Космические хроники. 63

                Шоковая терапия.

   Доктор начал летать давно, настолько давно, что первый полет не помнил. Ему намекнули, что этот рейс последний. Маячила отставка. Возраст уже напоминал о себе, и трагедии в этом мужчина не видел. Самому хотелось на пенсию и понимал, что будет долго привыкать к новой жизни и тосковать по кораблю, по экипажу. Он смотрел в иллюминатор и думал об этом.
   Рядом стоял и смотрел на звезды молоденький штурман. У него это был первый полет.
   «У меня последний, а у тебя первый, - подумал врач, – палочку эстафетную передать?»
   Он подумал и усмехнулся, заглянув в лицо молодого человека. Не понравилось - выглядел мрачно.
   - Чего киснешь, новобранец?
   Штурман сморщился и не ответил.
   - Колись, мальчишка, мне можно. Пилюлю дам, маме не расскажу.
   Молодой человек улыбнулся. Доктор не отстал:
   - Легче станет, выговорись. Индийский раджа воткнул бамбуковую трубочку в землю и поведал в нее, от чего распирает внутри. Бамбук вырос кривой и облезлый, уж так хотелось поделиться с кем-нибудь. Не получилось: языка-то нет! Не бамбук я – гранит! Тайны хранить умею!
   Штурман отвернулся, чтобы не видеть глаза старика, и сказал:
   - Как в бездну проваливаемся. Мы летим в бездну!
   - Вот оно что! – врач прикусил губу. – Так до клаустрофобии долететь можно. Не покорял эту вершину? Мне доводилось. Тогда рядом не оказалось брехуна вроде меня сегодняшнего, который сам забрался и сам спускался с вершины. А знаешь, что скалолазы говорят? Спускаться-то труднее!
   Молодой человек хмыкнул. Врач говорил, как ворчал, и ворчал доверительно, шутя, и это помогало. Он посмотрел на цветущего старика и улыбнулся.
   - Вот! А я, что говорил? Любую проблему можно решить, если найти правильный угол обзора. Мы не в бездну летим, а напяливаем ее на себя. Эту рубашку примерял не один год, знаю. Рвалась, тесной была и болталась как на ребенке, а мне хоть бы что. Один раз сыпь получил – не понравилась моей коже материя. Туго пришлось, но и тогда выкрутился. Главное понять, что ты хочешь?
   Скучно тебе? Займись чем-нибудь, найди интересное занятие. Тоскливо? Иди к друзьям в кают-компанию. Муторно? Смени кого-нибудь на дежурстве – не до того будет. А если скучно, тоскливо и муторно, приходи ко мне. Я твоя пилюля. Такое депрессией называется.
   Доктор мог долго говорить, но динамик сообщил, что его вызывает командир. Он посмотрел на штурмана, заметил, что тот улыбается, и ушел, крякнув.

   Штурман сам не замечал, но теперь, увидев в рубке или кают-компании худого, даже сухого седого старика, непроизвольно шел к нему. Был ли тот один или разговаривал с кем-то, не имело значения. Он просто пристраивался рядом, если такое было возможно, если разговор не был личным. Мог вмешаться, но чаще просто прислушивался.
   Врач скоро заметил это, но не подал вида. А один раз пригласил к себе:
   - Пойдем, Санчо Пансо, в каюту Дон Кихота. В мою, то есть. Пить хочется, помираю. И тебя угощу лимонадом.
   Молодого человека не мучила жажда, но согласился.
   В каюте, где лечились от недугов космонавты, доктор достал пару стаканов, налил воды, бросил в них по таблетке и один протянул гостю. Тот отрицательно помотал головой.
   Врач настаивать не стал, дождался, когда таблетка растворится, и вода перестанет шипеть, ополовинил содержимое и только тогда успокоился. Хотел что-то сказать штурману, но передумал и показал посудину, что держал в руках. Спросил:
   - Как считаешь, сколько воды осталось в этой штуке? – спросил и сам же ответил: - Человек, которого мучит жажда, скажет, что всего лишь полстакана. А кто не хочет пить, что почти полный. Так ответили бы оптимист и пессимист. Первый указал, что стакан почти полный, а второй, что полупустой. Ты должен определиться, кто ты? Нужно видеть прежде всего хорошее и лишь потом отрицательное. Понял меня? Оптимистом должен быть! А спирта я не налью, не проси. Командиру не даю, а он и не просит.
   Врач пошутил, и молодой человек улыбнулся.
   - Опять вы со своими пилюлями….
   - Помогает? В окошко веселее глазеть?

