Всё, что было...

The Day First (Let Me In...)
День первый (Позволь мне войти)

Снова тишина. Комната опустела и за дверью слышен стук каблуков вновь уходящих людей. Сквозь плотные шторы не проходит ни капли света бледного солнца. Я сижу на полу и рассматриваю фотографии: он уже на третьем курсе, он – погиб, она – уехала...
Медленно, одна за другой, перебираю эти куски прошлого. Прошлого, такого волнующего, такого эфемерного... прошлого... Раздаётся стук в дверь. Тишина. Ещё один стук. Нет! Не открою. Просматривая фотографии далее, ловлю себя на мысли о ней. Снова и снова, о ней. Медленно, даже можно сказать – нехотя, подхожу к окну. По стеклу стекают капли дождя. Такого тёплого холодного дождя.
Взрыв! Небо окинуто ярким всплеском молнии... Дождь...
По дороге мчат машины: в два потока – красный свет и бледное свечение. Снова смотрю на её изображение – и поодинокие капли ударяют в стекло. Мой кофе практически остыл – допиваю – чашка наполовину пуста. Откуда-то доносится нежный голос:
"... has no one told you – she's not breathing. Hello..."
Сажусь и мягко, еле касаясь, вкладываю фотографию в рамку – её подарок. Ложкой собираю осадок сахара и кофе с чашки.
Как бы я хотел снова услышать стук в дверь этих пальчиков. И отворить её. Предложить кофе и тёплый плед – ведь за окном такой дождь. Обнять и напролёт, до самого утра, что-то рассказывать, нежно поглаживая её ладони...
Снова тишина. Гости давно ушли. Вакуум заполняется робким постукиванием. Сердца? Нет. Шутят. Играют. Нет! Стук стал сильней.
– кто там?
– да, это я. можно?
– да, конечно! разувайся, ты промокла... кофе сейчас закипит…


The Day Second (Drama of the Absolute)
День второй (Драма действительности)

Кубики сахара медленно растворялись в кипятке. За окном светило солнце – по-прежнему такое холодное и промозглое. В мрачном дуэте ветер танцевал в жёлто-багровой листвой. Снова наступила эта осень – безрассудная, в чём-то пафосная – осень. Стоявшая на подоконнике бутылка дешёвой выпивки покрылась конденсатом.
Я прошёл мимо так и несобранных фотографий и сел на кровать: старые пружины скрипнули, заставив быть аккуратней, ведь я могу потревожить. Потревожить её сон. Половина десятого – пусть спит. Я всю ночь, поглаживая то её руки, то волосы, рассказывал о чём-то столь недоступном, неизбежном, но таком влекущем. На полке лежала фоторамка со вставленным в неё фото... её...
Аккуратно поправив волосы и убрав маленькие пёрышки с них, я хотел было привстать, но услышал...
– ты куда?
– я здесь – прозвучало в ответ и я сел на место – отойду на секунду, будешь что-то?
Ответа не последовало. Я взял чашку горячего кофе и пошёл к окну. Добавив несколько капель дешёвого вина, я начал наблюдать за людьми. Мчат из ниоткуда в никуда. – МЧАТ! что есть силы, потому что надо! зачем? Лужи на асфальте за ночь медленно затянуло коркой льда, они казались мне маленькими зеркалами. Зеркалами прошлого. Будто взглянул в одно – увидел первое в жизни поражение – отвернулся; взглянул в другое – взгрустнул о первом крахе; нагнулся к третьему – в глаза отбилось осеннее солнце...
В комнате по-прежнему пахло вино-кофейным запахом. В беспорядке повседневности были расположены большинство вещей. И только одна из них стояла ровно и неподвижно... – рамка с её фотографией…
– сделай, пожалуйста, чай...
– рафинад вот в этой коробке!

