Один. 2

Утро первого.






Комната, заливалась белыми, тусклыми лучами луны, струящимися через голые рамы, незанавешенного окна.

Сон. Он без картинок, звуков, чувств, он черный, как дыра в груди, лежащей фигуры девочки, даже во сне зажатой в комок.

Время берет свое, черную, обволакивающую ночь, сменяет не, сколько не радужное, промерзшее утро, ленивые лучи которого, нехотя выглядывают из-за туч.

Девочка, услышав настойчивый писк будильника – супится, начиная просыпаться и понимая, что время вставать – просыпается, сладко потягиваясь всем телом в тугую струну. Но тут же морщится, чувствуя усталость, разбитость во всем теле. Она обхватывает руками пульсирующую в такт биению сердца, бьющую болью голову. Замечая, что руки опять леденющие, пальцы не сгибаются, ноги затекли, и снова кости крутит, это болезнь с детства – кровь плохо ходит по конечностям. Из-за этого вечно синющие руки. Уже почти проснувшись, девочка глубоко вздыхает. Ёжась от холода, что пробежал мурашками по тонкой коже.



— Мам, а чего Катька, не бодрствует? – Даша произнесла это невнятно, запихивая «горячий» бутер в рот.

— Даш, твоя сестра не в школе, ей идти только в середине сентября, — женщина бегала, по комнате, судорожно собираясь.

— Дуракам всегда везет, — она это пробурчала чуть слышно, глотая чай.

— Дочь, вот тебе деньги на букет для классного руководителя, — женщина достала кошелек из сумки, отщитывая купюры, — Я, к сожалению, не успела с ней познакомится, но я, обещаю, приду на первое, же родительское собрание, — она улыбнулась.

— Букет? Я не собираюсь покупать этот веник! – Даша скривилась, садясь на стуле удобнее, — А ты и не ходила толком на МОИ родительские собрания.

— Просто, у меня много дел.

— Это твои вечные отмазки, — девочка картинно откинула деньги, — Тебя ничего не интересует, кроме тебя самой и Катьки.

— Даш, ты перегибаешь палку! – женщина уперла руки в боки.

— Ага, иди уже.

— Ты собираешься идти в этом?

— То есть?

— Смотрела на себя в зеркало? Страх божий!

— Мне нравится.

— И в кого ты такая? Вот Катя…

— Хватит! Катя то, Катя это! Надоело!

— Заткнись! – женщина закричала, сжимая кулаки, — Тебе далеко до нее! Ты мой позор! Это из-за тебя пришлось переехать!

— Это ВЫ мой позор. Я ВАС ненавижу, — чуть слышно произнесла девочка.

— Плевать. Если увидишь меня на улице – сделай вид, что не знаешь, я буду благодарна! – женщина, резко обернувшись, вышла из комнаты, послышался щелчок замка.

Даша вздохнув, посмотрела на купюры, подумав, взяла их, засунув в карман джинс.

Затем, выйдя в прихожую, посмотрелась в зеркало, увидела симпатичную девушку, с почти черными волосами до пояса, белой кожей, большими, карими глазами, одетая в черные, узкие джинсы, черную водолазку, высокие, армейские ботинке на шнуровке. Надев синюю куртку и прихватив так любимый рюкзак, вышла за дверь.

На улице стояла, так не любимая ею осень. Шел моросящий дождь, небо было затянуто серыми тучами. Даша шла не спеша, растягивая шаг, ведь, впереди ее ждал первый день в школе, и такое не любимое первое сентября.