Тачка

Мы не виделись девять месяцев.
 Вернувшись из двухнедельного питерского вояжа, на террасе свежего понтового ресторана  я шутливо рокировалась с двумя подругами. Иногда, когда говорили они, я прикрывала глаза и вспоминала прозрачную промозглость Петербурга, тёплое прикосновение ладони к запястью, катер, чёрные стволы деревьев, гул в голове... нежность, одно тепло на двоих.  Много, много всего. Мне было что вспомнить.
 Он подошёл  не слышно.  И, наклонившись, выдохнул мне в волосы: « Мммм, привет.»
Выразительно переглянувшись, девчонки разом оделись в  демонстративно –скучающие мордочки.  И лишь по тому как они пытались изобразить что ничуть не заинтригованы можно было понять: допрос с пристрастием мне предстоит не шуточный. Пытать об объекте  будут тонко и изощрённо, пока не расколюсь.
   Он был не один. Блондинистая, настороженная, молоденькая  нервно стояла чуть поодаль, ревниво не упуская ни секунды из происходящего. Я ещё не знала, что через пару минут буду ненавидеть её до маниакальных спазмов, до применения холодного оружия.
 Полтора года назад Ал  (или Алекс) купил мне машину. Цвет заказывал эксклюзивный, бутылочно-зелёный с золотистыми крапинками. Под мои глаза. На завод отправили штук  шесть разных фотографий радужки.
  Надо было бы начать с истории нашего знакомства. Такой романтичной, хоть пиши женственно- розовый, в рюшах любовный роман.  Не начну. Произошедшее сейчас волнует меня куда больше.  Никогда раньше я не знала, что… впрочем по порядку.
   В феврале бывают удивительно ясные дни. Предвесенние. Cмотришь в небо, вдох-выдох, ещё вдох…и  вдруг  радостная  яркость  входит в тебя, наполняет, переливается через край, закруживает  всё вокруг в единое сияние. В такой день   и  пришел мой автомобиль. Мой, для меня!!! Вошёл в мою жизнь и навсегда слился с этим днём, с ощущением дыхания и невероятного счастья. Ал привёз меня в салон, якобы посоветоваться  насчёт цвета, выбранной им для себя, машины. И уже там, мне, остолбеневшей, от нереальности происходящего, отдал ключи. Я не влюбилась нет, я  полюбила. Как-будто встретившись с судьбой, нырнула на глубину. Гудело в ушах, волнение накрывало с головой, и я чувствовала  что   живу вся,  целиком, до самой сердцевины. Банально? Ну, ну..
  Я поцеловала его в нос. Знаю, правильно говорить капот. Но это был нос и он был  чуть тёплый, пыльный, вытянутый, и, аааа!!! 3,8 литровый движок, 473 лошадиных силы, разгон до сотни за 3,5 секунды... Господи, я обтрогала его весь, чуть дыша, внутри и снаружи,  по  краю  выхлопной трубы, фарам, решётке, чуть выгнутым крыльям. Я не могла с ним расстаться. Забыла всё, чему меня учили мама, школа, партия и иже с ними.  Мораль скучной тряпкой скукожилась где-то в углу.В голове складывались всяческие бредовые легенды на право обладания эти чудом: от  выигрыша  в лотерею, и розыгрыша призов в элитном торговом центре, до целомудренного: "не знаю кто, просто привезли ключи, документы и оставили под окнами офиса, не выкидывать же." Требуется уточнить: легенды нужны были для мужчины с которым я на тот момент жила, вернее, как пишется в сводках, «состояла в браке». Он конечно же не имел о происходящем ни малейшего  понятия. Сердце-вещун  подсказывало мне:  вряд ли его накроет святое чувство радости за ближнего в данном конкретном случае. О том, что приняв такой подарок, значит  дать повод мужчине, его подарившего войти  в мою жизнь на других условия… Господи, ну кто задумывается о  подобных мелочах в  момент сбычи мечт?
