Метрополия. 10. В ресторане

Я попросил провести меня в большой зал, на сцене которого в прошлом побывало множество знаменитостей. На ходу официантка спросила меня, какую кухню я предпочитаю, оказывается, у них готовят итальянскую, греческую и русскую кухни  и каждая под  руководством своего шеф повара.

Зал был действительно похож на небольшой театр, интерьер в целом не изменился с  с той эпохи , не сразу бросались в глаза веяния нашего времени, как большой экран для просмотра футбольных матчей, система навесной вентиляции, и несколько компьютерных терминалов для официантов.  На мебели, паркетному полу, гардинах, виднелись подлинные следы времени, которые, скорее всего специально сохранялись, что бы посетители почувствовали, как  много повидали эти стены за почти сто лет существования заведения. Я невольно спросил себя: «А много ли таких подлинных старых ресторанов осталось в Питере?»  Официантка как будто услышала мои мысли и подтвердила, что большая часть интерьера сохранилась в оригинале, хотя многое, особенно мебель, проходит регулярную реставрацию, на любом стуле тут мог сидеть Распутин, Керенский,  их всех сразу не перечислить, так как здесь регулярно бывали десятки знаменитостей. Если я желаю, то в винном погребе хранятся вина и коньяки  с начала века. Я подумал, что как здорово было бы тут заказать коньяк 1917 года, или вино «АИ» которое может возле этого окна пил Блок.
 
Я сел за этот маленький столик возле окна. Столики были на двух человек, при необходимости, их как модули можно было сдвинуть,  образовав большой стол на любую компанию. Посетителей в ресторане было мало, так как время обеда уже прошло, а для ужина было ещё рано. Кроме меня в зале было несколько разрознено сидящих гостей и группа итальянских туристов,   которая создавали столько шума, как будто их было в несколько раз больше. Обслуживал их официант-итальянец, примечательной внешности.               
Он был очень маленького роста, с большой головой и короткими руками, которыми он активно жестикулировал, взахлёб рассказывая, что-то своим землякам.  Он был по-южному смугловат с копной кудрявых, непослушных, чёрных волос. Из-за этих волос его возраст сложно было определить, но скорее всего ему было не менее 35 и не более 45 лет, всё равно многовато для такой работы.  Но то, что он был не простым официантом, чувствовалось в его гордости и в тоже время искренней доброжелательностью, стройной осанке, безупречно выглаженными чёрными брюками  и чёрным жилетом от костюма- тройки. Рубашка на нём была до блеска белоснежна, но из высоко заправленных рукавов смешно торчали волосатые, непропорционально  короткие руки. Старомодный галстук-бабочка под массивной головой,  придавала его внешности театральность и респектабельность. Он совершенно не скрывал свой необычный колорит, как раз смотрелся  очень гармонично здесь в роли официанта, на фоне этих почтенных, повидавших многое из истории страны стен, хорошо вписываясь в обстановку старого заведения, являясь сам   наверное здесь, маленькой  достопримечательностью.  Он был таким обаятельным, маленьким, немного чужим, из своей далёкой, солнечной Италии, что мне его стало немножко жалко.

Пока я наблюдал, моя официантка, молодая блондинка, как я подумал, судя по её не очень уверенным движениям, подрабатывающая здесь студентка, принесла мне толстое, в потёртом, кожаном переплёте меню русской кухни. Я сразу заказал кружку пива и начал изучать меню. Внутри  лежала карточка-закладка, на котрой было написано, что скидка на такси равна сумме счёта умноженной на 0,1%, мелким шрифтом стояло примечание, что скидка  не более 100%, только на одну поездку, по одному адресу,  в черте города.  То есть, проев и пропив тут 1000 рублей, можно рассчитывать, что такси повезёт тебя домой бесплатно.

