Девчонки

Воспоминания
      
      ...Соскакивая с одной ступеньки на другую, Сонька  случайно задела инструментом, который был упакован в  матерчатый чехол, о  металлическую резную часть перил. Услышав жалобный глухой звук, донёсшийся сквозь матерчатое препятствие, Сонька приостановилась и плюхнулась на ступеньку,  расчехляя инструмент. Это была домра.
       - Ой, прости, прости, домрочка. Случайно! Как  ты? Не ушиблась? Конечно же, ушиблась. Вот, как жалобно застонала! Дай-ка,  я посмотрю – не осталось ли синяка на твоей круглой спинке? Внимательно рассмотрев   инструмент и,  покрутив  домру со всех сторон, не обнаружив  травматических изъянов, девчонка зачехлила её, и уже отойдя от перил, спокойно стала спускаться с  мраморных ступенек.

       Она уходила от художественного руководителя, дирижера оркестром народных  инструментов, Николая Ивановича. Пожилой седой руководитель пользовался в своём молодёжном коллективе большим уважением. Супруга его, Татьяна Петровна, всегда угощала ребят чаем с пирогом, который всегда был испечен ею, и они  с  удовольствием искали предлог,  чтобы забежать и лишний раз показать своё домашнее задание, которое они разучивали. А уж на следующий день вместе с оркестром, в клубе, в репетиционном помещении будут отрабатывать каждую ноту.

Потом Николай Иванович будет перед их оркестром  дирижировать  на сцене какого-либо московского Дома Культуры. Все городские дома культуры они знали, как свои пять пальцев. Нередко приходилось выступать и в Колонном зале. Ребята, выучившие уже почти назубок весь репертуар, будут с удовольствием следить за его довольным лицом. Да, значит, не зря сегодня Сонька приходила к руководителю, чтобы он с ней отработал очень важные вариации для домры-примы… Дом, где жил Николай Иванович в 1958 году и сейчас стоит на Садово Кудринской.
   
      Выйдя из подъезда, сонькин взгляд остановился на возвышающемся напротив здании. О, это было замечательное, волшебное здание! Правда шёл мелкий осенний дождик, но он показался девчонке таким желанным, что она решила по этой причине заглянуть в гастроном, который находился в высотном здании. Там и побродит, переждав желанный дождичек. В высотном доме жили известные люди. Так говорили, что разные артисты и какие-то недосягаемые, тогда сонькиному уму, люди. Простые смертные там просто не смогли бы обитать.  Говорили, что  громадные холлы, лифты, коридоры, прихожие, комнаты – просто поглощали жильцов и всех тех, кто входил в эти помещения. Сонькина семья там просто затерялась бы… Мало того, так  в этом доме был огромный магазин. Чего там только не продавали? Продовольствием были забиты все стеклянные  витрины. Чтобы купить  какой-либо снеди, надо было еще постоять в очереди. Народ в этом магазине был  совсем другой, чем в более мелких продовольственных точках. Никто не ссорился, не толкался. Соблюдали очередь, терпеливо переминаясь с ноги на ногу,  внимательно всматриваясь в предложенные, почти картинные - продукты.

      В большом торговом зале продавались различные соки, мороженое. Даже стояло несколько столиков, за которыми можно было стояком выпить сок из гранёного стакана. Выбор соков был большой. Некоторые из очереди, предупредив предыдущего и последующего, выходили из неё и шли к прилавку с соком. Красовались стеклянные,  грушевидной формы баллоны, наполненные разноцветными соками. Мандариновый, вишнёвый, виноградный. Еще тут же можно было купить квас, газированной воды с сиропом и без. Продавщица  стояла в нарядном белом головном уборе, похожем на корону по высоте, но  приближенном частично к  золушкиному колпаку.

       В поле зрения теснились трёхлитровые банки, в них тоже находились различные  соки, которые потом пополняли  иссякающую жидкость в баллонах, а некоторым сокам не хватало такой царской тары, как баллоны, так продавщица, порой, наливала прямо из банок.
 
       Кто-то покупал мороженое. В большом спросе было клюквенное, семи копеечное. В бумажном восковом стаканчике,  типа застывшего,  и, будто, со снегом смешанного- клюквенного киселя. Но есть его нужно было  деревянной плоской лопаточкой. Но оно очень приятно на вкус. Вот, сейчас, Сонька как раз стояла за столиком и  ела это семи копеечное мороженое, глазея по сторонам, на дорогие продукты, которых пока на их семейном столе в то время не всегда были. Но в большие праздники что-то и появлялось. Она улыбалась, вспомнив о только что интересном посещении  Николая Ивановича и его супруги...

2011 год 
 
    ...Сейчас, та самая - уже совершенно взрослая женщина Софья, стоит возле дома, где жил когда-то Николай Иванович.  Руководитель струнного оркестра. С тех пор прошло много лет. Домра по-прежнему висит дома в чехле на старинной этажерке - единственной реликвии, которая перешла в состояние использования её по назначению и в эту эпоху: книги тех лет, слоники, какие-то памятные безделушки, и фотография, где Сонька застыла юной девчонкой с инструментом в руках, готовая каждую секунду медиатором ударить по звонким струнам домры. В школьной форме, нога на ногу, она с нежностью прижимает тот инструмент, который сейчас ей дорог как память.
 
