19 декабря 2012

;Бесконечные стенания мыслей и людских душ, бросающихся на стены и медленно сползающих с них от безысходности. Отчаяние. Страшное, безнадежное отчаяние. Жутко, дрожь по телу, а в душе – бог знает что. Сегодня 19 декабря того самого. Две тысячи двенадцатого. Двенадцать дней до Нового года и два до… того, что люди зовут кто концом света, кто днем Страшного Суда. Сумерки. Завтра постепенно сменяет сегодня. Через пару часов наступит мой последний день существования. Возможно. А, возможно, и нет. Еще месяц назад большинство людей смеялось над этой выдумкой, не верили. И сейчас многие не верят, но почему-то все равно наглухо занавешивают шторы, прощаются с близкими со слезами на глазах и рьяно молятся, как никогда в жизни не молились. Так, на всякий случай. А я не знаю, верить ли. Да и вообще, какая разница? Кому важно, верю ли я в то, что мое завтра может не наступить, или нет. Главное, что оно может. И если завтра и вправду станет последним сегодня, то очень странно. Я так и не окончу школу, не поступлю в институт и не заведу семью. Поневоле начинаешь прокручивать в голове всю свою жизнь, все, что наполняло ее, делало ее ярче, всех, кто был в ней однажды и тех, кто навсегда…. Что бы я сделала дальше, если вдруг завтра было бы таким же, как и любое другое в моей жизни, что бы я тогда совершила, что бы изменила? Мы, люди, странные существа. Только стоя на краю бездны, просто взглянуть в которую страшно, мы начинаем ценить и строить планы на будущее, которого может и не случиться. А если оно случается, то все эти клятвы растворяются в том самом жарком, обжигающем воздухе, которым еще недавно веяло со дна адской бездны. Так и живем всю жизнь; нас кладут на лопатки – мы молимся, как только становимся на ноги – грешим.
Так что бы я сделала? Наверное, я бы старалась сдерживать свою злость, меньше ссориться с людьми из-за пустяков. Особенно с самыми дорогими, такими, за которых жизнь отдать можно. Я бы стала смелее. Просто смелее. В протаптывании своей собственной, пусть и узенькой, тропинки, в достижении своего счастья. Я бы не жалела о том, чего так и не сумела сделать из-за рвущегося наружу сердца, о том, что не взяла человека за руку в нужный момент, не сказала всего того, что тысячу раз прокручивала в голове перед сном. Я бы хотела, чтобы такая смелость жила у меня внутри постоянно, а не иногда выплескивалась наружу, поближе к зрительному залу в не самые подходящие моменты. Я бы перестала играть кого-то, изображать человека, каким я не являюсь. Какой-то надуманный, взятый с обложки образ. Конечно, я бы не ждала больше дешевых SMS, которым сердце предательски накручивало цену, с таким трепетом. Но ждала бы встреч, не боясь смотреть в глаза. Я бы старалась быть разборчивей в людях. И выгонять из своей жизни всех тех, кому не отыскать в ней места. Навсегда и бесповоротно. Я бы никогда не улыбалась тому, кто однажды предал лишь потому, что человеческое раскаяние ничего не весит. Я бы достигала своих целей. Терпела, сжимала зубы, разбивала кулаки о стену в кровь от бессилия, но доходила до финиша. Я ведь так и не научилась этого делать. Я бы… я бы… еще столько всего сотворила, изменила, повернула… 
Наверное, если 22 декабря мне попадется в руки эта тетрадка, я посмеюсь и засуну ее куда подальше до следующего конца света, и все мои кричащие, переполненные раскаяния клятвы останутся нелепой памятью. Что может быть дешевле слезных исповедей самому себе, вылитых на бумагу, которую никто никогда не читал? Подумаю об этом в старости.… Или после смерти. Пожалуй.