Дети ночи. Сага о любви и вампирах. Часть I

                Глава 1: "Взрослое детство"
Шел 1764 год.
Простая крестьянская семья Айхенвальдов, жившая в сельской провинции недалеко от Халле, как обычно начала на редкость солнечный день с работы. Отец семейства, Лукас Айхенвальд,  постоянно добывал рыбу и подрабатывал плотником, он пропадал целыми днями, чтобы хоть как-то прокормить их большую семью, состоявшую из 7 человек. Его супруга, Армгард, не так давно отошедшая от родов, постоянно работала в саду и занималась ручной работой. Детям в этой семье приходилось бороться за свое существование уже с того момента, когда они могли самостоятельно ходить. Самому старшему сыну было 12 лет, а младшему всего пару недель, из 7 детей, двое были дочери, остальные сыновья.
Именно в этот на редкость солнечный день, жара не давала людям дышать и работать в полную силу. Многие крестьянские семьи умирали от голода, большей частью это касалось маленьких детей. По всей деревне всегда были слышны материнские плачи и отцовские горевания по сыновьям наследникам.
Это было неспокойно время для простолюдинов. Войны, бушевавшие по всей Европе часто затрагивали мелкие поселения, которые рушили на своем пути все и уничтожали не только средства их существования, но и порой беспощадно убивая невинных людей.
Особую гордость для уже немолодого Лукаса представлял его средний шестилетний сын Рене – ему на тот момент было всего 6 лет. Конечно же мужчина не любил кого-то из детей больше, а кого-то меньше, но мудрость и мягкосердечность маленького Рене вызывала в нем восхищение. Иногда он думал, что его сыну суждено будет стать священником – поскольку он олицетворял в себе такую чистоту и свет, что с ним сразу становилось хорошо.
В этот жаркий день он взял его с собой ловить рыбу. Река была совсем рядом от их дома – небольшая, хотя и глубокая, но им открывался прекрасный вид, красочные зеленые краски окутывали недалекий лес, а в воде отражалось прекрасное голубое небо, очень нетипичное для Саксонии, особенно в районе Халле.
Лукас был умелым рыбаком. Он всегда любил это занятие и рыба охотно ловилась в его сети. Наблюдая за отцом, маленький Рене тоже хотел поймать добычу. Удача все же улыбнулась ему – он поймал небольшого осетра, и снял его с крючка своей удочки. Он долго смотрел на рыбу, не зная, что с ней делать.
- Брось ее в ведро, сынок.
Рене не шевелился с место. Он смотрел на Лукаса глазами, просящими ему что-то объяснить.
- В чем дело? – забеспокоился отец.
- Папа, - тихо спросил мальчик, - а что сейчас чувствует рыба перед смертью?
Лукас побледнел. Видимо, на ребенке сказывалась атмосфера постоянных потерь их деревни, а также других округов Саконской земли.
- Я не знаю, сынок… Ей не хватает сейчас воздуха, но это не боль.
- Тогда я лучше отпущу ее, - сжалился маленький ребенок.
- Постой, это ведь твой первый улов малыш, не нужно! Ты же понимаешь, нам даже такая рыбешка лишней не будет…
- … я знаю, папа, тогда я лучше останусь без ужина сегодня, - и Рене опустил рыбу обратно в воду. Она слегка тонула в воде, но потом словно пришла в себя и поплыла по своему маршруту, куда-то вглубь.
Лукас вздохнул.
- Рене, так нельзя. Так можно и с голоду умереть.
- Папа, я устал видеть смерть повсюду.
Лукас подошел к малышу и обнял его.
- Сынок, но ведь Бог создал некоторых животных специально, чтобы утолять голод людей. Рыба тоже входит в их число. Ты не должен угнетать себя, что пойманная тобой рыбка страдала бы. Это ее предназначение.
- А у людей тоже есть предназначение?
- Конечно, - Лукас замялся, он не знал, как объяснить сыну столь сложные вещи, в которых не каждый взрослый разбирается, - понимаешь, мы обычные крестьяне и на данном этапе наше предназначение – работа с землей – пахать, садить, выращивать, строить и словом, создавать. Вы вечные творцы. Если мы не будем этого делать, то мы не продержимся долго.
- Почему же тогда творцов убивают? – мальчик снова заговорил о смерти.
- Рене, - уже более серьезным и строгим тоном заговорил отец, - есть вещи, которые я не могу тебе объяснить и даже сам не знаю на них ответы. Просто помни кто ты есть и делай то, что предназначено. Я бы хотел, чтобы ты сейчас перестал задавать эти вопросы и пошел помогать матери по дому.
Мальчик покорно кивнул и пошел в сторону дома. Лукас тяжело вздохнул. А что будет с его сыном когда он повзрослеет?
К вечеру этого жаркого дня, Рене, по просьбе матери стал перекладывать все их запасы еды в подвал.  Он долго копошился там, раскладывая аккуратно свернутые мешки разных размеров по полкам под тусклым освещением канделябра.
Никто и не мог предположить, что для этой деревни вечер станет роковым.

Маленькая девочка из соседнего семейства кружилась недалеко от дома у леса, где росла крупная и сладкая земляника – их лес был таким красивым и добрым, как казалось детям, что многие воображали, как в глубине его живут волшебники и наблюдают за жизнью их, обычных крестьян. Однако задул неспокойный ветер – девочка перестала кружиться. Она смотрела в глубину леса. Ей казалось – что что-то приближается. Понемногу начал раздаваться звук топота, потом отчетливо стало слышно, что бегут лошади. Пугающее чувство нарастало в душе ребенка – но ноги отказывали двигаться, а лошади, тем не менее, приближались и уже была слышная непонятная речь каких-то чужих людей.
Все же девочка нашла  в себе силы и ринулась в деревню. Надо было срочно сообщить всем о появлении чужеземцев – кто они были один Бог знает, но деревня была в опасности, надо всех предупредить. Мать этой девочки стояла и развешивала постиранное белье сушиться и, видя как бежит ее дочь, она обеспокоенно следила за этой картиной – и вдруг в нескольких метрах за ней женщина увидела целый полк людей, скачущих на обученных лошадях.
- Мама, мама! – девочка старалась скорее добежать до дома, но полк приближался к ней все ближе, а один из скачущих всадников впереди вынул револьвер и нацелил на ребенка.
- Хетвихь, нет!!!
- Предупреди всех! – прокричала девочка, совсем немного не добежав до дома – всадник выстрелил в нее и попал в область между лопатками – ребенок, конечно же, упал замертво, успев сказать лишь эту фразу: «Предупреди всех». Ее мать рыдала. Что было духу она начала кричать и созывать всех бежать. Их деревню настигли французские мародёры и разбойники.
Они бросали горящие факелы в первый попавшийся дом, не щадили никого. За какой-то короткий миг вся деревня запылала ярким пламенем огня. Дом семейства Айхенвальдов находился на самом краю их небольшой деревни, их достигли в последнюю очередь. Но что могли сделать беспомощные безоружные крестьяне? Лукас пытался защитить свою семью – но одна пуля револьвера и его ранили в сердце. Армгард вопила от боли, видя как умирает ее муж. Ее же хотели схватить с собой, пока не вмешался старший сын Вальтер. Но судьба этой семьи оказалась плачевной – видя непреклонность этой большой семьи, разбойники уничтожили детей один за другим. Но Армгард успела закрыть подвал незаметно до появления мародеров в доме и накрыть его ковром. Маленький Рене испугался и, конечно же, слышал все звуки происходящего наверху – крики, вопли, ругательства и постоянный шум и борьбу. Несколько раз он сильно содрогался при звуках выстрелов.
Мародеры не стали задерживаться в этом доме и просив факел на крышу, начали скрываться, успев разорить некоторые дома. Лишь только нескольким удалось спастись в этот день – но не уцелел ни один ребенок. Кроме Рене.
Рене слышал странные звуки – теперь ни одного человеческого возгласа или плача – что-то рушилось и падало. Он понимал, что нужно выбираться отсюда. В подвале был единственный выход наружу, через черную массивную дверь, «запасной выход», ведущую на обратную сторону их хижины. Мальчик поспешил к ней и пытался ее отворить. Ему потребовалось несравненно много усилий, так как от давнего неиспользования, дверь мало поддавалась, тем более слабым детским ручкам. Страх за родных и собственную жизнь заставлял мальчика до крови истерзать свои руки, но все же он сумел открыть эту дверь, через тщетные попытки и лишь спустя несколько часов. От слабости он сразу же рухнул на землю, потеряв сознание.
Когда мальчик очнулся, он не знал ни который час, ни сколько времени прошло с момента, когда он выбрался. Но ужас одолел его, когда он увидел, как теперь выглядела их деревня - поломки домов, сгоревшая древесина и кучи мертвых трупов вокруг  - Рене сразу же побежал по внутренний двор их небольшой хижины. Застав перед порогом висящую на виселице мертвую мать, мальчик даже не вскрикнул – настолько он был шокирован увидеть это. Недалеко лежал мертвый отец, кровь на его рубахе в области сердце уже давно просохла. Рене попытался войти в разрушенный дом – но никого в живых он в этих сгоревших обломках не нашел. Все его младшие и старшие братья и сестры были мертвы – все до одного – кроме него.
Мальчик стал громко звать на помощь. Нигде и никто не откликался – вся деревня молчала как полуночный сумрак. 6-летний малыш решил направиться в лес за помощью, чтобы хоть как-то достигнуть города. Не ведая своего пути, он брел очень долго, всхлипывая и думая о том, что же делать дальше. Маленькому сердцу было тяжело осознать, что вся его семья покинула его и теперь никто не сможет его защитить и спасти. Никто не сможет его приласкать, убаюкать, или даже поругать за то, что он слишком много времени проводит, работая в поле. Мальчик продолжал свой путь до тех пор, пока ноги его еще могли держаться – когда же он окончательно устал что не мог далее продолжать свой путь в никуда, он прислонился к большому дереву, возле которого мгновенно заснул.
Чудом для него, его нашли путники по дороге в город Халле, лежащий недалеко от родной деревни Рене. Мальчика забрали с собой, и очнулся он, уже оказавшись в теплом, незнакомом месте. Это был детский пансионат для бездомных сирот.
Ребенок долгое время не мог прийти в себя после того, что увидел. Священник же, однако, который преподавал в пансионате религию, поведал ему одну «сокровенную» тайну: «сейчас его семье хорошо. Они в гостях у Бога».
После этих слов его маленькое доброе сердце постепенно успокаивалось и он начал привыкать к самостоятельной жизни. С ранних лет он был приучен к большим физическим трудам, поэтому жизнь в пансионате он находил интересной и постоянно помогал настоятелям. Он был среди первых, поспевающих в учебе и один из добровольцев, которые участвуют в активных физических работах ради блага их города и монастыря.
Одним таким плодотворным днем, их пансионат посетил благородный и богатый князь фон Розенберг. Искусно одетый, красивый и молодой, Рене увидел в нем волшебника, с добрыми глазами и лучезарной улыбкой. На момент ему представилось, что этот добрый человек взмахнет своей волшебной палочкой, и жизнь всех людей наладится – смысл в этом, все же, был. Герр Розенберг ежегодно навещал этот монастырский пансионат для того чтобы выразить свою фондовую поддержку.
Рене долго наблюдал за ним, а потом заметил, как нечто легкое, белое как лебедь и маленькое кружило рядом с молодым князем. Приблизившись, Рене сделал вывод, что это был ангелок. Не хватало только маленьких крыльев – это была белокурая девочка с волшебными темными карими глазами и невероятно светлыми, белыми как у лебедя волосами. Она была одета в легкое весеннее платьице и ее кудряшки то и дело развивались на ветру, игриво маня к себе ближе. Она радостно улыбалась и задорно смеялась, играя с другими детьми из пансионата. Ее легкий румянец так шел к ее белоснежной коже, а глаза искрились какой-то светлостью и безгрешностью и Рене мог бы вечность наблюдать за ней. Эта девочка внезапно поймала его взгляд и на мгновение, ее лучезарная улыбка снизошла до легкой и загадочной. Рене улыбнулся ей ответно и девочка тот час же засияла снова, как прежде. Молодому «волшебнику» через некоторое время уже пришлось уйти и маленького ангела он забрал с собой. Рене дал себе обещание – познакомиться с этим святым существом и дружить с ним, пока смерть не разлучит их. Целую ночь он не мог найти покоя, и сон его был полон фантазий и представлений.
