Ни шага назад

Данный рассказ является целиком выдуманным и не претендует на роль
 исторического.
Посвящается моим друзьями и соседям, потомкам древнего рода Сапег.




Ни шагу назад



















Пролог.
Я склонился над картой. В свете чадящего факела, освещающего палатку, четко прорисованные контуры местности приобретали необычайно зловещий вид. Пакля почти выгорела, и язычок пламени опускался все ниже и ниже. Пляшущий огонь создавал необыкновенный световой эффект. Тень все больше надвигалась на Московские земли, предрекая скорый закат варварского государства.
В 1254 году от рождества Христова князь Владимира – Суздальского княжества Александр Михайлович силой присоединил к своей территории земли соседних княжеств, основав государство Московское. Он объявил себя Русским царем и потомком князей Киевской Руси и занялся «собиранием исконно-русских земель». Его многочисленные войска вторглись на земли Великого Княжества Литовского. Захватили Смоленск, Псков, Новгород и двинулись дальше вглубь страны. Великое Княжество, обескровленное и ослабленное войной с крестоносцами, не в силах было сразу отразить нападение восточного соседа. Потеряв Витебские и Полоцкие земли, Литва заключила временное перемирие с орденом. Этот дипломатический ход позволил перебросить войска на Восток и достойно встретить агрессора. Армия ВКЛ закаленная в боях с крестоносцами без особых усилий разбила под Менском вооруженные силы Московского княжества. В скором времени были освобождены Полоцк, Витебск, Новгород, Псков. Армия ВКЛ победоносно двигалась дальше с твердым намерением уничтожить врага на его земле. Ступив на территорию Московии, войска ВКЛ столкнулись с серьезным сопротивлением со стороны бояр. Но ничто уже не могло остановить шляхту намерившуюся очистить землю от московского медведя шатуна.
Я задумчиво водил пальцем по карте шевеля губами еще раз проговаривая план будущего сражения. Сказывалась сильная усталость, накопившаяся за последние дни. В глазах все расплывалось, очень хотелось спать. В голову лезли посторонние мысли. Равнина, река, палец двигался вдоль линий на карте, холмы, лес Подмосковья похожий на частокол пик «черной пехоты» славных чешских наемников грозы конницы. Мой великий предок Князь Ольгерд Романовский, спасаясь от гнева Литовского князя Витеня, нашел убежище в Праге, у своего тестя князя Януша Кречета Пражского. Находясь в изгнании, он вынашивал планы по возвращению своих земель. Эксперт в военном деле – он создал на основе греческой фаланги и римской когорты мобильное подразделение, умеющее как атаковать, так и защищаться. Черная пехота – так была названа новая боевая единица. Опытные войны, прошедшие не одно сражение, превратились в несокрушимую силу спаянную железной дисциплиной и умением действовать как одна команда. Основой его жизнеспособности было отточенное многолетними тренировками взаимодействие тяжелой и легкой пехоты. «Большие братья» – сильные и рослые ветераны, закованные в тяжелые доспехи, в последний момент атаки вражеской конницы поднимали с земли 4-х метровые пики и направляли их в сторону скачущего во весь опор врага. Всадники не в силах остановить рвущихся вперед лошадей налетали на смертоносный частокол. Лошади, пронзенные острыми пиками, в агонии сбрасывали рыцарей на землю, где их добивали «опекуны» - солдаты, одетые в легкие кольчуги, не стесняющие движения и вооруженные боевыми топорами. Они прикрывали копейщиков от атак всадников и вражеской пехоты.
Подготовив достаточное количество наемников, и собрав вокруг себя шляхту, недовольную правлением нынешнего князя, Ольгерд выступил на Литву. В битве на Немиге Черная пехота переломила ход сражения, и мой предок смог вернуть себе земли Смоленщины. Наемники поклялись служить верностью и честью моему роду и при первом призыве становится под хоругви Романовских. Не каждый князь мог позволить себе оплачивать услуги этих профессионалов. Из Праги в Смоленск был перенесен тренировочный лагерь, где и велась подготовка черной пехоты.
Я встряхнул головой отгоняя от себя наваждение, сейчас у меня наберется лишь горстка этих отчаянных головорезов, которыми я завтра перегорожу выход из ущелья. Их задача связать боем главные силы московского княжества и продержаться до атаки вражеских флангов основными силами моей армии. Управление наемниками требовало особых навыков, а их капитан погиб вчера в стычке с московскими разведчиками. Мои опыт и знания, приобретенные в тренировочном лагере черной пехоты и походах с отцом, в качестве капитана чешских наемников, позволяли принять командования на себя. Оставив основные силы без главнокомандующего.
План рассыпался как карточный домик под ветром, а времени оставалось совсем ничего. Войска Князя Александра 3 уже вошли в Москву и, объединившись с армией боярина Дмитрия Шуйского, вместе готовились выступить против нас. Помощи ждать было неоткуда. Силы армии ВКЛ осаждали города и крепости, разбросанные по всей Московии. Посланное Князем Витовтом подкрепление еще не подошло. В это время к Москве подходили отряды князя Юрия Воротынского и воеводы Бориса Пушкина.
И если сейчас отступить, то объединенные силы четырех армий будут представлять реальную угрозу для регулярных войск ВКЛ. Хорошо зная местность, Александр проведет свои отряды через ущелье, и минуя разрозненные силы литовской армии, выйдет прямо в тыл князю Витовту. Внезапно обрушившись, он сокрушит армию Литвинов и двинется на княжество. Кроме ополчения Литве некого выставить против превосходящих сил московского княжества и войскам ВКЛ придется спешно вернуться для защиты родной земли. Я в бессилии скрипнул зубами и, сжав кулак, ударил по столу. Нет, нельзя отступать! Нельзя!
Снаружи послышался шум. Погруженный в невеселые думы я не обратил на него внимание. Негодующий голос начальника моей охраны оборвал ход моих мыслей. Полог палатки откинулся, вошел коренастый средних лет мужчина, в дорогих латах закутанный в алый плащ с огромным мечом в ножнах. За его спиной возвышался молодой великан в более скромных доспехах, он держал на сгибе локтя закрытый шлем. Я недовольно поднял голову собираясь выругаться, но слова застряли у меня в горле, а губы растянулись в искренней улыбке.