Мне не хотелось долго разбираться в меню, я просто заказал грибной суп и пельмени из говядины вперемешку со свининой и сметаной. Не забыл я заказать и двести грамм водочки. Неожиданно мой заказ принесли быстро, я залпом выпил рюмку водки и через несколько секунд, мне стало  на душе значительно легче. Проглотив несколько пельмешек, я отпил, очень хорошего, красивого жемчужного цвета пива, языком слизав с губ оседающую, горьковатую пену. Я посмотрел на кружку и повертел картонный кружок, что бы прочитать, что я пью. На ободке картонке, по кругу, был выведен слоган «пиво+кружка+друзья+девушка», в центре гордо на красно- зелёном фоне из двух полосок стояло «Импрiалъ пиво», ниже более мелкими буквами написано  «пивоваренный завод Л. М. Вильмъ,  Курскъ». На пузатой кружке была изображена,  почему-то другая эмблема, синего цвета, с крупной витиеватой буквой «В» сверху, под ней две медали, а ниже написано «пивоваренный завод Л. М. Вильмъ, Курскъ», а внизу стояла другая марка этого, уже уважаемого мной курского производителя: «Баварское пиво». Я заметил, что и над  стойкой бара светилась эмблема этого «Имперiала», а это могло говорить о том, что продукция господина Вильма популярна на питерском пивном рынке.
 
После глотка холодного, вкусного пива мне стало  значительно веселей. Я  положил в карман картонку от пива на память, что бы непременно показать друзьям, когда вернусь, ещё раз, глазами пробежав слоган «Имперiала», подумав, что в слагаемые счастья логично было бы ещё  вписать и водку.
       
Тем временем мои итальянские соседи стали собираться уходить. Я  наблюдал, как сердечно они прощаются с их чёрненьким официантом, как будто он был их давнишний знакомый. А почему нет? Судя потому, что одна дама лет шестидесяти, встав из-за стола, немного пригнувшись, так как он был ростом  почти на голову меньше, и стала осыпать его поцелуями в щёки и сердечно благодарить, будто надолго прощаясь.  После того как группа итальянцев ушла, официант вскоре выключил улыбку и с кислым видом стал резкими, отточенными движениями убирать скатерть со стола, что то рассказывая про  длительную и тяжёлую рабочую смену сегодня, уже на чистом русском языке подоспевшей ему на помощь моей официантке.
 
Минут через тридцать в ресторан потянулся народ, вскоре половина столиков уже была занята. Пройдя через зал, на сцену уверенно поднялись два пожилых человека в чёрных бархатных сюртуках, скроенных по последней моде прошлого века, в расшитых  еврейских кипах на седых головах, один  бережно нёс небольшой футляр. Он внимательно оглядел зал,  с печальной еврейской улыбкой на лице, вынув скрипку и смычёк из футляра. Второй, усатый,  с худым, бледным, лицом, строгим взглядом преподавателя посмотрел на чёрный рояль, не обращая ни на кого внимания, сев на круглый стульчик, наиграл несколько гаммы. Затем  скрипач взял в руки  скрипку, прижал её к плечу и взмахнув смычком сказал громко с большим акцентом: айнс, цвай, поэхали!  И полилась весёлая мелодия еврейской песенки, реально обрадовав всех зрителей. Затем скрипач сделал на несколько секунд паузу, чтобы объявить:

-Шалом всэм ! Вэступаэт дуэт «Яша и Наник» из Бэрдичева!

 Гости  ресторана дружно и  с   восторгом зааплодировали. Музыканты стали наяривать попурри из  весёлых  еврейских песенок. Один полупьяный тип, сидевший за соседним  столиком, подошёл к сцене и стал вдруг там отплясывать, ничуть не смущая этим музыкантов. Скрипач запел песню на идише, время от времени вставляя русские фразы, что бы было понятно, о чём  повествует фольклор, как он сказал «нашэго малэнкого штэтле». Наконец я услышал  знакомую  мне мелодию «Шолэм алэйхем», затем жизнерадостный, громкий «Лэхайм». Хит всех миров и пространств «Ба мир бис ту шэйн» кажется не оставил никого из слушателей равнодушным. Возле сцены уже плясали несколько  человек. Ходя между столами, скрипач между делом не забывал собирать обильный чаевые, которые многие пихали ему в карман. Когда он проходил мимо меня, я по своей оплошности сунул ему десятку, забыв, что это слишком большая сумма для чаевых, за десятку тут можно заказать фирменное блюдо с кружкой пива. Скрипач, не моргнув глазом, быстро положил в карман нескромный гонорар, затем остановился возле меня, взял с моего стола нож, и стал виртуозно музицировать с ним вместо смычка, сорвав громкие аплодисменты публики. Он стоял в полуметре от меня, я увидел, как на лбу у старика обильно проступали капельки  пота.

