Перечитывая А. Чехова

Не помню, сколько раз читал «Даму с собачкой». Сейчас нахожусь в неврологическом отделении 18-ой городской больницы и вновь перечитал этот рассказ, похожий больше на повесть.
Так почему же столько возвращений именно к этому рассказу? Ведь в мировой литературе столько прекрасных произведений о любви. В чём его обаяние? Мне кажется, секрет обаяния рассказа «Дама с собачкой» в отсутствии в нём громких, оттеловских страстей, в его простоте, в изображении любви очень земной, настоящей. Всего несколько примеров. В реальность любви Ромео и Джульетты современному человеку трудно поверить прежде всего потому, что они, в сущности, ещё дети. В историю безответной любви телеграфиста Желткова поверить легче, но такая чистая любовь, любовь на расстоянии принадлежит к числу исключений. Любовь Мастера и Маргариты тоже из ряда прекрасной, возвышенной экзотики. И совсем другое дело - история Гурова и Анны Сергеевны. Для Гурова она началась как очередной его роман, затем постепенно переросла в единственную в его жизни любовь. Для Анны Сергеевны, знавшей до Гурова только мужа, она с самого начала оказалась историей её единственной любви. То была любовь, ставшая смыслом жизни для героев рассказа. И то была очень грустная и трагическая любовь. Грустная потому, что грусть неизбежный спутник многих сильных чувств. И ещё потому, что в их ситуации решение не могло быть найдено. И трагическая, потому что влюблённые нарушили одну из главных заповедей. Вспомните-ка ветхозаветного Бога, бескомпромиссного, карающего, и некоторые Его заповеди ... Рассказ заканчивается где-то на середине истории героев, и, вполне возможно, это не случайно. Подозреваю, что Чехов не был верующим, но чутьё большого художника подсказывало ему, что кара за греховную любовь неизбежна. Думаю, что Гурова непременно ожидало бы наказание в том будущем, от изображения которого Чехов уклонился. И Анне Сергеевне «Бог великий и страшный» (Второзаконие, 7, 21) тоже воздал бы должное, ведь её муж, фон Дидериц, не виноват в том, что он по натуре своей лакей.
Но, люди шли и будут идти на греховную любовь, если им только померещится, что ей суждено стать единственной в их жизни любовью.
С пера эмоционального Пушкина как-то сорвалось признание: «Над вымыслом слезами обольюсь...». Пролил ли слезинку сдержанный Чехов, когда писал рассказ, похожий больше на повесть?...
18-ая городская больница, октябрь 2004 года.