- Скажи своему цепному псу, что я следующий раз отрублю ему голову, а из черепа сделаю кубок, который буду подымать на пирах за здоровье своего друга и брата Скиргайло из славного рода Романовских, - прорычал толстяк. Молодой великан стоял и прятал улыбку в усах. Я подошел и по очереди обнял пришедших.
Лев, Михал, как я рад Вас видеть друзья, – произнес я, отходя на шаг.
- Мы тебя тоже рады видеть живым Скиргайло, а то пошел слушок, что срубили твою буйную головушку проклятые москали.
- Что вы братья, у меня еще столько дел, я никак себе не могу этого позволить.
- Москаль не спрашивает, он рубит, - мрачно произнес Михал.
- Да все никак попасть не может, - отпарировал я.
- Это точно, – рыкнул как лев старший.
- И как мы могли поверить этим слухам, а, Лев, - удивился младший из братьев, смешно округлив глаза уставившись на старшего брата.
- Ну да, как тут не поверишь, - проворчал старший, - когда от него ни весточки, пропал где-то на чужбине.
- У меня особые обстоятельства, - улыбнулся я в ответ.
- Настолько особые, что за шесть месяцев ни одного донесения о делах на восточном фронте, – насупил густые брови Лев.
- Простите Верховный канцлер, сейчас все буде сделано.
Сказано это было с таким серьезным видом и испугом в голосе, что он вначале покраснел как рак и уже собирался выругаться, но не выдержал и рассмеялся, громко гремя доспехами: «Брось насмехаться над государственным деятелем князь, мы не за этим сюда приехали» - сказал он, смахивая слезы, выступившие из глаз: «Ох, уморил, Шут».
- Так значит тебе бумаг никаких не надо? - с притворным разочарованием спросил я.
- Я ж тебе говорю. Конечно, нет, - заподозрив неладное я использовал этот предлог, чтобы убедить Князя Витовта отправить меня и Михала с войсками к тебе на помощь.
- Спасибо братья, я очень ценю, что, несмотря на то, что мы друг друга столько не видели, мы по-прежнему остаемся друзьями. Я буду рад снова сражаться с вами плечом к плечу.
- Вы наверняка проголодались с дороги, путь был не близкий?
- Да, перекусить не помешает, - хлопнув себя бронированной перчаткой по животу, произнес Лев, - мы ни когда от этого не отказывались, - поддержал его младший брат.
- Что поесть вы любите - это я хорошо помню. Глеб, подай мясо с хлебом, сыр и лучшее вино, - распорядился я.
- А тебе, Лев, не помешало больше двигаться, а то, вон какое брюхо отрастил, скоро на коня не влезешь!
- Разве это брюхо, это все государственные дела нашего княжества. Но мечом, поверь мне, я махаю по-прежнему. И горе тому москалю, который попадет под мою горячую руку!
- Или тому, на которого ты упадешь своей стокилограммовой тушей, брат, - не удержался Михайло.
- Да ты сам в последнее время разжирел, младший. Вот я удивляюсь, вроде постоянно в разъездах, а скоро догонишь меня. Один Скиргайло длинный и жилистый, откуда только сила берется как у тура?
Мы сели за стол. Без разговоров прикончили скромный ужин, и запили его отличным вином.
- Ну а теперь к делам, - хлопнул я по плечу Михаила, - пошли смотреть войска.
- Нечего смотреть, - сразу погрустнел великан, - на подходе сюда мы попали в засаду. Наша армия была наголову разбита московскими князьями, нам с братом и горсткой телохранителей удалось скрыться.
Старший из Сапег пожевал губами и продолжил свое грустное повествование:
 - Как только авангард колоны вышел из лесу, его сразу же атаковала конница, хвост колоны положили лучники, которых князь Бельский предусмотрительно расположил в лесу.
Я все слышал, будто издалека, но суть уловил. Сердце сжалось, я весь напрягся. Изменившимся голосом я спросил: «сколько уцелело»?
- Только наша охрана человек пятьдесят, - сказал Лев, ставя на стол недопитый кубок с вином, - Михайло поехал проверять причину задержки обоза, а меня оглушили стрелой, сбив с лошади.
Младший потупился и продолжил рассказ: «когда я приехал, все было кончено, сотники не смогли перестроить войска и дать отпор. Охрана, защищая Льва, увезла его с собой. Я со своими телохранителями двинулся за ними. Выехав из леса, я увидел княжескую сотню, посланную в погоню за канцлером. Они сражались с телохранителями канцлера. Не ожидавшие удара с тылу они смешались и отступили. Лев к тому времени пришел в себя, и мы направились к тебе».
- Все это неутешительно, братья, я рассчитывал на подкрепление.
Возникла неловкая пауза.
- Но раз поблизости еще одна московская армия, надо действовать быстро и решительно, - заключил я.
- Сколько у тебя людей? - прервал молчание Михал.
- Я потерял большую часть своих людей, выбираясь из окружения под Честоховкой. Осталось немного: около 2000 человек пешей шляхты, 500 человек конных рыцарей, 350 воинов Диеваса и 500 лучников-балтов. Чтобы выманить зверя из логова 1000 человек татарских конных лучников, которых мне любезно предоставил Ахмат – Гирей. И основной козырь, который я хочу разыграть - это 250 человек черной пехоты.
- Да, не густо, сколько людей по твоим данным у Александра? - спросил Лев.
- По той информации, которой я владею, около 10000 человек.
Михаил присвистнул.
- И ты собираешься с 5000 противостоять армии, где людей в два раза больше?
- Ну вообще-то я рассчитывал на подкрепление в пять тысяч солдат.
Лев минуту подумал, - значит надо отступать.
- Я не могу себе позволить отойти, - твердо произнес я.
- Почему нет, - спросил Михал, - мы в невыгодном положении.
- Через пару дней к войскам московского князя присоединятся еще 3 армии, и их уже по моим скромным подсчетам будет тысяч 40. А это реальная сила. Двинувшись через ущелье, Московские войска обойдут другие отряды армии ВКЛ и выйдут в тыл Витовту.
- Сколько людей под командованием Князя Витовта?
- Если во время подойдет князь Вишневецкий, то 30000 от силы, - ответ ясно читался на их лицах.
Я посмотрел им в глаза и ничего не сказав начал посвящать в детали своего плана.
