В мире дикой природы

                Уроки матёрых

     Лето 1972 года выдалось засушливое, жаркое и дымное. В Подмосковье
горели торфяники, горели леса и по всей России. Отпуск, запланированный на
август, пришлось переносить на сентябрь, но лишь 30-го сентября открыли
сезон охоты на водоплавающую дичь из-за пожарной опасности, хотя пожаров,
полыхавших всё лето, вряд ли могло быть больше, чем уже было.
     Спасаясь от дымной мглы Подмосковья, мы с женой и трёхлетним сыном
уехали в Вологодчину в знакомую мне по прежним годам деревушку
Мышкино, состоявшую из четырёх домов и одного деревенского дома для
приезжих охотников.
     В Вологодчине пожаров было меньше и объяснялось это тем, что там
было меньше шалопаев-туристов, а местное население относилось к своему
лесу по-хозяйски.
     Лес снабжал местных жителей ягодой тех мест: брусникой, черникой,
клюквой. Клюкву в больших количествах везли в Москву и другие города.
     Заливы Рыбинского водохранилища были богаты рыбой. Лещ, жерех,
сорога, судак местными рыболовами заготавливались впрок путём холодного и
горячего копчения, а живя у воды, кто ж не рыбак?
     Помню по прежним приездам, как егерь Макаров, сидя на берегу с
корзиной и вёслами, чего-то ожидал, выкуривая одну сигарету за другой.
Потом вдруг торопливо спускался к воде, садился в лодку, отплывал от берега и
поджидал стаю чаек, ходившую близко к воде кругами. Часто пикируя на воду,
они опять взмывали вверх, а в клюве у каждой из них виднелась рыбёшка. Стая
перемещалась по заливу и я, увлёкшись наблюдением, заметил одну очень
важную вещь в поведении чаек, но прежде хочу раскрыть причину поведения
егеря. Сидя на берегу он ждёт появления стаи чаек и её направление
перемещения. Потом он старается оказаться в том месте, над которым кружит
стая и вот тут начинается самая примитивная, но и самая результативная ловля
окуня.
     За час-полтора у него бывала полна корзина окуней разной величины
вместимостью до 10 кг. Переняв у него секрет такой рыбалки, я тоже приносил
окуней из тех, что покрупней. Свежепойманый жареный окунь вещь вкусная, да
если ещё и на свежем воздухе.
     А секрет такой ловли очень простой.
     Чайки кружат над водой не просто так, а кормятся мелкой рыбёшкой
веером выскакивающей из воды. Это значит, проплывает большой окуневый
косяк и гоняется за мелюзгой, а она, спасаясь от окуней в воде, попадает в клюв
чаек в воздухе.
     Чем больше по численности окуневый косяк, тем больше чаек
сопровождают его. И если внимательней присмотреться к чайке с пойманной
рыбкой в клюве, можно заметить, как она на лету, подбрасывая рыбку в
воздухе, ловит её так, чтобы она попадала ей в рот головой, иначе она не
сможет её проглотить. Но фокус в том, что не все чайки заняты честным
трудом. Многие из них ждут момента, чтобы подброшенную рыбку суметь
перехватить у законной хозяйки. И многим это удаётся.
     Наблюдения приводят к размышлениям: неужели всё в мире держится на
этом принципе?
     А суть ловли окуней заключалась вот в чём. К удилищу длиной 1,5 метра
крепится леска, на конце которой находится самодельная блесна с тройником и
напаянным грузиком из олова. Опуская в гущу окуневой стаи блесну и слегка
подергивая, обязательно заденешь тройником за окуня.
     И неважно за что заденет крючок за жабру, за бок, за хвост. Только
успевай отцеплять. Такая ловля окуней там называлась «на подергушку».
     Видя в сенях и под навесом у егеря много хорошей копчёной рыбы,
висящей на перекладинах, я спросил его, а куда он девает окуней из корзин. Он
ответил: «Варю собакам и поросятам».
     Охота в том году не удалась. Местная утка перед отлётом на юг на
утренней зорьке активности не проявляла, больше отсиживаясь в осоке и
камышах, а северная ещё не подошла.
     Уровень воды в заливах резко упал. Там, где годами мы ходили на вёслах,
в 1972 году была суша, и до воды метров 500-600 нужно было идти пешком.