Завершив соло ножом, он вдруг дал мне в руки на полминуты подержать скрипку и я успел разглядеть простенький типографский штамп: «Stradivari F. In Cremona anno 1740» В этот момент к своему столику вернулся полупьяный тип, с благодарным выражением лица сунул в карман скрипачу видимо достойную купюру и попросил что-то сыграть. Зазвучало чисто одесское, но мне совсем не известное, в общем, простая лирическая история, без блатных жиганов.
Потом музыканты ушли отдыхать, и я стал наблюдать за моими весёлыми соседями. Их было две пары, две красивые, одетые в вечерние наряды блондинки и этот не в меру весёлый плюгавенький тип, лет тридцати, но уже сильно полысевший, со своим толстеньким,  примерно того же возраста, но более чем скромно держащим себя приятелем.  Судя по всему, плюгавый угощал всю компанию,  он нарочито сорил деньгами,  которые лежали у него толстой пачкой в кармане сумки. Вдруг он заметил меня и спросил:
-Почему один сидишь, не скучно?
-Нет не скучно,- ответил я, не имея большого желания, присоединятся к ним.
- Оставь человека в покое,- заметив это, сказала ему негромко одна из спутниц.    
- А хотите попробовать коллекционного вина из погреба ресторана?- вежливо спросил он меня. Конечно,  я хотел.
Лысый пододвинулся поближе ко мне, подозвал официанта, который налил мне из стоящей на столе тёмной бутылки с необычным узковатым горлышком.
-Ты издалека приехал? – сразу угадал он.
-Из Гондураса, - вызвал я  у него взрыв смеха, при отсутствии какой либо реакции его спутников.
-Так выпьем за дружбу России и Гондураса! - хриплым от натуги и выпивки, дурным голосом заорал он, аж запрыгнув на свой стул.
На него, как на неадекватного, тут же обратили внимание соседи и официанты.
Ситуацию спас скрипач, подойдя к нему со слащавой улыбкой, извлекая из скрипки приятные звуки. Тип страшно обрадовался, как будто только и ждал прихода к нему музыканта, слез со стула и не глядя, сунул скрипачу купюру. Видимо деньга была совсем немаленькой, так как она заставила скрипача сделать типу персональный поклон cо словами: 
-Дорогой Гость, позвольте для Вас исполнить народную песню «Майн татэ».
Зал заоплодировал не то скрипачу, не то пьяному типу.
Спев куплет на идише, скрипач продолжил, извлекая из скрипки мелодичные, протяжные звуки, печальной мелодии, заискивающи глядя плюгавому в глаза:
-Я желаю Вам гезунд зайн, быть здоровым.
-Я желаю Вам рейх зайн, быть богатым.
-Я желаю Вам глюклих зайн, быть счастливым.
Получив от растроганного пьяными чувствами типа очередные чаевые, он подошёл к другой компании, где пропел примерно тоже самое.
Плюгавый тип ещё бурно веселился, когда к их стольку подошёл высокий, угрюмый мужик с бритой головой, средних лет, одетым не по-ресторанному, примерно как я, взял свободный стул возле моего столика и подсел к ним, недобрым взглядом оглядывая компанию. В широкой ладоне он напряжённо сжимал ключи от машины с блестящим, железным брелком, как гранату с чекой на взводе.
Одна из блондинок сильно приуныла и покраснела, мужик попросил плюгавого типа выйти поговорить, но тот в испуге отказался наотрез. Веселье кончилось.
-Антеро, я…. это мои коллеги, я тебе говорила, что мы будем просто отмечать Рождество, - после тяжёлой паузы жалобно запищала блондинка.
-А что меня не пригласили?- зазвучало как угроза.
Возникла опять пауза, плюгавый тип хотел спасти положение, налив гостю рюмку, которая тут же звонко полетела со стола. На нас снова обратили внимание соседи, в мгновение возник в метрах трёх, здоровенный вышибала,  пока ещё спокойно стоявший, скрестив руки на груди, в полной готовности, если надо вмешаться.
В итоге, блондинка не прощаясь с друзьями, спешно ушла с этим Антеро, оставив всех в шоке и недоумении. Несмотря на старания плюгавого типа, поднять общее настроение, было понятно, что дальше вечер у них не заладится, вскоре он расплатился наличными за всех и компания удалилась, видимо в другое место, оставив официантом щедрые чаевые, ещё полные бутылки разных напитков и кучу еды.

Так как время пробежало быстро и вечер перешёл в более позднею фазу, к выходу заторопился и я. Надо было найти  гостиницу, а потом возможно ещё погулять.

Продолжение следует.