На следующее утро, работая в саду, Рене начал украшать пансионат каким-то иным путем, более нестандартным и с долей собственного воображения. Настоятельница, увидевшая, во что превратился двор их сада так и ахнула – на нечто совершенное стал похож пансионат – как маленький уголочек рая. Рене ежедневно работал и не замечал, как проходят дни, он весь был в ожидании следующей встречи с этим маленьким святым созданием. Прошло уже 2 года и каждый месяц из них добрый волшебник фон Розенберг спонсировал пансионат, основанный своей ушедшей из жизни супругой. Все это время у Рене была возможность полюбоваться прекрасной дочерью Гера Розенберга и заметить, как с каждым разом она взрослеет и становится прекраснее чем была. Он подошел в ней в один такой момент. Девочка смущенно улыбалась, говоря своими добрыми глазами, что не против поговорить. В руке Рене держал большую ромашку, спрятанную за спиной. Уже оказавшись рядом с ней он приветствовал ее низким поклоном.
- Примите с честью мой небольшой подарок для вас, - и он протянул ей большую ромашку. Девочка ахнула – эти цветы ей всегда очень нравились.
- Ух ты! – прощебетала малышка, - спасибо вам, почтенный Господин! – дети вели себя совсем как взрослые и держались самых светских манер.
- Вы верно ангел? – спросил Рене.
Девочка удивленно посмотрела на него, а потом совсем смущенно заулыбалась.
- Нет, у меня же нет таких пышных красивых белых крыльев! – сказала она с ноткой грусти.
- Но ведь вы еще маленькая… они вырастут, когда вырастите и Вы! – серьезно ответил мальчик.
Девчушка залилась задорным смехом. Ей нравилось слышать слова этого необычного мальчика.
- Но пока что я не ангел, а пока просто Лили, - сказала она.
- Лили? – переспросил Рене, взяв на заметку, что должно быть так ее зовут.
- Да! Пошли поиграем в саду с другими? – она потянула его за руку и вдовеем они присоединились к еще нескольких малышам, которые играли и заливались детским смехом радости и какого-то мимолетного счастья. Хотя Рене и представился этой девчушке, но имя она его никак не могла запомнить, потому что оно не было «типичным» немецким именем.
Некоторое время князь фон Розенберг брал маленькую дочь с собой и у Рене была возможность играть и смеяться с ней. Но вот уже спустя полгода, князь приходил в гордом одиночестве...

Все последующие года князь приходил в одиночестве, что огорчало Рене. В своем воображении он нарисовал слишком много красочного, чему он, решил позже, не суждено уже сбыться. Его талант к эстетике и работе с цветами был известен каждому учащемуся и служителю пансионата и вскоре он нем стали ходить слухи по всей округе. Его стали вызывать весьма состоятельный графы, которые не верили, что ребенок 10 лет способен творить чудеса из «развалин» в «райские уголки». Каждый раз, когда Рене заканчивал свою очередную работу, каждый граф был до крайности удивлен и одаривал его приличной суммой денег, которые Рене охотно отдавал пансионату.
Через 8 лет, когда уже настало время выпускаться, Рене полюбила вся округа – за его душевность и  чистоту, которую он сохранил, несмотря на такую тяжелую жизнь. Свое утешение он находил только в физической работе и молитвах – каждый вечер и утро он сидел на коленях возле статуи Иисуса и молил о своей погибшей семье, желая им доброго здравия в мире совершенном. И только этой статуе было известно, за кого еще он с таким трепетом просил – маленького ангела, имя которому было Лили, но это было земное имя – ангельское должно было звучать по-другому, так считал он еще будучи ребенком. За все это время он помнил о ней, словно она была рядом с ним еще вчера – но он не видел ее вот уже целых 10 лет. Каждый раз юноша воображал, каким же образом могла измениться эта маленькая девочка. Наверняка теперь она стала взрослая и еще более прекрасная и Рене не мог позволить представить себе ее более совершенный образ, чем который он запечатлел в своей памяти с последней их встречи.
Радикальной переменой в жизни Рене оказался момент, когда по истечению выпуску из пансионата, его навестил сам Герр Розенберг, пришедший не только чтобы как обычно, ежегодно отдать спонсорскую помощь пансионату – но и к самому Рене лично.
Перед Герром Розенбергом стоял статный высокий юноша, аккуратно одетый и ухоженный. Его ясные глаза коньячного цвета наивно детски смотрели на Герра, будто бы надеясь, что тот его усыновит.
- Вы совсем не изменились, Герр Розенберг, - с улыбкой сказал Рене.
- Неужто ты помнишь меня? – удивился он, - и все же, благодарю тебя за такие слова. Хотел бы я знать, как ты планируешь обустраивать свою жизнь сейчас после выпуска. Осталась всего неделя. 
Рене с подозрением посмотрел на господина. Розенберг рассмеялся:
- Я спрашиваю лишь потому, что могу тебе кое в чем помочь.
Рене сразу же спал с напряжения:
- В чем же?
- Слухи о твоем необыкновенном таланте распространились на всю округу. Думаю, вскоре за тебя будут бороться многие бароны! Мой садовник уже совсем постарел… Ему нужна замена. Я думаю, ты бы придал нашему саду и дому то, что нужно, с твоими данными. Что ты скажешь на это? Конечно же, ты будешь проживать у нас и мы не оставим тебя голодным.
Рене был готов взлететь до небес. Никогда он не мечтал о таком, чтобы быть ближе к дочери фюрста Розенберга!
- Вы еще спрашиваете! Конечно же, да.
Дом Розенберга оказался большим и приятным на внешность. Видно было, что жили они довольно богато и роскошно и могли позволить себе многие княжеские привилегии. Людвиг Розенберг отвел Рене в хижину, где жил еще старый садовник, дабы познакомить их. Отныне, работу они будут выполнять вместе, пока такого будет желание старого Герра Мюллера. Затем, Розенберг оставил их одних, дав им возможность познакомиться. Старый Герр Мюллер очень походил внешне на доброго мудрого волшебника из волшебных сказок – волосы у него были не седые, а белые как у Николауса, также у него были широкие усы и небольшая борода. Его глаза  лучезарно сияли добротой,  и, когда князь Людвиг ушел, Мюллер с улыбкой начал разговор:
- Итак, юноша, говорят ты мастер творить чудеса в саду.
Рене смущенно ответил:
- Если так говорят, то меня это прельщает.
- Меня зовут Кристиан, - старик подал ему свою крепкую, далеко не дряхлую руку. Рене крепко пожал ее в ответ.
- Рене, - ответил ему молодой юноша.
- Стало быть, француз? – осведомился Кристиан.
- Нет,  - ответил Рене, - так уж меня назвала матушка.
- Оригинально! Слышал я, ты тоже сирота.
- Вы росли без семьи?
- Да, с 10 лет. И все свое детство провел на пашне. Тогда и подумал, есть ли у меня другой выход, как не работать с садами всю жизнь.
- Вам это доставляет удовольствие?
- Конечно. Это дело делает меня счастливым. Поскольку ничто более в моей жизни не радовало меня больше чем растения.
- А как же семья?
- Ее у меня нет. Уже вот как 30 лет… Я женился поздно, когда мне было 32 года. Моя жена была моложе меня на 15 лет. И я очень ее любил. А если честно, влюбился я в нее еще, когда она совсем была малышкой. Я не думал тогда что это влюбленность, относился к ней как к ребенку. Но она была такая лучезарная и смышленая. Она была дочкой господина, у которого я был садовником, - слушая похожую на свою историю, Рене то и дело вздыхал, - Так получилось, что она вышла замуж за меня поперек воли отца. Полюбила она меня, - старик на этих словах глубоко вздохнул.
- А что же в итоге?
- Спустя год после женитьбы у нас родился сын… Назвали мы его именем Арно… И жили припеваючи 5 лет. Мне, конечно же, пришлось уйти с этого места работы, и Эльфриде ушла вместе со мной… В свое время, меня тоже ценили как хорошего садовника, но конечно, я не обладал таким даром как у тебя. Но свою работу я делал хорошо, и, главное, с любовью. Поэтому, нам не было так уж плохо – мы переселились в другой провинции, и я работал у знатного господина. Наш сын рос, был очень смышленым и красивым, как Эльфриде. Такие же светло-карие глаза, как у тебя, - старик улыбнулся на этих словах.
Рене теперь понимал, почему старик так тепло его принял.
- Вот смотрю на тебя и думаю… Похож ты на него. Даже очень, - старик положил свою ладонь на плечо Рене и смотрел на него, не отводя взгляд.
-  Но почему, же теперь они не с вами?
Кристиан снова тяжело вздохнул. В его ясных, казалось, молодых глазах, засияли слезы.
- Спустя 5 лет, Эльфриде украли. Я думаю, это сделал ее отец. Он нашел нас. Но он не забрал сына. Потому что он был рожден от простолюдина. А это – позор для его знатного рода. Я тогда долго искал Эльфриде… Но граф покинул те земли… И я не нашел их больше… Так и воспитывал сына один.
- Неужели… произошло еще что-то? – заинтриговано спросил Рене.
- Да… Видимо, Бог посчитал лишить меня последнего счастья. Арно было всего 18 лет,  как и тебе, подозреваю я.
Рене не осмелился задавать попутные вопросы, но старик продолжил сам:
- Звери растерзали его… Медведь или волк… Я не знаю. Я его нашел в лесу, искровавленного и уже мертвого, -
У Рене сжалось сердце от жалости к Кристиану.
 - Так вот и живу после этого, 30 лет подряд… 
- Я… не знаю даже, что вам сказать…
- А как ты оказался без семьи?
- Мою семью убили. По правде сказать, я остался жить совершенно случайно. Мне просто повезло. На мою деревню напали… Не знаю даже, спасся ли кто-либо еще… Я был в подвале нашей хижине когда мародеры напали на нас. Видимо кто-то из родных успел закрыть меня, поэтому мне пришлось выбираться через запасной выход. Когда же я оказался снаружи, то не узнал округу… Все пусто, дымчато… ни единой души и мертвая тишина… И вся моя семья убита.… Я видел только обрубки домов и кучу трупов. Мужчины, женщины, дети… Старики… Никого не пощадили. Хотя, вероятно, некоторые смогли сбежать. Наверно, я не забуду эту картину никогда… Не знаю, как у меня хватило тогда сил ринуться в лес, зная что там одному маленькому 6-летнему малышу опасно… Я долго и упорно шел, пока сон не свалил меня. А очнулся я уже в седле повозки, меня держал какой-то незнакомый мне господин. Именно он доставил меня в город и отдал в пансионат. Так и вырос я там…
- Я вижу, тебе оказалось не легче, чем мне, - подытожил Кристиан.
- Думаю, это так.
- Рене… Я сочту за честь, оставшиеся годы своей жизни принять тебя как своего сына.… Если ты конечно, согласишься. Я не могу смотреть на тебя, не вспоминая о нем. С собой ты принес… Что-то родное и близкое.
Рене посмотрел на своего нового знакомого. Его серые глаза светились той же добротой.
- Я с радостью сочту вас за отца, - ответил он.
С этого момента, Кристиан и Рене стали настоящими друзьями. Старый садовник оказался не только хорошим и заботливым отцом, но и добрым и честным человеком. Рене пробыл в поместье Герра Розенберга вот уже 2 месяца. Но он так ни разу и не видел прекрасной дочери графа Людвига. С каждым днем, надежда его увидеть ее расцветшую, угасала.
 Граф Розенберг был очень доволен работой Рене. В одно такой утро, когда они оба пытались украсить дорожку к порогу поместья, Кристиан заметил, как неоднократно Рене рыскает что-то или кого-то взглядами.
- Сын мой, ты что-то потерял?
Рене стыдливо посмотрел на Кристиана.
- Давно хотел спросить у Вас… Прекрасная дочь графа Розенберга… еще живет здесь?
