Мой друг Петрович. Предновогодняя баня

    Приближался новый год. Петрович все чаще вспоминал дачу, заводил разговор о прелестях зимней природы, о камине с пылающими березовыми дровами, о катанье на санках, о чаепитии из старого, еще бабушкиного, самовара.  Жена его, ехидно улыбаясь, поддакивала, ждала главного. И, наконец,  дождалась.  Ключевое слово прозвучало – баня! Ну, конечно, что еще надо было этому прохиндею и авантюристу на зимней, засыпанной снегом даче в 20 километрах от города! Видно, недаром  звонил ему дачный сосед Иван Сергеевич, этот змей-обольститель. Уже сговорились, старые валенки. Баня им нужна перед новым годом, насмотрелись кино, «Мы с друзьями перед новым годом ходим в баню». И эти туда же, артисты- авантюристы! Естественно, все это, на повышенных тонах было высказано огорченному Петровичу.  Нельзя сказать, что он не ожидал такой реакции  жены. Конечно, ожидал, но все - же было обидно. Петрович,  молча, ушел в спальню и лег на диван. Тут же явился с утешениями верный друг – кот Братан. Он слышал весь разговор хозяев, и от всей своей кошачьей души сочувствовал Петровичу. Кот влез на грудь хозяина, уткнулся носом ему в шею и громко начал мурлыкать.- Вот так, Братан, только свяжись с бабами. Совсем они не понимают нашего брата, мужика. Это точно, мы с ними с разных планет прилетели на нашу землю. Гены у нас разные, понимаешь? - Кот утвердительно мякнул.
 
    И тут раздался телефонный звонок. Трубку взяла жена. Петрович  навострил  уши. Послушав, он понял, звонила Танюшка, жена Иван Сергеевича, бойкая моложавая  бабенка. С его Катюшей  они дружили, вечно бегали друг к другу летом. Забрезжила надежда, может она уговорит его жену поехать на дачу.  Одного жена ни в жисть не отпустит. После аферы с продажей снов, жена его одного не оставляла. Боялась, что он опять  что - нибудь  придумает. И хотя та афера закончилась благополучно, она продолжала вспоминать и упрекать бедного Петровича. А чего упрекать? Дураки,  молча, проглотили наживку, никто и не вякнул, а он купил мопед и все лето ездили они с бабкой на дачу, как  белые люди. Конечно, это не машина, но  и не одиннадцатый номер. А сколько добра осенью перевезли с огорода!  Навьючат рюкзаки на плечи, Катюшка  по ведру на колени поставит, он между ног мешок разместит, и едут потихонечку.  Милое дело! Сын как-то увидел их, хохотал полчаса. Сказал, что купит им старый  «Запорожец», чтоб не позорили его. А когда узнал, на какие деньги куплен этот « красный конь», то чуть не умер от смеха, часа два хохотал,  и все расспрашивал подробности. А потом сказал, что папаня у него голова, что у него явно задатки олигарха. А Петрович и сам знал, что у него ума палаты, просто за работой некогда было думать об этом. А сейчас, на пенсии…

    Мысли его прервала жена.-  Иди к телефону, Сергеич  звонит.-  Сергеич важно доложил, сразу был виден отставной полковник. – Едем семьями на моей машине. Сбор послезавтра в 13 часов. За стол отвечают бабы, наше дело обеспечить выпивон и, главное, сразу же начать топить баню. Будут еще мои соседи, те, что напротив, ты их знаешь, Нина с Шуриком. Вопросы есть? Вопросов нет.  Исполнять!! - Петрович,  на радостях, обнял жену и хотел ее, как в молодости, схватить на руки и закружить вокруг себя. Но, явно не рассчитал. Жена с тех пор стала вдвое тяжелее. Резкая боль пронзила спину. – Ну, допрыгался, горе ты мое. Давай помогу дойти до дивана. Лежи и не рыпайся, наказание божье. До отъезда, оклемаешься, даст бог, а нет, так не видать тебе в этом году бани, как своих ушей.

    В назначенный день Петрович проснулся и почувствовал, что спина совершенно не болит. Это благодаря  Братану. Все время котяра прижимался к его спине своим горячим, шерстяным пузом, а иногда делал ему массаж – топтался всеми четырьмя лапами, выпуская когти, по его хребту. Да и жена чем-то мазала спину, укладывала  мешочек с горячей солью. Утром, в день отъезда, Петрович был, как огурчик. В последний момент вспомнили о Братане.  Жена предложила оставить его дома, но Петрович был непреклонен – Братана надо взять с собой, пусть мышей на чердаке ловит,  те  совсем обнаглели. Осенью сетку рыбацкую  испортили, и  все  рачницы погрызли. Жена достала кошачью переноску, и кот добровольно влез внутрь.  Братан любил дачу и теперь предвкушал обильную охоту на мышей, ради этого он готов был сидеть в переноске хоть сутки.
 
