Разведчики в Пещерах. Май 1944

     (Отрывок из романа "Крест Трубора")

                3.      
– Никодим! где же ты прячешься, брат? Думал, что не найду! – перевёл дух Варсанофий, хватаясь за сердце. Болел схимник. Похудел, телом совсем ослаб, к Рождеству обещал преставиться. Уже и место для успокоения заказал в пещере схимник Варсанофий верному послушнику Никодиму, где лежать к зиме его просветлённым мощам.
– Здесь я, брат Варсанофий, нишу рою для раки с усопшим, – откликнулся Никодим.
– Так что ж в темноте?
– Сгорела-растаяла свечка, а песок не в мешках. На ощупь привык. Насыплю и вынесу, – оправдывался Никодим. – Зачем звал? Случилось что?
– Ребят к тебе привёл. Шесть душ. Ты, Никодим, подбери им место укромное. Пусть поживут в пещерах денька два. Так надо, – объяснил Варсанофий послушнику Никодиму.
За годы работы в пещерах Никодим привык видеть во мраке, а тут загорелся электрический фонарик и он без труда разглядел силуэты людей, заметил в руках их оружие. И не шесть их было, как сказал Варсанофий, а семь.
– Кто такие? – негромко спросил Никодим Варсанофия.
– Русские воины, укрываются от антихриста, – ответил за вооружённых людей Варсанофий. С ними нелюдь, этот, – указал схимник на пожилого человека в гражданском костюме и шляпе, со связанными руками. – Ты укрой их, а я принесу хлеба и кваса. Вы уж ребята не взыщите. Монастырская пища скудная. К хлебу и квасу ещё лук и картошка полагаются. Этого я принесу завтра, когда стряпухи наварят. Ну я пошёл, Никодим, пока ноги держат, а ты подбери им местечко укромное, можно и то, что для меня приготовил. Я пока подожду. – Старец тяжело развернулся, хрустнув костями, и, согнувшись, побрёл по пещере на выход, по возможности сберегая силы – ему ещё возвращаться с пищей для русских воинов, которых привёл в монастырь укрыться. А на дворе теперь тоже темно, ночь наступила.
Никодим оставил в покое свои мешки, решив, что соберёт и вынесет песок завтра, и обратился к русским воинам, которых привёл Варсанофий:
– Кто же вы такие будете, ребята? Откуда пришли? – спросил он, всматриваясь в лица русских воинов и того, что со связанными руками. Лицо одного из воинов с перевязанной под нахлобученной пилоткой головой, напомнило Никодиму сына Александра, а того, что со связанными руками, сразу узнал. Это был штабс-капитан Берг, кажется Иван Андреевич. Постарел, но не сильно переменился. Его Никодим помнил с Гражданской войны и без труда узнал в мае сорокового года, когда увидел в Изборске. Был в тот день Берг в компании трёх неизвестных мужчин, лейтенанта Ланге и лейтенанта Мяаге с его кайцелитами, заехавшими к Пантелееву чинить радиатор машины.
В третий раз свела их судьба в сентябре сорок первого. Привезли тогда избитого и связанного, как теперь Берг, Бутурлина в гестапо города Печоры. Заступаясь за сына, которого схватили во время облавы прямо на улице и хотели угнать на работу в Германию, Бутурлин сцепился с немецкими прихвостнями из бывших кайцелитов, и говорят, что убил одного кулаком. Того унесли, живой остался или точно дух испустил – Бутурлин не узнал, а за сопротивление властям оказался в сыром подвале, откуда лишь два пути: или в лагерь или на виселицу. На первом допросе, который мог оказаться для Бутурлина и последним, в качестве переводчика присутствовал Берг. Узнал Бутурлина, представил как бывшего русского офицера, воевавшего вместе с ним с большевиками, стал уговаривать поступить на службу в полицию. Гауптштурмфюрер , заправлявший в гестапо, доверял Бергу и велел перевести Бутурлина из подвала в другое помещение, развязать и накормить. Ночью Бутурлину удалось вырвать решётку и бежать вместе с двумя такими же, как он мужиками из соседних деревень, задержанными за укрытие от немцев продовольствия.