- Неподалеку отсюда долину прорезает природное ущелье, образованное цепью холмов с севера на юг. С востока полноводная река, ее берега слишком круты и  неприятельские войска побоятся свернуть себе шею, а если сунуться, то будут перебиты лучниками, которых я расположу на вершине холма, это обеспечит прекрасный сектор обстрела. Западные холмы пересекать под градом стрел это чистое самоубийство. Александр потеряет большую часть людей, пока поднимется к вершине. Обойти холмы по дуге армия тоже не сможет из-за опасности натолкнуться на разведчиков армии Слушки и Статкевича. Остается один путь через ущелье, которое сужается в полоску земли 20 м шириной. Там я и поставлю своих чудо-богатырей, которые наглухо закупорят выход из ущелья и не позволят пройти московской дружине, - я перевел дух и продолжил, - как только армия Москвичей войдет в ущелье, татары, спустившись с холмов, обстреляют их и отойдут, оттянув конницу на себя. Те бросятся за ними в погоню, чтобы разделаться. На подходе к узкому месту в ущелье основная масса стрелков рассредоточится и поднимется на холмы. Тяжелые всадники менее маневренные отстанут, не рискнув их преследовать на холмах поросших лесом, опасаясь засады, и погоняться только за оставшимися татарами, которые их заманят в ловушку. Мы пропустим конных стрелков вперед и сомкнем ряды. Шуйский, а это будет он.
- Да, он всегда отличался не особой сдержанностью и склонность к опрометчивым поступкам, - поддержал меня Михал.
- Так вот, Шуйский, видя, что добыча уходит, а его отделяет от желанной цели лишь горстка легковооруженных воинов, немедленно атакует. Конница завязнет на наших копьях. Татары за это время обойдут вдоль леса и ударят в тыл московскому войску. Московский князь, пытаясь спасти цвет своего воинства, от стрел двинется вперед, собираясь всей массой втоптать нас в грязь и выйти в долину, чтобы развернуть войска. И когда его люди будут связаны боем, вы нанесете мощный фланговый удар, смешав ряды неприятеля и открыв дорогу нашей пехоте. Так я думаю вести сражения, - я смотрел, пытаясь понять, какую реакцию на них оказали мои слова.
- А почему ты не хочешь вести конницу сам? – спросил Михал.
- В этом-то и загвоздка, что командовать черной пехотой могу только я, тут требуется особые знания в управлении этой боевой единицей.
- Это сумасшествие противостоять с горсткой смельчаков десяти тысячной армии, вас раздавят и втопчут в пыль, - стукнул по столу Лев, стол скрипнул, но выдержал богатырскую длань канцлера ВКЛ.
- Лев прав, мало кто останется в живых из чешских наемников, - мрачно произнес младший брат.
Я обнял Михайло за плечи и посмотрел ему в глаза: «Я знаю, что никто из нас не вернется, но если мы неразобьем армию князя Александра Михайловича, то объединившись с оставшимися армиями, он станет реальной угрозой для армии ВКЛ.
Старший из Сапег поднял на нас глаза, - не спеши Михайло, я видел, что эти чешские дьяволы сделали с тевтонами под Марбургом. План, безусловно, хорош, но он требует тщательной проработки деталей, мы же не москали клятые, чтобы полагаться на авось.
- Вот это другое, я всегда готов выслушать таких опытных войнов как Сапеги.
И мы втроем склонились над картой, углубившись в обсуждение плана будущего сражения. Из палатки они ушли далеко за полночь.
После того как все ушли я вышел на улицу, посмотрел на звездное небо, вдохнул полной грудью ночного воздуха, зашел к себе, разделся и заснул, напряжение последних дней нашло выход в странном пугающем сне.
Сон
Я ехал по ночному лесу, наполненному тысячами шорохов и звуков. Надо мной светили звезды, белый диск полной луны заслонил полнеба. Прохладный воздух был наполнен ароматом весны волнующим и бодрящим. Конь шел осторожно, пофыркивая и прядя ушами. Лес заканчивался. Уже через редкие деревца виднелись поля. В десяти шагах от меня я увидел жуткую громадину тура, которая возвышались над степной травой как черная гора. Я начал медленно поднимать лук. Почуял меня, он развернулся и кинулся в атаку. Я выпустил стрелу, которая вонзилась ему в холку, еще большего разъярив лесного гиганта. Понимая, что на второй выстрел у меня нет времени я пришпорил коня и с родовым кличем «геральд - геральд» понесся ему на встречу, выставив вперед копье. Расстояние между нами стремительно сокращалось, я почувствовал, как кровь кипит в жилах, и холодная ярость заполняет мое сердце. Я уже видел его ужасные рога длинной с локоть направленные как две пики в мою сторону. Я пригнулся к холке своего коня и сильнее сжал в руке копье. Я стал стрелой выпущенной из лука, ветром, который невозможно остановить, потоком воды падающей с отвесной скалы. У меня был один шанс его убить - угодить в грудь, чуть пониже шеи, иначе копье соскользнет по мощным мышцам, и не причинит ему особого вреда, уйдет в сторону. Мы столкнулись. От удара я чуть не вылетел из седла, копье вошло ниже шеи, но наконечник обломался, оставшись в теле зверя. Тур обезумев от боли, отскочил в сторону и бросился в атаку. Я пришпорил коня, спасаясь от обезумевшего животного. Он несся за мной, ревя, как сотня дьяволов. Стараясь его измотать, я гнал коня вперед во весь опор, и развернувшись назад на татарский манер выпускал стрелу за стрелой в разъяренного зверя. Я проскакал километр. От бешеной гонки конь начал уставать. Тур в конце концов измотал бы коня, а потом бы растоптал нас не оставив мокрого места. Воображение рисовало кровавое месиво в центре поля, это все что осталось бы от меня с конем, я много раз видел, что делает разъяренный тур даже с всадником в тяжелых доспехах. Все это пронеслось в моей голове, отбив у меня охоту умирать под копытами быка. Я развернул коня и с боевым кличем понесся на встречу, на ходу высвобождая притороченную к луке седла секиру. Взывая к Перкунасу, я со всего плеча врубился меж рогов. Лезвие секиры, просвистев, вошло глубоко в череп, сила столкновения была такая, что я вылетел из седла, конь шарахнулся в сторону. Тур сделал несколько шагов в моем направлении, захрипел, из его ноздрей пошла кровь и он, шатаясь, сделал еще пару шагов, и как подкошенный рухнул у моих ног, испустив дух. Я лежал, не веря в свою удачу, выйти победителем в битве с таким зверем. Я поднялся, подошел к туше, и, достав из голенища сапога охотничий нож, вырезал сердце, оно было с два кулака взрослого мужчины. Я с наслаждением впился в него зубами, чувствуя, как с кровью ко мне приходит мощь и сила лесного великана. И тогда над трупом тура я протянул обагренные кровью руки к луне и поклялся Перкунасу, что введу в родовой герб изображение головы тура, если смогу победить в этой битве.