   Доктор догадывался, почему такое творится с молодым человеком. Это был первый его полет, а рейс оказался необычным. Корабль летел на выручку другому. Что случилось, никто не знал, не вышел тот вовремя на связь. Не отметился раз, не отметился второй. Они вылетели после пропущенного третьего.
   Корабль мог находиться на одной из двух планет, что предстояло обследовать. Что-то не срослось, и пропала связь.
   На первой планете их не оказалось, искать предстояло на второй - дальней. А штурман, похоже, уже похоронил коллег, и сам был недалек от этого: грустные мысли в замкнутом пространстве к хорошему не могли привести. Врач вовремя заметил нервный срыв. Командиру не доложил, не сломал парню карьеру, лечил втихую. Удалось.
   - Мечта у человека должна быть, - сказал он, потчуя пациента словесными пилюлями. – Плохо, если нет цели. Плохо, когда не к чему стремиться, ведь мечта занимает мысли и помогает отбиться от хандры!
   - Вас послушать, так вы не отлетались, а только собираетесь в полет.
   - Уйду на пенсию, думаешь, на печке сидеть буду? Картины пишу я. Вся квартира обклеена ими вместо обоев. Веришь?
   Было не понятно, шутит старик, говорит серьезно или опять лечит пациента.

   Когда объявили, что корабль снижается, доктор знал, что будет дальше: капитан повторит маневр, примененный на первой планете. Корабль войдет в атмосферу и полетит как можно низко и медленно, прощупывая локаторами почву. Мало кто знал, почему так, но опытный врач не сомневался: искать будут возможные обломки корабля, размеры которых могут оказаться маленькими. Корабль будет лететь, пока не найдет комфортное место, где есть водохранилище и ровная площадка для посадки, сядет, а потом планомерно прочесывать планету начнут уже челноки.
   Одни мужчины будут плескаться в воде, другие спать, а третья группа рыскать на двух небольших летательных аппаратах над незнакомым ландшафтом. Поиск будет вестись круглосуточно в три смены по восемь земных часов.

