Поживем - увидим

ПОЖИВЕМ - УВИДИМ;
«Лелька, Лелька! Лелька, ну вставай же!»- мама трясла Лельку за плечо, трясла так неистово, как будто на улице пожар. «Лелька, ну вставай же, ты опять опоздала на работу. Уже десять часов!»
Лелька мигом открыла глаза, посмотрела на будильник: «Вот, гад, опять подвел!» и взвизгнула: «Мама, но ведь еще только девять».
«Ну и что», - спокойно возразила мать, - «иначе тебя не поднять».
Вот так всегда. С детства: утром мама прибавляла время, чтобы быстро разбудить, а вечером – пораньше уложить. Как Лелька это ненавидела! Но сегодня утром не хотелось ругаться. Особенно после такого сна. А снилось море, белая яхта, Лелька вся такая красивая, загорелая, стройная, в обалденном купальнике…
Лелька напялила махровый халат неопределенного от стирок цвета и пошлепала в ванную. «Ну что ты с ней поделаешь, с этой мамой? Ну всегда она так, никогда не дает понежиться в постели, спокойно проснуться в мечтательных размышлениях. Ну что ты с ней поделаешь? И зачем она вообще ко мне утром приходит? Я что не могу сама себе, что ли, завтрак утром приготовить? Мне уже скоро 34, а она все носится со мной, как с маленькой».
«Ну ладно, не ворчи, - сказал внутренний голос,- «Потом и захочешь когда-нибудь, чтоб мама заскочила с утра, а она уже и не придет…»
«Ну вот, опять дурацкие мысли полезли», остановила она себя.
Лелька вошла в кухню, запах вкусной яичницы защекотал ноздри.
- Мамулечка, ну что я буду без тебя делать? Ты меня так избаловала.
- Да уж, избаловала. Ты даже замуж не выходишь, такая избалованная.
- Только не называй меня старой девой, а тоя обижусь.
- Да ладно, я уж смирилась. Может и вправду оставить тебя на произвол твоей жизни? Может, тогда и быстрее определишься с женихом?
- Ага, они прямо выстроились в ряд и ждут, когда я на них обращу свой взор. Это я во сне только стройная, загорелая, с шикарной шевелюрой, - сказала Лелька, кинув на себя взгляд в стекло буфета, тут же отметив, даже если она будет голодать месяц, она не превратится в стройняшку, ну уж и точно не подрастет. Да и шевелюра не попышнеет. «Мам, ты ведь сама знаешь, что я не красавица, можно даже сказать – дурнушка. Меня еще так бабушка шепотом называла, чтоб я не слышала. А я слышала. Все слышала. А ты меня даже не защищала, кивала. Вот я и стала настоящей дурнушкой. Вот если б у меня была дочка, я б ее принцессой называла, красавицей-раскрасавицей, с утра до вечера. Чтоб она в это сама верила и вправду выросла бы красавицей и стала принцессой».
- Тфы знаешь, Лелька, не в красоте счастье.
- Ну да, а в чем?
- Звезда, удача, везение, ну и прочее. Ведь говорят, не родись красивой, а …
- Ну ладно, ма, ты это оставь. Сама-то очень счастливая?
- Ну вот, зачем ты так? Ты ведь знаешь, я счастлива была с твоим отцом. Счастлива.
- Ага, аж целых три года. А теперь он счастлив с другой вот уже почти тридцать лет. 
Мать украдкой стряхнула слезу. Отвернулась к окну. «Ну, зачем она так? Ведь знает, что я так и не смогла никого другого полюбить. И простить измену не смогла. А если б простила, было бы лучше? Нет, не думаю. Не смогла бы. Если б я не знала, что у него другая, так и жила бы в неведении радости. Но ведь подруга не удержалась, решила мне глаза открыть. Вроде как меня пожалела, что он мне врет. А по мне, лучше б я и не знала ничего. А так, быть в курсе, что он с другой, но делать вид, что ни о чем не догадываюсь?  Нет, это невозможно. А ведь он просил, чтоб я его простила. Говорил, что это получилось случайно. Что больше этого не повторится. Нет все правильно сделала, честнее. И по отношению к Лельке честнее. Зато Лелька теперь как будто не доверяет мужскому полу. Тоже ведь чего хорошего. «Лельк, ты бы хоть оделась покрасивее. Может, встретится кто по дороге. А ты одета так небрежно».
- Мам, если встретится, то встретится и на одежду не посмотрит.
