Музыкально-философская теория А. Ф. Лосева

МУЗЫКАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ ТЕОРИЯ А. Ф.ЛОСЕВА




                К. В. Мельник





Минск
2008

   Русские исследователи заметили, что труды А. Ф. Лосева по философии музыки являются первыми подлинно научными вкладом широкого масштаба  в русскую науку. Его даже называют основоположником философии музыки в России. С музыкой он был органично соединен на протяжении почти всей своей  жизни. И за это время одни легендарные имена были еще свежи в памяти и после призабывались, другие как Прокофьев только загорались на его глазах, третьи имена почти не упоминались в творчестве Лосева, для меня загадка как наблюдательный Алексей Федорович не заметил Дмитрия Шостаковича, знаменующего собой целую эпоху в искусстве? Возможно здесь дело в том, что один -  Дмитрий Дмитриевич был провозвестником большевизма и в жизни и в искусстве, а другой жертвой большевистского режима.
   Лосев это сын  преподавателя  математики и кроме того скрипача и дирижера. Известно, что Лосев закончил одновременно с гимназией  музыкальную школу известного итальянского педагога Ф. А. Стаджи по классу скрипки, исполнив на выпускном концерте  «Чакону» И. С. Баха.   Наделенный тончайшим и музыкальным, и философским, и математическим чутьем, Лосев странствовал по музыкально–историческим мирам, ясно понимая все обстоятельства творчества композиторов. Очень хочется привести отрывок, недавно полностью опубликованного романа «Женщина мыслитель», где он говорит устами героя: «Разве можно разобраться в Бахе без Лейбница, в Бетховене без Канта, Фихте и Гегеля, в Вагнере без Шопенгауэра, в Дебюсси и Равеле без Бергсона, в Скрябине – без Фихте и солипсизма, в Прокофьеве – без современного феноменологического морфологизма? Я начинаю понимать философа тогда, когда знаю, какая музыка ему современна. В каждой сонате, в каждой симфонии, в каждом этюде, прелюде, в каждой арии, песне, романсе я всегда чувствую склад души и ума, порождающего ту или иную философию. Поиграйте мне несколько тактов, и я вам скажу, какой эпохи эта музыка и какая философия выросла на таком музыкальном опыте » [1].
   Личные пристрастия Лосева в музыке, наверное,  можно обозначить следующими именами:  это конечно Бах, Бетховен, Вагнер, Скрябин и, возможно,  Лист и Римский-Корсаков.
   Лосев это все-таки платоник, а Платон, как известно ученик Сократа, практиковавшего метод майевтики – т. е. буквально повивального искусства для рождения истины или правды, другими словами метод наводящих вопросов, после неверных предыдущих ответов. И мне показалось, что в начале своей основной книги, посвященной музыке «Музыка как предмет логики» Алексей Федорович подобно Сократу серьезно задал себе вопрос, что есть музыка и не торопился на него отвечать. Цепочка его размышлений в определении музыки такова: музыка конечно есть нечто вне – пространственное.  Приблизительно об этом же говорил когда- то Шпенглер, он заметил что магическое воздействие музыки на нас основано, в частности, на том, что освобождает человека от мира света и его фактов.  Далее музыка не есть просто воздушные колебания, для наглядности приведу отрывок: «Слушая увертюру Рихарда Вагнера к ;Тангейзеру;, мы вовсе не думаем в это время, что в начале ее звуковые волны имеют одну форму, а в конце другую,  а если и думаем, то, конечно, тогда мы уже не слушаем музыку ;Тангейзера;, а слушаем научный физический анализ каких-то звуковых волн вообще»[2].  Конечно, в музыке мы имеем дело только с звуковыми волнами, но это ничуть не проясняет дела. Далее он замечает, что и не физиологические процессы, возникающие в результате воздействия звуковых волн на нервную систему человека есть истинное бытие музыки. И выходит Лосев к психическим процессам,  и задает вопрос: психологические основания музыки – это ее истинное бытие? И ответ – нет. Конечно, для восприятия  и переживания музыки необходима психика, но психическое по Лосеву не есть основное в музыке, для наглядности отрывок: «Психический поток беспорядочен и мутен, он все время несется вперед, и форма протекания его в высшей степени случайна. Музыка, наоборот, известна нам в стройнейших и законченных музыкальных образах, и о какой бы бесформенности и хаосе она не говорила, все же сама она дана в строжайшей форме, и ничего нельзя было бы и говорить об искусстве музыки» [3]. И он еще раз  ярко подчеркивает вне – пространственность феномена музыки: «Музыкальное бытие это, так сказать, абсолютная пустота, слышимое ничто». 