     Рельеф дна при заполнении водохранилища не изменился и при каждом
понижении уровня отдельные участки местности становятся сушей, и только
кое-где образуются мелкие озерца, где можно сачком наловить глупых и
неопытных щурят.
     Я видел, как крупный, застигнутый врасплох отливом, жерех изгибом
хвоста передвигался, подпрыгивая по мелкой воде и траве, стремясь добраться
до воды.
     Рыбы, как мне кажется, обладают каким-то чутьём, помогающим им
предчувствовать приближение отлива и уходить вместе с ним заблаговременно.
Щурята глупы и ещё не успели овладеть этим секретом. А жереха жадность
губит. Он хищник, и при таком обилии добычи забывает об опасности. Таков
удел всех жадных. А впрочем, это всего лишь мои наблюдения.
     В трёх километрах от Мышкина есть большое село Пленишник. Там было
колхозное стадо коров, а телят держали отдельно с весны и до осени в
Мышкино, в старом сарае, в бывшем загоне для скота под чьим-то присмотром
от колхоза. Там было хорошее пастбище для телят и никаких проблем с
сохранностью поголовья.
     В тот же год из-за резкого понижения уровня воды небольшой островок
рядом с Мышкино стал частью суши, соединившись с берегом, и все телята, а
заодно и овцы местных жителей, егеря Макарова и пожилой женщины, у
которой мы жили, находились днём и ночью на этом островке.
     По сведениям егерей в ближайшей местности о волках не было слышно,
но лесные пожары пригнали волков и в Мышкино.
     В одну из ночей больше десятка овец и три колхозных телёнка волки
сумели загрызть, оставив всех их на берегу, а несколько мёртвых овец плавали
на воде рядом с берегом. И только каким-то чудом уцелели у нашей хозяйки
барашек и овечка и пришли домой. У барана была искусана вся шея и спина и
он еле держался на ногах. Хозяйка попросила меня зарезать барана, видя, что
он уже не жилец.
     Резать барана я отказался. Сказав, что я попрошу сделать это егеря,
спустился вниз к берегу и, перейдя на остров, увидел любопытную картину.
     На песчаной отмели, образовавшейся при понижении уровня воды, чётко
были видны следы разыгравшейся трагедии.
     Я увидел следы двух матёрых волков и двух прибылых. У одного из
матёрых следа от правой задней ноги не было. Возможно, это следствие того,
что он где-то выходил из горящего леса.
     Для незнакомых с охотничьей терминологией, следует пояснить, что
прибылой - это волк, достигший возраста одного года, т.е. он уже не волчонок,
но ещё и не волк. Ему ещё предстоит пройти уроки жизни у родителей и школу
выживания у природы. Недорезанный барашек нашей хозяйки - это работа
неопытного прибылого.
     В тот утренний час на песке были чётко видны следы овец, а за ними
волчьи, и помятый песок в том месте, где волк настигал свою жертву. В таких
случаях следа от крови не бывает. Волк не разрывает добычу зубами. Его
задача - показать прибылым технику нападения. Поэтому так много бывает
жертв. В народе это называют кровожадностью волков, но это их способ
выживания.
     Волк умное сильное животное, обладающее удивительно высокой
степенью сообразительности.
     Опытные охотники знают, что волк весьма умён, хитёр и изобретателен.
Во всех странах мира он находится вне закона, но всё ж живёт, и в такой
стране, как Россия, процветает.
     Профессор Л.В.Крушинский, заведующий кафедрой высшей нервной
деятельности МГУ написал научную книгу «Рассудочная деятельность
волков». За свои исследования поведения животных он получил Ленинскую
премию.
     В своей книге «Мага уводит стаю» писатель, учёный, Доктор биологии
Виктор Александрович Потиевский увлекательно описывает мир дикой живой
природы в повестях и рассказах о жизни диких зверей. Все они печатались ещё
в советское время в журналах «Юный натуралист», «Наука и жизнь», «Молодая
гвардия» и других изданиях.
     Конечно, волк неотъемлемая часть нашей фауны, но в Великобритании
уже давно поставлен памятник последнему уничтоженному там волку. У нас
это сделать просто невозможно, а вот нужно ли? Мнения на этот счёт среди
учёных разные, а порой и противоположные.