- Ну не скажи. Сама ведь знаешь, по одежке встречают… Ну, дело твое.
- Ага, сказала Лелька. Ччмокнула мать в щеку, - Я побежала, а то точно опоздаю.
Лелька выбежала из подъезда, не рассчитав, опять шагнула в лужу оставшуюся после ночного дождя. «Вот черт, опять в лужу влезла, пойду теперь в мокрой туфле».
Лелька побежала на остановку автобуса, но, как всегда, не успела буквально на одну секунду. Автобус ехидно захлопнул двери прямо перед носом, едва она добежала до него. «Фу ты черт», хлопнула она кулаком по закрытой двери в досаде. Автобус медленно отъезжал от остановки, когда мимо проскочила машина, обкатив Лельку, как ей показалось, с ног до головы.
«Ну, ты, придурок, - прокричала Лелька ему вслед и погрозила кулаком.
Машина вдруг притормозила, дала задний ход и остановилась напротив Лельки. Окно приоткрылось и молодой мужчина, улыбнувшись очень приветливо и, извиняясь, сказал: «Барышня, ради Бога, простите меня. Я, правда, не ожидал, что здесь такая лужа. Жуткие дороги. Сплошные колдобины».
- Я Вам не барышня, но за извинения спасибо.
- Могу ли я Вас куда-нибудь подвезти, коль уж я провинился?
- Ага, в химчистку, угрюмо пробурчала Лелька.
- Да нет ведь, я же искренне предлагаю.
- Нет, мне мама не велит садиться в незнакомые машины, - отклонила предложение Лелька.
- Меня зовут Степан. Фамилия Сорокин. Вот я Вам уже и знакомый.
- Ну, прямо, как в кино, - не сдавалась Лелька. И не сдвинулась с места.
- Ну что, поедете или нет?
- А как мне знать, что Вы  Степан Сорокин? У Вас что, на лбу написано?   И как мне знать, что Степан Сорокин – не маньяк?
Барышня, а Вы телевизор смотрите, ну хотя бы телеканал «Россия»? Я ведь там «Новости» веду. Смотрите, - он снял очки, как-то пригладил волосы, и Лелька обалдела:- и впрямь, это ведь телеведущий Степан Сорокин. Лелька даже не нашлась, что и ответить.
- Ну да, вроде Вы похожи. А что это Вы в этом  районе-то делаете? Я думала, все телезвезды в центре живут. А тут забытый Богом край географии, даже и не Бутово.
- Ну вот, садитесь в машину, я Вам все по дороге-то и расскажу.
- А у Вас есть какой-то документ, чтоб подтвердил Вашу личность как Степана Сорокина?
- Ну, в общем, конечно, есть. Но Вы знаете, наша банда специализируется по двойникам, да и документ подготовить не проблема… Ну, не бойтесь,  я пошутил. Смотрите, вот мой паспорт, вот удостоверение в Останкино, вот…
- Ну, хорошо, была, не была, сажусь.
Лелька, конечно, трусила, но интуиция подсказывала, что все будет хорошо.
Лелька забралась в машину, покосилась на мокрый туфель и чулок, прикрыла их другой ногой, поежилась, оправила юбку, кстати, грязную от пятен с лужи и посмотрела прямо в глаза Степану.
- Ну, а Вас-то как зовут, милая барышня?
Лелька хотела, было опять пробурчать, что никакая она не барышня и уж тем более не милая, но почему-то проглотила слюну и ответила, немного хрипло: «Лелька. Ой, Ольга».
- А что, Лелькой родители называют, друзья, муж?»– спросил он, отъезжая от остановки.
- Мама, подружки.
- Ага, значит, как я понимаю, мужа или бой-френда у Вас нет?
-Почему же это Вы так понимаете? Может все как раз и есть?
Ну и хорошо, если есть. Но мне кажется, что нет. Ну, ведь это не страшно. Сегодня нет, завтра – точно будет. У меня куча знакомых девушек, и красивых и, модных…, он помолчал, взглянул на Лельку, еще немного помолчал, - и все они, поверьте, ищут и ждут своего принца. Но ведь и мы, принцы, ищем и ждем свою принцессу. Только вам, барышням, подавай Ален Делона с деньгами Абрамовича. Да, ведь так?
- Нет, не так. По мне, лишь бы он меня любил, - запальчиво сказала Лелька, забыв о своем сне про яхту и синее море, как будто первый ее полюбивший тут же повезет ее к морю. «Да уж, с деньгами…, - подумала Лелька. – «Вы знаете, Степан…», - не закончила она, как Степан ее перебил, извинился и спросил: «Леля, а а вот Вы, например, что, в принципе, ищете? Что это, Ваш идеал?
