Критика или критиканство...

Критика – дело хорошее, если не превращается в метод сведения счётов или в желание «поярчить» за счёт критикуемого, или творимая просто из зависти. То есть, если не превращается в критиканство. Завистник старается обругать, принизить, чтобы удовлетворить чувство неприязни к тому, кто умеет сделать лучше критикана. Как это бывает? А вот послушайте сказочку.

Жил да был мужик Прохор. Хороший был мужик, хозяйственный, спокойный, работящий. Всё-то у него ладилось, да спорилось. Всё в хозяйстве было на своём месте, в порядке да в исправности. И жена у Прохора, Любушка, была на зависть всем, рукодельница да красавица.
Вот однажды неприятность у них такая приключилась: скамейку от калитки кто-то унёс, а без скамейки неудобно да невесело. И ребятишкам притулиться негде, и с соседкой не на что присесть.
Говорит Любушка Прохору:
-Ты бы не мог скамью у ворот наладить, а то давеча пришла Танюшка Круглова о ярмарке побалакать, а присесть не на что.
-Ладно, - отвечает Прохор, - налажу.
И вот пошёл Прохор в сарай, где инструмент держал, и сделал скамейку. С душой сделал, со старанием. Скамейка получилась – загляденье! Спинка высокая да изогнутая, сиденье широкое да длинное, ножки ровные и устойчивые, а на спинке узоры да надпись: «Делу время, потехе час». Вдохновение на Прохора нашло, вот он слова эти промеж цветов да птиц и вырезал.
Вынес скамейку на двор, поставил и жену позвал. Понравилась Любушке скамейка. Уж она мужа и хвалила, и целовала, и по голове гладила. Жалко такую хорошую скамейку на улицу выносить, да Прохор обещался ещё сделать, ежели надобность такая возникнет.
Вынес Прохор скамейку со двора, на улице возле ворот поставил, а ножки в землю вкопал, чтоб труднее было её недобрым людям утащить.
Села Любушка на скамейку рядом с мужем, о спинку облокотилась, да молвила:
-Удобно как и покойно на такой скамейке сиживать.
Потом опять в щёку мужа чмокнула, да в дом пошла дела делать, а Прохор ещё посидеть остался.
Вот видит он, как идёт вдоль по улице сосед его, Серёга. Серёга был человек ленивый да завистливый. Сам не любил делом заняться и других всё от дел отворачивал. Увидел он Прохора на скамье и тут же к нему направился, чтоб в беседе с соседом свой долгий досуг скрасить.
-Здравствуй, соседушка! Иду, вижу – ты сидишь. Дай думаю, поздоровкаюсь, - растянул Серёга губы свои в улыбке.
-Здорово, сосед, коль не шутишь.
-Гляжу, скамью ты сделал?
-Да. Старую то леший какой унёс.
-Воров развелось! – поддакнул Серёга. – У меня давеча целый стожок скошенной травы с заднего двора утянули.
-Когда ж ты косил? Я не видал, - покачал головой Прохор.
-Ишь зрячий какой! Думаешь, всё вокруг видишь?!
Промолчал Прохор. Не любил он Серёгу, балабола да тунеядца. Ленился сосед, а его жена с ребятишками вдвое от этого работали.
Сел Серёга на скамью, к спинке притулился и изрёк:
-Да, промахнулся ты с размерами, Прохор!
-Как так?
-А вот так! Такую широкую доску на скамью перевёл.
-Что ж, или сидеть неудобно?
-То-то и оно, что удобно. Ты своей скамейкой в искус людей вводишь!
-В какой такой искус? – почесал Прохор затылок.
-Вот сядет человечек на такое сиденьице, а вставать не захочет, а то и вовсе приляжет, а его упрекать начнут, мол ленивый он да неработающий, а ведь ему уж просто очень удобно.
Сидит Серёга разглагольствует, а Прохор никак в толк не возьмёт: то ли его ругают, то ли хвалят.
-А ещё, - продолжил Серёга, - зачем на спинке птицу да цветы нарезал?
-Чтоб красивше было.
-Не умеешь ты своё время ценить!
-Это почему же?
-Зачем на спинке твоя красота? Когда сидишь и на спинку обопрёшься, как цветы твои разглядеть? Вот и получается, что ты время не ценишь! Да и человеков ты не любишь.
-Как это?
-Так это. Сделал широкую скамью, на улицу вынес, вроде как посидеть предложил, а сам тут и нацарапал: «Делу время, потехе час».
-Ну и что ж?
-А то ж. Мол, нечего засиживаться на моей скамейке! Посидел, посидел, да и проваливай! Так получается? Вот и выходит, что ты человеков не любишь. Вот и выходит, что ты материал хороший извёл, время зря протратил, да ещё людей ни за что обидел.
Прохор нахмурился.
-А ты вот, брат, не впадай в обиду, - похлопал его по плечу Серёга, - ты ж критику должен уметь принимать. Работу плохо сделал, так выслушай, коль пожурить кто решится. Ты ж скамью свою не во дворе оставил, на улицу вынес.
-И что?!
-Значит перед людями решил похвалиться. Значит, я могу присесть и мнение своё сказать.
-Да не хочу я твоего мнения!
-Ну уж, милый мой, каково! Привык, чтоб тебя хвалили! А ты вот и правду послушай, вкуси, как говорится, истины! – расходился Серёга всё больше и больше. – Дрянь твоя скамья!
-Да почему же дрянь?!
-А я тебе всё по полочкам щас распихаю. Первое, широкую доску извёл! Второе,…
Но не стал больше Прохор слушать. Столкнул он Серёгу со скамейки прямо в лужу, да ещё кулаком по плечу саданул.
-А ну проваливай отседа! Сам хоть такую сделай, тады и критикуй!
Встал Серёга, отряхнулся и, пожав плечами, выразил своё крайнее удивление:
-Что за человек! Я ему критику навожу для его же пользы, а он кулаком!
-Иди! Иди! А то ещё наподдам!..

Некрасиво поступил Прохор… Не по-доброму… Но как я его понимаю!..