     На утверждения о необходимости сохранения волка в экологически
целесообразном количестве приводится другой, не менее веский довод: за одну
зиму волки съедают в нашей стране более трёхсот тысяч только диких
копытных животных. При случае, волк не откажется и от домашних.
     В наши дни волки превышают экологическую норму в пять раз. Задачей
этой раньше занималось государство. Теперь ему не до волков.
     За годы войны волков развелось особенно много. Помню, в литературном
альманахе «Охотничьи просторы» в начале пятидесятых много было сведений
об охоте на волков с самолёта.
     В степных районах саратовской и тамбовской областей при получении
сведений о появлении волков, в воздух поднимался «кукурузник» с
охотниками, и они на бреющим полёте отстреливали волков.
     Распознав смертельную опасность для жизни в летающих чудовищах,
волки, спасаясь от них, забегали под страхом смерти в деревенские дворы и
сараи. Это была государственная программа регулирования численности
волков.

                Медведь зверь обидчивый.

     Взбудораженное состояние, вызванное нападением волков, мелководье
усложняющее охоту, я стремился компенсировать хождением в лес за
брусникой. Ходить приходилось далеко в болотистые места, куда раньше никто
не ходил, да и нужды в этом не было. Черники и брусники было много и ближе.
В этом же году всюду была сплошная ;ушь.
     А ещё меня тянуло туда любопытство. Жившая во мне с детских лет
привычка к познанию- чего-то нового, часто приводила к нежелательным
последствиям. Не обошлось без этого и на этот раз.
     Убедившись в том, что дальше углубляться нет смысла, брусники в таком
месте не найти, я повернул обратно, и то, что я увидел в стороне от себя метрах
в тридцати, до сознания дошло не сразу.
     Тёмно-бурая туша медведя стояла ко мне боком, поведением своим
показывая полнейшее равнодушие ко всему, что было вокруг.
     Почему-то всплыли в памяти строки из книг учёного таёжника Федосеева
о поведении медведей. Что-то схожее было в данной ситуации. За этим
кажущимся безразличием могла быть молниеносная реакция на изменение
обстановки. Судя по его поведению и позе, в какой он находился, нападать он
не собирался.
     При готовящемся нападении медведь прямо смотрит на противника,
шерсть на загривке встаёт дыбом, передние лапы чуть пригнуты, задние готовы
к сильному толчку. На большой скорости огромная туша медведя обрушивается
на противника.
     Вставание на задние лапы при нападении пусть остается для детских
сказок.
     В сложившейся ситуации главное было не спровоцировать его на
нападение. Не делать резких движений, ничего не бросать, не делать попытки
убежать. Нужно прямо смотреть на него и что-нибудь тихо говорить. Я говорил
ему чтобы он шёл своей дорогой, я ничего плохого ему не сделаю.
     Можно представить, как бы он хохотал, сумей понять смысл моих слов.
Но он просто повернулся ко мне спиной и стал, не торопясь, удаляться.
     Я долго заворожённо смотрел на его широкую лоснящуюся спину и,
дождавшись, когда он скрылся, постарался побыстрее унести свои ноги из этих
мест.
     Вечером на берегу у костра я поделился этой новостью с егерем
Макаровым. Он сказал оживлённо о том, что он видел этого медведя, когда тот
переходил дорогу от залива к лесу, туда, где в это время находился я. А ещё он
сказал: «Хорошо, что ты был без ружья». К тому времени я уже и сам знал об
этом.
     Обиженный медведь не прощает обиды и помнит об этом, пока не
настигнет обидчика. Об этом написано в книгах, в том числе и в рассказах у
Виктора Потиевского.
     О нашем медведе знали в Центральном совете Московского военно-
охотничьего общества, которому принадлежало данное охотхозяйство.
     Были сведения о том, что раньше его постоянное местопребывание было
в Дарвинском экспериментальном заповеднике, где в советское время
проводились опыты по разведению глухарей вольерным способом и не
безуспешно.
     Все егеря и охотоведы к этому медведю относились настороженно. По
прибытии охотникам на инструктаже давали совет иметь наготове пару
патронов снаряженных пулями. Время на перезарядку должно быть не более
пяти секунд, только в этом случае можно предотвратить худший вариант.