- Степан, вот я как раз и хотела сказать. Я ведь знаю, что я далеко не красавица, да и одета не по последней моде. Понимаю, что сейчас столько молодых длинноногих красивых в Дольче Габане. Ну, куда мне-то тягаться?
Какой уж тут идеал? А вообще, если откровенно, то я ценю искренность, честность, верность, доброту, ну и конечно ум.
- Ну что же, хороший портрет. Главное, реалистичный, таких - прямо на каждом шагу, - улыбнулся он, - Ну вот, например, я.
- Ага, Вы задаете вопросы. Я Вам честно отвечаю, а Вы смеетесь.
- Да нет же. Не смеюсь. Сопереживаю. Кем Вы работаете?
- Переводчиком. Перевожу статьи для разных журналов, типа «Стиль», «Красота и Здоровье», Гламур»  ну и так далее.
Стало быть, с интеллектом у Вас все в порядке. С компьютером, наверняка, тоже. Какой у Вас я зык-то?
- Английский, итальянский, немного французский.
- Здорово! Мне поможете? Мне надо одно интервью с итальянского перевести. Я только английский знаю. Поможете? Видите, как мы удачно втсретились?
«Удача», - подумала Лелька, - вспомнив утренние слова матери об удаче, везении, звезде. – «Может и правда, это «звездный момент»? Может и правда, это – удача, что он меня облил водой?» 
- Да, может, и удачно, поживем – увидим, - сказала вслух Лелька.
- Ну что же, звучит оптимистично: поживем- увидим. Мне это нравится. Ну что, куда Вас везти? Где Ваша редакция?
- Ну что Вы, какая редакция? Я в переводческом бюро работаю. Просто наши клиенты – разные журналы. Я в основном специализируюсь на статьях про разные курорты, спа, различные кухни, диеты и так далее, в общем, про красивую, здоровую и стильную жизнь.
- Ну да, ну да. Я так и подумал, - сказал Степан, бросив взгляд на лицо Лельки, вернее ее кожу, и на ее одежду- Вид у Вас, конечно, не очень здоровый, простите. Но это все поправимо. Вы наверно много работаете. На себе видно крест поставили. Cколько Вам лет-то: тридцать шесть? тридцать восемь?
Лелька от огорчения даже не нашлась что ответить. Даже не смогла нагрубить. «Тридцать четыре, будет скоро», - тихо сказала она.
- Ой, sorry. Не хотел обидеть. Но ничего, можно я за Вас возьмусь?
- А Вам что, не за кого браться, что ли?
- Ну почему же? Есть за кого, но хочу за Вас. Позволите?
- А что это значит, взяться за меня? Что делать-то будете?
- Что надо: спортклуб, косметика, спа, солярий, прогулки на свежем воздухе и прочее. Сами ведь знаете из статей, которые переводите.
- А Вам что нечем заняться? Или возомнили себя Хиггинсом?
- Ну почему же возомнил? Просто в Вас что-то есть. Чистота что ли, искренность, да и порядочность. Я тоже эти качества в людях ценю. Я сейчас один. Уже два года как развелся. Почему же и не попробовать подружиться?
- Да Вы-то  можете найти и лучше кого-то, только свистни.
«Леля, я свистеть разучился», - как-то серьезно сказал Степан.
- А что Вы делали в нашей тьме тараканьей? Вы же обещали рассказать?
- Да обещал. Ловко Вы сменили тему разговора. Ну ладно. Я заночевал у своего друга, с которым вместе служили в армии. Не планировал оставаться, да у него приступ начался. Пришлось его матери помогать. У него  после контузии приступы случаются. Жена не выдержала все это. Ушла. А у него вчера день рождения был. 39 лет исполнилось.
- А Вы что, в горячей точке служили?
- Ну, да, так получилось.
Степан замолчал. Задумался, как будто ушел мыслями в те годы. «Да что уж, что было, то уже случилось. Расскажу как-нибудь потом. Ну, так, где Ваше бюро?» - добавил он немного позже.
- В Петроверигском переулке. Знаете такой?
- Ну конечно, там моя зубная поликлиника.
- А ну да. Есть там какая-то модная.
- Как же мы с Вами раньше не встретились, Леля? Я туда время от времени хожу.
- Ну, я–то туда не хожу.