Слова клятвы еще звучали у меня в ушах, когда я проснулся. Я оделся и вышел из палатки, солнце только поднималось, день обещал быть жарким. После сна пришла необычайная уверенность, что сражение мы выиграем, и московское княжество навсегда исчезнет с лица земли. Я выслушал доклад разведчиков. Судя по перемещению вражеского войска, Московский князь собирался пройти в долину через ущелье, что соответствовало моему плану. Проверил посты охраны, все было в порядке, к лагерю не одна мышь бы не проскочила без моего ведома. Порубился до изнеможения на секирах с капитаном своей охраны. После, раздевшись, кинулся в реку. Прохладная вода самым чудесным способом смыла усталость и пот. По моим расчетам у меня в запасе было около 6 часов.
Я позвал начальника охраны:
- Кейстут, собери войска в центре лагеря. Мне есть, что им сказать.
- Будет выполнено князь.
Войска начали собираться вокруг меня. Все с нескрываемым интересом смотрели на своего полководца. Пришли Сапеги.
Подошел Кейстут:
- Войска собраны мой князь.
-Хорошо. Я буду говорить.
Я сел на коня, чтобы меня все видели. Мои войска стояли как зачарованные. В лагере наступила гробовая тишина, перестало слышаться бряцанье оружия, прервались разговоры и команды военачальников. Тишина была такая, что было даже слышно, как комар поет свою песню.
- Шляхта! Я обращаюсь к Вам: Сапеги, Радзивилы, Ольгердовичи, Карыбутавичи, Гарадевичи, Огинские, Воловичи, Гришмультовичи, Собеские, Лянцкорские, Тышкевичи, Чарнецкие, Замойские, Обуховичи, Романовские и Сушко, отличившиеся как на полях сражений, так и в мирной жизни. Не мне Вас учить, что слово «шляхтич» происходит от слова шлях. Шляхтич - это свободный человек, который сам выбирает свой путь. Наше Великое княжество Литовское самое свободное государство в мире. Даже князь Великого Княжества Литовского не может принять закон, если хоть один из шляхтичей наложит ветто. В этом наша сила - в свободе. Московское княжество - это государство рабов, любого дворянина царь может казнить, когда ему вздумается, и их положение ничем не лучше мужика. Вот чтобы он принес на нашу свободную землю - оковы рабства. То, что творили московские бояре на нашей земле не сравнить даже с жестокостью тевтонов. Карательные отряды москалей выжигали целые деревни, уничтожали шляхетские замки и города. На месте Смоленска и Пскова пепелища. Часть населения ушло в лес и выжило, остальные были вырезаны Московскими варварами. Полоцк, нашу колыбель сожгли вместе с библиотекой, с ценными трудами наших ученых, - я сглотнул, - в Полоцке погиб мой брат и вся его семья, - и продолжил, - это государство, если ему дать развиться, уничтожит наше княжество и цивилизованную Европу. Сегодня в наших силах разбить Московские войска. И дождавшись подкрепления с Литвы раз и навсегда стереть с лица земли это бесправное, варварское государство вместе с его народом. Мы прошли с вами немало сражений, сражались плечом к плечу против тевтонов, поляков, татар, москалей. И прошу сейчас одного, задумайтесь, за что каждый сегодня будет сражаться. Сегодня мне приснился вещий сон, в котором Перкунас даровал мне победу над могучим зверем, так пусть же он также нам дарует победу в сегодняшнем сражении! – прокричал я, поднимая секиру над головой.
Я замолчал и обвел глазами ветеранов. Не прошло и двух секунд, как дружный крик из тысячи глоток разорвал тишину над лагерем, заставив взлететь и заметаться птиц сидящих на ветвях.
- Да здравствует княжество! Вперед к победе! Раздавим московского змея!
Я вел свои войска навстречу неприятелю. Местность была мне известна как пять пальцев. Передышка по причине малочисленности армии неожиданно сыграла мне на руку, дав преимущество в знании территории. Я подготовился к сражению на совесть, ожидая регулярные войска ВКЛ. Каждый солдат знал свое место и свою задачу.
Прощание
Я остановил коня, наблюдая с обочины дороги, как мои войска плотной колонной маршируют вперед. В авангарде охрана князя, закованные в броню тяжелые рыцари с пиками и копьями, на щитах гербы самых знатных родов ВКЛ. Это была элита. Лучшие войны, великолепно обученные и снаряженные ветераны, которые прошли со мной множество сражений, выиграли не одно ристалище, готовые голову сложить за своего князя. Начальник моей охраны Кейстут Волович, похожий на меня по фигуре, был одет в тяжелые княжеские доспехи и закрытый шлем украшенный короной рода Романовских. Венец из белого золота, зубцы короны, усыпанные изумрудами и алмазами, плавной волной поднимались по кругу. Вершина каждого зуба была украшена огромными кроваво - красными рубинами. Войска не должны знать, что меня не будет с ними. Иначе они могут потерять боевой дух. Я вздохнул, больше всего мне хотелось лететь на любимом коне среди верных мне людей с боевым кличем, врубаясь в ряды врагов, разя направо и налево. Но мое место сегодня не с ними. За ними не спеша ехала конная шляхта в более скромных доспехах походящих на латы западного рыцарства. В отличие от фризов и тевтонов они использовали вместо мечей боевые топоры.