   Когда радары начали поиск, свободные от вахты офицеры окружили монитор.
   Панорама внизу удивила. Огромные круги лавы застыли, не поделив площадь между собой. Кольца забрались одно на другое, и казалось, замерли от усталости, отдыхая и дожидаясь новой команды. Невольно думалось, что кто-то тыкал огромной булавкой в тело планеты, а та истекала кровью. Садист перестал издеваться, и она свернулась. Красноватый цвет лавы подтверждал это.
   - Эта гадость когда-нибудь закончится, - сказал кто-то. – При подлете к планете видны были участки суши и получше.
   Никто не ответил. Не успели, потому что ближайший круг изрыгнул что-то. Огромное пламя взвилось прямо по курсу корабля и настолько высоко, что командир едва успел отвернуть. Корабль летел на минимальной скорости, это его и спасло – не долетел. Спасло сейчас, но погубило чуть позже, потому что все круги, чуть ли не разом, начали делать выбросы.
   Корабль рванулся вверх, но скорость оказалась маленькой. Пламя подхватило его и даже помогло подняться. Летательный аппарат вырвался из плена весь в огне. Он горел снаружи и внутри. Заработали автоматы пожаротушения, и завыла сирена.
   Доктор и штурман шли в это время в рубку, чтобы посмотреть на планету и корабль. Только что объявили по общей связи, что где-то впереди обнаружен разыскиваемый объект. Их торопило любопытство.
   - Они видят нас, но не могут связаться, – комментировал событие опытный врач. - Связи нет, раз до Земли не докричались. Случилось что-то с ними!
   Люди спешили, но внезапный рывок корабля сбил их с ног. Они поднялись, но второй опрокинул вновь. Вдруг из-за поворота выглянул огонь и рванулся навстречу. Врач оглянулся, но сзади уже всё пылало. Выбор оказался небольшим – две двери по бокам. Ближайшая вела в шлюзовую камеру, где находился один из челноков. Доктор потянул штурмана за собой.
   Мужчины успели закрыться в камере и забраться в летательный аппарат, но в последний момент прозвучал взрыв. Дверь вырвало и ударило о челнок, ворвавшееся пламя получило новую пищу.
   - Старый дурак! - прошипел врач. – Надевали парашюты, когда надо было открыть люк. Вдруг не откроется теперь?
   Но люк открылся, и объятая пламенем машина вылетела наружу.
   Беглецы облегченно вздохнули. Можно было перевести дух и собраться с мыслями.
   - Что это было? – спросил штурман.
   Доктор не успел ответить. Раздался оглушительный свист, и челнок швырнуло как пушинку. Автопилот справился с задачей, восстановил полет.
   - Когда же это закончится? – спросил молодой человек уже по-другому.
   Врач ответил:
   - Плюется планета, не видишь? Меткая зараза. Корабль взорвала, а нам повезло. Надолго ли?
 Они выжили, и это радовало. Погибли остальные, и это огорчало. Жизнь взяла своё: радость возобладала.
   Доктор вдруг принюхался.
   - Мальчик, ты забыл выключить чайник? – он разговаривал в своей обычной манере.
   Беглецы обернулись и выскочили из кресел: со спины подступал огонь. Тот не сразу атаковал, лишь набравшись сил.
   Штурман подхватил огнетушитель и начал махать пеной. Врач помогал какое-то время, а потом отбросил свой, прошел к люку и открыл его. Вернулся к молодому человеку и сказал чуть ли не в ухо:
   - Прыгай. Жарко будет, но переживем.
   Штурман замер в сомнениях.
   - Челнок летит по курсу корабля к пропавшим, - продолжал говорить старик. – Планируй туда же и следи, чтобы пятки не подгорели.
   Молодой человек видел, что пламя врывается снаружи, а другое подбирается изнутри, и не мог решиться.
   - Подождем сколько получится. Там точно погибнем.
   - Подождем, - подозрительно быстро согласился доктор, развернул непокорного юношу лицом к себе и вцепился обеими руками в ворот комбинезона.
   Вдруг он начал оседать, увлекая за собой штурмана. Ноги его оторвались от пола и уперлись в живот молодого человека. Тот согнулся от тяжести. А врач, почувствовав спиной днище, качнулся назад, резко распрямил ноги и в последний момент разжал кисти. Штурман вылетел из челнока как пробка из бутылки.
   Оставалось мало времени, старик понимал. Он не стал подниматься, прополз к люку и нырнул в огонь, где должно было быть отверстие.
   Два купола раскрылись в задымленном небе один за другим, и почти сразу раздался взрыв. Мужчины вовремя покинули гибнущий челнок, а тот летящим факелом оказал последнюю услугу - отметил направление.
   «Я обязан доктору жизнью! - признался себе молодой человек. – Спас меня дважды, если не больше. Ничего себе первый полет!»
   Два парашюта долго планировали, пока врач не начал вдруг снижаться.
   «Что за черт? – подумал штурман. – Под нами та же лава. Нет выбросов, согласен, притихла здесь или не буянила вовсе. Но зачем так рано?»
   Штурман доверился врачу, стал опускаться следом. Старику не повезло - упал, а он лишь сделал несколько быстрых шагов и сразу отстегнул парашют. Тревожно забилось сердце: напарник не поднимался. Мужчина побежал. Тревога оказалась обоснованной. Врач попытался поднять руку и не смог, попробовал говорить, но лишь прошептал:
   - Рано опустился, извини. Больше терпеть не мог. Тебе не надо было… Уколи меня….
   Старик потерял сознание, но штурман и сам знал, что делать. Достал аптечку из нагрудного кармана и вколол раненому слоновью дозу - максимум, что разрешался лишь в крайнем случае. И тотчас занялся собой, так как левая рука почему-то онемела, и болел правый бок. Он даже не заметил, когда поранился. Треть бинтов использовал на себя, а остальное приберёг для врача, ставшего пациентом.
   Доктор лежал на спине и глаза его устало следили за коллегой. Сознание вернулось к нему, а боль отступила.
   - Достань у меня во внутреннем кармане фляжку, - вдруг сказал он.
   Дождался, когда просьбу выполнят, и распорядился:
   - Потряси ее. В челноке нашел. Слышишь, вода булькает? Как думаешь, сколько там?
   Врач спросил и сам ответил:
    – Ровно половина. Так на так получается. Прагматик я, реалист. Был таким и умру. А ты пойдешь сейчас к кораблю. Не пей воду, лишь смачивай губы, иначе не хватит. С челнока казалось, что они близко, но когда перебираешь лаву ногами, ох как далеко покажется.
   - А вы, док?
   - А я сейчас закончу говорить и умру.
   Врач сказал и улыбнулся. Штурман понял, что старик шутит, но шутка показалась мрачной.
   - Ты, парень, не бери в голову. Вернешься за мной. Подожду. Тебе помогут. Мне еще повезло, что парашют зацепился за что-то и не тянул по буеракам.
   Молодой человек отвинтил крышку и поднес баклагу к губам врача. Тот отвернулся и прошептал:
   - Раненый палец не болит, когда перебита рука.
   Старик замолчал. Грудь перестала вздыматься, а глаза неподвижно застыли.
   «Все, кончились силы. Не шутил, оказывается, – подумал штурман и закрыл веки врача. – Ты всегда говорил о серьезном шутя, а я путался из-за этого. Ох, старик, плохо мне будет без тебя!»
   На глаза навернулись слезы. Мужчина смахнул их. Теперь он остался один. Один, и предстояло похоронить добровольного наставника. Погиб весь экипаж, но больше всего жалко было его. Эта смерть выбила почву из-под ног.
   Они пролетели опасный район. Сзади еще вскидывалось пламя, но уже на безопасном расстоянии и не высоко, потому что далеко от эпицентра. Подходящая расщелина нашлась, много было вокруг.
   Штурман подоткнул парашют под доктора и перевернул тело, укладывая на него. И вскрикнул: спина врача представляла собой кровавое месиво. Кровь свернулась во время полета и капли застыли на ветру. Непонятно было, как человек мог выдержать такое.
   «Посекло осколками челнока. Сколько же тебе пришлось терпеть! И ты еще разговаривал, рассуждал о чем-то! – мысли сжали сердце. – Ах, старик, старик, как я буду без тебя?»
   Он только теперь понял, почему тот отказался от воды: экономил для него, на себя расходовать посчитал бесполезной тратой.