Не подумайте, я  не совсем  дурочка. На чём крутится этот прекраснейший из миров… в общем меня давно просветили что к чему. Все эти пошлейшие поговорки типа « кто девушку обедает, тот её и … » были приняты мной к сведению лет эдак в 17, и я  довольно часто  оставалась голодной, но…
  Но, Вы когда- нибудь теряли голову? Теряли, теряли, что я спрашиваю. И конечно же потом, пережив все эти боли-страдания-сопли-стенания,  корили себя за потакание, слабость, всякую другую, требующую саможорства ерунду. И говорили себе, подругам, всем кто готов был слушать: да чтобы я ещё раз, да никогда, больше ни-ни. «Я не я и попа не моя». И снова на те же грабли. И опять, и по новой, и с чистого листа. Так ведь?
Но, ближе к телу, как говорят  энергичные каннибалы пампасов.
  Я впервые в жизни любила. И можно сколько угодно стебаться по поводу объекта этой любви, суть фигнёю не изменишь. Я любила машину. Автомобиль. Тачку. С первого взгляда. Все эти мужские байки о том, что машина тоже человек, внезапно стали реальностью. Как только я оказывалась рядом с ним (это конечно же мог быть только он и никакая не она), то мир замыкался. Наполнялся тишиной. Я переставала видеть, слышать, стягивалась как будто в самый центр, одновременно начиная чувствовать в тысячу раз острее.  Всё становилось, как бы это сказать … объёмным: запах, цвет, прикосновения. Мягкость замши на руле, шероховатость обшивки, еле уловимый запах работающего двигателя, скорость. Каждый находит свою музыку, «Слай» стал моей. Я так назвала его - Слай. 
Я виделась с ним  два-три раза  в неделю.  Приезжала к Алу за город, предательски оставляла у  ворот расстроенную «Хонду» и сдержанно, стараясь не выдать нетерпения, шла к ...сначала, увы к дому. Ал сам открывал мне дверь. И, каждый раз мне на секунду становилось неудобно от того, как радостно вспыхивали его глаза.  Как он пытался спрятать эту радость и всё равно не мог.  «Маркуша! Мы в гостиной!»- кричал он Анне Марковне, дородной по- матерински преданной ему экономке. И мы невыносимо, на мой взгляд, долго пили, чай, ели, смотрели всякую всячину, которой он хотел поделиться. Он очень многое брал специально для меня: какую-то особенную чашку под чай (смотри это Китай, фарфор, 18 век), тапочки с трогательными помпонами (это от… и имя абсолютно неизвестного мне дизайнера ), лохматый рыже-зелёный   плед( о, гляди в него же вдвоём можно завернуться когда холодно будет )и даже никогда не пригодившуюся смешную пижаму. Много смеялся, светлел лицом. Постепенно я расслаблялась, теряла бдительность, подпускала его всё ближе, забывала, что за всё надо платить. И он  проникал, начиная уже что-то решать, делая мою жизнь  всё более уютной, защищённой, той которую бы я хотела, только ...не с ним. Он никогда не говорил о цене, а я делала вид, что не знаю, будто она существует.  С каждым разом он оказывался на пару сантиметров ближе, чем до этого, приручая, пропитывая, втягивая в неизбежность собственного присутствия в моей жизни. Иногда настолько близко, что я вздрагивала от неожиданности: как уже, так близко, паниковала, но… не хотела ничего замечать
 А потом… потом  я не выдерживала. Скучающе-независимо спрашивала: «Может покатаемся, хочешь поехали вместе?» И Ал как-то сразу осекался, словно надеялся, что в этот раз всё по другому. Что я к нему. С ним. Я только сейчас понимаю, чего ему это стоило. Ему, привыкшему всё получать незамедлительно, просто щелчком и никогда даром. Ну да Бог с этим.
