Глава 42 романа Оглянись на Лилит В. Лазаря

                / читаем с разрешения автора/


Персональная выставка Шорохова прошла с ошеломляющим успехом. Ажиотаж среди коллег, восторженные отзывы в газетах, специальный репортаж на телевидении, продажа двенадцати картин — таков был предварительный итог просмотра во Дворце искусств. Звонки и выгодные предложения продолжали поступать и после. Звонили коммерсанты, директора музеев, коллекционеры. Один француз, владелец частного салона, предложил устроить вернисаж и аукцион в Париже. По его мнению, за такие полотна, как «Ритуальный танец», «Сирены», «Выбор», «Жертвоприношение», можно было назначить стартовую цену в двадцать тысяч франков. Шорохов обещал подумать. Перед этими картинами больше всего собиралось зрителей, и расставаться с ними не хотелось.
    «Бескрылые ангелы», «Агарь», «Исида», «Суламифь» принесли ему по две тысячи зеленых каждая. Их купили американские туристы. После постоянного безденежья на него свалилось целое состояние. Он кое-что сбывал и раньше, но алчные посредники чаще всего обогащались сами. При тоталитарном режиме вывозить картины было сложно. После всевозможных взяток и расчетов ему доставались крохи. Теперь, когда он мог подписывать контракт самостоятельно, его доходы возросли. К деньгам он относился равнодушно, но уход супруги к Кудряшову, а затем ее попытка вернуться, заставили его взглянуть на эти вещи по-другому. К тому же теперь у него появилась Жанна. Деньги нужны ему как воздух! После стольких напряженных лет он чувствовал себя уставшим и планировал немного отдохнуть — отправиться в турне по европейским городам. Да и к другу-однокурснику Ладо — жил в Сухуми — пора бы заглянуть. Он пригласил его на презентацию, но в Абхазии снова назревал конфликт. И в ответной телеграмме, ссылаясь на то, что не может вырваться, Ладо звал его к себе. Конечно, если там ничего не случится…

                * * *
В день открытия Шорохов присутствовал в зале. Видеть, что твои работы  вызывают неподдельный интерес, следить за реакцией коллег, раздавать автографы — куда приятнее, нежели корпеть над полотном. Эротизм, за который его нещадно били в годы великой лжи, не только не отвращал и не отталкивал зрителей, но вызывал у них восторг и одобрение. Ведь как ни крути, такова природа человека и в подлинном искусстве эротика присутствует всегда. Те чинуши, что подбивали живописцев на «героику труда», подобный хлам в своих квартирах не держали. У них как раз и было все оттуда, где «декаданс», «упадок» и «эрзац-культура».
    Не обошлось без казуса и в этот раз. Один ханжа из бывших, поравнявшись с ним, с брезгливой миной сказал:
    — Если бы все эти зады, животы и груди да прикрыть материей… Тогда, возможно, я бы и назвал тебя художником. А так… Твоей рукой, уважаемый, водила похоть.
    Шорохов нахмурился. Злопыхатели отыщутся всегда. Он был внутренне к этому готов и разубеждать его не стал, так как дело завершилось бы никчемной перепалкой. От примитивного цинизма до преклонения — дистанция огромного размера.
    Услышав лицемерное суждение, одна из девушек сказала:
    — Не обращайте на него внимания. Продолжайте в том же духе. Поклонников у вас намного больше. — Она подошла и попросила у него автограф.
    — Прикрылась бы, бесстыдница, — прошипел чинуша. — За такой наряд в былые времена тебя бы вываляли в перьях. — Девушка была в довольно смелой юбке с тремя высокими разрезами и пестрой блузке, завязанной узлом на животе. Но все на ней смотрелось мило — ее фигура позволяла это.
    — Купи себе эректор, старый импотент! Не будешь путаться в материях… — отбрила девушка.
    Народ охоч до развлечений. Возле них образовался полукруг.
    — Шлюхи, они всюду шлюхи. Высматривают клиентов даже в храме, — пробурчал «ценитель», удаляясь.
    — Извините, что получился инцидент. Я не прощаю хамства.
    — Поделом ему, — улыбнулся Шорохов.
    Стараясь не встречаться с ним глазами, боком пробирался Кудряшов. Триумф соперника не радовал его. Он выглядел мрачнее тучи.

/фото с  картины художника Александра Исачёва "Магия" /