Стрелять можно только при явном нападении. Определять это будет комиссия
из экспертов-охотоведов. При отсутствии следов нападения, составляется акт
на незаконный отстрел, и стрелявший будет отвечать по статье браконьерство с
нанесением ущерба государству.
     Так было при советских законах. Теперь, кроме медведей стало всё
другое, но медведи об этом не знают. Закон тайги остался неизменным.
     От егерей я слышал о случае, произошедшем в лесу недалеко от
Пленишника. Один горе-охотник, не имея ни опыта, ни знаний, стрелял дробью
в медведя, за что поплатился своей жизнью.
     Через некоторое время медведь, выследив своего обидчика, напал на него
и ударом лапы содрал всю кожу с лица. Произошло это на лесной дороге, и его
обнаружили ещё живым, но в больнице Весьегонска он через несколько дней
скончался.
     Другой случай, рассказанный мне егерем Костиным Иваном Ивановичем,
обслуживавшем охотников из Москвы и меня в том числе, вместо Макарова,
уволенного годом раньше.
     Шёл охотник по лесной дороге. Справа от дороги была молодая сосновая
посадка, слева кустарник и мелколесье. Неожиданно появившись из посадки, на
него на огромной скорости нёсся медведь. Охотник, успев перекинуть ружье,
сумел выстрелить практически в упор, и этим спас свою жизнь.
     Вскоре выяснился и мотив нападения. На дорогу вышли два медвежонка
пестуна, стремящиеся к матери, но она была уже мертва.
     Охотник поспешил добраться до Пленишника и заявил об этом. На место
выехали два охотоведа и егерь.
     Изучая след медведицы, после её выхода на дорогу, охотоведы
установили факт нападения. Из под задних лап вылетали корни травы вместе с
землёй, что говорило об огромной скорости передвижения. Действия охотника
были признаны правомерными.
     А наш медведь, осваивая новые владения, ни одного островка, ни одной
косы не оставлял без внимания. Все охотники, высаживаясь на рассвете к
шалашу на утреннюю зорьку, видели его свежие следы, но с ним никто не
встречался. Он был не менее осторожен, чем охотники. Возможно, он искал
что-то по пустым шалашам, но там кроме пустых стреляных гильз ничего не
найти.
     Возможно, он понял это и стал искать занятие не в шалашах охотников, а
в колхозном стаде коров деревни Красный двор.
     В те времена по Вологодской области, как и по другим областям России,
ходили табором цыгане. В Красном дворе один из них нанялся пасти колхозное
стадо до осени при условии, когда табор возвратится, колхоз отдаст
заработанное пастухом табору.
     Медведь не захотел признавать цыгана за хозяина стада коров (много
чести) и на его глазах задрал одну из коров, оттащил её в укромное место,
поближе к овражку, и закидал хворостом.
     Пастух сообщил об этом, корову забрали и по акту списали с учёта.
     Такого неуважения к себе медведь, конечно, терпеть не мог, и, недолго
думая, завалил ещё одну корову. Был потрачен ещё один лист бумаги на
списание и оприходование коровьей туши, а медведь остался опять с носом и
возросшим желанием добиться справедливости.
     Так продолжалось, пока медведь после седьмого или восьмого случая
доказательства своей правоты, стада на обычном месте не обнаружил. Он не
стал тратить время на поиски, а сразу пошёл ночью на скотный двор и утащил
очередную корову.
     Поговаривали, что медвежья обидчивость кому-то нравилась, но на
списание коров бумаги, конечно, хватит, а вот коров - вряд ли.
     На одиннадцатой корове выдали лицензию на отстрел медведя.
     В Красном дворе егерем в то время работал сын Костина Ивана
Ивановича, им и пришлось готовить засаду на медведя.
     Коровью тушу переместили на место, удобное для засады, на поле рядом
с лесом. На раскидистом дубе соорудили «полати» из верёвок и досок, для
удобства при длительном ожидании и для безопасности.
     Много раз медведь оказывался рядом с коровьей тушей по ночам, но
подойти не решался, а поскольку к скотному двору доступ ему был полностью
перекрыт, на восьмую ночь он всё же осмелился подойти к приманке.
     Это была последняя ночь в жизни медведя, так и не понявшего, в чём же
он был не прав перед людьми.