После них потянулась колонна воинов Диеваса. Свирепые служители культа восседали на крупных жеребцах, таких же бешеных, каких и их хозяева. Огромные войны в кольчугах с боевыми двух зубыми вилами (символ их божества), которыми в пылу борьбы они без труда пробивали самые прочные доспехи, и отправляли врагов их божества в ад. Они не носили шлемы и под их длинными волосами, спадавшими до плечей, с мрачной решимостью горели глаза фанатиков. Я знал, на что способны эти фанатики, под Ковно они вырезали проповедников вместе с охранявшими их крестоносцами, которых прислал папа, пытаясь распространить христианскую веру на землях Литвы. Многие культы наших богов встали под стяги ВКЛ чтобы противостоять вере, которую несли на копья не только христианские рыцари, но и войска московского князя. Среди пехоты - отряды служителей наших богов, последователи Перкунаса - Боевые монахи, одетые в свободные рясы с лицом скрытым капюшоном, они не носили кольчуги, презирая воинов за это, и с именем любимого бога шли в бой, орудуя боевыми серпами, и не было той силы способной их остановить. Служители Гильтине рослые, выносливые войны в кольчуге с бердышами для прорубания брешей во вражеских рядах. За ними со стройными хоругвями шла пешая шляхта в тяжелых доспехах со щитами вооруженная секирами. Жемайты с огромными двуручными секирами в кольчугах под кожаными кирасами, их головы в плоских шлемах были скрыты воротниками из укрепленной кожи, которые защищали голову и шею. В центре колонны лучники Балты, лучшие стрелки в княжестве, прирожденные охотники из диких лесов, они могли потягаться в меткости даже со знаменитыми английскими лучниками. Вот такая разношерстная армия, представляющая все народы, населяющие нашу необъятную Родину. И вместе мы реальная сила. По бокам колонны гарцевали татарские конные лучники. Посмотрев на лица своих воинов, оценив боевой дух и уверенность в сегодняшней победе, я еще больше преисполнился уважению к нашему государству, где такие разные люди живут вместе. От Балтийского моря до Черного моря протянулась наша великая держава. От Динанбурга до Курска, от Новгорода до Очакова стоят наши города и крепости.
На половине пути наши дороги разошлись. Прощание с друзьями вышло скованным, они полагали, что меня больше не увидят в живых.
- Ну, держись, Гедиминович! - промолвил Верховный канцлер ВКЛ, - придем вовремя, главное не дай врагу пройти!
Младший спешился. Я тоже слез с коня. Он, молча, подошел и обнял меня. Отвернулся, чтобы я не увидел его лица. Мы через многое прошли вместе и слова тут были не нужны. Я и так знал, что иду на верную смерть.
Чтобы как то разогнать тоску, что на меня нахлынула, я улыбнулся.
 - Да разве можем мы проиграть с такими богатырями, - сказал я, обводя нашу армию рукой.
- На все воля Перкунаса, - в один голос сказали Лев и Михаил. Они повернули лошадей и направились к войскам, на ходу раздавая приказы.
Мои войска разделились на две колоны. Одна повернула на Запад, возглавляемая Михаилом, вторая на восток под командованием Льва. И кавалькада из тяжелых всадников и пехоты двинулась, набирая темп и пыля по дороге. Я развернулся и пошел к своим черным «дьяволам».
- Татарский хан, Елисей, - ободряюще прокричал кто-то на своем диком языке, и умчался к своим конным, стрелкам. Татары поднялись на холмы и растворились среди деревьев. Это будет дичь, за которой погонится разъяренный московский медведь, пока не увязнет в капкане.
Битва
Я разместил своих солдат в самом узком месте ущелья. Слева и справа над нами нависали отвесные стены холмов. Дорога была перекрыта. Я снял шлем, ветер развивал черную гриву моих волос, я окинул взором свое воинство. На суровых лицах ветеранов читалась мрачная решимость удержать врага любой ценой. Эти суровые убийцы способны были остановить не только дружину князя, но и всадников апокалипсиса во главе с самим Сатаной. Я был в них уверен также как в себе. Они были моими братьями. И дело тут не в родстве по крови. Нет. Прадед, дед, отец столько вложили в их обучение от себя, что каждого наемника можно было считать Романовским. Не было больше князя и солдат, существовала только Черная пехота.
- Да будет так! - с этими совами я развернулся и одел шлем. Через прорези для глаз я хорошо видел голубое небо, по которому ветер гнал облака. Они постоянно меняли форму. Из общей кучи я выделил одно, оно напоминало тура приготовившегося к битве. Опустив увенчанную огромными рогами голову, он несся на врага. Я еще раз про себя поклялся ввести изображение головы тура в свой родовой герб.
Лучники поднялись на холмы по обеим сторонам прохода и залегли в высокой траве. Еще минута и там где стояли солдаты, мирно колышется зеленый ковер, по которому прыгают суетливые сойки. Балты  - охотники от бога, могли часами выслеживать добычу, и не один зверь не учуял, что в нескольких шагах притаился стрелок с туго натянутым луком. Над холмами поднялись белые столбы дыма. Основная часть армии замерла в засаде, готовясь к атаке. Все находились на своих местах, и ловушка готова была захлопнуться в любой момент.
Напряжение достигло предела. Пот заливал глаза. Я услышал звук рога, татары начали игру со смертью. Я представил себе все так ясно, как будто мчался на коне вместе с татарскими стрелками, которые с диким улюлюканьем спустились с холмов и начали поливать московские войска ливнем смертоносных стрел. Ряды дружины рассыпались и смешивались, пытаясь избежать вражеских выстрелов. Быстро оправившись от неожиданного нападения войска, организовано отступили вне зоны досягаемости татарских стрел. Вперед выдвинулись шеренги царских лучников. Лучшие стрелки в богатой кольчуге, головы защищены высокими шлемами, кольчужный шарф закрывает нижнюю половину лица, на сгибе правой руки маленький щит, на поясе боевая секира для ближнего боя, расчехлили свои луки. Но татары уже перестроились в боевой порядок «хоровод» и попасть в них сейчас будет весьма тяжело. Представьте себе профессиональных всадников во весь опор скачущих друг за другом по кругу и выпускающие стрелу за стрелой. Чертовски трудная цель. Один за другим падали московские лучники. Стрелы татар с черным оперением прошивали крепкие кольчуги навылет. Небольшой отряд лучников был стерт в порошок в мгновение ока. Расправившись с вспомогательными войсками, татары рассыпались цепью и сосредоточили свой огонь на царской дружине. Один за другим падали войны московского княжества. С левого фланга вырвалась вперед конница, и, набирая скорость, устремилась к татарам. Те дали последний залп, развернули коней и понеслись вдоль холмов, уходя от преследователей. Дружина бросилась за ними в погоню.