The Middle (Tourniquet) |Face One|
Середина (Жгут) [Часть первая]

Сон, от которого я проснулся, не предвещал ничего хорошего. Да, она ушла. Встав, я обтёр лицо и руки от холодного пода и пошёл... прямо. Меня отвлёк стук. Скрип в дуэте со стуком заставлял тело трястись в невероятной агонии. Я быстро взял себя в руки – она ушла. Ушла, не сказав даже ни слова, слова о том, что перевернула фоторамку и положила её на другую полку. Думала – не замечу. Ошиблась. Любой вздох, мысль слышу на расстоянии бесконечности – она ушла. Закрытыми глазами могу нарисовать её потрет – нет, не умею рисовать – могу описать. Да! Эти турмалиново-синие глаза, прямой нос и губы... Иногда такие сладкие, будто вино, иногда... всегда сладкие – привкус яблочного сока. Привкус яблочного сока. Я хочу пить. На окне так и стояла бутылка дешёвой выпивки. Подошёл, аккуратно взял – пустая... пустая до самого дна.
– гори огнём – прогремело взрывом в моей голове. Бросив стекляшку на пол, совсем не боясь разбить, пошёл к столу.
– надо уйти. уйти – убежать – исчезнуть – испариться – всё! словарный запас иссяк... я хочу уйти – не более. уйти и не вернуться, оставив позади себя только эту пустую... почему закончилось вино!
Осадок в чашке был вылит мгновенно и залит новый, свежий кофе. Пьянящий аромат растёкся по квартире, сгладив пустоту. Я отпил глоток кофе – бархатный аромат предательски растёкся по телу, обжигая все его раны.
В комнате было темно. Только сейчас я понял почему – была глубокая ночь. Незаметно прекратился стук ветвей в окно – теперь только стучали слёзы. Стук-стук-стук... стук-стук – подыгрывало сердце. Оно всё ещё стучало. За стеной снова веселились соседи, а по эту сторону так давно не было жизни.
Прошло много лет после того, как сюда кроме меня кто-либо заходил. Но всё так же осталось по-прежнему. Даже отсюда виднеются пару фотографий, так и несобранных в тот день, потому, что не успел – пришла она. Только одна вещь всё ещё стояла на вершине – фоторамка. Нежный оливковый цвет, в темноте казавшийся серым, так и ни капли не изменился, не выцвел, точно как и... тсс...
– тебе нравятся оливки?
– да...
Соседский шабаш принял новую волну, и теперь они бесились под мрачную и завораживающую музыку. Предположительно Bauhaus, а, может, и нет. Но вот резко настала тишина, и стал слышен звук игры на фортепиано. Живая! Я услышал живой звук игры на фортепиано. До боли знакомая мелодия отдавала каждой нотой в душе. Я подошёл к фортепиано и заиграл в дуэт. Мир остановился; на улице замерли капли дождя – сердце также стучало; в коридоре послышались чьи-то негромкие шаги. Этот кто-то остановился и, спустя секунду, в коридоре раздалась песня. До паранойи болезненный текст впивался каждым словом, каждой буквой в душу – но я играл дальше. Я слушал слова, невольно подпевая. В голове воображение рисовало прошлое... такое волнующее, такое эфемерное.
– нет... нет... нет... there's just to much that time cannot erase...
Слёзы – хрустально чистые... слёзы упали на клавиши, пальцы медленно перебирали мотив… Зажжённая свеча над фортепиано светила ярко-красным неестественным пламенем.
When you cried, I'd wipe away all of your tears
When you'd scream, I'd fight away all of your fears
And I held your hand through all of these years
But you still have all of me
I've tried so hard to tell myself that you're gone
But though you're still with me, I've been alone all along
Моё состояние было на грани срыва, когда я услышал стук в дверь,
– нет!
В дверь постучали ещё раз.
– да... – прошу, прошу только одного.
– простите, нет ли у Вас зажигалки?
Душа разорвалась в клочья. В мелкие, миллионы кусков. Сотни тысяч маленьких льдинок разлетелись в один миг.
– да, пожалуйста, берите.
– благодарю
– не надо.
Я закрыл дверь, пошатываясь, вернулся к фортепиано. Нет. Дойти я не смог. Я упал. В неописуемом ужасе колотилось сердце – оно скоро умрёт. Лишь бы только дожить до утра. Собрав всю волю в кулак, я привстал и рухнул на кровать – ведь ещё немного назад, я бы никогда не посмел себе так сделать. Умирая, нежно бы присел, стараясь не нарушить покой...


