В автобусе

Вот он, автобус. Стёкла запотели, люди трутся друг о друга, пытаясь разжечь огонь. Кто-то злой, кто-то добрый, кто-то едет на работу, но мыслями ещё в постели, а кто-то едет домой, но мыслями ещё на работе. Есть люди, которые ещё не проснулись, есть человек, которого судьба прячет от меня, если судьба вообще существует. Отчего иногда руки мёрзнут в помещениях, где жарко? Всё тепло уходит в дыхание, им я согреваю свой маленький невидимый скафандр. В окне я вижу себя, изображенным на фоне того, что происходит в мире за пределами запотевающего от дыхания стекла моей камеры, созданной воображением. Кажется, что я один живу. Я представляю, что будет, если автобус перевернётся, если стекло с противоположной стороны с дребезгом выбьется, и люди в медленном танце смерти начнут убивать друг друга без умысла, а по законам физики, падая и ломая кости, крича и всхлипывая,  примиряясь и страшась. Автобус перевернется, и я уже не буду сосредоточием мыслей, я буду скорее свободным от сознания этого мира телом, которому повезло немного пожить и свободной от тела душой, которой не удалось испытать и маленькой толики всех чувств на земле. Хотя, возможно, мы в и первые годы своей жизни испытываем весь спектр чувств, просто потом уже известные чувства с разной глубиной вновь и вновь врезаются в сердце. Автобус едет дальше, пусть и вверх колёсами. Никто не обращает внимание на то, что мы стоим на потолке, я один вижу. Может быть, он не придают этому значения или все уже давно знают об этом, а я только что заметил. Их мысли воплощаются в тусклом свете автобуса, в их движениях и мимике понятна их родственность  жителям Содома и Гоморры, потому что лица будто каменные. Нет ничего интересного в описании того, как человек входит куда-либо. Первое впечатление обычно самое правильное, но я не стремлюсь всё сразу всем объяснить, я хочу запутать, придать существу сомнение. Турникет провернулся, я на секунду почувствовал себя в блендере. Кто-то посмотрел на меня и возненавидел или полюбил, или не посмотрел. Я хотел крикнуть водителю, чтобы он мчался поаккуратней, когда мы подскочили на очередном облаке. Разбираться в своих чувствах, смотреть на людей и предполагать, кем они могут быть и о чём думать? Лучше сразу обратиться к Амуру и попросить устроить для меня областной обстрел этого автобуса, хочу, чтобы  меня здесь любили. За стеклом мелькнула аптека, освещаемая тусклым фонарём. Почему-то вспомнил лето, я был далеко отсюда, ближе к солнцу. Картина: девушка с прекрасными волосами, которая попросила помочь сорвать яблоко: она не дотягивалась. Помню её улыбку и её «спасибо». Тогда я поймал этот взгляд , и в автобусе слепо искал его. Что ужаснее быть слепым или глухонемым?  Женщине, которая стояла передо мной, я пытался глазами объяснить, что вся жизнь состоит из наших «да» и «нет». Её глаза говорили мне об обратной стороне всего, что нас окружает. Я сжимал поручень со всей своей силой и упивался беззвучным разговором. Мой взгляд говорил, что глупость свойственная человеку, её – жизнь куда сложнее, чем ты думаешь, мальчишка. Моя собеседница вышла, бросив мне взглядом : «Прощай!». Я остался стоять на месте, мне было не за что простить её, я мысленно попросил Бога, чтобы он сделал её жизнь лучше. Бог ответил: « Лучшее – враг хорошего, сын мой, ты уверен, что хочешь этого?». Тогда я согласился и попросил, чтобы он оставил всё как есть и простил меня за беспокойство. « Ничего страшного» - сказал Бог. По правую руку от меня стоял очень высокий мужчина и упирался в то, что раньше было полом, будто поддерживая его, чтобы бывший пол не обрушился на наши головы; множество маленьких бабушек схватились за полы его пальто и мотались из стороны в сторону, как колокольчики, когда автобус поворачивал или резко тормозил. Мужчина посмотрел на меня оценивающе с надеждой и понял, что я, к сожалению, не смогу помочь ему в силу своей человеческой слабости. По левую руку были чьи-то большие наушники, из которых доносилась музыка: односложные биты и примитивные мелодии, разъедающие сознание даже самых гармоничных личностей. Перед лицом было окно, за спиной хлопающая с периодичностью в  пять минут дверь. Что-то надо было менять. Я резко развернулся, и в моём уже устоявшемся мире всё стало наоборот: то, что было справа, стало слева, то, что было впереди, стало сзади. У всех закружилась голова от таких изменений. Двери снова хлопнули. В этот раз без блендера.Вот она, свобода.