Сон в предвыборную ночь

Сон в предвыборную ночь

Стрелки стареньких настенных часов обозначили время, которое можно было отнести к разряду либо раннего утра, либо поздней ночи. Кому как угодно.
     Они показывали четыре часа тридцать пять минут по Гринвичу и напоминали Василию Кузькину почему-то соседку бабу Зою, дёргающую пырей на грядке с морковкой. Ну, такая вот ассоциация возникала у него в мозгу.
    Это, наверное, от усталости, подумал он. Или от недопоя... Зевнув до боли в скулах, мешком свалился на диван и тут же засопел, как младенец...

И приснился ему сон...
Страшный,  не страшный, но явно не эротический.
Смотрит будто бы Кузькин телевизор. Может быть,  даже внимательно смотрит.
А как тут не посмотреть, когда там такую сказку показывают! Александр Роу - отдыхает...

А сказку рассказывал Российский премьер, да ещё на пару с президентом. Сюжет-то банальный, а вот смысл..!  Короче, с каждым годом сюжет становится всё банальнее, а смысл всё непонятнее. Сказка называлась - "Все на выборы". До чего же хороша там жизнь!

К сказочнику то и дело подскакивал какой-то рыжий дядька с мелкоскопом и подставлял окуляр к глазу премьера, от чего тот морщился и давал дядьке подзатыльник.
Интересно то, что в следующий подскок рыжий держал в руке лампочку, но получив увесистого пенделя, скрылся с глаз долой.

- Хватит сопли жувать, - сказал сказочник, - Надобно бы в народ сходить.
И в этот миг Васькин телик затрясся, как стиральная машинка "Евго" на режиме отжима, и из него высунулась живая голова.
- Здравствуйте, - сказала она, у Вас всё в порядке?
Террористов в сортире нет?
- Зддрра-встт-вуйте, заикаясь, ответил Кузькин и почему-то пощупал свои трусы.
Нет, всё нормально. Сухо.
Потом вскочил с дивана, вытащил из шифоньера бидон с брагой, накрыл его одеялом и облезлой шубой, после чего уселся сверху в позе курицы наседки.
- Фффууу... Мож, пронесёт. Только бы ночной гость не догадался...

А гость тем временем, внимательно понаблюдав за действиями Кузькина, и убедившись в том, что в этой квартире террористов быть не может в принципе, понял - хозяин и есть не что иное, как народ. Если сказать забугорным языком - электорат.

- Ваше политическое кредо? - спросил премьер, упираясь колкими глазами, в насмерть перепуганного мужичка.
Тот трясся и ощупывал бидон под тощей задницей, словно кто-то мог его спереть безвозвратно.

- Почему молчим? Эээ... Вы что, кино никогда не смотрели?
Вы должны мне ответить - Всегда!
- Же не манж па сис жюр.., - с испугу промямлил Кузькин и вторично пощупал свои трусы.
Увы, они были мокрыми.
- Наверно вспотел, - подумал он, одновременно соображая, что уж слишком много пота...  Наверно сердечко пошаливает.
Тем временем из телевизора высунулась рыжая башка с  ни о чём не говорящими глазами, но, получив смачный щелбан, скрылась опять-таки с глаз долой.

- Итак...  Кузькин Василий Степанович, если не ошибаюсь? - спросил премьер
и наступил на невесть откуда взявшегося рыжего прусака, одновременно косясь на телевизор.
Василий Степанович перестал трястись, вскочил на ноги и, вытянувшись во весь свой рост, который составлял  что-то между ста сорока восемью и ста пятьдесят одним сантиметрами, заорал:
-Всегда!

- Простите великодушно, - оправдательным тоном тихо сказал гость.
У меня к Вам всего лишь один вопрос, но он настоятельный.
Скажите, Вы пойдёте на выборы?
- Всегда, - опять заорал Кузькин, не понимая  что от него хотят.
- Всегда не надо. В дурдом заберут. А вот такого-то числа надо. Ваше присутствие там просто необходимо. Ваш голос решает всё… или будет решать. Мы Вам доверяем. Но иногда и проверяем...

На счёт своего голоса Кузькин так ничего и не уразумел.
На всякий случай пытался озвучить ноту СИ первой октавы.
Да нет, всё нормально. Голос имелся в наличии. А вот как отдавать его, куда и кому - для Кузькина было непонятно.
- Ежели отдать голос на выборах, то что может получится? А может получиться то, что горло может придти в негодность, - мысленно рассуждал он, поглядывая на спрятанную флягу.
- А мне это надо? - мысленно подумал он.
- Надо, - также мысленно ответил ему гость.

Они повстречались взглядами и Василий утвердительно кивнул  ни с того, ни сего вспомнив отца Фёдора в известном фильме, карабкающегося на скалу с колбасой в зубах. На самом отце он не заострял внимания. А вот колбаса... Колбаса манила его туда, на ту скалу своим аппетитным видом. Он чувствовал даже её запах...

