Отголоски войны

(Из цикла рассказов "Латгальские мальцы")


*

               

С малых лет меня тянуло к плохим парням. Они были значительно старше и вытворяли всякие глупости. Подворовывали, играли в карты и  «ножички» на деньги, тискали поздними вечерами девок у общежития, курили и иногда позволяли себе расслабиться муравьиным спиртом.

Двое из них, Ледька и Вадька, были цыгане. Я был младше их всего на пару лет, но доставалось мне от них – жуть! Нападали и били всегда вдвоём. Обида накапливалась, и однажды бумеранг сработал.

Родители справили мне красивое пальто из английской шинели. Оно было очень тёплым и уютным. Мама дала мне десять копеек на кино, и я, довольный, помчался хвастаться обновой. Во время сеанса я вдруг уловил ветерок, гуляющий по спине, и к своему ужасу нащупал там какие-то лоскутки-обрывки. Обернулся и увидел ухмыляющиеся цыганские физиономии. Им было весело, а Ледька держал в руках бритву.

Весь в слезах я выскочил из кинотеатра. В парке на глаза попалась толстая коряга. Подобрал, вернулся и стал ждать. Дождался и изметелил своих обидчиков в хлам. Я просто озверел. Они были уже в крови, а я всё бил, бил и бил, пока не вмешались взрослые.

С этого дня цыгане стали относиться ко мне уважительно и с осторожностью. Силу они почитали, а психов опасались. Я же открыл для себя ещё одну сторону жизни: сила усмиряется силой.  И ещё был страшно рад, что переступил через собственный страх.

Уже потом, через несколько лет я стал заниматься лёгкой атлетикой в спортшколе. Физически окреп, вытянулся, приобрёл опыт уличных потасовок и мог постоять уже не только за себя, но и «за того парня».

А на момент «пальтовой истории» мне было только десять, цыганятам по двенадцать, остальные пацаны – совершеннолетние. Это был тяжёлый период для нашей семьи. Отец уехал поднимать целину. Мать с бабулей тащили детей на себе.

Меня иногда подбрасывали в деревню к деду, и я старательно помогал ему по хозяйству. Пацаны же подрабатывали в колхозе: днём пасли скот, ночью – лошадей. Когда дед напивался, я сбегал к ним. Там была романтика и свобода. Особенно ночью: костёр, печёная картошка из чужого огорода, уха из пойманной днём рыбы. Случалось, жарили и грибы, принесённые цыганятами из леса.

Предводителем у нас был Ебка, сын начальника милиции – разгильдяй и ещё тот драчун. Почему Ебка? Потому что Екаб. Вторым сорвиголовой был Коля-Потеся. Он всё время болтал и получил прозвище Патефон. Самая смешная кликуха была у Вовки: Маруся. Здесь сработала фамилия Марусевич. Маруся всегда старался услужить и Ебке, и Патефону. Ворюгой был отменным. На ходу срезал часы, потрошил карманы и ни разу не залетел. Ледька играл на гитаре и распевал с братом цыганские напевы. Казалось, в ночи у костра раскинулся цыганский табор.

Однажды днём Ебка недосчитался двух овец. Это сулило команде пастухов большие неприятности.

- Может они, суки, в лес сиганули? – предположил он. – Так... Значит, та-а-а-ак... В лесу они, это точно...  Патефон и вы двое, – указал он на братьев-цыган, – прочешите километра два-три. Только не в куче, а рассыпьтесь. Корзину возьмите, заодно грибов принесёте.
- Всё будет в порядке, командир! – заверил Патефон. – Найдём этих зассых.

Пацанов не было долго. Ближе к вечеру в лесу раздались выстрелы. Мы насторожились.

- В говно бы не вляпаться, а? - Маруся вопросительно посмотрел на Екаба.
- Если что, к лошадям, и ноги делаем. А пока наблюдаем. – По-деловому распорядился Ебка.