Я ждал, с напряжением всматриваясь вдаль. Появился первый татарский всадник, протрубил в рог и ушел. Теперь все, близко. Мои войны стояли в напряженных позах. Огромные пики, зажатые в сильных руках, готовы были взмыть вверх при первой же моей команде.
Татарская волна выплеснулась в ущелье и двумя потоками начала растекаться вверх, спешно подымаясь на холмы и скрываясь за деревьями. Ядро отряда лучников понеслось к нам. Я протрубил сигнал, мои войны расступились, образовав живой коридор, по которому, не сбавляя скорость, пронеслись татары. Проход был сразу же закрыт. На горизонте появился авангард конной дружины. Солнце играло на шишаках их шлемов. Хрипящие и грызущие удила кони, несущиеся во весь опор, везли закованных в броню фигуры с опущенными забралами в виде ликов святых и копьями наперевес. Разъяренный московский дракон, лишившись добычи, которая его уже изрядно покусала, решил раздавить всей своей массой смельчаков, посмевших ему перегородить путь. Конница, не сбавляя темпа, устремилась в нашем направлении. Я внимательно смотрел вперед. Первая метка, малозаметный для незнающего взгляда флажок красного цвета, была уже пройдена. Московская конница неслась во весь опор, знамена развевались на ветру, изображения мучеников и святых танцевали в каком-то диком танце. Скоро, скоро, очень скоро. Нервы были натянуты до предела. Еще немного. Главное не спешить, пот стекал со лба и разъедал глаза, мешая смотреть вперед. Успех плана целиком зависел от четко согласованных действий. Конница за это время прошла вторую метку. Точка возврата пройдена, теперь лошадей нельзя резко остановить. Я протрубил сигнал. Звук рога перекрыл дружный рев, вырвавшийся из 250 глоток наемников. Сотня пик поднялась над головами, встречая неприятеля. Опекуны замерли рядом с великанами, подняв щиты и крепче сжав в руках боевые топоры.
Лошади неслись во весь опор, уже не в силах затормозить. Впереди идущий авангард всадников видел, что обезумевшие животные несут их на верную смерть, но ничего не мог с этим сделать. Они пытались остановиться и удержать разгоряченных лошадей, но на них напирали задние ряды, толкая их на погибель.
Я стал про себя считать 1,2,3,4. И дойдя до пяти, я отдал команду, перекрывая топот и ржание:
 - Сомкнуть строй, приготовится к атаке! Держать строй! Товсь! Держ! - последнюю команду я так и не успел отдать. Удар страшной силы выбил воздух из легких. Второй удар был не такой сильный, но напор не ослабевал и заставлял меня пятиться. Я уперся ногами в землю. То давление, которое я сейчас испытывал, не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывал «большой брат». Основной момент инерции, развиваемый общей массой всадника и лошади, приходился как раз на него. Я опустил глаза и увидел, что его ноги вошли в землю по щиколотку. Я зарычал:
 - Держать строй, ни шагу назад! - когда давление немного спало, я медленно поднял глаза.
Боярская конница представляла собой сплошную шевелящуюся стену. Всадники, натянув удила, пытались удержать мечущихся и брыкающихся лошадей обезумевших от крови. Старшие братья в упоении орудовали пиками, находя слабые места в защите княжеской дружины. Один за другим падали войны, наконечники пик разили со скоростью кобры и, роняя капельки крови, возвращались за стену щитов. Лошади спотыкались о мертвые тела и падали, скидывая всадников. Воздух был наполнен: ржанием лошадей, криками и стонами умирающих. Задние ряды пытались отступить, но с холмов ударили притаившиеся в траве лучники, и к шуму разгорающейся битвы прибавился свист стрел. День превратился в темную ночь от закрывших солнца стрел. Войны, утыканные стрелами как дикобразы, вертелись и падали один за другим, устилая гудящую от конского топота землю.
Рядом со мной просвистел меч, уходя от удара, я закрылся щитом, отражая атаку, последовавшую незамедлительно с другой стороны. Видя, что единственный способ уцелеть, это пробиться к проходу, дружина князя сосредоточила все усилия на том, чтобы прорвать оборону чехов. Наемники слегка подались назад центром, выгибаясь полумесяцем, но как только всадники продвинулись вперед, сжали края. Конница, попавшая в смертельную ловушку, в панике заметалась.