Старик тихо засмеялся:
- То-то смотрю неспокойно тебе живется эти два месяца… Ты про Анн-Мари Лилиан? Конечно же, она еще здесь живет. Ей ведь всего 17. Рановато еще замуж. Но насколько знаю, каждое лето она надолго уезжает учиться каким-то искусствам для светских дам. Граф Розенберг очень щепетильно старается сделать из нее леди первого сорта.
- То есть, ее сейчас нет здесь?
- Сейчас нет, но она скоро вернется, - с улыбкой сказал старик, - изволь полюбопытствовать, откуда ты ее знаешь?
- Я видел ее вместе с Герром Розенбергом, когда он приходил посодействовать пансионату. В первый раз это было спустя небольшой промежуток времени, который я там успел прожить, еще, когда мне было 6… два года подряд он водил ее с собой, но потом, я больше не видел ее вместе с ним.
Кристиан с удивлением посмотрел на него:
- Так ты держишь ее в памяти вот уже столько лет?
- Да, - с улыбкой признал Рене, - неужели, зря?
- Ох, - вздохнул Кристиан, - должен предупредить тебя, что ты будешь крайне поражен! Маленькая Лиан превратилась в красавицу! Если ты так впечатлился ей тогда, то сейчас… придется заново с ней знакомиться, - ответил он дружелюбно.
- Я не сомневался в этом, - улыбнувшись, ответил Рене.
- Сын…, - позвал Кристиан Рене.
- Да, Отец?
- Помни: Лиан – девушка благородная. Она будущая графиня. Я говорю это не в обиду тебе… Просто, будь осторожен. Я не хочу, чтобы тебя постигла моя судьба.
- Я Вас понял, Папа, - серьезно ответил юноша.
Спустя неделю, Граф Розенберг осведомил садовников о том, что они должны красочно украсить двор, по причине возвращения его дочери с института благородных девиц. Сердце Рене трепетало. В ту ночь он не мог спокойно спать, думая о том, что скоро сможет увидеть прекрасную Лиан. Теперь он по-крайней мере знал ее имя.
И вот, этот долгожданный день наступил. Дочь графа приехала в полдень и, увидев, во что превратился их аккуратный зеленый двор, ахнула – все было украшено цветами, настолько живо, что казалось, будто бы она попала в сказку. Вот из кустарников образовались образы русалок и лебедей, а по другую сторону были ангелы. Вместо того чтобы сразу бежать в дом, Лиан неожиданно направилась к Кристиану в хижину.
- Кристиан! – позвала она его и зашла внутрь. Там она увидела своего старого друга Герра Мюллера и молодого красивого юношу, стоящего рядом с ним и пораженно глядящего на нее. Лиан бросилась Кристиану в объятья.
- Ты так украсил сад! Спасибо тебе! – обняла она старика. Кристиан засмеялся, а когда Лиан выпустила его из объятий, он сказал:
- Это не я сделал, - с улыбкой сказал он, - мой сын, - он посмотрел на Рене.
Девушка удивленно обернулась в сторону Рене. Он подошел, поклонился ей и поцеловал ее руку.
- Я являюсь вторым садовником в вашем поместье с недавнего времени. Рене, - он взглянул девушке в глаза и узнал все те же большие темно-карие агаты.
Она довольно долго смотрела на него с легкой улыбкой на красивых алых губах.
- Не может быть, - сказала она.
Рене удивленно смотрел на нее.
- Ты же тот самый мальчик.… Который назвал меня ангелом. Еще 10 лет назад. Это ведь ты?
Рене все продолжал пораженно смотреть на нее и наконец, снова обрел дар речи:
- Да, это я, - улыбнулся он.
- Но ведь он не твой сын, Кристиан, - обратилась она к старику.
- Он очень похож на Арно. Поэтому, я принял его за сына, и он дал свое согласие.
Лиан снова посмотрела на Рене. Уже через пару секунд, она лучезарно улыбалась:
- Я рада, что мы теперь сможем часто видеться, - она пожала ему руку.
- Я рад взаимно, Фройнляйн.
- Ну что же… мне пора идти, - она еще раз взглянула на Кристиана и проводила взглядом Рене, а затем ушла.
- Ну, что я говорил? – улыбался старик.
Рене стоял как вкопанный, не в силах оторваться от той картины, которую наблюдал минуту назад.
- Она помнит меня… - сказал он, затаив дыхание.
- Да.… Чувствую я, унаследуешь ты судьбу мою…, - вздохнув, сказал Кристиан.
С этого дня, мечта Рене каждый день хотя бы мельком видеть и наблюдать за Лиан, осуществилась. Она часто проводила время на свежем воздухе, правда никогда не была близко. В саду она читала книжки, пела песни и гуляла со своими подружками. Одним таким днем, Кристиан отправился в город, посетить ежегодную выставку флористов, Рене остался на рабочем месте. Он срезал шипы с алых роз.
Лиан, заметив, что Рене один, не пошла прямиком в сад, а направилась навстречу юноше. Он не заметил, как она оказалась рядом.
- Прекрасный сад, - услышал он ее голос за спиной, и, встрепенувшись, обернулся:
- Госпожа... – он почтительно поклонился, на что Лиан ответила ему игривой улыбкой.
- Ты творишь поистине чудеса, - сказала она.
- Мне приятно слышать это от вас, - ответил Рене.
- Я обожаю алые розы! – с восхищением добавила девушка. Рене не стал долго думать – он сорвал одну розу, которую не успел обрезать и дал ее девушке.
Лиан приятно удивленная взяла розу в руки и вдохнула ее непонятный манящий аромат. Затем она испуганно посмотрела на Рене.
- Что с Вами? – спросил он.
- Твоя рука! – указала она в ответ.
Рене посмотрел на свою правую руку – она истекала кровью. Глубокий шип ненароком задел венную артерию.
- Сядь и посиди, я сейчас вернусь! – она усадила его на скамью и умчалась в поместье. Через несколько мгновений она появилась с повязками. Пока девушка обрабатывала его окровавленную руку, которая не переставала кровоточить, Рене то и дело улыбался и наблюдал за каждым ее движением.
- Что тебя так радует? – небрежно спросила она.
- То, что вы так заботитесь о слугах, - ответил он, все еще с улыбкой.
Лиан посмотрела на Рене.
- Ты же задел вену. Это может вызвать заражение. Я думаю, надо обратиться к местному врачу…
- … Не стоит, госпожа, - отказался Рене, - это несмертельно.
- Ты чрезвычайно необычный, - сказала она напоследок.
- В смысле, странный?
- В смысле, необыкновенный, - с улыбкой сказала она, - спасибо тебе за розу. То, что ради нее пролилась твоя кровь… Это какое-то знамение.
- Интересно, в чем же оно заключается…
- Это мы узнаем позже, - девушка встала, - я обработала немного руку. Но тебе не следует пока сильно напрягаться в работе. Сад и так цветет на момент достаточно пышно, чтобы украшать его еще больше.
- Спасибо, Фройнляйн Лиан, -  сказал ей юноша.
Улыбнувшись, девушка погладила щеку Рене и удалилась. Когда она окончательно скрылась, Рене шепнул:
- Я люблю Вас…
                Глава 2: "Все, что осталось".
С этого момента, Лиан подружилась с Рене. Она любила постоянно болтать с ним о всяких разных вещах. Рене, несмотря на то, что рос без семьи, оказался не менее образованным, чем сама девушка и знал много литературных произведений, а также творений разных поэтов…
- Гёте производит отличное впечатление на меня, - сказала Лиан.
- Я знаю его стихи, - ответил ей Рене.
- А расскажи хотя бы один, - ехидно попросила она.
Он посмотрел на нее и, не отводя взгляда, начал читать по памяти один из известнейших стихотворений этого великого поэта.
Лиан долго смотрела на него в ответ. Он ни разу не отводил взгляда, проговаривая каждую строчку стиха, словно она была адресована ей.
- Ты прекрасный чтец, - сказала она.
- Благодарю, - ответил юноша.
Но потом, как обычно, в их семью приехали на прием. Рене уже неоднократно замечал молодого человека, который приезжал несколько раз, почти всегда с разными людьми.
Лиан объясняла это Рене, как чисто служебная жизнь отца. Этот юноша союзничал с господином Розенберг по защите саксонской территории против революционных нападений Наполеона.
Прошел целый год. Дружба между юношей и девушкой была крепче любой ограды, а отношения с Кристианом у Рене стали совсем как между сыном и отцом. Они приняли друг друга без условностей.
В один такой вечер, как обычно после приема Рихарда фон Регенсбург, отец позвал Лиан на важный разговор.
- Дочь моя, вот ты и взрослая. Тебе стукнуло 18 лет. Я думаю, пора тебе обустраивать свою жизнь.
Лиан улыбнулась и сказала в ответ:
- Но мне не очень, то хочется покидать эти земли и нашу семью!
- Но тебе это рано или поздно придется сделать. К тому же, Господин фон Регенсбург имеет на тебя очень большие виды. Посуди сама – он красив, благороден, щедрый и добрый… Мечта любой девушки! К тому же, образован. Я думаю, ты составишь ему отличную пару.
Лиан растерянно смотрела на отца.
- Что не так? – спросил он обеспокоенно.
- Но папа… Я ведь не знаю его совсем.… И потом… Мне кажется, что я люблю другого человека…
Граф Розенберг удивленно посмотрел на нее.
- В нашей округе не водится светских юношей, кто мог тебе приглянуться?
Лиан стояла и молчала.
- Нет, - сказал отец, - неужели ты имеешь в виду этого мальчишку Рене?!
Девушка не осмелилась ничего добавить, поскольку отец пришел в ярость.
- Да как ты могла! Ты о чем думала?! Он ведь никто в нашем мире, из простой крестьянской семьи!
- У него золотое сердце, - сказала Лиан.
- Возможно, - ответил отец, - но он не знатных кровей. Ты опозоришь меня, если будешь крутить с ним роман. Или ты…?
- Нет, отец, мы просто дружим.
- Слава Богу, - вздохнул отец. – Хотя бы на это у тебя совести хватило. Дочка, пойми, - он подошел к ней и обнял, - это первая любовь… Чувство, которое, конечно же, запомнится надолго… но оно пройдет. Поверь мне, Князь фон Регенсбург очень достойный человек. У него тоже доброе и чуткое сердце. Я в этом убежден.
- Хорошо папа, - сказала Лиан, обняв его в ответ. Но слез она сдержать не смогла.
Спустя несколько часов, она пошла на встречу с Рене, чтобы сообщить ему, что вскоре она выйдет замуж. Девушка не хотела показать ему своих искренних чувств по отношению к юноше, поэтому ей пришлось провести время в своей комнате, чтобы, вдоволь порыдать, а потом, приведя себя в порядок, она снова улыбалась и делала вид, что ее такая перспектива скорого замужества радует.
Рене встретил ее, как всегда улыбаясь. Сердце его бешено билось, стоило ему увидеть лучезарные карие глаза Лиан. Она попросила его на минутку отвлечься от работы, и они вместе присели на скамью.
- Шрам на руке так и остался? – спросила она.
- Да, - ответил ей Рене. Некоторое время они молчали.
- Мне нужно сказать тебе кое-что… 
- Да?...
- Скоро мы не сможем больше видеться. Я уеду в Баварию.
- Вы уедите на учебу? – осведомился Рене.
- Нет, нет… Я выхожу замуж, - девушка, что было в ее силах, выдавила улыбку.
Лицо Рене исказилось в ужасе.
- Этот тот самый баварский Господин, сослуживец вашего Отца, верно? – спросил он.
- Да, - кратко ответила девушка.
- Но ведь Вы говорили,… Что он просто сослуживец… - юноша был в расстроенных чувствах.
- Я тоже так думала… Отец сообщил мне сегодня, что Господин фон Регенсбург сватается за меня. Я дала согласие, - Лиан старалась держать свою речь спокойной и уравновешенной, словно она правда приняла такое решение с легкостью.
- Ты не рад за меня? – спросила она.
Рене пытался скрыть свое лицо, но через мгновение ответил:
- Конечно же, рад, Госпожа. Главное, чтобы вы были счастливы.
- Не грусти, - она погладила его щеку, - мы еще обязательно увидимся. При первой возможности вернуться домой, я приеду, - Рене улыбнулся на этих словах.