Мужики подались в свои деревни, а оттуда кто куда, а Бутурлин вернулся в монастырь и припал к ногам игумена Павла. Тот опять его принял в братию и скрыл от гестапо в пещерах.
Вот и в четвёртый раз свиделись Бутурлин с Бергом, только пока тот не признал в монахе бывшего своего однополчанина поручика Бутурлина. Был он не в себе, ничего не видел и не слышал. Вид его был жалок – костюм порван, шляпа смята, на лице кровоподтёки, похоже оказал сопротивление русским воинам и был сильно ими помят.
– Папа это же я, Саша! Неужели не узнаёшь меня? – неожиданно обратился к нему, заставив всех вздрогнуть, тот самый рослый парень с лицом, показавшимся монаху похожим на сына, одетый, как и все русские воины, в камуфляжный маскхалат и с автоматом на плече.
Парень приблизился к монаху, густо заросшему седеющим волосом и с бородою в пояс, обнял и припал к его могучей груди.
– Я знал, я чувствовал, что ты здесь! И мама сказала, что укрываешься в монастыре, как и в прошлый раз. Только вот не знал, что доведётся оказаться в пещерах и увидеть тебя…
– Саша, сынок! – монах стиснул в могучих объятьях единственного сына, которого не видел почти три года и уже не чаял увидеть на этом свете. Слёзы брызнули из его глубоко упрятанных глаз.
– Сашенька, родной мой! – дрожал голос монаха, целовавшего и прижимавшего к себе сына. – А я уже думал, что ты пропал, сыночек мой родной. Мама передала мне весточку, что забрал тебя с собой зять Владимира Петровича Лебедева. Ушли вы на восток в большие псковские леса. Ушли воевать. И вот вернулся русский воин! Вырос, возмужал, поди, сильнее меня уже стал! – любовался сыном Никита Иванович, едва сдерживая от волнения слёзы и всё ещё не веря своим глазам. Вот сейчас очнётся от сна, и никого рядом нет…
Но нет, очнулся, всё на месте и Саша рядом.
– Видел маму? – спросил Никодим, не имевший ом жены вестей больше года.
– Заходили ночью, тайком, на несколько минут. Еле в себя пришла, – признался младший Бутурлин. – О тебе рассказала…
Бутурлин помолчал, дожидаясь, когда исчезнет подступивший к горлу комок.
– А Аринка, дочка Алексея Ивановича, она где? – вспомнив о девушке, с которой Саша дружил, которую они вместе с матерью уже видели невестой и женой сына.
– Нет, папа, Аринки. Схватили её немцы, угнали в Германию, – опустив голову, ответил Саша…
– Вот так дела? – удивлённо развёл руками старший над русскими воинами. – Бутурлин? Никита Иванович? Так это вы послушник Никодим? Рядовой Бутурлин, ваш сын, ничего не говорил о вас.
До монаха не сразу дошло, что обращаются к нему, ничего он не видел и не слышал в тот момент.
– Папа, товарищ капитан тебя спрашивает, – попытался вернуть отца к реальности младший Бутурлин.
– Я Бутурлин Никита Иванович. А вы кто, божий человек? Лица вашего что-то не помню. Откуда меня знаете?
– Видеть вас не доводилось, но слышал. Владимира Петровича я зять, Игорь Лебедев.
– Вот как! – удивился монах. – Значит муж Ольги?
– Он самый!
– Да как же вы оказались здесь, родные мои русские воины? Здесь же немцы! В монастыре бывают едва ли не каждый день! Что хотят, то и творят! Жрут, пьют, совещания устраивают, словно у них здесь штаб! Ведут себя, как хозяева и начальство наше, монастырское, ничего с этим поделать не может. Боятся…
В конце зимы прислали машину. Описали всё самое ценное в ризнице, серебряную посуду, древние иконы в дорогих окладах и многое другое. Расписку дали отцу Павлу, что всё вернут, когда придёт время, а пока вывезут на хранение в Германию . Увезли, только не вернут они нашего добра, растащат по себе. Поди потом, собери.
