провинциалов нам не надо! Вот Бог, вот – порог. Порог я даже не заметила. А сок мой, который внутри меня должен был быть и течь, и размножаться, стоял и молчал. А у меня даже его номера телефона домашнего нет. Вот тут я и узнала, что такое тоска. Я не представляю как тебе это предать. Пустота, ночь, нет, все-таки пустота. Потому что в ночи и звезды, и ветерок, и шелест травы. А здесь – пустота, ничего. Говорят, кто-то выть начинает, я не могла, меня просто не было. Игорь не приставал, что-то понял, должно быть. Так и лежала у него на квартире целыми днями, на учебу не ходила, да и кому ходить – меня нет. Так три дня и провалялась. Вот я тогда похудела. За несколько дней счастья и небытия килограммов 12 убралось. В институт пришла – не узнают. Игорю надо отдать должное – рьяно взялся за мое воскрешение. Откармливал, как свинку после рахита. Фрукты-овощи в неограниченном количестве – витамины, икра, рыбка, мясо всякое. Попытался и плотскими утехами не обделить, но ответа так и не нашел. Я только чуть-чуть себя ощущать начала. Димка был везде, куда бы не смотрела. Думать вот только пока не могла. Не получалось. Помню это хорошо, а вот представить сейчас не могу – как это не думать. То есть вообще.
- Ну и как все-таки к жизни вернулась?
- Пошла на Мосфильм, Димку искать, сказали, что он в экспедиции, адрес и телефон не дают, и так далее.
Адрес я и без них знала. Поехала на Славянский бульвар, там Димка жил. Ездила всю неделю, так и не встретила его, а квартиру не помнила. Вот и отпускать начало потихоньку. Краски в жизни появились. Улыбки начала видеть, слышать начала. С Игорем общаться начала. Вот и вечеринка очередная проявилась. Но Игорь понимал – меня трогать сейчас нельзя. Вот и месяца три прошло, и поняла я, что сок мой плоды мне подарил. Зацвело деревце. Месячных нет как нет. Вот тебе раз, думаю. Я только на втором курсе – куда же мне рожать? В ванне парилась, со шкафа прыгала, лаврушку заваренную пила, ну в общем все, что слышала от старшекурсниц – все прошла. А плод моей любви и не думал покидать меня. К родителям перестала ездить, ссылаясь на занятость в учебе, звонила, правда, регулярно. В общем, надумала я рожать. Особо никто и не знал, кроме одной подруги-однокурсницы. Игорь даже не догадывался, только один раз сказал: что-то ты, Аришка, поправилась больно, надо собой заняться и абонемент мне притащил в спортклуб. Так и полгода прошло. Возвращалась я с ресторана, я опять петь начала, поздно возвращалась, к Игорю не поехала – пошла в общагу. Лифт не работает, а мне на 13-й этаж. Поднимаюсь, а тут такая боль адская в низу живота. Так меня скрутило, села на лестничной площадке, и ни туда ни сюда. Только чувствую, мокрая я вся снизу. Кто-то по лестнице слышу поднимается, а мне уже все равно кто – парень ли девушка. Оказалось, мой однокурсник, только с эстрадного отделения. Олежек. Как увидел меня, перепугался весь, руки затряслись, заикаться начал. Я ему:
- Скорую, Олеж, вызови.
- Да, да, сейчас.
Побежал вызывать. Скорая сразу приехала. А у меня уже роды начались. Увезли в больницу. Там врач орать начала, что мы все из института культуры шлюхи, б…,и очень нескромные женщины…. Что сначала трахаемся с кем и как попало, а потом вытравляем детишек. А мне, поверишь не до нее, пытаюсь сказать, что рожать хотела, какой там, не слышит ничего.
- Вот сейчас ты и узнаешь, почем фунт лиха, мальчик у тебя родился, неживой, конечно. А мы тебя поучим немного, знаешь, что такое чистка на живую? Сейчас как раз и узнаешь…
Что такое чистка на живую я буду помнить до смерти своей. Боже упаси, еще раз пережить такое.
Вот так незатейливо простилась я с моим деревцем, с недозрелым плодом и с живительным соком. И с Димкой простилась навсегда.
- Ты не устала? Может, хватит?
- Нет, если можно, расскажи еще что-нибудь.
- Тогда давай пообедаем, у меня сегодня сборная мясная солянка, мое фирменное блюдо, его сынища мой очень любит.
- Он в школе?
- Да, уже в восьмом классе. Сейчас он для меня – мой самый любимый мужчина. О нем я тебе попозже расскажу. Он лучший. А теперь – мое фирменное блюдо.
- Как вкусно.
- Угу, мне тоже нравится. Мне этот рецепт директор ресторана дал, тоже гордился соляночкой своей. А еще он говорил, что когда ешь такой шедевр, говорить можно только о приятном. Так что рассказывай о себе.
- Да о чем же мне говорить? Я после твоих рассказов себе вопрос задаю – а я-то вообще жила или так – существовала только? Ничего вроде и особенного не было. Мужа я с семи лет знаю, с первого класса, лучшей подружкой у меня был все время в школе, никогда бы тогда не сказала, что замуж за него выйду. А поди ж всякое случается. Вот и я теперь дама замужняя, а радости от этого нет никакой. Знаю я его, Ариш, очень хорошо, все могу предугадать, скучно уже. Дочку обожает, меня, похоже, тоже. Только тоскливо как-то.
- Значит, не встретила ты настоящую любовь. Бывает… Все у тебя, видимо, впереди. Вот когда задохнешься от счастья, когда поймешь, что каждую секунду о нем думаешь, его хочешь – вот значит и приперло… Это счастье, если такое случится.