- Это радует, - сказал он.
Через месяц Лиан вышла замуж. Свадьба прошла в их поместье и Рене смог увидеть, как шикарно она выглядела в своем белом роскошном платье, и как красиво рядом с ней смотрелся такой же яркий и привлекательный молодой человек, ныне ее муж, Рихард. Рене был одновременно рад и разочарован – он радовался за девушку, потому что она выглядела счастливой, но не мог смириться с тем, что его мечта быть с ней останется такой же мечтой и не больше. Он надеялся повторить путь Кристиана – но теперь понимал, что не суждено ему унаследовать судьбу приемного отца.
В тот вечер, Рене не выходил из хижины. Кристиан был обеспокоен своим сыном.
- На этом не заканчивается твоя жизнь, Сынок, - утешал он его.
- Но мне казалось… Что между нами была общая эта искра… А она… Оказывается, она относилась ко мне просто как к другу.
- Не будь так уверен в этом, - сказал старик.
- Почему?
- Для благородной девушки честь выполнять долг для семьи. Ей просто пришлось смириться с тем, что отец выдает ее замуж за знатного господина. Она – послушная и честная девушка. И, думает, о родных. Моя Эльфриде, в отличие от нее, просто была другого характера. Она была революционерка по своей природе – и очень категорична. Либо смерть, либо жизнь… Либо любовь, либо страдание… Она бы не потерпела исполнения долга в  угоду кому-нибудь. Она бы не жертвовала собой, осознавая, что будет несчастна. Лиан не такая. Возможно, она приносит себя в жертву. Трудно сейчас судить ее… Не зная, что скрывается в ее сердце.
Рене долго смотрел на ночное небо из окна хижины. Звезды ярко усыпали небосвод и сверкали, переливаясь спектром радуги. Это был последний раз, когда Рене увидел Лиан. На следующее утро она уже уехала, не успев попрощаться. Тоска Рене не давала ему спокойно дышать, а отсутствие Лиан опустошало его душу. Спустя 2 месяца умер старик Кристиан. Рене не знал сна и покоя несколько ночей подряд. Смерть «отца» он принял как смерть родного отца и долго горевал. Он остался снова совсем один. Все его друзья покинули его. И Любовь ушла вместе с ними…
                Глава 3: "Видимо, так должно быть...."
4 месяца абсолютного одиночества Рене воспринял очень тяжело – они казались ему годами. Юноша часто вспоминал все, чему учил его мудрый Кристиан. Он говорил, что как бы плохо не было твоей душе, не делай так, чтобы ей было еще хуже. Сколько бы зла ты не таил, сделай так, чтобы оно испарилось. И если в твоей душе живет добро – делись им, каким бы бедным или богатым, уродливым или красивым ты не был.
Так, все, чем платил ему граф Розенберг, Рене распределял таким образом, чтобы большую часть «ненужных» ему денег отдать тем, кто в них нуждаются. В округах были голодающие дети и семьи крестьян, которые нуждались в помощи. Дети очень любили Рене – он был добрый и щедрый, а также всегда рассказывал им захватывающие истории по мотивам старых сказок. Со временем, отдавая частицу своей души окружающему миру, он смирился со своим одиночеством, а страдания постепенно снизошли на нет. 
В одно такое обычное утро, которое не предвещало ничего грандиозного, Рене спокойно работал в саду. Голос, донесшийся позади, заставил его прислушаться. Во дворе доносились знакомые голоса, Герр Розенберг, какой-то молодой человек и мягкий женский голос. Решив, что это всего лишь посетители Графа Людвига, Рене продолжил работу. Но внезапно рядом с ним оказался силуэт человека. Рене осторожно приподнялся и повернулся в сторону силуэта.
Со сверкающими от слез глазами, на него смотрела Лиан,
- Здравствуй, Рене, - шепнула она  ему.
Юноша был готов провалиться сквозь землю. У него даже не хватило сил ответить ей взаимным приветом. Девушка подбежала и обняла его.
- Я так скучала, - стиснула она его в своих крепких объятиях. По щекам молодого юноши покатились слезы, и он обнял Лиан ответно.
- Надолго вы порадуете нас своим присутствием? – спросил он.
- Надолго, - ответила она, - не прижилась я к баварской земле. Хочу, чтобы мой ребенок родился здесь.
Рене отпустил ее и внимательно осмотрел. Только потом он заметил, что ее фигура несколько изменилась.
- Я рад за Вас, Фройнляйн, - сказал он с поклоном.
- Почему ты плачешь? – спросила Лиан.
Рене многозначительно посмотрел на нее.
- А где же Кристиан?....
- Он умер спустя 2 месяца после вашего уезда, - ответил юноша.
Лиан ахнула.
- Я не покину тебя больше, - сказала она, снова погладив своей мягкой ладонью его мокрую от слез щеку.
- Я искренне рад, - ответил Рене и поцеловал ее руку.
В сад зашел красивый молодой человек, Князь фон Регенсбург, он же Рихард и муж Лиан.
- Мы потеряли тебя, пошли в дом, - сказал он ей, подозрительно глядя на Рене.
- Я сейчас, - ответила ему девушка, все еще руку Рене в своей руке.
- У тебя еще будет время поприветствовать слуг, - настойчиво и требовательно сказал Рихард,
- Хорошо, - она с неловкой улыбкой посмотрела на Рене и осторожно отпустила его руку. – Я еще приду… Не грусти, - сказала она ему на прощание. Потом она подошла к своему мужу и вместе они направились в поместье графа Людвига.
 Сердце Рене было готово выпрыгнуть из груди. Неужели, она вернулась ради него?... Может быть Кристиан был прав, говоря что она всего лишь жертвует собой ради чести семьи… Но никто не знает что в ее сердце. Рене знал, что скоро у нее будет ребенок, но он не был от этого разочарован. Все, что было связано с девушкой, он будет воспринимать как лучшее в своей жизни.
Все последующие дни и месяца Рене был куда более счастливым, чем во все это время одиночества. Видеть рядом с собой Лиан ему было крайне приятно, и он пытался каждый раз ее чем-то порадовать или развеселить. Хотя он и замечал, что где-то глубоко внутри девушка прячет свои искренние чувства за маской. В один такой день, он решил все-таки узнать об этом:
- Я долго время наблюдаю за вами, госпожа.… И мне кажется, что вас что-то тревожит.
- Вовсе нет, - покачала головой она, - я абсолютно спокойна.
- Да нет же, - упорствовал Рене, - я говорю не о мелочах… Вы… Мне кажется, вы несчастны. Ваш муж плохо с вами обращается?
Лиан подозрительно посмотрела на Рене.
- Ничего подобного, - холодно сказала она, - мой муж прекрасный человек и он любит меня, - строго сказала она.
- А вы его? – задал Рене попутный вопрос.
Лиан раздражительно бросила на него недовольный взгляд:
- Ты не слишком много вопросов задаешь для слуги?
Рене потупил взгляд.
- Простите, я был крайне любопытен, - он встал и направился в свое привычное рабочее место.
- Постой… - одернула его девушка, - прости Рене, я не хотела так строго.
- Вы правы, я всего лишь слуга. Наверно, я слишком сильно навязываюсь… Лучше нам реже видеться с вами, иначе ваш муж будет недоволен.
- Но… - хотела, была протестовать девушка,
- … Так будет лучше, - подытожил Рене и отправился в сад. Лиан не стала его останавливать. Она поняла, что задела юношу своим ответом.
С этого времени они практически не общались. Рене всеми способами старался избегать встреч с графиней, и замечал, что ее мужа это всячески радовало, ведь с ним она теперь стала проводить больше времени, чем с Рене. Однако он часто ловил на себе взгляды Лиан. Были ли они просто наблюдением или в них можно было прочесть жалость и какую-то тайну, юноша не знал. Он не стал навязывать себе мысли о том, как можно разгадать эту загадку. Один такой раз он попытался и получил резкий ответ.
Но вот, спустя некоторое время, в поместье начала суета. Лиан должна была родить. Рене видел, как обеспокоенно расхаживал по терассе Рихард и как граф Розенберг тоже сидел сам не свой. Он сам переживал – все ли будет хорошо и как такие муки выдержит еще совсем молодая Лиан. Спустя несколько часов, служанка семьи подозвала графов и Рихард быстро прошел в поместье, за ним последовал граф Людвиг. Рене наблюдал за всем этим очень внимательно. На крыльце после этого еще долго не появлялись. Никто, конечно же, не думал, что молодой садовник переживал за графиню не меньше остальных и естественно, оповестить его о том, как все прошло, никто бы не догадался. Однако к вечеру, вышел Граф Розенберг и направился в сад. Он осмотрел работу Рене и похвально кивнул:
- Ты молодец, сынок, - сказал он ему.
Рене спокойно и без лишних слов продолжал полоть землю.
- У меня теперь внучка, - радостно сказал ему Людвиг.
Рене взглянул на него и улыбнулся.
- Я поздравляю вас… Значит, с Лиан все в порядке?
- Все прекрасно, - охотливо ответил Граф.
- Спасибо что сообщили Господин, - почтительно сказал Рене.
- Да… Я знаю, что это для тебя значит. Было бы несправедливо, оставить тебя в неведении, - ответил Граф.
- Что вы имеете в виду?... – спросил удивленный Рене.
Граф Розенберг улыбнулся и хлопнул его по плечу. Не дав ответа, он вышел и снова отправился в поместье.
Теперь, по-крайней мере, Рене был спокоен, что с любимой девушкой все в порядке. Она, должно быть, счастлива. На вряд ли теперь на ее прекрасном лице возникнет капля грусти.
На следующее пасмурное и дождливое утро, Рене находился в своей хижине, спокойно наблюдая как дождь, словно гроздями осыпал их зеленую землю. Потом он услышал, как его зовут:
- Рене! – доносился женский голос, будто бы это была Лиан.
После нескольких таких зовов, Рене решил выйти и осведомиться, не чудится ли ему. Но как оказалось, это действительно была Лиан – она стояла на терассе, держа в руках что-то крошечное и укутанное в простыню. Увидев Рене, она дала ему знак, чтобы он подошел. Рене не успел одуматься, как, несмотря на ливень, быстро подбежал к крыльцу их поместья и поднялся навстречу Лиан. Промокший до нитки, он стоял и улыбался. Девушка радостно смотрела на него, а потом протянула ему свою дочь.
Рене ахнул, увидев маленькое создание – такое крошечное и милое, а глаза малышки не были похожи ни да Рихарда, ни на Лиан – они были теплого коньячного оттенка, точь-в-точь как у Рене. Юноша аккуратно взял маленького ангела в свои руки и поражался, как она на него похожа.
- Она прекрасна, Госпожа, - ответил он дрожащим голосом.
- Она так на тебя похожа! – засияла Лиан, - это что-то изумительное!
- Но… - Рене посмотрел на нее с загадкой, - почему?...
- Я не знаю… - ответила девушка, - но признаться, я этому безумно рада, - улыбка не спадала с ее губ.
Рене все также стоял, дрожа от холода, но он не замечал холодных капель дождя стекающих по его телу и промокшей одежде.
- Когда-нибудь ты от меня пострадаешь, - сказала девушка и потянула его в поместье.
- Прости меня Рене, что я так эгоистична, - сказала она стыдливо, но все еще улыбаясь.
- Вы о чем? – спросил он, завороженным маленьким существом.
- Ты весь промок, погрейся здесь и подожди пока пройдет ливень, - с легким смехом ответила ему девушка.
- Да, пожалуй, - он чихнул после этих слов 3 раза подряд.
- Ну вот, все из-за меня, - досадно сказала девушка, - послушай, давай как мне ее, а тебе нужно переодеться, - Рене неохотно дал ребенка на руки молодой матери и последовал за ней. Лиан уложила дочь в колыбель, а сама начала рыскать что-то в их большом комоде. Спустя минуту, она протянула Рене чистые сухие вещи – они видимо принадлежали Рихарду, но он их не носил.
- Госпожа, я не могу… - уклончиво закачал он головой.
- Без вопросов, - все еще протягивая вещи, сказала она. Рене взял чистые красивые вещи, которых у него в жизни еще никогда не было.
