Норка для женщины

Нора — тоннель под землей с одним или несколькими ходами наружу,
выкопанный животными с целью создания пространства для проживания,
временного убежища или просто побочного результата движения в земле.
Норы — один из видов защиты от ряда хищников,
место для запаса продовольствия,
поэтому норный образ жизни широко распространён.
Норка – маленькая нора (разг.)

Норка– хищный зверек семейства куньих.
Все норки ведут полуводный образ жизни.
Обладают ценным мехом,
из-за чего разводятся в неволе (на зверофермах),
а также являются объектом охоты.
 




   
  Нина была странной женщиной. Она не любила глянцевых журналов, не имела своей маникюрши, считала, что парикмахеры должны меняться, иначе так и будешь всю жизнь стрижена под одну гребенку. Она не посещала салонов красоты, но вид тем не менее имела ухоженный; не носилась, сломя голову по распродажам, редко посещала бутики и шопы, но как ни странно, одежду ее всегда отмечали и не обходили  комплиментом.
  Однажды на корпоратив, по случаю Дня защитника Отечества, она пришла, в чем была в этот день на работе  – джинсах и белой блузке, но решила подарить мужским коллегам полу-стрип, и, в свои неполные 40, да еще без коктейльного платья, она оказалась в центре внимания, доказав тем самым, что не возраст и не платье красят женщину, а иллюзия соблазна.

  Так она и жила. Все было внутри. И не было стремления обвешивать себя праздничными флагами и рекламными щитами – «Не проходи мимо! Взгляни на меня!» На нее и так взглядывали. Но в ответ на взгляды она иногда рассказывала о бабке Синюшке, что жила в колодце: появлялась-де та, бедолага, если ее кликали, сначала в образе великанши с горой самоцветов на подносе и преподносила это с поклоном очередному Ивану или Степану. А тот парень – шарахался и говорил: «Не, не сдюжу!» Тогда Синюшка  росток поменьше себе примеряла и поменьше изумрудов да яхонтов на подносик выкладывала. А Иван-Степан опять: «Да не под силу это простому человеку!» Тогда оборачивалась она обычной  бабой в сарафане и с лукошком ягод к нему, гостю своему нежданному: «На-коси, угостись, мил- дружок!» И вот тут-то Иван-Степан благосклонно соглашался на презент. А мораль сего сказа Нина выводила так: не под силу обычному мужику мою душу самоцветную вынести, а бабой в сарафане можно обрядиться, конечно, да только надо ли? Бабка-то так и осталась Синюшкой в колодце сидеть…
  И у Нины тоже был свой колодец – ее дом, где они жили с дочерью. Когда-то Нина была замужем, как все нормальные женщины. И про супруга своего никогда она не говорила дурно. Только глаза у нее остались с тех пор грустными, как два лесных озера. И поэтому в этой воде она решила больше не купаться. Череда экспериментальных мужских экземпляров прошла по Нининой жизни в свое время диафильмом под названием «Герои и любовники». Но Оскара эта лента не получила. Поэтому Нина вошла в режим «мужчина для здоровья» и не пыталась более изобразить кино-шедевр.
 
  Так и текли дни: подъем-кофе-транспорт-работа-обед-работа-транспорт-вариации вечера-ужин-сон. Профессия у Нины была уже четвертая. Она не могла долго пребывать в рамках раз и навсегда заданного формата, а так как таланты и способности имела, то баловала себя освоением нового. О карьере никогда не мечтала, в пророки не рвалась, но в каждой организации обязательно находился человек, который ей говорил: «Ниночка, Вы на своем месте!» Она благосклонно улыбалась и думала: «Господи, и где оно, это место, кто знает!...»
  Вот уже который год долгими зимними вечерами наблюдала Нина одну интересную картину: в шесть нуль-нуль начинался исход норки из офиса. Рыжие, карие, белые, с подпалинами, смущенно короткие и вызывающе длинные офисные норковые шубы стекались к лифту. Можно было подумать, что норка – это самый распространенный в данной климатической зоне зверь, хуже кошки, что его уже просто не знают куда девать – щиплют, триммингуют, режут на ленточки, красят в фиолетовый, маскируют под леопарда – и все равно его пруд пруди!
 Возле лифта всегда был традиционный обряд ранжирования всех экземпляров угловым зрением. Потом норковая река, напряженно побурлив на вертушке, разливалась по крыльцу и тонкими отдельными ручейками, стекая в пригоршни открытых дверей авто, разъезжалась в неизвестном направлении.
 Нину забавляло наблюдение за вышеописанным процессом, но она никогда даже не мечтала о шуббинге. Нина уютно зимовала в пуховике. И была у нее еще короткая шубейка из мутанта, что ее вполне устраивало. Она была сторонницей разумного минимализма.
 