Вскоре из леса галопом неслись две перепуганные овцы, а за ними вразвалку шли мальцы. Цыгане несли корзину, а Потеся, с сигаретой в зубах и с автоматом на шее, размахивал руками и что-то им говорил.

- Откуда это у тебя?! – сдавленным полушёпотом спросил Ебка.
- Командир, ты не поверишь... смотри! – и он смахнул с корзины траву.
А там, вместо грибов, немецкие гранаты, пистолеты, патроны и лимонки! И всё новёхонькое, будто из магазина.
- Они же в смазке. Видно, кто-то законсервировал. – Загнусавил Колян – С войны осталось...
- Где вы всё это надыбали? – ещё раз спросил Ебка.
- Да не мы! Овцы в схрон провалились… – стал оправдываться Ледька.
- А потом мы туда залезли, – подхватил Потеся, - нам же интересно, что там за берлога. А тут такое!
- И автоматы немецкие, пистолеты, патроны, гранаты! – тарахтел Ледька.
Ебка был явно озадачен.
- И что нам с этой хренью делать? В город ведь автомат не возьмёшь.
- А мы вот пистолеты взяли и патроны для них, а автомат спрячем пока. А гранатами рыбу глушить будем! – возбуждённо гундел Колян.
- Мы схрон ветками завалили. Никто, кроме нас, не найдёт! – спешил заверить Ледька.
- Да-а-а... Чую, геморрой заработаем от этой находочки. Наверняка от «лесных братьев» осталось – пророчески изрёк Ебка.
- От автомата и гранат надо избавиться. Перепрячем поблизости. А пистолеты можно и дома спрятать – убеждал Колян.
- А если менты узнают? – забеспокоился Маруся – Кранты нам будут. Лучше здесь постреляем и запрячем до следующего раза...

Так ничего и не решив, стали делить оружие. Мне достался маленький пистолет, судя по всему дамский, но с мужским названием «Вальтер». Пацанам – крупнее и внушительнее. Гранаты запрятали в кустах, лимонку Колян решил прихватить с собой.

- Так, а что со жрачкой? – поинтересовался Маруся.
- Голая картошка. Грибов ведь не принесли. – Ответил Ебка. – Хотя, по-быстрому можно рыбки срубить. Маруся, Колян, возьмите пару гранат – и на озеро! Без рыбы не возвращайтесь! – распорядился он.

Через час после ухода мальцев раздался взрыв, за ним второй.
- Ну вот, побалуемся сегодня, чем бог послал, наедимся от пуза, – размечтался Ледька, – а потом в войну поиграем, пошмаляем. Патронов завались, стреляй – не хочу!..
- Ладно, там видно будет. – Остановил его Екаб. – Идите-ка лучше скот посчитайте.

Через короткое время подытожили результаты ревизии: коровы на месте, овцы целы, и мы – голодные как волки. Вскоре появились рыбаки с корзиной, полной до краёв крупной рыбой. Маруся, голый по пояс, тащил что-то тяжёлое в своей рубашке. Ледька подозрительно покосился на Вовку:
- А тут что?
- Глина, – ответил Маруся, – мы же запекать будем. Обмажем рыбу глиной – и в уголёк. Знаешь, какая вкуснятина будет! Пальчики оближешь!

Разделку и подготовку к жарке поставили на поток. Один нарезал, второй вытаскивал внутренности, третий упаковывал в глину, остальные колдовали с костром. И уже через час мы кайфовали.
- Я же говорил, пальчики оближешь! – распылялся Вовка. – А то: «На хрена тебе эта карусель с глиной?..» Кому «на хрена», а кому и в рот!
- Да ладно, не пыли! – добродушно отмахивался Колян. – Одно плохо: нас видел какой-то мужик... когда гранаты в озеро бросали.
- Ну и что с того? – не унимался Маруся. – У нас рыбу ловить не запрещено.
- Ловить – да, но не глушить гранатами, – резонно заметил Ебка.
- Да он в штаны наделал с испугу. Сейчас долго промаргиваться будет. – Вставил своё слово Патефон. – Давай скот перегоним в лощину и постреляем.