- Можешь забрать их насовсем, мой муж их так ни разу и не одевал, - сказала она.
- Я не думаю, что ему понравится, что вы распоряжаетесь его вещами без его ведома, - сказал Рене.
- Ничего, это моя забота, - сказала она убедительно.
- Спасибо, - ответила ей юноша.
- Я оставлю тебя здесь, переоденься, - сказала она ему и вышла. Когда Рене надел чистые сухие вещи и посмотрел на свое отражение в большом зеркале в золотой оправе, он почувствовал себя настоящим князем, хоть он им не являлся. Вскоре в комнате снова появилась и одобрительно улыбнулась.
- Чем не благороднейший их благороднейших князь? – спросила она.
Юноша улыбнулся. Потом улыбка спала с его лица.
- Зачем вы это делаете, Госпожа… - спросил он.
- Ты об одежде?
- Нет… Зачем вы так заботитесь обо мне?
Лиан немного задумалась.
- Потому что, ты святой, - сказала она, посмотрев ему прямо в глаза.
Рене пораженно посмотрел на нее, потеряв дар речи. Выходит, она его по-крайней мере очень уважала!
- Я говорила тебе, что у тебя необычайно красивые волосы?  - сменила девушка тему.
- Нет, Госпожа, - смущенно ответил Рене. Лиан подошла к нему и погладила его белокурые слегка волнистые локоны. Они еще не до конца просохли от дождя, но девушке была приятна их мягкость.
Внезапно в комнату вошел Рихард. Девушка отпрянула от Рене.
- Посвящение в князья? – спросил Рихард.
Рене был готов оправдываться, но потом увидел на лице князя улыбку.
- Это все по мое вине, - сказала Лиан, - я так спешила познакомить Рене с нашей дочерью, что не пощадила его перед ливнем.
- Да, я знаю, какая ты у меня эмоциональная, - он подошел и поцеловал ее в щеку, обняв. Рене впервые смог достаточно хорошо разглядеть баварского князя – тот был, безусловно, красавец. И, пожалуй, полная противоположность Рене. В отличие от «простого саксонца», баварец был немного смуглее, у него были такие же яркие карие глаза, как и у Лиан, а волосы темно-каштановые. Они с Рене были приблизительно одного роста и телосложения.
- Я думаю, мне пора. Ливень наверняка уже закончился, - сказал Рене.
Лиан посмотрела на него досадно.
- Сердечно благодарю, что вы так щедры ко мне, - Рене поклонился и направился к выходу. Никто его не начал отговаривать и останавливать – он понимал, что Лиан приходилось слушаться и покоряться воле мужа. И не заставлять его лишний раз подозревать ее, в чем либо. Ливень действительно прекратился и Рене спокойно дошел до своей хижины.
Тем временем, Рихард обратился к Лиан с прямым разговором:
 - Иногда мне кажется, что ты на него неровно дышишь, - сказал он, отпустив с объятий девушку, и подошел к колыбели.
- С чего ты так решил? – попутно задала вопрос Лиан, сглотнув.
- Крайне сильно ты его опекаешь… Ни к одной другой слуге так не относишься, как к нему, - Рихард взглянул девушке в глаза.
- Он человек с моего детства, я ведь тебе говорила… Я отношусь к нему как к брату, всего лишь, - сказала девушка, облегченно вздохнув.
- Хорошо, - сказал Рихард, долго разглядывая ребенка, - тогда может, объяснишь мне, почему у нашей дочери не твои, не мои, а его глаза? – сказав это, Лиан увидела в его глазах свирепость.
- Я не знаю, как дать этому объяснения, - честно сказала девушка, - ты к чему это говоришь? Неужели ты подозреваешь меня в измене? Рихард, я честная и благородная, и свои клятвы держу! Позор тебе клеветать на меня! – завелась Лиан.
Рихард снова посмотрел на ребенка.
- С ее взрослением, я буду убеждаться, говоришь ли ты правду или нет, - спокойно и хладнокровно сказал он.
Девушка готова была пустить слезы. Задетая, она выбежала из комнаты и отправилась в сад. Она пробыла там одна некоторое время, пытаясь утешиться. Через некоторое время Рихард вернулся за ней. Спокойно, без слов, он присел рядом с ней.
- Долго будешь здесь сидеть? – спросил он, наконец.
- Не знаю, - холодно ответила она.
- Я кажется, знаю.… Пока он не придет, да?
Лиан встала и бросила на князя обидчивый взгляд.
- Не заставляй меня жалеть, что я пошла за тебя замуж, - сказала она ему.
- Я не особо-то убежден, что ты этому рада, - процедил он.
- Но я ведь тебя правда люблю, - со слезами вымолвила девушка, - и это твоя дочь… Ты жесток по отношению ко мне, - слезливо шептала она.
Рихард встал и обнял ее.
- Прости меня… Я просто так люблю тебя… Ты заставляешь меня ревновать к этому простолюдину,  - сказал он.
- Рене, - сказала Лиан.
- Да, именно, - подтвердил Рихард.
- Но он очень хороший человек… И еще очень одинокий… Поэтому я так забочусь о нем… Такие хорошие люди не должны быть несчастны… - сказала Лиан на одном дыхании.
- Хорошо… Общайся и дружи с ним, я не буду больше прикапываться к тебе, - он поцеловал ее в лоб.
- Так-то лучше, - шепнула она, обняв его. Безусловно, Граф фон Регенсбург достойный муж и человек. Он честный, добрый и щедрый. Но это не Рене, который не умеет злиться. Это не Рене, который прочтет стих Гёте так, словно является автором, вдохновленным любовью. И это не Рене, который несмотря на свою сложную жизнь, остается таким человечным и мягким. Такие мысли крутились у девушки в данный момент. Но у нее не было, ни выбора, ни обратного пути.
1777 год. Графу фон Регенсбург и Розенберг, как первоначальным военным приходилось совершать частые съезды и собрания по вопросам о защите территории. Спустя месяц после рождения дочери, Рихарду пришлось на долгое время уехать и оказаться в разлуке с женой и ребенком.
Для Лиан это оказалась пора наибольшего спокойствия – ей не приходилось придумывать лишние оправдывания, почему она так много времени проводит в компании с их молодым садовником.
- Как вы назвали ваше сокровище? – спросил у нее как-то Рене.
- Не поверишь, мы до сих пор не можем придумать ей имени, - вздохнула девушка.
- Но ведь есть столько прекрасных имен! – удивился Рене.
- У моего мужа насчет этого возникла масса идей, как и у отца. Но ко всему у меня не лежит душа. По их возвращению они потребуют от меня окончательного варианта. Я не хочу промахнуться.
- А что вы хотите от этого имени?
- Ну… Необычности, уникальности, красоты… Чего-то волшебного и старинного… Конечно же мне нравятся много имен, но я не нахожу их подходящими для своей дочери.
Рене задумался. Лиан, после нескольких мгновений, задала ему вопрос:
- Скажи… Как бы ты назвал свою дочь?
Рене сглотнул. Вопрос застал его врасплох.
- Я… Ээ.… Думаю, это имя коренным образом было бы заимствовано из саги о героях…
Лиан немного подумала над его словами и через мгновение она просияла.
- Что с вами? – напугался Рене.
- Ну конечно! Здорово! – обрадовалась Лиан.
- Вы… припомнили что-то?
- Ты сподвигнул мне замечательную идею! Пускай дочь мы будем называть Сага! Рене – ты гений!
- Вам это по душе? – спросил он осторожно.
- Очень даже! – от радости она обняла его.
Юноша удивленно наблюдал за ней. Лиан радовалась как ребенок.
- Значит, Сага, - сказал он как итог.
- Да! – кивнула Лиан.
С этого момента они были неразлучны. Рене постоянно нянчился с малюткой и относился к ней так трепетно, словно она была его родным ребенком. Он радовался любому ее маленькому развитию – первые зубки, первое слово, которое было «Рене», и первые шаги – все это юноша воспринимал, как чудо. Рихард вернулся с командировки с Графом Розенберг спустя год, уставшие от долгих разъездов и отсутствия семьи.
- Я смотрю, моя дочурка подросла! – стиснул Рихард ее в объятиях. Сага унаследовала белоснежные локоны Лиан, поэтому также как и мать, смотрелась маленьким ангелочком. Но на Рихарда смотрели все те, же золотые глаза – не темно-карие. Неоднократно он ловил себя на этой мысли – почему же именно так. Лиан он считал честной и преданной, она не могла связаться с простолюдином. Но смотря на свою дочь, он видел отражение Рене – ведь пускай глаза ее были иными, но ведь даже волосы оказались белоснежными! Рихард считал, что смесь белоснежного блонда и каштанового шатена дала бы золотые волосы – но снова его догадка оказалась неверной. Однако, помня свое обещание, Граф сдерживался от натисков упреков и ревности.
Прошло еще 2 года. Период войн на этом не стих и граф Розенберг с Рихардом подолгу проводили время в Пруссии. С их нового отъезда прошло 3 месяца, когда Саге уже исполнилось 3 года.
Лиан обеспокоенно глядела на нее.
- Что вас тревожит, госпожа? – осведомился Рене.
- Я думаю… Все то, что сейчас происходит в Европе весьма внушает страх. Франция бунтует…
- Да, все верно… Но вы беспокоитесь не за это ведь?
- Я боюсь за Рихарда и Отца… За их жизни.
Сердце Рене кольнуло. Выходит, она действительно любила своего мужа. Вся эта искра, в которую Рене верил, мгновенно испарилась. Внезапно его взгляд обратился на поляну – он увидел там двух маленьких близнецов – кареглазых мальчиков с золотыми локонами.  Им было года по 2, не больше. Они светились каким-то солнечным светом, словно спустились с небес.
- Вы видите это? – спросил он у Лиан, держа в одной руке маленькую Сагу, а другой указывая на поляну.
- Вижу что?... – не поняла Лиан.
- Посмотрите, на поляне… Там дети, 2 близнеца - уверенно утверждал Рене, но в следующий момент их там уже не оказалось.
- Я… никого не видела, - испуганно сказала Лиан.
Рене озадаченно нахмурил брови. Что это было?
Буквально через неделю все стало ясно: Лиан снова была в положении.
                Глава 4: "Цветочная пыльца".
Срок беременности снова подходил к концу – но Граф Розенберг и Рихард не возвращались. Эта беременность Лиан проходила крайне болезненно и тяжело – ей постоянно было плохо. Рене приходилось брать на себя всю ответственность за Сагу – иначе бы, графиня не выдержала такой нагрузки. В поместье кроме слуг и их никого больше не было.
Но вот, наконец, Граф Розенберг вернулся. Однако, без Рихарда. Он заметно постарел – его золотистые волосы теперь были наполовину седыми. А на лице у него царило угрюмие и подавленность.
Рене встретил Графа у порога поместья.
- Слава Богу, вы вернулись,
 - У меня скверные вести, - сообщил граф.
- Что произошло?
- Рихард погиб, - сразу сказал граф, не подозревая, что его дочь находилась совсем рядом, тяжело ступая, дабы встретить отца. После этих слов, все, что они услышали это крик от боли и грохот.
***
Рене тот час же вернулся в гостиную – пол был весь в крови, а Лиан лежала, корчась от боли.
- Нужно срочно врача! – крикнул он Розенбергу.
Людвиг ничего не подозревал о беременности дочери и был поражен увидеть то, что произошло в гостиной. Вместе с Рене они положили Лиан, истекающую кровью на постель, не зная, что делать. Врач явился довольно быстро и попросил их выйти из комнаты.
Все это время, проводя в ожиданиях, Рене ерзало каждый раз, когда он слышал крик боли  Лиан. Людвиг спокойно наблюдал за ним.
- Ты всегда ее любил, - сказал он тихо.
Рене посмотрел на него.
- Простите?
- Я знаю, что значит для тебя моя дочь. Прости, что всё так вышло. Был бы ты из знатной семьи… Я был бы только рад отдать ее тебе под опеку… Потому что бы знал, что с тобой она не пропадет.
- Это теперь неважно, - сказал Рене.
Людвиг ничего не ответил. Врач появился спустя час.
- Выкидыш, - сказал он, - все проходило крайне болезненно…
- Но ведь у нее уже был большой срок, - сказал Рене.