Рядом со мной великан на рослом коне пробивался вперед, рубя острия пик направленных на него. Как только он поравнялся со мной, я размахнулся и нанес удар страшной силы. Лезвие боевого топора рассекло кольчугу и углубилось в тело, дойдя до позвоночника. Слева от меня упал один из наемников. Копье дружинника пробилоему грудь и вышло со спины. Я сместился влево и ударил секирой в грудь лошади война атаковавшего моего пикейщика. От могучего удара лошадь рухнула на землю, подмяв под себя дружинника. Не дав ему опомниться, я снес ему голову. Почувствовав на губах вкус вражеской крови, я вошел в привычный боевой азарт. Отбросил в сторону щит, достал второй топор и начал наносить удары с обеих рук, вертясь как уж. Вокруг меня опекуны добивали остатки боярской конницы. Старшие братья, бросив бесполезные в ближнем бою пики, вращали над головой двуручными мечами и секирами, описывая ими смертоносные круги. Повсюду валялись мертвые тела вперемешку с трупами лошадей. Воздух был наполнен запахом крови. Смерть собрала хорошую жатву. Но это было только начало. На горизонте показалась пехота московского княжества дружинники-варяги, свирепые северные пираты отличные наемники, одетые в прочные кольчуги, вооруженные боевыми секирами с круглыми щитами. Эти суровые люди отличались большой выносливостью и презрением к смерти, что делало их опасными противниками. Они накинулись на нас как стая голодных волков. Остатки княжеской конницы и тела мешали им подобраться на расстояние удара, а копья в умелых руках наносили им смертельные раны. Строй замыкали младшие боярские дети. Их оружие и кольчуги прекрасной выделки играли дорогими каменьями на солнце. Лица, скрытые шлемами, отделанными серебром, были еще безбороды, только пушок на верхней губе. Сыновья бояр, которым не приходилось рассчитывать на отцовское наследство, искали богатство и славу на поле брани. Зеленые юнцы под прикрытием варягов попытались обойти нас по обрыву над ревущей внизу рекой, чтобы ударить нам в тыл, но сотня трупов быстро остудила их пыл. Балты не дремали, посылая стрелу за стрелой. И скоро вода реки покраснела от крови молодых бояр. Попытка подняться на холм тоже не принесла им ни какого результата, интенсивный огонь лучников не оставлял никаких шансов. Понеся значительные потери, они отступили, присоединившись к варягам и усиливая натиск на наши ряды. Опекуны рубились как дьяволы, прикрывая себя и больших братьев щитами. Старшие братья отошли за шеренгу опекунов и оттуда доставали врага двуручными мечами и секирами. Холодная ярость овладела мной. Я как молния наносил удары направо и налево: вспарывал животы, отрубал конечности, разбивал головы. Вот рассек шлем, углубившись в череп рослого варяга. Выдирая лезвие топора, ударил обухом подобравшегося ко мне сзади боярского сынка. Шип в центре обуха превратил лицо в месиво из мяса и хрящей. Вокруг меня быстро росла гора изуродованных тел. Вырывая топор из очередного трупа убитого врага, я повернулся. В десяти шагах стоял сам Шуйский. Видимо он потерял сознание, когда его сбросила лошадь, а сейчас он очнулся и вступил в бой. Это был высокий, бородатый ратник, этакий русский медведь с могучей грудью и широкими плечами. Его голову украшала богатая мисюрка, украшенная каменьями и подбитая собольим мехом. Воодушевленные появлением военачальника вокруг него начали собираться солдаты, постепенно формируя ядро сопротивления. Под его умелым командованием княжеская дружина могла перестроиться и контратаковать. Это надо пресечь любой ценой - пронеслось в моей голове. Я рванул вперед, прорубая себе проход через боярское окружение. Прорвав оборону, я нанес страшный удар, который, несомненно, раскроил бы череп Шуйскому, но в последний момент он присел и выставил щит. Лезвие топора скользнуло по щиту, не причинив князю никакого вреда. В свою очередь боярин ударил снизу. Я отклонился, и лезвие меча распоров воздух ушло в сторону. Я понял, что предо мной опытный боец и так просто его не возьмешь. Мы закружили, как голодные волки друг против друга насколько позволяло поле битвы. Делая обманные выпады и примериваясь, друг к другу, мы медленно сокращали дистанцию. Неожиданно Шуйский перешел в атаку. На меня обрушилась лавина ударов. Он мастерски работал мечом. Блокировав древком топора, удар в голову, я ударил со второй руки, он подставил щит. Я отскочил назад, и мы снова закружили в смертельном танце. Я рванул вперед, нанося удары с двух рук. Лезвия топоров слились в размытое пятно. Какое-то время он смог сдерживать мою яростную атаку. Но потом отступил назад, прикрываясь щитом. Он смотрел на меня поверх щита, тяжело дыша, пот стекал по его бородатому лицу. Я повторил атаку, обрушив на него град ударов. Недооценив его выносливость, я совершил ошибку, которая чуть не стоила мне жизни. На мгновение я ослабил защиту. Сосредоточившись на атаке, я открылся самую малость. Увидев брешь в моей обороне, он мгновенно атаковал, нанеся мне страшный удар, который, несомненно, отрубил бы мне руку вместе с плечом, но я присел, и меч просвистел у моего лица и разрубил наплечник, с дьявольским хрустом войдя в плоть. Я заревел как раненый тур. Боль добавила мне ярости. Я направил весь свой гнев на него - палача моего брата. Не так давно он убил моего брата и уничтожил его семью. Князь Ольгерд Романовский погиб защищая стены своего города. А его семью вместе с защитниками сожгли в городской ратуше по приказу Шуйского. Подкрепленные моей яростью лезвия топоров обрушились на него с удвоенной силой, заставляя его медленно отступать. В его глазах появился страх, потом паника, он уже не атаковал, а просто пятился назад, прикрывшись щитом. Сильным ударом я разрубил щит. Он откинул его остатки в сторону. Я наступал, глядя прямо ему в глаза. Его взгляд метался как у зверя, попавшего в западню. Почувствуй мою боль. Ощути все, что чувствую я. Лицо его выражало смесь чувств, главным из которых были страх и отчаянье. Секиры в моих руках протяжно пели, рассекая воздух. Я срезал с него по куску панцирь, вот отлетел правый наплечник, упал разрубленный кольчужный шарф, свалилась разрубленная мисюрка. Он как загнанный в угол вепрь кинулся на меня, подняв меч. Лезвия моего топора вошло ему чуть пониже шеи, он удивленно замер и упал на колени, кровь из раны стекала по плечу, заливая богатую кольчугу. Я схватил его и приподнял за волосы, он еще пытался что-то сказать. Я размахнулся и нанес ему удар, расширяя рану, фонтан яркой антериальной крови ударил из раны. Я смаковал свою месть, когда наносил последний удар, оделяя голову от тела. Я зарычал, поднимая в руке свой страшный трофей. Войны, ринувшиеся на помощь своему полководцу, в ужасе отпрянули, их лица побелели как полотно. Они начали медленно отступать, деморализованные страшной смертью своего полководца. Они больше не помышляли о сопротивлении, паника охватила ряды неприятеля.
Теряя сознание, я еще видел как Московский князь во главе своих телохранителей врезался в первые ряды сражающихся, сметая их как ураган. Тяжелые катафракты сплошь закованные в броню были грозой всей цивилизованной Европы. Предназначенные для молниеносных ударов пробивающих строй врага, но маломаневренные они очень быстро завязли в сече. Остатки Московского войска, воодушевленные появлением князя Александра, перестроились и перешли в контрнаступление. Но было уже поздно. С противоположных флангов одновременно ударила кавалерия литвинов. Она смяла московскую конницу и двинулась дальше, расширяя брешь в рядах княжеской дружины. В этот коридор хлынула шляхта, уничтожая остатки московских войск. Взор мой затуманился, и спасительная темнота накрыла меня.