     И потом  у него -  «музыкальное бытие хаотичное и бесформенное и музыка есть последняя слитость и как бы предельная вдвинутость одного предмета в другой» или еще его такое определение - «… музыка – concidencia oppositorum (единство противоположностей), слияние противоположностей, данное как длительное – изменчивое настоящее».  И в этом месте Лосев высказал поразительную мысль: «Музыкальное произведение – длительное настоящее, без ухода в прошлое, ибо каждая  слышимая в нем деталь не дана сама по себе, но – лишь в органическом сращении со всеми другими деталями этого произведения, во внутреннем с ними взаимопроникновении. Все музыкальное произведение есть сплошное настоящее, без ухода в прошлое, изменение с присутствием изменившегося» [4]. Я осмысливаю и переживаю эти слова о сплошном настоящем так: человеческое существование от начала до конца исторично, вспомним Шпенглеровское противопоставление мира как природы и миры как истории, а быть в истории, значит, что что-то умерло и пережито, что-то становиться, стремиться к цели и что-то довольно неизвестное будет, а музыка действительно как будто нарушает общую временную цепь жизни и затягивает в свое время в свое длительное настоящее, возможно, что это объясняет особое почти наркотическое влияние музыки на человека. Вернемся к Лосеву, после успешного метода пробных утверждений и их отрицаний он приходит к выводу, что наиболее близка музыка к математике. Не будем забывать что Лосев мало того что сам платоник (как бы он это ни отрицал), так еще великолепный интерпретатор антично-философского наследия. И математика, мир чисел и соотношений в понимании Лосева столь же захватывающий, как и мир музыки. Если «Музыку как предмет логики» он писал в  1920-1925, то через несколько десятилетий  в конце жизни он напишет все-таки малоизвестный труд «Античный космос и современная наука» где продемонстрирует такое совершенное понимание античной математики, что читателю остается только изумиться. Надо отличать математику Пифагора и Лейбница от того что называлось математикой в XX – XXI столетиях, как надо отличать музыку дионисийских и аполлонических празднеств, музыку Баха от мегаполистилизма музыки XXI столетия.
   Последний раздел книги «Музыка как предмет логики» называется «Логическая структура двух основных законов музыкальной формы», здесь Лосев говорит о Законе золотого сечения и  метротектонизме. Насколько я понял в сумме и то и другое порождает совершенную музыку. Интересно, что Алексей Федорович выделяет покой в музыке, по его мысли именно золотое сечение и метротектоника целого произведения должны действовать так, чтобы музыка была и действием и покоем одновременно.
   И в заключение предлагаю применить тот самый метод майевтики к самой книге Лосева «Музыка как предмет логики» и самим взглядам Лосева, чтобы чуть больше прояснить суть дела. Во – первых его книга стандартный учебник – исследование для обучающихся – нет. Это романтические сентиментальные воздыхания на тему  музыки- нет, в – третьих это псевдонаучные рассуждения и тщетные попытки натянуть математику на музыку – нет. Двадцатый век, как раз не отличается особой космической гармонией в музыке (не так много монументальным музыкальных произведений выдержанных на уровне, скажем «Страстей по Матфею» Баха), а Лосев со своим чутьем на правду затрагивает в книге самое необходимое, затрагивает самое музыкальное в музыке. Он говорит о том, почему музыка становиться музыкой.

   



















Цитируема литература
1. А, Ф, Лосев. «Я сослан в XX …» В 2 т. – Т. 2 – М.: Время. 2002. С. 128.
2. А, Ф, Лосев. Из ранних произведений. Москва. «Правда». 1990. С. 197.
3. Там же. С. 203.
4. Там же. С. 210- 211.