- Да, был. Но беременность, насколько я понял, проходила тяжело, верно? Вот и вызвало такой исход. Плодами были двое, мальчики-близнецы.
Рене стоял как вкопанный. А что, если то, что он видел на поляне – было знамением?
- Я думаю, что могу забрать их тела, - спросил разрешения доктор.
- А как сама Лиан? – спросил Рене.
- Я не знаю, что вам сказать… Состояние у нее крайне тяжелое. Думаю, с вашего позволения, мне придется еще здесь задержаться, потому что моя помощь может понадобиться в любую минуту.
- Можно сейчас ее навестить? – добавил юноша.
- Не следует, ведь…
- … пускай навестит, - сказал Людвиг.
- Да. Хорошо, проходите, - дал согласие врач.
Рене быстро прошмыгнул в спальную комнату Лиан. Она лежала там обессилившая, вся постель была в крови. Недалеко юноша увидел мертвые тела младенцев – кареглазых, с золотыми волосами. Сердце его сжалось. Он присел на колени и взял девушку за руку, совсем холодную.
- Лиан… - позвал он ее по имени, впервые за все время, что они были знакомы.
Девушке с трудом удалось открыть глаза и взглянуть на него:
- Прости, что не уберег тебя, - сказал он, не обращая внимания на официальный статус.
- Ты сделал для меня намного больше, чем я заслуживаю, - сказала она слабо.
- Вы видно так любили мужа, что когда узнали о его гибели, это было пиком для плодов… - сказал он плачевно.
- Дело не в муже, - сказала она.
- То есть как? – не понял Рене.
- Ты же видел, как протекает беременность… Я сама себя наказала.
- Но за что, же… Вы думали о чем-то плохом… -  понял Рене.
- Я не хотела этой беременности, - сказала девушка, а по щекам ее потекли слезы.
- Почему?! – поразился юноша.
- Я не могу тебе сказать, - призналась она, - Рене… дай мне одно обещание…
- Любое, - сказал он.
- Прошу тебя… Поклянись, что ты всегда будешь оберегать Сагу и никогда не подпустишь к ней смерть…
Юноша шокировано глядел на нее, но через мгновение, обретя дар речи снова,  сказал:
- Клянусь, я сделаю все, что в моих силах и пока смерть не возьмет меня, я не допущу ее к Саге, - Лиан прослезилась на этих словах.
Рене лил слезы вместе с ней. Девушка долго смотрела на него.
- Зачем ты так плачешь? – спросила она у него. Он смотрел на нее со страхом и шепнул:
- Только не умирай, пожалуйста, - и поцеловал ее руку. Она не сводила с него взгляда, и он испуганно глядел на нее в ответ.
- Это так важно для тебя? – наконец спросила она, и Рене вздохнул облегченно.
- Это для меня жизненно важно… - и он также продолжал целовать ее руку.
- Может ты, наконец, скажешь, в чем дело? – все также слабо спросила она, пытаясь улыбнуться.
- Я люблю тебя, - сказал Рене, крепко сжав ее руку в своей. Лиан посмотрела на него некоторое время и начала говорить:
- А я… - но на этом ее речь оборвалась. Ее зрачки расширились, и она не произнесла больше ни слова. Рене пытался как-то привести ее в чувство, но видя, что она больше не моргает, он был готов завопить. На его громкий плач прибежал граф Розенберг. Он тоже опустился на колени, не веря своим глазам. Рене прижался лицом к руке Лиан и рыдал. Людвиг настолько был поражен видеть Рене таким, что не смог выразить свои чувства подобно тому как их выражал юноша. Он положил руку ему на плечо. Рене постепенно стих, но дрожь его не проходила.
- Сынок, - позвал его граф.
Рене с тяжестью поднял свой взгляд на Людвига.
- В тебе должна была течь княжеская кровь, - сказал он ему. Рене едва улыбнулся.
- Я не вижу иного пути, как переезд в Пруссию. Я не могу здесь больше оставаться, - сказал Людвиг. Рене молчал, внимательно слушая его.
- Но также, я хочу отблагодарить тебя.… За все, что ты сделал, будучи частью нашей семьи.
Рене снова взглянул графу в глаза.
- Я отдаю тебе это поместье, -  сказал Людвиг, - и еще… Я считаю, Сага должна воспитываться тобой. Хоть я и буду неимоверно скучать… Я не смогу ее превратить в леди, потому что сейчас война… Меня ждут в другом месте.
- Для меня нет большей награды, чем эта, - сказал юноша и крепко пожал руку Розенбергу. Врач появился на пороге комнаты.
- Этого я и боялся, - сказал он с досадой, - такая красивая девушка… эх, жизнь несправедлива, - сказал он, качнув головой.
Рене с трудом удалось проводить Лиан в последний путь. Ее и тела младенцев отвезли в город и кремировали. Граф Розенберг этим временем собирался в безвозвратную дорогу в Пруссию. Последний раз он порадовался образу своей прекрасной внучки, которой еще не стукнуло 4 года. Держа Сагу на руках, Рене простился с графом Людвигом.
Теперь, поместья Розенберга была частной собственностью Рене. С этого момента, его не имел никто право назвать простолюдином.
***
Наступило лето, Саге исполнилось 4 года. Рене решил, что проведет некоторое время вдали от поместья, чтобы заглушить боль потери. Граф Розенберг проспонсировал его на проживание, на некоторое время, и Рене поселился в недалекой от города провинции.
Казалось бы, их жизнь началась заново. Новок окружение, новая обстановка – Рене через некоторое время успокоился, хотя и дыра, которая насквозь просверлила ему сердце, всегда будет давать ему воспоминание о том, что произошло еще так недавно.
Сага быстро схватывала всё на лету. Она уже могла свободно изъясняться понятным языком.
- Рене, ты же мой папа? – спросила она у него как-то.
Юноша не знал, что сказать ребенку на этот вопрос. Поколебавшись, он все-таки ответил:
- Да, родная, - и поцеловал ее в румяную щеку. Каждый прохожий замечал, как схожи дочь с «отцом».
Прошло полгода. Сердце Рене постепенно успокоилось, и он посвящал себя всего одной лишь Саге. Как обычно перед сном он брал ее на руки и убаюкивал, напевая песни геройских сказаний на древнегерманском языке. Слушая их, малышка быстро засыпала.
В провинции, весьма развитой к этому времени, окружающие уже хорошо знали Рене и довольно тянулись к нему. Он также подрабатывал своим эстетическим талантом.
В одну ночь, однако, начали происходить странные вещи. Таинственные исчезновения детей и молодых людей из провинции постепенно дошло до паники. Так продолжалось довольно длительное время, пока в лесу не начали находить трупы пропавших. Никто не знал, как дать пояснения случившемся. Дети и молодые не покидали деревню на такую даль. Рене был обеспокоен этими пропажами. К тому же, не удавалось установить, от чего умирали несчастные люди – это был явно укус, но не зверя, либо зверя, которого в округе не знали. Зубы были тоньше волчьих и всего четких два прореза. Местная полиция была обеспокоена этим явлением, но никто не мог ничего предпринять и покончить с этим явлением.
Рене неоднократно после начала этих происшествий начала снова являться картина: как черноволосая девушка, бледная как снег, приближается к нему, едва касаясь земли, с распростертыми руками и светящимися красными глазами. Это повторялось несколько раз.
Через месяц подобных происшествий, ситуация постепенно стихла. Но не прошло и 2-х недель как все возобновилось снова. Как обычно, укладывая Сагу спать, Рене услышал, как доносился крик девушки, умоляющий помочь. Юноша быстро спрятал малышку в чулане и поспешил на зов, понимая, что рискует. Недалеко от начала леса лежала девушка, видимо, еще живая, белокурая, почти как Лиан. Однако когда Рене помог ей встать, то увидел, что это совсем не она.
- Что произошло? – спросил он.
- Я не знаю, - сказала она, запыхавшись, - как только я позвала на помощь, меня бросили здесь, это был не зверь, это был человек, но я не знаю, кто конкретно… НО я клянусь вам, это был мертвец!!! – завопила девушка.
- Успокойтесь, прошу, - сказал Рене, - вы находились возле дома, когда вас схватили?
- Я как раз возвращалась домой и не успела открыть дверь, как меня схватили и потащили в лес с невероятной скоростью!!! – девушка вцепилась в руку Рене.
- Я вас провожу вплоть до дома, - он попросил указать ее путь и довел до двери.
- Будьте осторожны, это не человек, - говорила ему девушка на прощание, - это не живой человек, - проговаривала она дрожащим голосом. Рене был сбит с толку после этих слов. Мать девушки поблагодарила ему за спасение девушки, хотя Рене собственно не сделал ничего такого, чтобы спасти ее, всего лишь довел до дома. Возвращаясь в собственную хижину, он шел медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Ему надоела безысходность, от которой страдали люди и он решил, что возможно, сможет каким-то образом выяснить, что происходит. Однако почему же бедная пострадавшая девушка так рьяно настаивала на том, что похититель ее не был живым человеком?...
Внезапно он увидел девушку. Прямо напротив себя, но она находилась на расстоянии в 100 метров от него. Как она здесь появилась? Словно как из его видения, девушка буквально подлетела к нему, ее прямые черные волосы развивались на ветру, но ее глаз в темноте он разглядеть не мог.
- Неужели Вы не знаете, что творится в нашей деревне? – спросила она у него, остановившись совсем рядом.
- А что же вы делаете в столь поздний час совсем одна? – задал попутный вопрос юноша.
- Я ищу помощи, - сказала она.
- На вас напали? – спросил Рене.
- Я чудом спаслась, - ответила девушка.
В этот момент, черные облака расступились, и свет полной луны озарил ее лицо – девушка из его видений: длинные черные волосы, красные как рубин глаза – и что странно, странный оскал. Рене, шокированный, не мог понять, что это было:
- Кто Вы? – спросил он.
- Эрна, - ответила девушка, - а как зовут Вас, прекрасный юноша?
- Рене… - ответил ей парень.
- Ты не думаешь, что нам вместе стоит поискать выход из этой ситуации? Скажи честно, ты никогда не хотел обрести такую силу, чтобы противостоять всем человеческим слабостям?
- Я не понимаю к чему Вы…
- … послушай… Я, кажется, знаю способ, как нас спастись, - сказала она.
- Что же это за способ? – спросил он, чувствуя как страх подкатывает к его горлу и Рене не понимал, почему.
- Сначала ответь – ты согласен довериться мне?
Рене стоял как вкопанный. Он не понимал, что затевала девушка.
- Я спасу тебя, - сказала она, - ты же хочешь остаться в живых?
- Конечно, - ответил Рене.
- Значит, ты согласен?
Рене, немного поколебавшись, ответил:
- Да… - после этих слов девушка внезапно исчезла. Рене услышал лишь злорадный смех.
В следующий момент он был уже готов ринуться домой, как его сбило что-то с ног. Он увидел ту же девушку, которая с оскалом налетела на него, и прокусила ему горло.

                Глава 5: "Сладко-горький яд".
Когда Рене очнулся, то кроме темноты он ничего не мог видеть. Он чувствовал лишь твердую опору под собой и то, что он лежал. Юноша начал было вставать, но оказалось, что он находится в ящике, который по своей форме очень напомнил ему гроб. От шока, он начал колотить вверх так сильно, что доски мгновенно сломались и Рене что было силы каким-то чудом пробрался наверх, прямо сквозь сырую землю. Когда он оказался на обычной земле, то был до смерти напуган – он, правда, был заколочен в гроб. Юноша удивился, что страх смог дать ему столько сил, чтобы выбраться оттуда. В небе снова засияла уже уходящая луна. Рене увидел, что вокруг были только могилы – кладбище. Не ведая дороги, он побежал в первом увидевшемся направлении и сам не понял, как так быстро добрался до провинции. Была глубокая ночь. Волнуясь за Сагу, которую он оставил в чулане, Рене добрался до дому, но когда открыл чулан, там никого не оказалось.