     Сейчас она видит, что подъезд  дома Николая Ивановича заложен кирпичами. Окна давно замаскированы под сплошную стену. Вход сделали со двора, над ним висит банковская вывеска-реклама. Пристроили новые ступеньки к выдолбленной вновь двери.  Но это - чужой дух, современный. Неуютный.
     Стены дома, одну - выходящую на многолюдную улицу, а другую – на Садово Кудринскую, хоть и без окон, но та самая бывшая девчонка, только в теперешнем возрасте, видит  ещё те, прежние, с вымытыми до блеска стёклами окна. Вот, они заложены кирпичами. Но в них всегда заглядывало солнце прямо в комнату к учителю.
     А вот стена, где остался козырёк над парадным входом. Она вспоминает внутри подъездный симпатичный интерьер, состоящий из мраморных ступенек, резных металлических, почти кружевных решёток с полированными перилами. Кто-то из жильцов вынес в коридор  еще хорошее кресло. На нём иногда, запыхавшаяся Сонька пережидала, когда  стук сердца замедлится, и она нажмёт кнопку звонка, чтобы уже спокойно войти в уютную квартиру, где всегда пахло  пирогом и чаем.
      
       В коридорном холле всегда была чистота. На стенах ни одной буквы, означающей, что здесь был...дурак; ни одного чёрного пятна от специально прислонённой сигареты, чтобы оставить хоть какую-то отвратительную анонимную веху о себе любимом. Тишина. Большое - сверкающее чистотой - коридорное окно, выходящее на улицу над парадным козырьком.
      
       Будучи уже замужем, Соня приходила с ним, познакомить его с учителем и его супругой. Соня гордилась Николаем Ивановичем, и ей хотелось чтобы о нём знало как можно больше её близких людей...   
       ...Давно не осталось в этом доме никаких жильцов. Теперь коммерция, как спрут, высасывает старину из нутра  старинных памятников архитектуры, рушит стены и окна, обволакивает здания тёмной туманной плёнкой, в которой никто потом не найдёт той прелести, которая удивляла даже девчонок, приходящих в гости к своим учителям.

         ...Конечно же, опять взгляд остановился на том самом высотном здании. Вот оно стоит. Что с ним-то может случиться?  Можно лишь предположить, что там уже живут эпохальные личности. А вот и знаменитый бывший гастроном, в котором когда-то люди тех лет стояли в очередь, и девчонки, зашедшие съесть  семи копеечное мороженое. Население покупало понравившиеся продукты, доступные всё-таки по ценам большинству гостей, прибывших со всех концов города и весей. Но теперь на нём совершенно другая надпись, многозначительная...

        Всё-таки не выдержала душа поэта… Спустившись к метро Баррикадная, которого в прошлой эпохе и в помине не было,  она купила  клюквенное мороженое, с такой же деревянной лопаточкой, но уже в пластмассовом стаканчике и чуть меньшего размера, но зато  по тридцать рублей, с радостью, что можно вернуть те далёкие времена, вкушая сладкую клюквенную прелесть, будто - смешанный со снегом кисель, с нежностью думала, а порой и с сожалением: эх вернуть бы всё назад!?!  Под такое настроение  возникло желание сейчас же войти во врата дворцового внутреннего  помещения с интригующей вывеской в высотке.

        Пока шла по направлению к высотке встретила  подругу. Обнялись , поболтали. В молодости бегали с ней по консерваториям и по театрам. Моросил дождичек, надо бы  где-то посидеть за чашечкой кофе. Пошли в высотку в современную "торгово-пищевую точку".

        Вошли. Громадный зал почти пустой и… столики, столики, столики. По левую руку большой пищеблок, на прилавках вмонтированы глубокие судки с разнообразнейшей  готовой снедью. Покупай – не хочу. Посмотрели цены. В ту эпоху аванс был меньше. Взяли чай,  сели за столик, Сонька достаёт  семи копеечное мороженное, стоимостью теперь в тридцать рублей у метро, извинившись перед подругой, что у меня оно только одно.  Она её успокоила…, - не волнуйся, - сказала, у меня есть яблоко. Посидим, пообщаемся. Возьмём чаю с пирожками...

Стали вспоминать девчоночье золотое, пусть не очень богатое, но почти беспечное – время. Учись бесплатно – не хочу. Работай - где хочешь на выбор – всё пестрит объявлениями о приёме на работу. Только надо захотеть.  Театры, залы консерваторий, экскурсии – пожалуйста!
       ...Подруга разрезала яблоко, приготовилась еще на более мелкие части разрезать. Зубки-то у неё пока ещё все свои. Видно, очень были весёлые и счастливые взрослые  женщины, а только подошла к нам такая симпатичная, улыбающаяся девчонка.
       Извинилась. Представилась -  администратор частного предприятия...
       Они даже запомнить не успели какого:
       - Вы  где мороженое взяли? …
       - Купили...-  наивно ответили женщины в один голос…
       - А яблоко?... – встречный вопрос открыл им рты. …
       – Я из дома принесла – ответила подруга. …       
       - Здесь нельзя есть свою еду.  Можно только приобретённую у нас…
       - А мы только что встретились, хотели пообщаться… На улице уже прохладно. Вот чай у вас купили…  два пирожка... Сейчас допьём чай и пойдём.
       - Если сейчас вы не уберёте свои продукты и не купите яблоко и мороженное у нас – я  вызову охранника. Это частное предприятие…
      
        Женщины в недоумении пересматривались, стало обидно больше всего, что раньше этот высотный дом был близким в те далёкие годы не только им, но и всем людям, кто направлял стопы к его входу. Да и муж одной из них, который встретился на жизненном пути потом, жил рядом с высоткой, да еще и работал в большом гастрономе, находящемся в этом самом помещении, после того как отслужил армию. Теперь женщины чувствовали, что их очень больно отсекли, как кусок лишней породы, при формировании  богатого памятника при жизни, случайно затесавшемуся и зазнавшемуся приезжему "скопидомку".
 
       Встав из-за стола, и выйдя на улицу "девчонки" отчуждённо стояли напротив  частного предприятия, и потом, как две побитые собаки, пошли по своей родной  Красной Пресне  молча и уже не улыбаясь. Погода казалась мерзкой.