The Middle (Imaginary) |Face Two|
Середина (Воображаемый) [Часть вторая]


Проснувшись, никак не мог понять, что со мной. Голова, будто церковная колокольня, гудела от сердцебиения. Оно ещё живёт. На полу лежала разбитая кружка с кофе – всё же уронил. Тихонько привстав, откинулся и оперся об стену. Я начал одно за другим прокручивать события последнего времени. Бледная луна светила в тяжёлые шторы – было видно – нет, я знал. Видел и чувствовал, что там что-то есть. Окружающие называли меня чудаком, а я твердил – там что-то есть, и всегда оказывался прав.
Кофеиновый дурман всё так же стоял в комнате, маня меня взять ещё одну кружку напитка.
– будешь кофе...
– да. конечно, только можно растворимый...
Ответ прозвучал со стороны кровати, но я не обратил на это внимание.
– усталость. всякое может привидеться.
– да, вполне.
Голос звучал так уверенно, но в то же время так растворено. Это – она...
Медленно взял и сделал две кружки напитка, пошёл обратно и механически поставил их на стол перед кроватью.
– она ушла, даже не попрощавшись, попыталась перевернуть фотографию наоборот.
– да. но теперь она вернулась, и пьёт рядом с тобой.
– это воспалённое сознание... не более...
– возможно. а теперь укрой её и погладь по волосам. ты сделал холодный кофе...

The Day of Drown Sun (Fourth Day) |Face One|
День Солнечной тени (Четвертый день) [Часть первая]

– что это?
– не знаю...
– интересно, а там есть что-то, кроме пустоты?
– нет. vacuum horrendum. и не более – мишура.
Она вздохнула и положила голову на плечо. Я трясущейся рукой погладил эти мягкие волосы – разровняв одну прядь влево, другую – вправо.
Старая пластинка в магнитофоне рыдала звуком. Что-то неопределённое лилось из потёртых колонок. Едва ли можно было различить звуки фортепиано, небольшой перкуссии и женского вокала. От минувшего праздника не осталось и следа – на столе красовался букет цветов – мёртвых, украшенных, но мёртвых. Я подошёл к нему и поставил его в вазу, предварительно наполнив её водой.
– что-либо будешь?
– да, пожалуй, – тишину.
Спустя некоторое время я шёл по улице и заглядывал в отражения луж. В кармане играла музыка – не помню, какая. Да и неважно! Главное – играла. В другом кармане шуршала фляга с... водой.
1996. Сколько времени прошло с тех пор; не знаю. Я всё шёл, и тело медленно сотрясала дрожь. Руки, одеревеневшие от холода, не слушались приказов. Промокшая куртка раздражала кожу. Денег на новую не было – да и зачем, есть старая проверенная жизнью. Мимо меня мелькали люди – восковые фигуры, изредка меж ними встречались люди с лицами, сделанными из жизни. Я задумался и споткнулся. Падение в самую глубокую лужу... ни капли ничего не изменило. Я встал, даже не стряхивая грязь, пошёл далее, нет, побежал, НЕТ! рванул! ЗАЧЕМ!? Зачем это всё! За что! Что я такого сделал? – да, я живу.
– почему ты нервничаешь?
– приснился сон... о том...
– не надо. спи... – она приложила белоснежный пальчик к моим губам и мягко надавила, заставляя снова лечь. В голове смешалось миллион мрачных мыслей. То я лихорадочно смотрел на антресоль, то в зеркало – с каждым разом снова и снова ужасаясь времени – как же я изменился.
– ведь мёртвые мчатся так быстро!
– нет, я ещё жив!
– ... беги – увлекало всё дальше и дальше.
Там же пусто – зачем!– беги! – пошла паранойя, ноги несли меня неизвестно куда и зачем. Сердце колотилось – оно ещё живое! ЖИВОЕ! Маленький кулачок – но такой сильный, способен разрушить всё, что когда-либо может быть создано кем-либо... – БЕГИ! – слышалось в голове. сосуды пульсировали – рвались. – нет! я хочу жить.
– проснись! проснись!
– нет... я хочу... жить...
Окно было залеплено опавшей листвой. Я стоял у окна и смотрел в... никуда. Ещё один, ещё парочку. Мелкая улыбка промелькнула на моих губах. Промелькнула. Взгляд упал на вино – не хочу. В голове сразу возник запах вина с кофе. Прекрасный запах – жизни. Она всё ещё отдыхала на кровати – вечеринка так её утомила. Я сел к фортепиано. Насколько красиво смотрятся два подсвечника ручной работы. Свечи светили ярко-красным свечением, воск медленно замерзал на дне. Изощрённые восковые слёзы напоминали танец аморфных тел вкруг некоего источника. Я потянулся притронуться к ним, но не посмел – они выглядели так прекрасно.
– поговори со мной...
... ответа не последовало...
– не молчи... поговори...
... снова тишина... листья медленно налипали на стекло...