 Нина остановилась на крыльце и посмотрела по сторонам. Ей помахали рукой, как всегда из самого дальнего угла парковки. Она пошла на маяк. Мужчина, который был с ней теперь, был женат. Сначала она очень переживала этот факт. Ей было неловко есть из чужой тарелки. Она постоянно чувствовала приступы несварения ситуации. Два раза пыталась прекратить отношения. Но мужчина с завидным постоянством и мастерством ее возвращал. Хотя не в ее правилах было снова говорить «Здравствуй!», если уже было сказано «Прощай!»
 Нина села в машину:
-Привет! Сегодня  у Маши День рождения. Ты помнишь? Мне нужно к ней.
-Я помню. Во сколько за тобой заехать?
-Я думаю, часа полтора понадобится…
-Хорошо…
 Ничего себе «хорошо»! Виктор все больше и больше удивлял ее. Это он будет сидеть под окнами Нининой сестры полтора часа зимой? И все для того, чтобы потом забрать Нину и отвезти до дома? Она сняла варежку и погладила его по щеке. Потом поцеловала. За окном замелькали огни. Нина удобно устроилась на сиденье.
 
  Они разговаривали с Виктором на одном языке. Это было понятно уже в первую встречу. Нина знала, как это важно, чтобы язык был один. Чтобы был один словарный запас, глоссарий, тезаурус. Чтобы не надо было работать еще и переводчиком. Чтобы были понятны и интересны обсуждаемые проблемы, чтобы разные точки зрения сходились под одним углом. Она давно заметила, что люди бывают секторными и комплексными. Иногда человек делает очень хорошо что-то одно: иного любовника ни за что не стоит делать мужем. Кто-то великолепно общается, но не любит культурных программ; кто-то обожает искусство, но не умеет заколотить гвоздя. А великолепный мыслитель в постели оказывается отбойным молотком.
 У Нины были мужчины для sms, для и-нета, для телефонных переговоров, даже для секса. Но их всех вместе взятых было мало. Они не затыкали собой ту брешь, через которую утекала душа.
 Однажды Нина попросила: «Господи! Пошли мне мужчину активного, заботливого, неординарного, если у тебя есть такие… ну поищи. Пожалуйста.» Самым смешным оказалось, что Бог выполнил в конце концов ее просьбу. Но, как всегда, сделал юмористическую поправочку на ветер – он сделал этого мужчину женатым. Нина улыбнулась, глядя в окно: «Ну что ж, не будем привыкать…»
-Чему смеешься? – улыбнулся в ответ Виктор.
-Мне хорошо с тобой, - честно призналась Нина и поцеловала его снова.


  На дне рожденья сестры было родственно шумно. Бесились дети, пытались показать свою значимость кумы с кумовьями, о чем-то шептались племянницы. Был хороший коньяк, богатый и вкусный стол. Маша была отличной хозяйкой. Поздравления шли по регламенту, тост следовал за тостом. Мать Машиного мужа попросила  наконец сына продемонстрировать свой подарок. Маша послушно вышла и вернулась в шубе.
 Это была норка. Нина улыбнулась своим мыслям. Длинными сверкающими волнами спадал по сестре одиозный мех. Гордости, охватившей родственников, не было предела. Это была первая норка в их многочисленной семье.
-Ну просто королевишна! Молодец, Саша! – сказала Нина и  наполнила бокал: - Давайте за мужчин, которые приносят добычу в дом!
 Тост был одобрен. Маша хотела сесть за стол в шубе, но ее вовремя отговорили. Праздник потек своим чередом. Нина посмотрела на часы. Золушке еще оставалось несколько минут…
 
