Гнев

Милый старичок шел по парку где-то в Нормандии. Была ранняя весна, солнце светило необычайно ярко. Начинавший день и просыпающаяся природа служили упреком старичку, и надо сказать, удручали его. Он присел на скамейку, почти мечтательно – о чем мог мечтать этот беззаботный старичок – прикрыл глаза и подставил морщинистое лицо весеннему солнцу. Вряд ли в субботнее утро в парке могло быть много народу, а потому старичок не особо беспокоился принести кому-нибудь неудобство.
Толи старичок задремал, толи весеннее солнце окончательно разморило его и заставило утратить бдительность, но он совершенно не услышал приближающихся шагов, не слышал он и легкого хлопанья воробьиных крыльев. Только необычно сильный, уверенный детский голосок заставил его очнуться от забытья. Стариковские глаза, ослепленные весенним солнцем, не сразу смогли разглядеть источник звука, но вновь привыкнув к свету, старичок разглядел на самом краешке скамьи маленькую девочку лет шести, которая неловкими движеньями крошила булку хлеба и раскидывала вокруг себя и громко пела. На крошки слетались воробьи – еще по-зимнему лохматые, но вне зависимости от времени года всегда веселые. Старичок, было, удивился необычной девочке, которая совсем не стеснялась постороннего и громко распевала свою песенку, но вскоре он понял, она слепая.
Старичок боялся ее потревожить, а потому не мог уйти, но и оставаться рядом с ней ему было сложно. Но ее сильный голос заворожил его видавшего так много, и он остался сидеть на месте.
В конце концов, девочка искрошила всю булку и прекратила петь, но не уходила. Тогда старичок тихонько и мягко, чтобы не напугать девочку, произнес:
- Ты хорошо поешь. У тебя удивительный голос.
Девочка, к счастью, не испугалась. Она слегка повернулась к старичку и словно ждала, что он еще скажет. Но старичок молчал.
- Скажите, птички кушает мои крошки?
- Еще как! Вокруг тебя собралась целая стая воробьев! Они словно обедают в ресторане под прекрасную музыку!
Видно было, что девочка была счастлива это услышать.
- А как выглядят воробьи? – в ее вопросе, в ее голосе не было ни грусти, ни жалости, это было обычный вопрос пытливого ребенка.
Старичок легонько вздохнул и подробно стал описывать девочке воробьев. Девочка очень мало знала и объяснить ее про воробьев было очень сложно, но милый старичок нашел слова и объяснил ее и про воробьев, и про солнечное субботнее утро, и про весну, и про парк, но казалось, что ничего кроме воробьев девочке и не было интересно. В конце концов, она очень грустно, как будто  понимала всю тяжесть своего положения, как будто ощущала всю трагичность своей судьбы, произнесла:
- Как же жаль, что я не вижу воробьев.
Старичок стал серьезным и жестко произнес:
- Больше никогда и ни о чем не жалей.
Затем он встал и ушел прочь.
Однако с его уходом, девочка горько разрыдалась, она действительно не жалела себя, она злилась, хоть и не знала на кого злится. Проплакавшись, она побежала домой. И кричала на свою бабушку, кричала, что хочет видеть воробьев, весну и парк. Девочка была в гневе.
Бабка – содержательница публичного дома – была не робкого десятка, но свою внучку она искренне любила и жалела. Прежде девочка никогда не плакала о своем отсутствующем зрении. Да, в общем-то, и сейчас она не плакала, она кричала, требовала, гневалась.
Девочка была одержима гневом. Она бегала по комнате, брала в руки все, до чего могла дотянуться и разбрасывала по сторонам, продолжая требовать воробьев, весну и парк.
В конце концов, бабушка поймала ее, встала перед ней на колени и крепко обняла:
- Завтра мы поедем к Святой Терезе, мы будем молится ей, и она услышит нас, услышит, и ты обязательно будешь видеть воробьев…
Девочку совершенно успокоили слова бабушки. Она крепко обняла ее, затем высвободилась из объятий и попросила еще хлеба, чтобы покормить воробьев.
Через неделю девочка сидела на той же скамье в том же парке, также крошила булку хлеба, также пела, но в этот раз она уже видела воробьев.
***
Прошло много лет с тех пор как воробьи в парке клевали крошки из рук великой певицы и слушала ее удивительный голос. И вот спустя многие поколенья воробьев в каком-то другом парке, какая-то  женщина присела на скамью. Крошек у нее нет, и воробьи не летят к ней. Но вот откуда из сумки раздается удивительный, сильный, гневный голос. Звонит телефон. И совсем не важно, что скажет собеседник, потому гневный голос уже сказал свое веское и уверенное:
- Нет! Ни о чем...
Нет! Я не жалею ни о чем…