- Нет… Не может быть, - прошептал он. Не теряя ни секунды, он ринулся к местному следователю, который жил в 5 километрах от провинции. Рене не думал о том, что ноги сами несут его куда-то как в одно мгновение ока. То, что его «дочь» исчезла было теперь для него главной заботой. Как только он добрался до участка, без стука и приветствий, первое, что услышал участковый было:
- Герр Шрёдер, у меня пропала дочь! – сказал Рене, удивившись четкости своей речи.
Он смотрел на следователя, у которого из рук выпала сигара. Шрёдер смотрел на Рене, словно тот восстал из мертвых.
- Что вы так смотрите на меня? У меня дочь пропала! – крикнул ему снова Рене.
- Успокойтесь, уважаемый, с вашей дочерью все в порядке… Моя жена нашла ее в вашем доме, в чулане, верно? Не знаю, как она там оказалась, но так как мы 3 дня нашли вас мертвым и похоронили…
 - ЧТО?! – переспросил Рене.
- Именно… Господин Айхенвальд… 3 дня назад врачи зафиксировали вашу смерть… мы на следующее утро вас похоронили… И тут вы заявляетесь… Поймите мою реакцию, - Герр Шрёдер достал платок и начал вытирать им пот со лба, - к тому же… Вы видели свое отражение?
- Что со мной не так?
Шрёдер указал в сторону зеркала. Приблизившись, Рене остолбенел. Его белоснежная кожа стала совсем бледной, на руках заметно отросли ногти, с серо-голубым отливом. А что произошло с его глазами – такие же красные рубины как у Эрны – девушка, которая пообещала ему спасти его. К тому же Рене почувствовал присутствие чего-то нового – а когда смог приблизиться вплотную, он слегка приоткрыл свои багровые губы и увидел клыки, которые он тот час начал щупать. Зрение не обманывало его – его зубы действительно изменились. Повернувшись в сторону Герра Шрёдера, он увидел, как бедный участковый сжался к стулу,
- Простите, что напугал вас, Герр Шрёдер. Где теперь моя дочь?
- В пансионате, в пригороде Халле, недалеко отсюда… - сказал тот, сглотнув.
- Благодарю Вас, - Рене поспешил удалиться, почувствовав как его горло зажглось каким-то непривычным пламенем. Следователь же, как только Рене ушел, трижды перекрестился и запер дверь на замок, повесив на нее большой крест с Иисусом.
Рене знал, о каком пансионате шла речь. Там был один единственный пригородный пансионат – тот, где он провел все свое детство и встретил юность. Когда наступил день, он решил не являться прямиком в пансионат, а понаблюдать, есть ли там Сага. Пансионные дети часто проводили свое время на воздухе, потому что им также приходилось работать. Какого было его облегчение, когда спустя несколько часов он увидел знакомую фигуру маленькой 4-летней девчушки – ее нарядное бежевое платьице и длинные кудрявые локоны он узнал бы и вдали. Бедная малышка – наверняка ей сказали, что ее отец погиб. Рене понимал теперь только одно – сейчас ему нельзя являться туда в таком виде – слишком подозрительным кажется все то, что происходит.
Он весь день и вечер провел за деревьями у леса, скрываясь и наблюдая за бедной Сагой. Когда же их снова отправили в пансионат, до следующего утра, Рене вздохнул.
- У тебя здесь родственники? – услышал он женский знакомый голос. Обернувшись, он увидел Эрну. Она загадочно улыбалась и подошла к Рене. Но теперь она выглядела как-то иначе – не было той хищности в ее взгляде как тогда. И куда-то исчезли клыки.
- Что ты сделала со мной? – спросил Рене.
- Я спасла тебя от смерти, - сказала девушка гордо.
- От какой такой смерти ты меня спасла, что я 3 дня и ночи пролежал в гробу?
- Это просто побочная сторона моего спасения… Ты ведь жив. Теперь ничто тебе не угрожает. И никто, - уверенно сказала она.
- Объясни, пожалуйста, что это за фокусы такие, - требовательно попросил Рене.
Теперь уже Небесно голубые глаза девушки сверкнули.
- Лучше бы ты поблагодарил меня, а ты даже не сказал спасибо, - обидчиво произнесла она.
- Сколько тебе лет? – спросил Рене.
- 35.
Рене рассмеялся.
- Ты слишком молода, чтобы выглядеть на 35 лет. Тебе не больше 15, - сказал он.
- Я стала такой, каким стал сейчас ты в 15 лет и с тех пор не старею, - сказала она на полном серьезе.
Рене смотрел на нее, не веря своим ушам. На миг он подумал, что серьезно влип.
- Давай-ка отправимся подальше отсюда, - сказал он ей. Он увел ее подальше от пансионата, дабы она не смогла причинить вреда никому из пансионата. В глубине леса, он остановился.
- Это из-за тебя гибли люди? Дети в том числе?
- Да, - сказала Эрна.
- Выходит, ты правда мертвец, - убедился Рене.
- Можно и так сказать,- ответила она, - я сплиттер.
- Сплиттер? – переспросил Рене.
- Именно, - подтвердила девушка, - я, скажем, немного иная порода кровопийц.
- Не хочешь ли ты сказать, что ты вампир? – нервно спросил юноша, готовый рассмеяться.
- Я сплиттер, а вот ты – классический вампир, - сказала она ему, и на ее лице не было ни нотки на шутку или смех.
Рене пораженно посмотрел на нее. Потом он снова оглядел свои руки и снова ощупал свои клыки.
- Нет, не может быть… - прошептал он.
- Неужели ты не чувствуешь как горит твое горло? – спросила она, засмеявшись слегка.
Рене тот час же почувствовал это непонятное ощущение.
- Это голод. Точнее, жажда. Жажда живой крови, - сказала Эрна.
Юноше на момент показалось, что у него кружится голова от этой бессмысленной чепухи, но с каждой секундой он осознавал – это не кошмарный сон, и самая настоящая реальность.
- Я не трону ни одно живое существо, я не позволю себе… - начал оправдываться Рене, скорее, сам перед собой, нежели перед Эрной.
- Это не в твоей власти, - сказала она, - твоя жажда в один момент все-таки возьмет верх. Скоро ты совсем не сможешь ее контролировать.
Рене отрицательно покачал головой. Он не допустит такого.
- А чем ты отличаешься от обычного вампира? – спросил он.
Эрна ехидно улыбнулась.
- Я почти обычный человек. За исключением полнолуний. Я живу, питаясь обычной едой и она приятна мне. И на каких-то 20 с лишним дней я не имею клыков. Кровь противна мне. Но когда наступает полнолуние… Я опаснее любой шайки вампиров – потому что только в такие моменты моя жажда крови возрастает безгранично – и мне нужно пить ее литрами, чтобы насытиться. Поэтому у меня и получилось тебя обратить – появись ты на моем пути сегодня, я бы уже не смогла это делать.
- Ты не так давно появилась в этих краях?
- Да, пару месяцев назад.
- И второй месяц подряд ты убиваешь людей из моей провинции, - подытожил Рене, - вот почему тебя не могут отыскать.
- Меня никогда не отыщут, - сказала девушка, довольная собой, - потому что за нами не угнаться и не поймать. Заметил, с какой скоростью ты передвигаешься? – спросила она у него.
- Я не могу в это поверить, - расстроено сказал Рене.
- Соглашусь, - засмеялась Эрна. – Поначалу так всегда.
- Выходит… ты 20 лет уже так живешь, - посчитал юноша.
- Да, - кивнула сплиттер.
3 дня они скитались по лесу, а Рене этим временем старался черпнуть больше знаний о таких, каким он теперь стал. За эти три дня у него зародился некий план, перед тем как наступит следующее полнолуние.
- А можно ли вампира убить? - Любопытничал он.
- Ну, бессмертен ведь только Бог, - сказала Эрна, - конечно же, можно! Самое элементарное – встать под летнее солнце – хотя и зимнего тоже хватит – и до свидания…
- Это больше похоже на самоубийство, - сказал Рене.
- Скорее да, но обычно у вампиров на такие вещи инстинкт самосохранения срабатывает, как у людей, которые вряд ли спрыгнут с обрыва, зная, что внизу скалы.
- А кто-либо может убить вампира?
- Это вопрос многозначный… Человек не всегда оказывает столь высокой степени сопротивление. Но теоретически, да, может. Самым верным способом будет отрубить вампиру голову топором, а еще обязательно сжечь после этого.
- А если чисто огонь?
- Ну, естественно, что вампир сгорит. Это уже опять же к серии самоубийств.
Рене улыбнулся:
- Значит, долгое пребывание в воде тоже пагубно сказывается, - добавил он.
- Да, но к чему ты спрашиваешь?
- Ну, я же должен знать к чему быть готовым в крайних случаях, чтобы успеть скооперироваться и самообороняться, - серьезно сказал Рене.
- Довольно умный вампир;- сказала Эрна оценивающе.
- Благодарю, - поклонился ей Рене, - но у меня есть еще один вопрос…
- Какой?
- Как ты обратила меня? В чем секрет? Легенды гласят, что любой укушенный вампиром, сам таковым становится… Но ведь это не так, иначе бы пол деревни уже расхаживало в поисках жертв, верно?
- А ты, Рене, куда более продвинутый, чем я думала, - сказала Эрна, - ты прав. Здесь действительно, «секрет».
- Не поделишься им?
- Ну почему же… Весь фокус в том, что все гласят что вампиры должны пить только живую кровь. Ибо, начни они пить мертвую, умрут сами. Но это не так. Как раз таки дабы обратить, нужно испить приличное количество мертвой крови. Обращения редки, потому что мы насыщаемся к тому моменту, как испиваем эту кровь, потому что мертвая очень сытная.
- А зачем ты обратила меня?
- Ты мне понравился, - сказала она, игриво посмотрев на него, - неужели ты жалеешь?
- Я жалею лишь о том, что моя дочь сейчас вынуждена скитаться по чужим незнакомым стенам пансионата в полном одиночестве… И без меня. Жалею, что ты лишила меня ее, - сказал он .
- Но ведь ты сам согласился на спасение… С твоего выбор я и обратила тебя, никаких претензий не предъявляй.
- Я и не предъявляю, - Рене решил осуществить свой хитроумный план, - итак, Эрна, когда в следующий раз я смогу полюбоваться вашей хищностью? – Рене старался, чтобы его вопрос звучал как флирт. Эрна купилась на это.
- Через 3,5 недели, - сказала она, придвинувшись к Рене вплотную, и дотронулась пальцами его багровых губ.
- Какие мягкие и красивые, - сказала она, - а сколько тебе лет?
- 23, - ответил Рене.
- Ах, так ты уже большой мальчик, - добавила Эрна, - я старше тебя всего на 12 лет.
- Хм, это намек? – игриво спросил Рене, обхватив ее лицо ладонями. Эрна поняла это как знак его симпатии к ней и готова была приблизиться к его губам, а Рене в свою очередь прильнул к ее уху и шепнул:
- Спасибо что научила меня всему самому важному, я никогда это не забуду, - и посмотрел ей в глаза. Девушка стояла, не поняв его слов, как в следующий момент Рене свернул ей шею и оторвал голову. Благодаря хорошим навыкам лесничего, он сумел быстро развести костер в котором сжег ее труп, который был похож на потресканную вазу, чем на обычный человеческий труп. Его лицо исказилось в болезненной гримасе, потому что это было своего рода убийством, но долго поразмыслив над моралью, Рене решил, что собственно девушка уже практически была мертва – теперь он и ее избавил от мук и сотни жителей провинции. Рене только не знал – как быть ему самому.
                Глава 6: "Солнечное дитя".
Рене долго скитался по глубинам леса, не ведая, куда ему теперь идти и что делать. Он знал точно – к Саге близко сейчас не стоит приближаться. Щадящее чувство охватывало его горло, словно крепкий ром, который выпит залпом. Юноша держал свой будь на север и приближался к Пруссии. 2 недели без единых покушений и капли крови – он бы мог гордиться собой, но понимал, что долго так не протянет. Первый его «грех», взятый на душу произошел, когда на окраине леса он нашел умирающего солдата. Еле дыша, молодой юноша, которому видимо не было и 20 лет, жалобно и умоляюще смотрел на Рене, подзывая к себе. Когда Рене приблизился то солдат, слабо и тяжело дыша, шептал через слово:
- Я.. вас прошу… избавьте меня от мук… мне очень… больно…это мучительно… я не могу больше… - голос его срывался и слова проглатывались. Рану ему всадили в плечо и в область рядом с сердцем. Он уже был не жилец. Весь истерзанный и окровавленный, он продолжал умолять Рене взглядами, обещая, что в своей загробной жизни не будет злиться за свое убийство.
