Измена

  "Как же сладостна пятница!" - думал я, возвращаясь домой после тяжелой рабочей недели, насвистывая под нос сонет Петрарки и любуясь полетом голубей. Действительно, все прекрасно: начальство обещает повышение, дома ждет жена с традиционными пятничными блинами, да и погода на редкость хорошая, солнечная. Хороша жизнь! Все друг другу улыбаются, все довольны - пятница, все таки! - конец каторги, начало новой эры, так сказать. А на зайти ли мне к Иванычу, дабы повысить аппетит?
 -Пару темненьких, да похолоднее! - бойко прокричал я с порога и быстро прошел к стойке. Народу было немного, так что я в полной мере мог насладиться жизнью, подумать о том, что она хороша, а предстоящие блины - еще лучше. По телу разлилась приятная вялость, язык заворочался смелее и я, сам того не заметив, радостно заказывал третий стакан.
   -Ну-с, что у нас тут? - раздалось слева от меня. На небольшом стульчике в уголке, совсем незаметно для окружающих сидел полноватый, краснолицый мужчина и задумчиво рассматривал свой кошелек. Заметив меня, он неуклюже поднялся и семенящей походкой заспешил к стойке.
  -Не угостите ли, уважаемый, друга по несчастью? - обратился он ко мне. Я не стал возражать, и охотно заказал еще одну порцию.
  -Ох времена пошли, ох времена, - сказал он, причмокивая от удовольствия, - везде наш брат найдет себе счастье, будет сыт, одет, обут, женской лаской окружен и фортуной озолочен. Э-эх. - вздохнул этот смешной человечек и продолжил. - Вот вы, вероятно, из служащих? - Я кивнул. - Вот, что и требовалось доказать! Из служащих! Зашли сюда отдохнуть от труда рабского, верно ведь? А дома, наверное, жена ждет-дожидается, верно? Красивая, наверное, молодая? А я вот тоже женат был, да-с. Да вот только развелся... Грустная история, скажу я Вам, без счастливого финала и цветов на лобовом стекле. Молодой был, кровь играла, простые вещи казались сложными, а сложные простыми. Мечтательный был - страсть! Да влюбчивый на редкость! Не уродом был, да-с: стройный, аккуратный, с квартиркой в Бутово. Чем не жених? Липли ко мне многие, да только что с них было взять? Квартирка им была моя нужна и все тут! Все тут, понимаете? Ни души, одни ноги, да выпуклости! И тошно и пошло, как говаривал мой покойный папаша. И тут - она! Ангел, мечта, идеал. Люблю тебя, говорит, больше жизни, на край света с тобой пойду, в шалаше буду жить, детей от тебя рожать. Кто бы не поверил, а? Так и полюбил. Она так про детей-то, красиво, словно песня, говорила. Как увидит на улице карапуза, так и давай ему рожицы строить, да смеяться, озорница. Люблю, говорит, деток, и от тебя тоже хочу. Глупый я тогда был, молодой совсем, уши-то распустил и ходил ее слушал, а язык, как у кабеля в жару, - наружу торчит, слюни с него капают. Ох и красавица она у меня была! Белокура, кожа - как молоко, ножки - всем ножкам ножки! Ходил я два месяца, молчал, ее слушал, а потом как прорвало! Ох, вы бы знали, какие сложные фразы порой вылетали из этой вот самой головы! Сам Пушкин бы от зависти умер! Вы вот улыбаетесь, а сами, небось, тоже, лепетали, когда молодой были? Лепетали, конечно, по глазам вижу! Да все лепечут, ежели молодые, чего уж там. Вот и я залепетал. Мнил себя тогда самым умным, самым мудрым, все знающим и все понимающим. Любовь, думаю, вот она, пришла, родимая! Ну бросился я в ее объятья, когда ляпнул одной лунной ночью что-то про кольцо, свадьбу, детей и общую квартиру. Да, говорит, согласна, ты меня только пропиши потом обязательно. Ох, озорница! Через пару месяцев поженились, ну а свадьба была, скажу Вам, на загляденье: бутовская квартира была полна гостей, шампанское вливалось в рты их Ниагарским водопадом, коньяк грел душу свидетелям, а слова так и вылетали, так и вылетали. Дорогие молодые и все в таком духе, ух! На любой свадьбе так, хотя я на других и не был. Никогда не забуду, как мой будущий тесть нам счастья пожелал и общей прописки. Золото, а не человек - взаймы всегда охотно давал - выручал, одним словом. Жалко только, что умер и перестал.
   После свадьбы мы у меня жили, она мне все про любовь шептала, я ей - тоже; в обнимку лежали, о детках мечтали, э-эх. Золотое время, чего уж там... Любил я ее тогда очень. Да и она меня, раз шептала-то. Начал я тогда работать, вот как Вы. Утром она меня поцелуем в щечку будила, ласково-ласково. Просыпайся, говорит, а то опоздаешь и тебя уволят, любимый. Просыпался я, конечно, и на работу уходил. Вечером приходил, а на столе - ужин стоит и она счастливая. Сказка! Три года так прожили, по театрам ходили, консерваториям всяким. Ох и не любил я их, но ради нее терпел, "Браво!" кричал и хлопал. Только вот деток у нас не было, хотя она очень хотела. Да и я тоже, ведь детки-то они это... самое... жизни цветы, без них - никуда, верно ведь? Вот у Вас есть? Есть, раз улыбаться начали! Пухленькие, наверное, мягенькие, миленькие? А вот у меня не было никогда... Наверное, поэтому и изменила. - тут мой собеседник выдержал длинную паузу, вздохнул и продолжил. - Изменила, да-с. На работе я тогда был, семью кормил, пропитание нам добывал. Вернулся тогда рано. Прихожу, дверь открываю, говорю "Я дома, женушка!", а женушка в нашей же спальне, на нашей же кровати стонет, аж в коридоре слышно. Я как туда вошел, как лицо ее наглое увидел, так сразу и сказал "Я ухожу!". Вылезла из под одеяла, совсем нагая, и давай мне ноги целовать, ползать. "Не уходи" - говорит - "Что угодно делай, но только не уходи." А тот, который вместе с ней был, в одеяло закутался, и бочком к выходу, будто я не вижу. Не ушел тогда, дурья моя голова, поверил. А потом опять. Прихожу, а она в спальне стонет. Но опять не ушел, жалко стало. И так до тех пор, пока у нас ребеночек не появился. Обрадовался я тогда, думаю "Ну наконец-то". Растили, а тут она за старое. Только уже не ползает, а
говорит, что ребеночек-то не мой и она на развод подает. В тот вечер я сюда в первый раз пришел, э-эх, и все-все, что накопилось, залил. - собеседник стряхнул слезу и вздохнул. - Вы уж простите, что я Вам это все рассказал... Лишним, было, да-с... Все лишнее... - он встал и медленно направился к выходу. Я же остался в задумчивости. Иваныч, тем временем, наливал мне, пятый стакан
   -Кто это был? - спросил я.
   - Да так, клоун местный, - заулыбался Иваныч - Актер бывший, из театра за пьянство выгнали, вот он тут и развлекается. То у него мать умерла, то дети ушли, то жена с ума сошла... Фантазии, что у кита - жира, не счесть!
   Я встал, попрощался с Иванычем и, мечтая о блинах, пошел домой.