The Day the Sun Drown (Sunset) |Face Two|
День Солнечной тени (Закат) [Часть вторая]

Вечером над городом вышло солнце. Грязь и влага моментально высохли, не смотря на холодный взгляд солнечных лучей. Я тихонько сидел в парке, потягивая содовую из полной бутылки. Всюду вкруг меня лежали груды листьев. Таких разноцветных, таких красивых: красных, кровавых, жёлтых, зелёных – совсем ещё живых. Но и они опали. Я встал и пошел, ступая на груды листвы, слушая каждый шорох и хруст веток. Мысли снова концентрировались на ней.
– не хочу более – сказал я себе в полу-слух и положил бутылку на землю. Солнце светило сквозь обнажённые деревья. Его лучи слепили мне глаза, обжигали мою плоть – так давно не видевшую света. Но я смотрел прямо на него – бледное, смертельно бледное, но так же продолжает дарить улыбку...
Я шёл, ногами разбрасывая листву, по аллее, окружённой воспоминаниями. Такой себе туннель; куда не глянь – всюду память. Прошло так много лет. Я всё ещё иду здесь. Прямо, не сворачивая. Всё иду, не думая ни о чём. Я не хочу ничего слышать. Отовсюду доносятся голоса, но они для меня – ничего, шум. Просто шум... Боль сжигает тело... Сердце всё ещё здесь, вот оно. В руках оказался просто платок, что я достал из кармана в порыве...
... знаю чего.
Кофейный аромат уже был слышен со ступеней. Кровать, пустая, разбитая бутылка из-под выпивки, разбитая чашка. Всюду она. Но есть одно реальное... Фоторамка с её... отсутствующим изображением. Забрала его. "Уходя, гасите свет" – гласила табличка рядом с входом, хоть иногда бы его включать.
Фоторамка пустела на полке... Полуповёрнутая к окну, пустела... Да, забрала... Ничего. Я достал из внутреннего кармана клочок бумаги. Пожелтевший, смятый, надорванный и неопрятно заклеенный скотчем
– разве в чём-то проблема, видимо, то фото ей сильно нравилось. ничего – у меня есть ещё.
Я развернул клочок бумаги. Это было её изображение, навечно закреплённое на предмете. Аккуратно вставил его на место предыдущего. Поправил рамку... на востоке уже зарождалась заря... Новый день...

The Fifth Day (Eminentia Cruciformis)
День пятый (Крестообразное возвышение)

Столь удобная обувь – ботинки. Я слышал отзвук своих шагов из другого конца коридора – и не более. Глухой отзвук... прошлого
...дай мне взять твою руку.
   и мы вместе улетим,
   в ранее неизведанные места,
   где в безмерной любви
   мы взлетим к Небесам...
В глазах слёзы набирались неким ручьём, медленно стекая по щекам. Я шёл, пошатываясь, дальше. Мне надо было прийти на станцию в указанное время. Я промок и продрог до нитки. Но ничего. Зонтик беспомощно болтался сбоку.
Она... стояла и ждала меня – опоздал...
– привет.
– привет, ты сегодня классно выглядишь...
– я знаю, ты неважно себя чувствуешь.
– нет, всё нормально! – пришлось соврать – первый раз, за всё время,
о я не мог её заставить волноваться.
– весьма странно. пойдём – поезд!
Грязный вагон остановился своими дверями, прям против нас. Мы зашли и сели на самые последние места. Моё сердце щемило уже несколько дней. В глазах мутнело и мутнело – но я не показывал своей смерти при ней.
– тебе холодно?
– не то чтобы очень...
Она не успела договорить – я накрыл её своим плащом.
– спасибо.
Ответа не было. За окном рыдали Небеса – они предчувствовали что-то, стараясь предупредить. Мы ехали уже пару десятков минут, принесенный кофе уже остыл. Мы к нему даже не прикоснулись. Интересно, о чём она думает. О чём.
– как ты?
– потихоньку, чувствую – засну.
– тогда иди сюда. приляг и отдохни.
Она...
Самый сладкий момент – момент погружения в сон... Но увы – мне ничего не
снилось: ни бега, ни тишины – ничего.
– ау, ты спишь?
-... нет, уже.
– я пойду.
– куда? зачем?
– пока...
– подожди! нет! не уходи.
Из пустых глаз не последовало ответа – ни звука, ни насмешки.