   Штурман знал направление и отправился в путь. Приходилось огибать ямы и небольшие холмы, шёл долго и перестал замечать время. Вдруг заныла рука, напомнив о ранении. Он почти не отдыхал, лишь облизывал влажное горлышко фляжки и шел дальше, превозмогая боль. Скоро переходы сократились, а время отдыха увеличилось. Шаги стали короче и давались с трудом. Стал считать их, отвлекая сознание. Ноющую руку он уже не замечал, потому что вновь заболел бок.
   Когда добрался до огромного холма, не знал, радоваться этому или нет, потому что с него можно было осмотреть окрестности, но взбираться уже не было сил. На возвышенность штурман заполз.
   Молодой человек едва поднялся на вершине, и стоял, покачиваясь, всматриваясь вдаль.
   С другой стороны холма уже росла трава. Пятнами, но чуть дальше сплошным покровом. Где-то далеко виднелся корабль. Маленький. И были видны люди-муравьи, копошащиеся рядом. Он хотел закричать, но только улыбнулся: его не услышат и хорошо, если увидят. Идти штурман больше не мог.
   Мужчина снял грязную повязку с руки и начал размахивать ею. Махал и смотрел. Обрадовался, когда люди вдруг замерли и несколько из них побежали в его сторону.
   «Увидели!» - пронеслось в голове. Мысль обрадовала и успокоила. Остатки воды быстро перекочевали в рот, но организм перестал сопротивляться усталости. Мужчина потерял сознание.