А когда бомбили город и железную дорогу, так немцы, опять у нас скрывались. Место наше – богом хранимое …
Очнулся, пришёл в себя Берг, повертел головой, прислушался к разговору. Узнал, наконец, в монахе Бутурлина, да и называли его так.
– Здравствуйте, Никита Иванович. Неужели не узнаёте? Это я вас не сразу признал в этой рясе и клобуке. Вот и сына встретили. Не знал, что у вас такой сын. Здоровый парень, это он так меня… – Берг поморщился и не стал уточнять «как», и так было ясно, что брал его младший Бутурлин. – Везёт вам сегодня на встречи. Теперь вот ещё один ваш знакомый объявился, такой уж видно выдался денёк. Приятно вам или нет видеть меня, но я здесь. Вот он я, Иван Андреевич Берг, бывший штабс-капитан русской армии! Неправда ли, неожиданная встреча?
– Куда уж неожиданней, господин Берг.
– Почему же Берг, а не Иван Андреевич, – с малой надеждой в дрожащем голосе пытался хоть как-то расположить к себе Берг русских воинов, – Мы ведь с вами, Никита Иванович, старые знакомые, неправда ли?
– Так вы же немец, господин Берг. Откуда мне знать, может быть, теперь вы зовётесь Ганс Андреас фон Берг или как-то иначе. Дождались прихода своих. Впрочем, с ними вместе скоро придётся драпать. Хотя вам, господин Берг, – Бутурлин поправил клобук, – вряд ли…
– Никита Иванович, так вы знакомы с ним? – Лебедев кивнул в сторону Берга.
– Знаком, с восемнадцатого года, – тяжко вздохнув, признался Бутурлин. – Вместе служили у Юденича. Давно это было…
Сам скажу, иначе он вам доложит. Вырваться из гестапо мне удалось вот с его помощью, товарищ Лебедев. А вам, господин Берг, спасибо за помощь, пожалуй, влетело за меня в сентябре сорок первого года, когда заступились?
– Влетело, ещё как! Спасибо гауптману Таубе, заступился перед гауптштурмфюрером Фогелем. Только в начале октября Таубе погиб при атаке десанта Красной Армии на разведывательно-диверсионную школу Абвера, где в то время мне довелось работать инструктором.
– Эта история, господин Берг, нам известна, хоть и не до конца – насторожился капитан Лебедев. – Школу Абвера в начале октября сорок первого года разгромила моя группа. С гауптманом Таубе лично не знаком, но там были мои старые знакомые. Раз уж мы встретились, расскажите о них, – потребовал русский офицер.
– Кого вы имеете в виду? – спросил ещё более удивлённый Берг, никак не ожидавший того, что русский офицер, взявший его в плен, и есть виновник дерзкого нападения советского десанта на разведывательно-диверсионную школу Абвера, которая была воссоздана лишь спустя полгода и совсем в другом месте.
– Например, оберлейтенант Флик и эстонцы Ланге и Мяаге. Не знаю, в каких чинах они у вас числились.
– Надо же, вы их всех знали? – Удивление Берга продолжало нарастать.
– И про вас, Берг, мы многое знаем, так что не пытайтесь ничего скрыть. Рассказывайте, что с ними стало? – требовал Лебедев, которого охватило нешуточное волнение и ударило в жар. Лебедев снял с головы пилотку с капюшоном маскхалата и вытер ладонью проступивший от волнения пот. 
Тут уже Берг едва не закричал от неожиданности. Он, наконец, хорошо рассмотрел лицо русского офицера, показавшееся ему знакомым. Это был тот самый начальник заставы, пограничники которого схватили бывшего штабс-капитана и агента Абвера в майскую ночь сорокового года при попытке перехода Государственной границы СССР!
– Выкладывайте, Берг, всё, что знаете о Мяаге и Ланге. Вот видите, я уже второй раз беру вас, так что теперь вы от меня не уйдёте и ответите перед советским народом по всей строгости наших законов!