Между ангелом и бесом

Сумерки сгустились быстро и, как всегда, раньше времени. Ночь исправно исполняла свои извечные обязанности — густая темнота заполнила собой все неосвещённые искусственным светом места, звёзды и месяц висели где положено. Приглушённый девичий смех и басовитое бормотание парней оповещали, что началось время недетских забав. Редкий несогласованный лай собак и ленивое мычание запоздавших коров дополняли эту идиллию.

- Опять ничего не успела! - пробормотала сокрушённо Настасья, входя в дом. Нащупав выключатель, она зажгла свет и подошла к образам.

Нынешний день не задался с самого начала. С утра соседский козёл Яшка вытоптал половину Настасьиного огорода. Его хозяин — ещё больший козёл Гришаня — на Настасьины упрёки послал её туда, где не только козлов — телят не пасут! Настасья не выдержала и, прости Господи! - сказала Гришане всё, что думает о нём самом, о его козле и о всей его родне, наверняка ведущей свою родословную от предков Яшки!

- Да! Не сдержалась, прости, Господи! А как тут сдержишься, когда всяк обидеть норовит!?
             
Ближе к обеду жена Гришанина пожаловала. Что-то там сгоряча сболтнула Настасья лишнего в пылу ссоры, а та и уши распустила! Обзываться начала — распутницей беспутной, воровкой окаянной, чего-то там ещё, тоже обидное! А какая Настасья воровка? Чего там воровать-то? Её хромого лысого Гришаню? Сокровище - курам на смех! Пришлось взять вилы и с оружием в руках отстаивать свою честь. Очистив двор от неприятеля, Настасья потом долго слушала крики из-за забора, что скоро остатки её огорода Яшкой будут дотоптаны, а если Настасья не угомонится, то и красный петушок к ней как нибудь заглянет!

- Ой — боюсь, боюсь, боюсь! Доберусь ещё я до вас вместе с вашими козлами и петухами! - хорохорилась со своей стороны забора Настасья. Но потом всё же поплакала втихаря — уж больно обидно и жалко себя стало!

Настасья, как обычно, перед сном старательно кланялась старой, потемневшей от времени иконке Николая Чудотворца, оставшейся ей от бабушки. От бабушки досталась и эта избушка в деревне, приютившая Настасью после развода с мужем. Детей им Бог не дал, и славить Его за это или нет Настасья не знала.

Она уже шесть лет как перебралась сюда из райцентра и вполне освоилась на новом месте. Сосед Гришаня частенько наведывался к ней ввечеру попить чайку. Что и было особенно обидно сегодня — после всего, что у них было, мог хотя бы извиниться за своего козла!

- Одним словом — козёл! - опять рассердилась Настасья.

Тяжело вздохнув, она вновь обратилась к иконе:

- Господи, прости меня, грешную, что встречаюсь с женатым мужиком! А что делать? Где здесь взять неженатого-то?

Резко хлопнула форточка. Настасья вздрогнула и выругалась:

- Чёрт бы побрал этого Барсика! Никакого покоя! Носится туда-сюда, туда-сюда!

Оглянувшись, она увидела в чёрном стеклянном квадрате окна ухмыляющуюся бородатую рогатую рожу.

- Свят, свят, свят! Чур меня, чур меня, чур меня! - затараторила, испуганно крестясь, Настасья. Потом немного поразмыслила, и решила, что это не то, что сначала подумала. - Наверняка опять козёл Яшка озорует!

- Ах ты, Господи! Прости меня грешную! Опять бес попутал! Бес-то ведь он так и норовит, где бы грешком человечьим поживиться!

Она отвернулась от окна и попросила напоследок:
- Господи, святые угодники! Сделайте так, чтобы всем хорошо было!

И, широко зевнув, с чувством выполненного долга погасила свет и отправилась спать. Ворочаясь с боку на бок на мягкой бабушкиной перине, она некоторое время наблюдала, как пляшут на потолке в лунном свете тени яблоневых веток. Потом, закрыв глаза, размечталась, как было бы, если бы это она была Гришаниной женой, а его жена, наоборот, была бы козлом Яшкой и плясала под луной на потолке...

Из ночной черноты окна на Настасью выжидательно смотрел бес-искуситель, а из красного угла избы — Николай Чудотворец. И оба они — каждый на свой лад, сокрушались над бестолковой бабой, которая так хочет быть счастливой, да не знает, как!