- Простите, Леля, не хотел Вас обидеть. Что же, если у меня такая жизнь.
- Ну вот и жили бы своей жизнью. Она ведь не моя.
- Леля, Леля. Ну что Вы так ершитесь? Мы же договорились: поживем- увидим. Договорились?
«Ну, вроде, да», - ответила смиренно Лелька. А что спорить-то? Она его может никогда и не увидит больше.
Степан, как будто угадав ее мысли, спросил: «А телефон-то дадите? Звонить-то Вам можно?»
Лелька  как-то неопределенно повела плечами, потрепала свои волосы, потерла щеку, вытерла уголки губ, как бы не решаясь, потом проговорила: «Степан, у меня мобильника нет. Так и не купила. Да и мама говорит, что от них только опухоль в голове может развиться».
- Вот тебе и на. А что Ваши статьи в журналах об этом говорят?
- Я вроде ничего про это не встречала. Но легче думать, что мама права, чтоб не было соблазна покупать мобильник. Денег как-то свободных совсем нет. Да и кому мне звонить-то? Дома есть телефон. На работе тоже. Да и не ищет меня никто…
- Ну, вот опять. Короче, Леля, давайте все Ваши телефоны, я буду Вам звонить, можно? А я Вам свои телефоны оставлю. Будете звонить?
- Неа, не буду. Не оставляйте. А то дадите свой телефон, вдруг захочу с Вами поговорить, позвоню, Вы трубку не возьмете, я и подумаю, что Вы просто не хотите со мной разговаривать. Нет, не буду брать. Не хочу разочаровываться.
- Как же Вы в себя не верите. Кто же Вас так в жизни подвел, обманул?
- Уже не важно.
- Расскажете?
«Да, как – нибудь», сказала Лелька грустно.
«Ну, давайте Ваши телефоны», - Степан протянул записную книжку с ручкой, которые вытащил из бардачка.
Лелька написала два номера своим красивым плотным твердым почерком. Передала блокнот Степану, оправила складку на юбке, причмокнула губами: «Ну вот, подъехала к работе на красивой машине, видит ли кто ее из окна? Уж лучше б никто не видел. Неохота никому ничего рассказывать. Пусть это будет моей тайной, а то не сбудется и удача не продлится», - быстро подумала Лелька. Протянула Степану руку, почувствовала его рукопожатие, такое крепкое, но доброе.
«Приятные у нее руки, такие женственные и нежные», - промелькнуло у Степана в голове. «Ну вот, ты что, хочешь опять влезть в отношения? Ты что, Степан, дурак?» - произнес ехидный голос. «Ты что, забыл, как разводился? Забыл, как Иннка визжала, забирая картины, ковры ручной работы, редкие вазы? Ему было в тот момент так противно. Хотелось, чтоб она быстрее оттуда ушла. Пусть хоть все зеаберет, лишь бы не слышать ее визг. Не было сил больше его слышать. Артистка, всегда знала, когда заплакать, когда взяться за сердце, когда за голову, когда завизжать. Да, на сцене цены бы ей не было. А ведь ей было тогда всего двадцать. Когда она успела научиться манипулировать так? И вообще, как ей удалось его одурманить? Прямо как колдовство какое-то.
Когда он впервые встретил Инку в «Галерее», он даже внимания-то особого на нее не обратил. Ну, девчонка, ну, красивая, стройная, даже наверно слишком худая. Но что-то было в ней ястребиное что ли, в общем, недоброе. Степан был там с одним продюсером, обсуждали новую программу. Ужин закончился. Степан направился к выходу, и случайно увидел своего однокашника, Кирилла Огонькова, который сидел в окружении девиц. Все весело щебетали, хихикали над чем-то. Кирилл тоже увидел Степана, окликнул его. Степан подошел, поздоровался со всеми, приобнял Кирилла, похлопал его по плечу и собрался было идти домой, как Кирилл сказал:
- Вот, Степа, познакомься, эти милые дамы отмечают день рождения Снежанны, которой сегодня исполнилось 18 лет. Дамы, рад представить Вам своего друга. А вы, дамы, назовите ему свои имена. Девушки по очереди представились, но Степан, конечно же, не запомнил, кто есть кто. Да и не хотел даже.
- Вы какой-то негалантный молодой человек, - сказала одна из них, как-то некрасиво скривив рот. – Правда, Инночка?», - обратилась она к своей соседке, рыжеволосой девушке с большими зелеными глазами и ярко накрашенными губами.