Пробуждение и расвет
Как сквозь толщу воды до меня доносились голоса. Говорили о Вильно, но я еще был слишком слаб, чтобы понять суть разговора. Я медленно открыл глаза. Зажмурился. Даже неяркий свет нестерпимо резал глаза. Следующий раз открыв глаза, я уже смог спокойно смотреть на приглушенный свет, льющийся от очага, в котором потрескивали дрова, наполняя комнату приятным теплом. Комната была небольшая. По убранству она была похожа на спальню богатого шляхтича. На стенах было развешено оружие и шкуры диких зверей. Я лежал на мягкой кровати, завернутый в шкуру какого-то зверя. Тело было каким-то чужим. Я пошевелился, боль пронзила мою правое плечо. Я застонал, ругаясь сквозь зубы.
- Эй, князь очнулся, - услышал я голос моего оруженосца. Он сидел на стуле за моей головой и, наверное, дремал, пока я был без сознания. Рядом склонилось его озабоченное лицо.
- Как вы, господин? - спросил он.
- Вроде бы ничего.
- Вам что-нибудь нужно?
- Скажи, что со мной?
- У вас разрублено плечо, и вы потеряли много крови. Но Князь Михайло остановил кровотечение и зашил рану, пока вы были без сознания. Вы бредили. И жар спал только вчера. Мы думали, что вы умрете. Но у вас крепкий организм.
В дверях появились Сапеги с Кейстутом.
- Очнулся, это хорошо! Мы уже думали, что ты отправишься к пращурам, - промолвил старший.
- Нет, как видишь, я пока с вами, - тихо проговорил я.
Михайло коснулся рукой моего лба, - жар спал, значит, пойдешь на поправку.
- Что случилось?
- А ты не помнишь? - спросил Лев.
Я напрягся, пытаясь вспомнить. Но кроме обрывочных воспоминаний все ускользало.
- Последнее, что помню, это тура.
- Какого тура? - удивленно спросили они.
- На меня напал дикий зверь?
- Нет, ты что, не помнишь битвы?
Битва, битва. Обрывочные воспоминания наполнили мой разум. Вот я стою в рядах черной пехоты, в нас врезается боярская конницы, дикая боль в плече, ярость, бешеный взгляд Шуйского, вкус его крови у меня на губах.
Я тряхнул головой:
- Смутно. Скажите, мы победили?
- Ну что вспомнил, хвала Перкунасу! А то я думал, что тебе еще кроме разрубленного плеча и по голове хорошо дали, - сказал Михайло.
- Ну, так что, мы победили!?
Он отодвинулся от меня, делая круглые глаза.
- Конечно, победили! Да мы на голову разбили московские войска, - он улыбнулся и не скрывая радости продолжил.
- Царь Александр Михайлович убит, Шуйский мертв. Регулярные войска ВКЛ вошли в Москву, не встретив особого сопротивления, сожгли ее дотла, выполняя волю Витовта. После падения Москвы князь Юрий Воротынский отступил и теперь войска князя Вишневецкого гоняются за ним по землям Московии.
- Отличные новости! И сколько я так провалялся без сознания?
- Друг мой, бери выше, между жизнью и смертью. Неделю. Иногда приходил в себя на какой-то миг, узнавал окружающих, а потом снова впадал в горячку и какой-то бессвязный бред, от которого у меня даже дыбом волосы вставали.
- Но сейчас все позади, вчера жар спал, мы ждали, когда ты придешь в себя. Рану я тебе зашил сразу, когда ты еще был без сознания. Не зря учился в Вильно на лекаря у лучших магистров медицины. Рана была поверхностна, ты просто потерял много крови. Скоро ты сможешь владеть правой рукой, как и левой. Я думаю, что через пару месяцев. А пока лежи, сил набирайся.
- Расскажите, как все было?
Старший поправил перевязь с саблей.
- А что рассказывать? Мы ждали сигнала, но он так и не последовал, как позже мы узнали, сигнальщика убили лесники, спрятавшиеся в лесу. Вообще странный народ. Но достойные противник. Тогда я принял решение выводить своих людей для решительного удара. Но мы все равно опоздали. Когда мы появились, защитников осталось всего несколько десятков, но вы все равно бились как львы, трупы москвичей устилали всю землю. Вокруг тебя была целая гора тел искромсанных на нет.
- Сколько, - я тихо проговорил, опустив глаза, - осталось?
- Тридцать человек, из них семь ранено, - сказал Михайло.
- Мы ударили, рассеяв царскую конницу, проложив дорогу пехоте. Еще час и все было кончено. Московская дружина была разбита. Твои молодцы стояли на смерть, не дал врагу пройти. Они лежали там, где их застала смерть, лицом к врагу с оружием в руках.
- Какие у нас потери?
- Где-то около 2000 человек ранеными и убитыми. А москвичи, по самым скромны подсчетам потеряли 9000 человек, а раненых и убитых не сосчитать. Так что ход с ущельем был гениальный и войдет в аналоги стратегий.
У меня закружилась голова, и я опустился на подушку.
Мы победили, стучала кровь у меня в голове. Мы победили! Но какой ценой, мои отборные войны лежали сейчас в сырой земле.
- Ну ладно, отдыхай. Я распоряжусь, чтобы тебе через пару часов принесли поесть, - сказал Лев.
Я ничего не ответил, потому что уже крепко спал.
Как предсказывал Михайло Сапега, через два месяца въезжая с триумфом в Вильно я уже отлично владел правой рукой.
Сам князь Витовт вручил мне жезл Маршала войск ВКЛ. И земли Владимиро - Суздальского воеводства, так была переименована территория, принадлежащая Московскому княжеству.
Через пять лет тевтоны, объединившись с поляками, попробовали совместными силами задушить Литву, их войска были разгромлены и их земли отошли к ВКЛ. Дальнейшие крестовые походы, предпринятые Западом на литовские земли, закончились полным разгромом христианских рыцарей.
Неиссякаемые ресурсы земель, лежащих за Владимиро - Суздальским воеводством, превратили Литву в могучую державу. Запад предпринял еще несколько неудачных крестовых походов и смирился с литовским язычеством, которое начало распространять на другие народы. Витовт был коронован и стал первым королем нового государства. Великому Княжеству Литовскому был присвоен статус королевства. И отныне и во веки веков во всех анналах истории оно именовалось как королевство Литовское, Русское, Польское, Жамойтское. Королевство, пронесшее шляхетскую свободу, наполненную язычеством, аж до наших дней.