одиноко паря, с Небес упал жёлтый лист...
развиваясь по ветру.
ты спускалась грациозно по лестнице вниз
обрекая на жертву, того
кого сжигала печаль, кто уже неживой,
но всё ещё жив.
остатки свечи догорали, и слышен был пульс...
он всё ещё там...
эхом стучал по тонким артериям улиц
он всё ещё тут.

испарился, поник, оборвался и вновь...
застучал...
разорвав слепую нить тишины...
закричал...
я всё ещё тут...
по тонким артериям улиц...

The Satur(N)Day (Trail Of Tears)
День Сатурна (Путь из слёз)

возвращайся назад – видишь всё ещё можно вернуть.
оборвём жизни след, повернувший куда-то вспять...
мне так хочется жить, а не опять умирать...
подойди ближе ко мне – не дай мне заснуть.

вот ты видишь огонь не погасшей свечи –
позволю себе его потушить: задуть,
только дым чтоб пошёл, и дыхнуть...
не стало сил – это он, он меня погубил.

каждый день как вчера, снова кофе бокал
и бутылка вина: крови мёртвый сосуд,
иссушаю до дна – иссушаешь до дна
ты меня вновь и вновь.

кровь... на кровати, на стуле, на сердце –
в глазах, ослепляет меня. как дальше жить.
где дальше быть, я просто тебе говорил,
что люблю... говорил и не знал, что умру...

слышишь, там, за окном, среди листьев в саду.
подожди, я сейчас подойду.
я должен сказать. стой – ты снова ушла.
ушла, не закрыв дверь на замок...

разбитая рамка лежит на полу,
и грязное фото я не в силах поднять.
ты слышишь – стучит. оно хочет жить....
хочет, хочет стучать.

почему ты не спишь, сон так м;нит меня.
ты сидишь пред окном, листая назад
свои жизни листы,
своей жизни тетрадь.

вот и я... под дождём промокаю дотла...
не молчи, давай отойдём.
но увы. стук-стук-стук-стук..
в агонии чувства, сгорая до тла...
я повержен и путь мой лежит в никуда...

The day of thousand suns... Grand finale
День сотен солнц… Великий финал

Я проснулся от удара, точней шума: во сне рукой ударил чашку, и она с грохотом разбилась об пол. Я тихонько привстал – кровать подло заскрипела.
В распахнутое окно бил свежий ветерок и... светило солнце!!! Я смотрел с таким торжеством! И хотя почти обнажённое тело подрагивало от холодка, я не намеревался закрывать окно.
– а ты чем занят?
– я – тобой.
– представь, что я сзади...тебя...
– ииии????
– ии..
Нежно поглаживаю твои плечи. Мягко поглаживаю их, и ты слышишь моё дыхание. Ты слушаешь дыхание... и чувствуешь моё слегка учащённое сердцебиение. Ты хочешь повернуться, посмотреть – но я запрещаю знаком. и продолжаю их просто гладить... Тебе начинает это не нравиться, и я медленно прикасаюсь губами к твоей шее... Чуть дальше сонной артерии,
и мягко целую.– ...
– тссс... и только тогда обвиваю тебя руками – и... разрешаю повернуться.
Откидываю волосы с лица, и...целую...... целую.. до тех пор.. пока челюсть не начинает отваливаться... Но и это игнорируется. потому что мне не хочется отрываться.....
Мой сон прервал стук в дверь. Я снова услышал шабаш в комнате соседей. Bauhaus – Bella Lugoci's dead – определённо, эта песня. На этот раз я узнал её.
...и мы разъединяемся...
Нехотя, я открыл дверь...
– привет.
– здравствуй...
– нет зажигалки?
– да, вот, держи... отдал ту, подарочную... ну и пусть...

...чтобы потом соединиться вновь, но уже навсегда...


P.S. рассказ основан на реальных событиях. Персонажи существуют в реальной жизни. Основой послужили размышления и переживания нередко встречающегося явления - невозможности быть вместе.
Деление на главы схоже с записями дневника, соответственно - дни недели.
 Я думаю, Вы сможете окунуться в атмосферу чувств и переживаний персонажей. Приятного прочтения.