Сказано – сделано. Скот перегнали, сами устроились на другом конце пригорка и начали пулять в корзину, пристреливая своё оружие. Стреляли до тех пор, пока от корзины ничего не осталось.
- Ну вот, теперь можно и спрятать. Только стволы почистить нужно. – Дал Ебка отмазку.
- А вы соберите гильзы и закопайте.
Это уже относилось к «мелким».

Через полчаса всё было чисто и тихо. Ночь прошла спокойно. Под утро, когда мы ещё спали в стоге сена, вдруг раздались выстрелы. Все вскочили. Никто ничего не понимал. «Менты!» - предположил Патефон. Следующие выстрелы заставили нас залечь. Тут Ебка заметил, что пули летят из костра.
- Какая сука кинула в костёр патроны? Совсем мозгов не осталось? Как мы теперь узнаем, все они выстрелили или нет? Сколько их было, мать вашу! – взвыл он.
- Двадцать… – опустив голову промямлил Ледька. – Я только хотел проверить, будут они стрелять или так сгорят...
- Ты бы лучше себе в задницу их засунул, умник! Ну и как долго теперь ждать?! – возмутился Колян.

Выстрелов больше не было. Колян поднялся с земли, но Маруся ухватил его за полу.
- Погоди, вдруг ещё осталось...
- Да ладно, я их сейчас лимонкой разбросаю.
Он вскочил и, не вынув чеки, кинул лимонку в угли.
- Идиот!!! – заорал Ебка. – Осколками может скотину поранить!
Патефон схватил с земли ветку, которой мы ворошили картошку, и, зацепив лимонку за кольцо, выдернул её изо всех сил из огня. Лимонка выскочила, но без кольца. Кольцо болталось на ветке. Колян очумело глядел на него. Потом, видимо что-то сообразив, рухнул плашмя на землю. И в этот момент раздался мощный взрыв. Он инстинктивно закрыл лицо руками и... взвыл от боли! Мы застыли. Патефон, весь в крови, катался по земле и орал благим матом. Пальцев на руках практически не было. Вид жуткий. Екаб скинул с себя майку, разорвал на полосы и стал перевязывать. Маруся, бледный как простыня, приговаривал: «Жопа... Это жопа... Нас повяжут... Это мокруха. Ты не довезёшь его... Может, в озеро, и концы в воду, а?..»
- Ты что, совсем уже?! Коня мне, быстро!!! – крикнул Ебка.
Ледька подвёл к нему рысака. Все вместе взгромоздили на круп Коляна, и Екаб поскакал к большаку, придерживая одной рукой бездыханное тело друга.

- Всё, влипли!.. Бля!.. Бля!.. Бля!.. По-глупому! Надо ноги делать. Всё, пацаны, я вас не знаю, а вы – меня. В город!.. Меня здесь не было!! – выкрикнул в истерике Маруся и побежал прочь от нас, от костра, от романтики...

Колян, вопреки приговору врачей, выжил, но на всю жизнь остался инвалидом.

На следующий день из района понаехали менты. Нас всех допросили, оружие изъяли и заставили цыган найти схрон. Нам ничего не было, если не считать нагоняя от родителей. Больше всех досталось Ебке. Отец полностью оправдал звание начальника милиции в глазах своих подчинённых.

«Плохих» парней я больше не встречал. Через много лет узнал, что Ебка стал авторитетным начальником в КГБ, Колян от одиночества повесился, а Маруся, став рецидивистом со стажем, был убит своими подельниками и, ещё с признаками жизни, утоплен в проруби того самого озера, в котором он предлагал утопить Коляна. Ну а цыгане спились «на нет», но при этом живут и здравствуют и, быть может, иногда вспоминают наш трагический «цыганский табор».