 Она спустилась к Виктору в назначенное время. Долго не могла разглядеть его машину в потемках двора, пока он не моргнул ей фарами. Пьяная и добрая она плюхнулась на сиденье:
-Не замерз, красавчик? – Нина подставила трубочку губ для поцелуя. Чмокнув ее, Виктор стал выводить машину:
-Как погуляли?
-Чудесно, как всегда! У нас по-другому не бывает!
-Подарок понравился?
-Мой-то?  Еще бы!... Оооо! А че было! – Нина вдруг вспомнила приход норки в семью.
-Что было?
-Машин муж презентовал ей норковую шубу…
-Молодец.
-Я так же сказала и тост за него подняла, - и тут ее понесло, мотивацию она потом так и не смогла вспомнить: - Витюха, блин, а когда у меня норка будет в шкафу висеть?! Ты, блин, любовник или не любовник?!
-Когда тебе надо?
 Нина задумалась, посчитала по пальцам и ответила:
-К ноябрю…
-Ладно, - ответил Виктор.
 
  Потом Нина напрочь забыла об этом разговоре.  И была крайне озадачена, когда ей сказали:
-Ну что, пойдем покупать?
-Что?- искренне поинтересовалась она.
-То, что просила к ноябрю.
-А что я просила? У меня много желаний! Ты все исполняешь?
-Начнем с первого…
  И Нину отвезли в шубный магазин. Она долго шарахалась, поскуливала и с надеждой смотрела в глаза. Но продавец уже цепко поймал добычу и начал метать шубы на  смущенные Нинины плечи. В глазах Виктора она читала отметки, выставляемые меховым изделиям. Наконец цирк кончился, удовольствие было оплачено и они вышли в сумрак осеннего вечера.
  Было уже довольно холодно, и Нина в  шубе не смотрелась странно. Она держала Виктора под руку, он держал свою ладонь поверх ее руки. На плечах чувствовалось уютное тепло, а пальцы ощущали мягкие иголочки меха. Интересным было то, что мир вокруг как-то сразу переменился. Нина с удивлением угадывала это по встречным взглядам прохожих, по своему отражению в витринах магазинов. Это была та же самая Нина, но абсолютно другая женщина. Виктор нагнулся и шепнул ей в ухо:
-Ты очень красивая! Мы выбрали лучший вариант!
-А жене ты купил шубу? – отчего-то вздрогнула Нина: - Обязательно купи, ладно?
- Обязательно. Куплю. – улыбнулся ей Виктор в ответ.
 
  Но самые странные метаморфозы начались уже на утро. В транспорте Нину уже не просили уступить место и не толкали беспардонно, а если вдруг и толкали, то тут же просили прощения. На работе она вдруг отметила уважительные взгляды коллег, как будто защитила минимум докторскую диссертацию. Ну а когда коллеги узнали, что шуба – подарок, тут уж зауважали сильно и навсегда. Подруги долго рассматривали продукт, ища  возможные изъяны и, не найдя оных, сочувственно кивали головами. Дочь визжала по телефону от восторга и все придумывала к кому бы сходить, чтобы «все офигели», благо с Ниной у них был один размер. В очередях магазинов никто не пытался проскользнуть ни перед тобой, ни позади тебя. В окошечке регистрации в поликлинике уже никто не хамил. Все это было странно и удивительно, потому что Нина знала - она не изменилась ничуть - не изменила прическу, макияж, даже не поменяла духи… Мир изменился вокруг, благодаря кусочку меха, накинутому мужчиной на плечи.
 И ровно в шесть нуль-нуль Нина вышла из офиса. Текучая норковая река подхватила ее, принимая в свои ряды. Она удачно прошла ранжирование у лифта и, выплюнутая в конце концов на улицу, привычно оглянулась по сторонам. Ей как всегда помахали из самого дальнего угла стоянки.
  Нина пошла на маяк. Она думала об очень многом: о том, что это так интересно попадать в круг чужих условностей, примерять на себя иные полосы жизни, так интересно вообще – жить, меняться каждый день и видеть, как меняется мир. И как приятно, что ты следишь за этим процессом не одна. Как приятно, что кто-то видит этот мир с твоего угла зрения, и даже, если не совсем с него, то хотя бы может его принять и рассмотреть в этом направлении твои перспективы. В конце концов, этому человеку можно простить многое, даже некоторую женатость. Ведь у вас есть свой отдельный, уютный и спокойный мир.
 Виктор улыбнулся и снова помахал ей рукой:
-Эй, женщина в норке! Вам сюда!
-…Да,  - рассеянно ответила Нина и внимательно посмотрела на Виктора – Я в норке…
И мне – сюда.