Инночка, прищурив глаза, оглядела Степана, будто прицениваясь: «Да уж, правда. Совсем негалантный. А Вы, что же, девушек не любите? Вы что, не по этой части, что ли? – игриво произнесла она, при этом умышленно задевая его мужское начало.
- Почему же не люблю? К девушкам я очень даже с интересом отношусь, - отпарировал Степан.
-Ну, так и докажите. Угостите нас шампанским, - прищурившись, произнесла Инночка.
Все захихикали. Кирилл потянул Степана за пиджак. «Ну, правда, старик, давай, присядь, хоть ненадолго. Ну, чего тебе в холостяцкую-то берлогу торопиться? Смотри, какие девчонки, прямо сами в объятия напрашиваются».
«Вот именно», - подумал Степан. Кирилл всегда был балагуром и бабником. Степан всегда был застенчив, осторожен и спокоен.
Его воспитал дед – академик, который почтенно отзывался о женщинах, но предупреждал, что они бывают разные.
- Ну ладно, минут на десять задержусь, - сказал Степан, больше для того, чтоб они вправду не подумали, что он дикарь какой-то. Разговор его никак не увлекал. Они болтали о сущей ерунде: о тряпках, косметике, коктейлях и еще о чем-то. Степан уже и не помнил о чем конкретно. При этом, Степан, филолог по образованию, четко слышал провинциальный говор в речи каждой девицы, а некоторые говорили с явным украинским акцентом. Кирилл придерживал Степана, даже конкретно держал за лацкан пиджака, как будто боялся, что тот убежит. Заказали шампанского, потом еще… Минут через сорок Степан, конкретно устав от их болтовни, быстро встал с кресла, чтобы откланяться.
Кирилл поднялся тоже, немного отвел Степана от стола и прошептал:
- Старик, выручай, у меня вроде карточку заблокировало, а наличности практически нет». Степан только тут понял, во что влип, но уже ничего не поделаешь. Он вспомнил, что и в Университете Кирилла считали халявщиком. Ну, уж вроде столько лет прошло после окончания  Универа, мог бы уж и поменяться.
- Сколько? – тихо спросил Степан
- Не знаю, давай счет попросим. Прости, Старик.
Принесли счет. Цифра, конечно, Степана совсем не обрадовала. Даже рассердила. «Вот, идиот! Вот, влип! Ну ладно. Быстрее заплатить и вон отсюда».
Степан заплатил, всем кивнул и пошел к выходу.
          - А, может, меня подбросите до дому? – спросила та, которую называли Инночкой, немного плаксиво, - А то я себя как-то неважно чувствую. Наверно, заболеваю. А у меня с собой даже теплой кофточки нет. Ну, будьте Зайкой, а? - Инночка даже всхлипнула.
         Степан, уже предвкушавший приятный ужин дома с газетой или с любимой фортепьянной музыкой, конечно же, не хотел никуда везти эту Инночку с ее противным голосом. Но что поделаешь? Степан открыл дверь своей машины, жестом приглашая Инночку садиться. Та быстро забралась в машину, еще быстрее захлопнула за собой дверцу, будто боясь, что он может передумать. Степан сел за руль, завел двигатель, включил фары:
- Ну что, куда?
Инночка опять скривила губки: «А что, к тебе нельзя? А то уже поздно. Тетка опять ругаться будет. Я с теткой живу и с ее мужем. Ужас какой-то. Они все время орут и ругаются. Особенно, когда он напьется. Орет просто без всякого повода. Инночка опять как-то противно скривила рот.
Степан обреченно вздохнул: Ты знаешь, я не могу тебя к себе. Я женат. Не хочу ее огорчать.
  - Не ври, Кирилл говорил что-то про холостяцкую берлогу. Я умею слушать. 
Степан покраснел оттого, что не умел, не любил, не хотел врать.
- Ну ладно, я отвезу тебя к себе, но завтра утром ты первым делом от меня уйдешь. Договорились?
- Конечно, конечно, - радостно защебетала Инночка.