   Штурман очнулся через два дня. Он лежал под открытым небом на топчане, изготовленном из корабельной койки. Рядом у костра суетилась девушка.
   «Это инженер», - промелькнула догадка. Он знал экипаж разыскиваемого корабля по фотографиям и вспомнил.
  Недалеко замер летательный аппарат. И его задел огненный смерч, но лишь краем. Повреждение нанес не столько он, сколько аварийная посадка: корабль вспахал метров сто, раскидывая препятствия. Они были, потому что поверхность здесь оказалась далеко не ровной. И тут в свое время боролись с пожаром.
   Девушка увидела, что больной пришёл в себя, подошла.
   - Очнулся? А мы видели, как взорвался ваш корабль, а потом челнок. Далеко было, но заметили два парашюта. Вы порядочно пролетели и почему-то рано опустились. Что-то случилось? – девушка выкладывала новости все сразу, не дожидаясь вопросов. - Наши отправились на поиски и разошлись, выходит. Кто знал, что сами почти доберетесь? А где второй?
   - Похоронил второго, - не сразу откликнулся штурман.
   - Один, значит, в рубашке родился?
   - Моего размера не оказалось. Потом напялил.
   Он почувствовал, что ответ прозвучал грубо, спросил, как извинился:
   - Тебя ведь Валей зовут?! Меня - Игнат.
   - А вы, Игнат, успели передать на Землю, что произошло? В нашу сторону корабль летел, нас видели?
   Штурман задумался. Он смотрел на огонь и непонятную штуковину над ним. Костер располагался рядом, и видно было, что в ней закипает вода. Конусообразная посудина расширялась кверху, а низ был как острие у пики, и его лизали языки пламени.
   Девушка проследила за взглядом и объяснила:
   - Удобная вещь, переливать хорошо. Доктор распорядился кипятить колодезную воду. Обрабатывает чем-то и передает для кипячения, - она замолчала, потому что мужчина задумался о чём-то.
   У него не получалось определить, сколько воды в конусообразной посудине. Понятно было, что внизу мало помещается, и интересно, сколько всего. Ведро? Десять литров поместится? Будет полной?
   - Сообщили о нас? Или хоть о себе? Какая-нибудь информация была передана? – девушка добивалась ответа.
   - Да. Почти полная! - подвел итог размышлениям мужчина.
   - Тогда пришлют корабль на выручку.
   - Что? О чем ты, Валя?
   - Я говорю, что теперь можно ждать.
   - Кто бы сомневался! – ответил, улыбаясь, штурман. – И знаешь, почему? Ай да доктор, ай да Айболит! Кажется, его пилюли начали работать! Нас будут искать! Прилетит корабль, и заберут. Сядет около нас, не попадет на сковородку, как мы.
   - Откуда такая уверенность?
   - Так ведь ведро твое почти полное! Не меньше половины, не половина, а почти полное! И плевать, что в нижней части мало помещается!
   Валя ничего не поняла, но уточнять не стала, потому что увидела возвращающихся откуда-то коллег. Указала на них рукой для штурмана.
   И те увидели, что больной уже сидит. Ускорились, и у них имелись вопросы.
   - Причем здесь доктор и какие-то пилюли? – девушка вернулась к разговору.
   - Притом! У человека должна быть мечта, надежда должна согревать. Все будет хорошо, готов поспорить. На второй день после возвращения, в шесть часов вечера мы встретимся с тобой в ресторане, Валя. Сделаем заказ, и я все расскажу.
   Люди уже подходили, и девушка прекратила расспрашивать. Но забубнила:
   - Женщина с пустым ведром, - понимаю, примета плохая. Но причем здесь почти полное?
   Она так и не поняла. Оставалось только ждать. Ждать шести часов вечера с открытой датой, когда ей все объяснят.


                *****