Убей в себе толерантность!

Убей в себе толерантность
Я встречалась с ним каждый день, уже три года,  за исключением каникул и сессии. В семь часов утра я садилась на свой 66-й автобус и ехала на занятия в университет.
  Я так  внимательно рассматривала его восточное лицо, что могла в любое время суток представить каждую черточку. Серые-серые глаза, прямой нос с горбинкой, волевой подбородок, узкие губы. Я не могу определить его национальность. Азербайджанец, армянин, грузин? Для моих друзей он был просто «черножопым хачом». Мои приятели называли себя правыми, пили по субботам пиво и ругали «Единую Россию». Где-то раз в месяц они закатывали глаза и предсказывали то Революцию в России, то Третью Мировую войну, то конец света. Все зависело от количества выпитого. Обычные ребята, дети перестройки.
    Я тоже называла себя правой и с умным видом рассуждала о судьбе нашего больного поколения, тех, кто родился после 1985 года.  Я тоже била себя в грудь и кричала на всех углах: «Россия для русских».
  И я гордилась тем, что я русская, потому что больше мне гордиться было нечем. А что у меня общего с тем хачом, которого я вижу каждый день? Да ничего. Только мне почему-то так интересно узнать, где он работает. Однажды я не выдержала и вышла с ним на одной остановке. Я шла за хачом и думала, что, наверное, он работает где-то на стройках. И правильно, обезьянам – обезьяний труд.
  Он вошел в НИИ, и меня передернуло. Какой-то хач – сотрудник научного института? Нет, должно быть, он – сторож или уборщик, - успокоила я себя и убежала, так и не получив ответа.
  Иногда я смотрела на него и мучительно хотела заговорить.  А дальше что? Неужели я бы смогла выйти замуж за мусульманина? Надеть чадру и осесть дома, воспитывая черноволосых ребятишек? Да никогда! Я никогда не испорчу свой генофонд чужой кровью. Я выйду замуж только за славянина и рожу четверых детей. Надо же улучшать демократическую ситуацию.  С каждым днем население России уменьшается, неужели я посмею спариться с хачом? Невзирая на удовольствие пассажиров, я стремилась отодвинуться от него подальше.
  Больше всего меня злило непробиваемое спокойствие «черножопого». Неужели он совсем меня не замечает? Однажды я надела футболку с надписью «Россия – для русских» и вызывающе прижалась к хачу. Мне мучительно хотелось, чтобы он начал мне что-то объяснять, оттолкнул меня или даже ударил. Но он, один из тех, кого так ненавидели мои друзья, улыбнулся (как мне тогда показалось – иронически) и обнял меня.
   Мне захотелось позорно заплакать, сорвать с себя футболку и закричать: «Живи, живи у меня на Родине. Живи. В России места всем хватит.» Но вместо этого я вышла на следующей остановке. Я, такая умная, образованная и ультраправая, не смогла понять какого-то хача, который наверняка работает на стройке.
   Следующая суббота была похожа на все предыдущие. Пиво, подвыпившие друзья с вселенской печалью на лицах, разглагольствования о политике.
-Эля, может, водки налить? – спросил меня лучший друг.
-Наливай! – легко согласилась я, - Мне уже все равно. Какой смысл беречь здоровье, если мы все умрем.
Первая стопка.
-Кризис рождаемости.
-Да, это ужасно.
Вторая стопка.
-Экономика в упадке.
-Да. Это очень грустно.
Третья стопка.
-И во всем виноваты хачи.
-Нет! Хватит на них все валить! – я захмелела настолько, что стала говорить то, что думаю.
-Эля, да ты у нас толерантная, - ехидно засмеялся лучший друг.
-Не блажи. Я хоть сейчас готова выйти на улицу и доказать…
-Что доказать?
-Не знаю. Не знаю я… Что Россия для русских. Что все это имеет смысл. Я уже ничего не понимаю.
 Не помню, как я оделась. На улице я тихо молилась, чтобы ни один хач нам не встретился. Но почти сразу я увидела Его, моего старого знакомого из автобуса. Мои друзья кольцом окружили хача, черножопого, который работал в научном институте и, наверное, занимал серьезную должность. На их лицах была такая ненависть, что мне стало не по себе.  Они были совсем детьми во время войны в Чечне, так откуда эти агрессия и отвращение?
-Бей его, Эля! – приказал лучший друг, - не бойся, тебе ничего не будет. Вся Россия за нас!
- Нет!
-Бей!
Я отшатнулась от своих друзей и пошла прочь.
Лучший друг догнал меня:
-Да что же ты делаешь? Мы же славяне и должны защищать нашу Русь. Хочешь, я себе руку сожгу из любви к отечеству? Мы умираем, Эля. Через 50 лет русских останется 10 миллионов, а ты готова упасть в объятия хача и нарожать ему толпу слюнявых детей! Возьми себя в руки и пусть все в твоей жизни идет по плану.
-Я не могу.
-Что же с тобой?
-Я больна. Я толерантна.
-Так убей в себе толерантность!