- Я не могу убить, - всячески отказывался Рене.
Но юноша не сдавался. Он молчал, но также продолжал выпрашивать своей скоропостижной смерти. Запах свежей крови дурманил разум Рене, хотя видеть ее было несколько противно, но запах… заставлял заострять на ней внимание. Как некий виноградный пунш, аромат ее был сладкий. Вампир долго рассуждал о морали: будет ли это убийство? Будет ли это по-настоящему грехом? Посмертным и непростительным? Ведь молодой солдат так или иначе скончается, в муках и с невыносимой болью. Видя искаженное от тяжелых ран лицо этого юноши, Рене принял решение.
- Потерпите немного… скоро вам станет хорошо, - утешил он солдата. Не зная, что делать, он думал, как лучше испить «жизненный напиток» и решил, что классический прокус в шее юноша бы уже не выдержал. Эта смерть должна быть легкой как во сне от старости. Рене начал осторожно пить кровь с ран. Это оказалось не просто, тем более что боли от этого для юноши не убавилось. Тогда не долго думая, Рене все-таки впился в шею – укус оказался достаточно точным и острым, чтобы спустя несколько секунд юноша скончался. Не желая обращать его, он перестал пить, как только почувствовал, что дыхание жизни покинуло молодого солдата.
С этих пор, Рене стал проще смотреть на такие вещи, как добровольная смерть. Погибало много людей, и он пользовался моментом, дабы испить свежей крови и избавить умирающих от дальнейший страданий и мук. Но он никогда не нападал на здоровых людей, для которых смерть была делом судьбы, но не зубы вампира.
10 лет скитался Рене по всей Европе, в поисках крови и уединения. Он старался узнать больше о своей сущности и работал над собственным самообладанием. В конце концов, это у него получалось, благодаря высокой моральной воспитанности. Он научился жить в обществе среди людей, не опасаясь за них. Часа, проведенные в библиотеках, сделали из него настолько интеллигентного Господина, что он мог не бояться присутствовать на светском балу. Люди в какой-то степени чурались его, плененные его необычной красотой и завороженные его странными не виданными ранее глазами – они стали изумрудными как тархун, ведь Рене ни разу не убил, ни одного человека, ради собственной выгоды. Этот цвет олицетворял вампира, который живет человеческой жизнью, не той которой ему предначертана своей сущностью убийцы. Он шел наперекор всему и всем принципам, которые должны касаться кровопийц.
В Саксонию Рене вернулся в возрасте 33 лет – оставаясь 23летним. Теперь он был уверен – Саге ничего не грозит и решил, что может навещать ее в свободной форме. За это время он стал почетным господином и приобрел довольно высокий статус, не выдавая тайны о своем простолюдинском происхождении.
Первые дни по возвращению, он не знал как явиться на глаза своей малютке… Ах да, теперь ведь она стала девушкой, ей вскоре должно было исполниться 15 лет. Рене устрашился не заметить, как быстро пролетели года. Когда ты продлеваешь свою жизнь невиданным способом, время становится неравномерным. Все также он продолжал заниматься садами и вскоре ему пришла идея. Посреди ночи, когда пансионат мирно спал, он разыскал окно, которое находилось возле постели Саги. Все, что он смог увидеть – нежно спящую красавицу, с длинными черными ресницами, широкими черными бровями и контрастно светлыми, белоснежными волосами, положил его рядом с рукой девушки. Так он решил начать заново их «знакомство».
Осталось 2 года до выпуска из пансионата. За это время, Рене делал все возможное, чтобы его собственное поместье, подаренное графом Розенбергом стало настоящим уютным домом. Он знал точно, что заберет Сагу с собой. За это время, однако, он не решался подойти к ней и заговорить. Как она воспримет появление незнакомца, заявляющегося чтобы объявить, что он ее «крестный отец»? Ежедневно Рене одаривал ее венками, и знал, что девушка в неведении и старается угадать, кто бы это мог быть. Весной, когда Саге не исполнилось еще и 17 лет, Рене наведался к настоятельнице.
- Кем вы являетесь этой девушке?
- Я был другом семьи… В ее далеком детстве. А еще, я ее крестный отец.
- Что же заставило Вас явиться сюда именно сейчас, а не в далеком детстве, как вы сказали? – настоятельница не располагала дружелюбностью, внутри чураясь бледнолицего красавца.
- В ее далеком детстве я был сильно ранен и находился при смерти. Ушли года, чтобы я мог вернуться к прежней жизни. Теперь я хочу, чтобы она не оставалась более одинокой сиротой. Позвольте забрать ее с собой, - сказал он.
- А что если вы хотите просто использовать ее в собственных целях? – посмотрела на него настоятельница с презрением.
- Боже, как же вы тогда собирались отпускать ее отсюда вообще? – удивился Рене. – Вам не кажется, что вы не можете быть более в ответе за ее жизнь? Это моя цель и моя задача. Поэтому я и пришел.
Настоятельница некоторое время мешкалась, но, в конце концов, дала добро забрать Сагу, но только по истечению срока, то есть, ровно в выпуск.
Для Рене не доставило труда ожидание. Точно в срок, стоя у ограды пансионата, он ждал, когда белокурая девушка выйдет ему навстречу. Этот момент настал: скромное светло-бежевое платье, черная мантия поверх и заколотые пышные белоснежные волосы – но теперь это был не нежный спящий ангел, а роковая женщина – хищный взгляд, суровые брови и бойкость – вот что можно было прочитать на лице девушки. Ее глазами горели словом «протест». С небольшой сумкой, она быстро подошла к Рене.
- Вы мой названный родственник? – спросила она небрежно. Рене, с игривой ухмылкой положительно кивнул.
- Интересно узнать, где вы были столько лет, - без намека на дружелюбность добавила она.
- Сага… Если бы я мог, я бы забрал тебя намного раньше. Я вернулся в Германию совсем недавно.
- А кем вы мне являетесь?
- Крестным отцом, - ответил Рене.
- Вот как, - подытожила девушка, и, взяв снова сумку, поплелась в неизвестном направлении.
- Куда это ты собралась? – поспешил за ней Рене. Ему, конечно, как теперь «чересчур» скоростному быстрый шаг ничего не стоил, но приходилось держать «человеческую марку».
- Я Вас не знаю, следовательно, с чего я обязана идти с вами не знай куда?
- Постой-ка, – остановил ее юноша, - а тебе не кажется, что твоя гордость тебе сейчас не поможет? Пошли со мной, у тебя теперь есть свой дом и своя комната, все удобства что нужны. Это все тебя ждет, нужно лишь твое согласие. Ты ведь пропадешь одна.
- Столько лет была одна – не пропала! – упрямилась девушка. Рене, не сказав более ни слова, закинул Сагу на плечо, и понес ее так вплоть до поместья, ни разу не остановившись, не смотря на все сопротивления молодой упрямицы.
Опустил он ее только вплоть у их поместья.
- Это наглость! У меня нет слов! – возмущалась девушка. Внезапно ее взгляд упал на поместье, и она застыла.
- Что такое? – спросил ее Рене, ожидающий ее реакцию.
- Это… кажется мне довольно знакомым, - лукавые глаза девушки встретились взглядом с Рене.
- Это твой дом, - Рене открыл ворота. Сага заворожено смотрела на красивый сад, на цветы, которые цвели яркими красками вокруг. Некоторое время она просто наслаждалась этим пейзажем, а потом обратилась к Рене:
- Вы мне тоже кажетесь знакомым… - сказала она.
- Но… Разумеется, я ведь человек твоего детства. Можешь называть меня на ты.
- А сколько вам лет? – спросила она задумано.
- 36, - ответил он, нервно улыбнувшись.
- Тогда, лучше я буду называть вас на «Вы»! Хоть вы и выглядите очень молодо…
- Таков комплимент был бы наибольшей лестью для женщин, но мне все равно приятно, Фройнляйн. Извольте пройти в дом?
- Еще вопрос! – остановила его девушка. – Ваше имя?
- Господин Айхенвальд, - ответил юноша.
- Нет, я хотела узнать конкретно имя, - уточнила Сага.
- Рене, - ответил он, с поклоном.
- Я извиняюсь, что была так груба по началу… - оправдывалась она.
- Ничего, - утешил Рене, - я знаю, какого это, жить в пансионате столько лет, - сказал он.
Девушка удивленно посмотрела на него:
- Вы…?
- Да. И все же, настаиваю, чтобы мы зашли в дом.
Зайдя за порог поместья, Сага пыталась вспомнить картины своего прошлого – эти широкие массивные стены и двери, картины, висящие в каждой комнате и уютная домашняя атмосфера – все было настолько пропитано любовью и заботой, словно Сага вернулась в давно потерянную семью – где ее ждут мама, папа и братья сестры, если бы таковые имелись.
- У вас замечательные слуги, - сказала она.
- Я живу здесь один, - сказал Рене в ответ.
- Так это… Это все вы сделали абсолютно один? – удивлялась она все больше.
- Скажу без ложной скромности, что да. Впрочем, я рад, что тебя, точнее Вас, многоуважаемая мною Фройнляйн, так тронула эта забота. Пройдемте за мной.
Он повел ее в западное крыло поместья, где находилась теперь собственная комната девушки. Сага отпрянула, когда увидела, как сказочно красиво была украшена просторная комната, в которую проникало не слишком много света. В ней было все – все, о чем может мечтать любая уважающая себя девушка  - но для Саги все показалось королевским, а себя она почувствовала принцессой. Она обошла каждый угол, осмотрела все что было. После тщательного осмотра она села на кровать и молчала, грустно смотря на пол.
- Что-то не так?
- Нет, все прекрасно. Просто снова это странное, щадящее чувство… - девушка коснулась области сердца,- я, скажем, поражена тому, что вы для меня сделали.
- Ну… Ты для меня, как и я для тебя, последний родной человек на всем этом белом свете… Я знаю, все сейчас кажется таким необычным и далеким, и в то же время близким и родным… Я хочу вернуть тебе ощущение свободной жизни, вне пансионата.
- Почему ты не появился раньше? – спросила она  него, посмотрев ясными золотыми глазами.
Рене виновато опустил взгляд.
- Постарайся поверить мне на слово… Я, правда, не мог. Для того, чтобы дать тебе эту роскошь, в которой ты будешь сейчас жить всегда, мне пришлось затратить годы усилий… Но я никогда не забывал о том, что ты есть.
Сага слушала его и старалась понять его мотивы.
- Венки каждое утро оставлял я, - признался Рене.
Девушка снова посмотрела на него, ничего не ответив.
- Я все вспомнила…
- Вспомнила что? – насторожился он.
Сага встала и подошла к Рене вплотную, чтобы хорошо видеть его.
- Я долго не могла понять… Я не помню этих глаз, - шептала она, рассуждая сама с собой и смотрела на Рене.
- Объясни в чем же дело, - настоял он.
- Ты ведь… Ты мне не крестный, - уверенно сказала она, - ты мой настоящий отец!
Рене вкопано смотрел на нее, не зная, что ответить.
- Зачем надо было меня обманывать? – досадно спросила Сага.
- Я не думал, что ты примешь меня после того что тебе пришлось пережить, - сказал Рене, ругая себя за обман. Сага все это время наблюдала за ним.
- Что с твоими глазами… Они не были такими, - спросила она.
- Я очень изменился… За эти годы, - ответил Рене.
- Цвет глаз так резко не меняется… - протестовала Сага.
- Имеет ли это сейчас значение?
- Нет, - слезно сказала девушка.
- Тогда просто обними меня, дочь, - он развел свои руки и Сага прильнула к нему, крепко обхватив его спину.
- Мне так не хватало тебя, папа, - сквозь слезы шептала она.
- Я тоже скучал, - Рене поцеловал ее в лоб.
- Мы теперь будем жить счастливо и вместе… И все будет как прежде… Ведь так?
- Нет… Все будет намного лучше, чем прежде. Обещаю.