Спустя минут пятнадцать Кирилл подъезжал к своему дому на Патриарших. Квартира досталась ему от деда – академика. В ней было много картин, китайских ваз начала прошлого века, ковров ручной работы со столетней историей. Все привезено дедом из разных экспедиций. Инночка быстро освоилась в красивой квартире. Несмотря на то, что Степан предложил Инночке кабинет деда, под утро она как-то ловко оказалась в спальне Степана, под предлогом узнать, не хочет ли Степан что-нибудь на завтрак. Степан чувствовал себя ужасно уставшим и раздраженным и не сразу вспомнил, что Инночка ночевала в его квартире. «О Боже, зачем она здесь? Степан немного резко сказал, что он не хочет есть, и напомнил Инночке о договоренности уйти сразу утром уйти домой. Инночка как будто и не услышала этих слов. Она быстро подскочила к кровати, откинула одеяло и юркнула в постель. Степан даже не успел вдохнуть и отскочить. Инночка крепко прижалась к нему. Степан же с силой удержал Инночку, придавив ее сильной рукой, медленно встал, повернулся спиной к постели и хрипло произнес:
-Я прошу тебя уйти. Я прошу тебя уйти немедленно, пожалуйста», - добавил он.
Инночка опять скривила губы, и, взвизгнув, запричитала:
- Пожалуйста, прости меня. Я не хотела. Я не знаю, как это у меня вышло. Прости, ну, пожалуйста. Я, правда, не хотела тебя огорчить. Прости, слышишь?»
Как ей всегда это удавалось? Как она всегда умудрялась то заплакать, то завизжать? И все время он себя чувствовал виноватым. Так, с чувством вины он и согласился, чтоб она осталась тогда в его доме. Она ведь не хотела ни учиться, ни работать. Правда, готовила она действительно очень неплохо. Вообще все украинки, а Иннка приехала в Москву из Луганска, хорошо готовят. Вот она тогда и предложила Степану помощь по дому, ему ведь все равно некогда, да он и не умеет, – пояснила она. А она-де будет ему помогать, будет убирать в доме, стирать, готовить, ухаживать за ним. Так она и задержалась у него. Постепенно ей даже как-то удалось уговорить его на ней жениться. Она узнала, что в Москву приезжает ее мать, которая захотела навестить свою дочь.
 -Давай скажем ей, что мы расписались, а то она решит, что я веду аморальный образ жизни.
-Аморальный, – фыркнул про себя  Степан, - можно подумать до встречи с ним он был моральным».
- Ну что тебе стоит? Просто ей так скажем и все. Мама будет рада и отстанет от меня. Давай, а?» – она опять скривила губы. Она всегда кривила свой рот, когда хотела чего-то добиться. Это он теперь знает. А тогда он даже и не  пытался заострить на этом внимание.
Что ж, как последний идиот, он согласился и на это. Лишь бы ее визга не слышать. Мать приехала, познакомилась со Степаном. Попросила свидетельство о браке. А ведь его-то нет! Она как завопит, что он совратил ее дочь, которой нет и восемнадцати. Вот это да! Пообещала, что не будет никуда сообщать, если он быстро на Иннке женится. А У Степана в это время на телевидении новый проект намечался. Нельзя было никаких скандалов иметь. Вот, влип, так влип! Ну что ж, пришлось по-быстрому жениться. Даже поговорить-то, поделиться было не с кем. Деда к тому времени уже не стало, а родителей Степан даже и не помнил. Они погибли в автокатастрофе, когда Степану не исполнилось и семи лет.
Короче, Инночка стала его законной женой, хотя он не только не планировал иметь с ней никаких отношений, но даже и от услуг домработницы тоже хотел отказаться. Все ждал подходящего случая. Вот, дождался!
А дальше началось. С утра до вечера в доме были ее подружки, такие же шлендры, как и она. Не учились, не работали. Ничем не хотели заниматься. Ему казалось, что они над ним все время подхихикивают, ехидно так, вероятно, над тем, как Инночка ловко его обставила. И так прошло два года. Спать он с ней не хотел. Ну не нравилась она ему. Она закатывала истерики, сцены ревности. Визжала по любому поводу. Постоянно требовала денег. Как он выдержал два года? Все же подал на развод. Слава Богу, она не смогла отсудить квартиру. Но ей удалось убедить судью на раздел имущества. Степан смирился. Пусть хоть все заберет, только его оставит в покое. После развода он долго не мог прийти в себя. Был жуткий стресс. Только работа – новые проекты, помогли, вытянули его. Как еще не запил…
Степан тряхнул головой, посмотрел вслед уходящей Лельки , которая как бы шлепала по лужам, улыбнулся, не зная чему. Может тому, что она не стройная, не красивая, не модная? Да разве в этом счастье? Зато от нее веяло чистотой, добротой и порядочностью. А главное, искренностью.
«Может это и есть судьба?  подумал Степан, - Вот поживем – увидим»…

Август 2008