    Доехали до дачного поселка благополучно. Первым делом отправили Братана на чердак, затем пошли к Ивану Сергеевичу топить баню. Банька была небольшая, но троих мужиков она вмещала свободно. Натаскали из колодца воды, затопили печь. Пока грелась баня, немного перекусили, выпили по стаканчику домашнего винца, слазили на чердак за вениками. Веники были березовые и дубовые. Взяли и тех и других. И еще прихватили пучок мяты – для запаха. Осмотрели окрестности, наметили, где будут после парилки валяться в снегу. Снег вокруг был чистый, нетоптанный. В городе такого снега не бывает. От предвкушения удовольствия, аж  дыхание перехватывало. Женщины затопили в доме печи, перестелили постели. Начали разбирать, привезенные из города,  яства.  Заставили мужиков установить, заранее заготовленную, елку. Достали с чердака ящик с елочными игрушками.  До нового года было еще два дня, но решили, что это будет у них проводы старого года. А новый год будут встречать в городе, в кругу семьи, как и положено, с детьми и внуками.

    Первыми пошли париться мужики. Часа два в бане было тихо, потом тишину зимнего вечера разорвали крики и  хохот. Трое   расжаренных, окутанных паром мужика, промелькнули перед окнами дачи, и пропали в огороде. Женщины выскочили на крыльцо. Голые мужики, поднимая облака снега, валялись на засыпанных снегом грядках и утробно стонали и гоготали, как жеребцы. Так же стремительно они пронеслись мимо крыльца, и скрылись в бане. И опять тишина. Прошло еще часа полтора. Наконец растворилась дверь бани, в клубах пара вывалилась на свет божий тройка краснокожих, с прилипшими к голым спинам березовыми листьями, одуревших от жара и пара, мужика. Женщины прильнули к окнам. Первым прошествовал Иван Сергеевич,  лихо развернув плечи и выставив вперед живот, за ним часто перебирая босыми ногами, держась за сердце, поспешал Шурик. Сзади, пошатываясь, плелся Петрович, тощие ноги его заплетались и оскальзывались. – Ну, наши мужики, по моему, допарились до ручки, еле живые. – сделала заключение Катерина.

    И тут раздались тревожные голоса со стороны огорода. Женщины испуганно, в чем были, выскочили во двор. На снегу лежал Петрович, шапка слезла ему на глаза, руки загребали снег, ища опоры, ноги подергивались. Вся орава  бросилась на помощь. Попытались, мешая друг другу, поднять его, но, несчастный громко заорал от боли. Иван Сергеевич, как старший по званию, принял командование  на себя.- Танюшка, тащи одеяло! Будем переносить пострадавшего в щадящем режиме. -  Жена бросилась в дом и принесла плед.  Сергеич расстелил его рядом с Петровичем,  общими усилиями, под стоны и вопли несчастного, его перекантовали , торжественно внесли в дом и водрузили на диван. Китайского производства плед изображал львиный  прайд: лев, львица и львенок, на фоне пустыни. Голый, стонущий от боли, бедолага Петрович выглядел жалкой жертвой львиного семейства. - Шурик, не жмотничай, тащи самогон! Петровича надо растереть самогоном. Бегом марш! – зычно командовал Иван Сергеевич. Шурик, торопливо натянул штаны, обул на босу ногу валенки, накинул на голое тело куртку, и побежал за целительным средством.
 
    Петровичу дали выпить полстакана  «огненной воды», и принялись в четыре руки растирать  спину, грудь и тощие конечности. Он кряхтел, стонал, вскрикивал. Наконец, его закутали в плед, сверху набросили ватное одеяло и оставили в покое. Друзья оделись, приняли приличный вид и сели за стол. Можно было передохнуть и расслабиться. Расслаблялись до полуночи, опорожнили всю тару, съели всю женскую стряпню, а Петрович спал мертвым сном. Проснулся он утром, когда в окно уже заглядывало солнце. Друзья дружно похрапывали на своих лежанках. Петрович потянулся, пошевелил конечностями – ничего не болело. И тут он вспомнил о Братане!  Бедный кот в нетопленной избе, всеми позабытый, в полном одиночестве провел ночь. А он, его хозяин и верный друг, спит и сны видит. И так ему стало стыдно и тревожно, что он торопливо поднялся и стал искать, во что можно одеться. Брюки, рубашка и исподнее лежали на стуле, жена Катюша постаралась приготовить. Валенки заботливо лежали на печке, набросить шубейку и шапку – и вперед.
 
   Тихо, стараясь не разбудить народ, Петрович вышел во двор. Снег сиял под, еще не высоким, солнцем. Следы их вчерашнего буйства на огородных грядках, заметенных снегом, проступали  синими тенями. Площадка, где вчера грохнулся Петрович, была истоптана босыми и обутыми ногами. Босые следы особенно странными выглядели на белом снегу. Он осторожно открыл калитку, и порысил к своей даче. Открывая дверь, он волновался, все ли в порядке с котом. Первое, что он увидел, был Братан, вальяжно раскинувшийся на диване. Головой он лежал на подушке, задние ноги были раскинуты в разные стороны, передние сложены на груди, брюхо раздулось. Видно, что котяра от души нажрался серой дичи, теперь спал, утомленный ночной охотой. На приход хозяина он совершенно не реагировал. – Ну, слава богу, здесь все в порядке! – подумал Петрович. Он раскрыл переноску, уложил в нее спящего кота. Кот приоткрыл один глаз, увидел хозяина, буркнул что то, свернулся калачиком и опять уснул.

    Когда Петрович вернулся домой, все только собирались завтракать. Пахло жареной яичницей, квашеной капустой и… Шурикиным самогоном.  День обещал быть  хорошим, как и полагается перед новым годом.