Но Кузькин колбасы не ел вот уже наверное лет двадцать пять - тридцать.
- А колбасу на выборах будут давать?, - невольно вырвалось у Кузькина.
- Колбасу? Эээ... Колбасу давать не будут.
Будут давать кое-что получше. Приходите на избирательный участок, там всё узнаете. Я думаю, будете довольны. Очень.
Только голосуйте за такую-то партию. Будьте любезны.
А то подарка не получите.

Вежливо пожелав счастья и радости в жизни, гость попрощался и полез обратно в телевизор, попутно ткнув кулаком в высунувшуюся оттуда рыжую морду...
Ящик вновь исполнил танец стиральной машинки и взорвался, не оставив после себя даже мелких осколочков. Будто в воздухе растворился...

Кузькин проснулся от громкого хлопка в квартире. Долго таращил глаза то на потолок, то на телевизор, то на журнальный столик, пытаясь увидеть там колбасу.
Трусы на нём были, действительно, мокрые, как и футболка…
Пошевелив ноздрями, почуял знакомый запах. Догадался в чём дело, это бражные   газы сорвали крышку с бидона. Брага играла...

Стрелки на часах показывали ему уже выпрямленную бабу Зою, видимо уже прополовшую морковь, то есть,  время было двенадцать тридцать дня, обозначенного выборами в ...

Он оделся и пошёл на избирательный участок.
Там была праздничная обстановка, играла музыка...
Динамики надрывались голосом Газманова, сообщая электорату о проблемах есаула с конём.
- И зачем есаулу проблемы? - размышлял Кузькин. Пристрелил бы сразу, хоть колбасы бы нажарил...
Он сглотнул обильную слюну, потряс головой, отбрасывая ненужные мысли прочь.
Оные мешали ему думать о самом главном. Нет, не о выборах и не о голосе. И даже не о спрятанном бидоне с брагой.

Он думал о подарке, который ему здесь врУчат, а может быть вручАт.
Вот так, с путаницей в голове Василий зашёл через, обвешанную воздушными шарикам дверь, на избирательный участок.
Вдоль стены стояло несколько кабин, размалёванных под цвет Российского флага. А вдоль этих кабин прохаживались полиционеры, ростом со слона.
- Во, морды-то! Где же таких берут и чем они питаются?
Миловидная дама в синем платье с глубоким декольте, таким, что видно было пирсинг на пупке в виде золочёного двуглавого орла, объяснила Кузькину что и как.

- А после голосования подойдёте ко мне, для Вас будет подарок.
-Ёшкин кот! - воскликнул он, - Сон сбывается! Ну, прямо мистика.
Под бдительным оком слонов он сходил к избирательной урне, бросил в щель листок, который дала ему декольтированная дама и вернулся обратно.

- Поздравляю! Вы сделали правильный выбор, отдав свой голос за демократизм. Поздравляю!
Разрешите от имени... И по поручению... Преподнести Вам наш скромный, но очень необходимый подарок, - с этими словами дама подала Кузькину свёрток, размером с небольшой фотоальбом.
Кузькин даже слегка прослезился и неожиданно рявкнул: « Всегда!»
Потом зашёл в буфет. Да, так и есть. Колбаса там была.
Взглянул на цену… (даже и облизываться не стал). Кило колбасы стоило половину его квартиры.  Он просто молча, но как-то очень быстро пошёл восвояси,
крепко прижимая к груди подарок.
Всю дорогу его не покидали мысли. Что же там? Ну, что же там?
Мыслил он рассудительно и с верой.
- Если сказали, что это необходимая вещь, то значит, необходимая и полезная. Не могут же обмануть.

Вот с таким оптимистическим настроением он наконец-то добрался до своего дома.
Предварительно задёрнув занавески и заперев дверь на два замка, Кузькин стал разворачивать красивую обёртку.
Под обёрткой оказался пластиковый красный футляр, тоже красивый... Сейчас...
Сейчас...  Сердце его билось с такой частотой, что скорострельность автомата Калашникова, по сравнению с ним, показалась бы детской игрушкой.

Василий Степанович Кузькин пригладил волосы, одёрнул пиджак и открыл футляр...
Он слышал даже то, как наглые рыжие прусаки топчутся по его кухне.
Он слышал даже то, как осыпается извёстка со стен туалета.
Он слышал, как лопаются пузырьки газа в бидоне с флягой, которая была спрятана в шифоньер и накрыта одеялом...

Он не слышал только своего голоса, хотя губы его выговаривали: - Же не манж па сис жюр...

Одними глазами. Медленно по слогам, как будто вспоминая названия букв, он читал -
Фёдор. Михайлович. Достоевский.
"И Д И О Т".

Тяжело вздохнув Кузькин направился к шифоньеру...