Поливать, пересаживать
Это потом уже, недели через две, у нас этот разговор зашёл. Я его стала спрашивать, что за девочка, куда этот поезд идёт, и вдруг он вполне серьёзно отвечает:
– Квадратная девочка. И поезд туда идёт – в квадрат.
– А куда он должен идти? В круг?
– Да, в круг. Это бы лучше было.
– Почему (такая дискриминация квадратов)?
– Потому что у них углы есть. Так и будешь по углам носиться – то в один угол, то в другой.
– Да. И некогда будет валяться. Гадить мне на стол.
– Гадить? Ну ладно...
У него был такой тон, что я испугалась. Даже приснилось что-то такое. В общем, я испугалась, и хорошо, что испугалась. Как-то ночью просыпаюсь, а из кухни свет. Подумала, может, читает (он всегда читает), но что-то (интуиция) меня заставило встать. Пошла на кухню, а он там, спокойно, на меня не взглянув, продолжает химичить. Облатки от таблеток, сами таблетки, а он в стакане болтает какую-то болтанку грязно-серую.
– Эй, – говорю. – А это что за срач?
– А это не срач, – и берёт стакан и эту болтанку во всё лить начинает: в графин с водой, в ковшик с кашей.
До меня как-то сразу дошло, что это он уже гадит.
– Это ты уже гадишь? – спрашиваю.
– Да, – говорит.
Я села и стала думать, что же теперь делать. Мне всегда было ясно, что у него психика нарушена, и всё от этого, неряшливость его, лёжка бесконечная, время это неиссякающее. И я всегда опасалась, за себя опасалась, за учебники, за посуду. А тут мне его жалко стало. Что с ним будет? где он уже сейчас? Может быть, для него уже сейчас этот ковшик с кашей – инопланетный корабль... Я решила с ним поговорить, по-хорошему так поговорить.
– Вова! Если бы ты знал, как трудно постоянно убирать за тобой, – вот что у меня само собой вырвалось...
– Не убирай, – говорит.
– Чем ты сейчас занимаешься? Мне с утра всё это вывозить? И вообще – ты меня что, отравить собрался?
– Немножко, – говорит.
– Немножко? Ты даже не понимаешь, что так не бывает?
– Почему? Если литр водки выпьешь – будет сильное отравление, а если стакан – не сильное, только немножко. Ты выпьешь немножко моих таблеток, они же в разведении.
– Ну хорошо, расскажи мне, что будет дальше... – И он стал рассказывать.
Он уже давно поит всякими составами цветы, и им от этого ничуть не хуже, а напротив, лучше. Они становятся гуще и ярче, выше, пока ни дорастают до потолка, ни становятся золотыми. Такими красивыми, такими огромными, сколько же с ними забот. Их надо обирать, растить новые, всё время ухаживать, он лежит только когда я дома, а в остальное время занят, цветами и составами, записями, результатами, – он всё может показать. Уже испробованные составы он пьёт и сам. Конечно, золотым цветком до небес он не стал (улыбается: «не стал»), но мысли он читает...
– Все мысли? – спрашиваю.
– Все, – говорит.
– О чём я сейчас думаю?
– О времени, – говорит. – Правда?
И ведь нельзя сказать чтобы ошибся.
(2006)
Свидетельство о публикации №211112200288