  «Конечно, конечно»- отвечал он, а я уже была на полпути к дверям. Торопливо, сшибая углы, неслась в гараж.  И …каждый раз когда я видела Слая, он был другим. Соскучившемся, нетерпеливым, дерзким. Разным. Не важно каким. Самое главное  Моим. С ним не надо было притворяться, думать, анализировать. Только быть. Наверное Любовь и есть возможность Быть. Раствориться. Стать одним целым. И уже только садясь за руль я переставала быть сама по себе. Такое странное ощущение: вроде ты весь размыт, текуч и одновременно сконцентрирован в одной точке, где всё имеет значение. Наполнено даже не смыслом, нет, проживанием момента.
  А потом  добрый доктор Айболит  предъявил счёт. При личной встрече вколол моему мужу коктейль своей правды и ожиданий. Мы перестали общаться. Я и доктор, и как следствие, я и Слай. Я не смогла позволить себе забрать его, хоть он и был подарен, отдан и оформлен полностью на меня.
   Алекс мстил. Сделал всё, чтобы у мужа посыпался бизнес. Был уверен, что это меня  вернёт. Делал мне заманчивые предложения в сумасшедших суммах и посулах. Угрожал. Пил. Безумствовал. Прыгал по девкам. Проигрывался в казино… Через месяц- полтора, всё успокоилось.
  И девять месяцев, до этой трогательной встречи в  ресторане, мы не виделись. Я ни разу не встречала ни его, ни Слая, как будто мы и не жили в одном городе. Не меряли одни и те же дороги.  Я  скучала.  По Алу тоже, как ни странно…
   «Ммм, привет. »- выдохнул он мне в волосы. Стандартное: «Как ты? Хорошо выглядишь.» И без остановки, не давая опомниться: «Хочешь посмотреть на своего бандита?»
  Вежливо улыбаясь я поднялась и мы подошли к огромному витражному стеклу веранды. Я не сразу поняла, что это ОН . А когда поняла…  Говорят: это ранило  сердце, сделало больно  и прочая, прочая. Мне не ранило и не сделало, я просто перестала дышать от боли. От неожиданности замкнуло дыхание.   Внизу стояло нечто, изуродованное пошлейшей аэрографией: тупомордыми змеями, драконами, бездумно-томными глазницами. И сквозь это всё проглядывала  отчаянная мордаха моего Слая. Опоганенного, несчастного, преданного мной.
  « Вот Ксюшеньке решил сделать подарок, авторская работа, она сама рисунки выбирала»-  торжествующе злорадно начал изгаляться Ал. И вдруг, наткнувшись   взглядом на моё изменившееся лицо, дёрнулся, шагнул ближе и испуганно зашептал: «Ты чего… ты же знаешь, тебе только стоит, ты же сама, Господи, да я всё что угодно, лишь бы ты…Хочешь, я прямо сейчас её… Хочешь?»   Я слушала и не слышала.  Шепеляво-гнусное: «Кссюшшшеньке, авторссская работа…хочешшшь» медленно, как в рапиде просачивалось в меня, вымораживая тёплую, бьющую пульсом сердцевину прицельной  ненавистью.
  Сделав глубокий вдох-выдох я   заставила себя успокоиться. «Подумаю об этом завтра, а сейчас…»
Повернувшись к Алексу так, чтобы эта девочка Ксссюшша не упустила ни одной  мелочи я вспомнила Питер, мужчину, с которым ещё недавно делила постель. Вспомнила все детали, ощутив и захотев его прикосновений снова, загоревшись от одной мысли о нём . Медленно обняла Ала за шею, прильнув полностью, не просочиться ,  и поцеловала так, как если бы целовала того, другого. Захватывая, отдаваясь, проваливаясь в темноту.
 Он не выдержал, обнял, сначала одной рукой, потом совсем, зажмурился и сжал так, словно хотел не выпускать никогда. Я не торопилась, в конце выдохнув прямо в его ошалевшие глаза : «Спасибо, дорогой. Больше ничего не надо», и взглянув в сторону  (да что  со мной, ну в чём девчонка то виновата ) этой выбеленной Ксюши добренько проговорила: «Приятного вам обеда.»
 Обедать они не стали.