5 дней жизни одного странного человека

Глава 1.

– Вот и первый день осени, - грустно про себя сказала Анна, поворачивая клюк в дверной скважине. Ключ был потёртый и внушающий доверие, потому что за долгие годы сотрудничества ни разу не подводил. Бесшумно выполнив свою ежедневную повинность, он вышел из отверстия и упал в карман.

Теоретически, Анна – студентка 1 курса городского университета факультета прикладной математики, к практической составляющей своего гордого и удивительного для девушки звания математика она приступит только сегодня, 1 сентября.

Студентка застегнула правый карман синей лаковой куртки, купленной только вчера, и быстро спустилась по лестнице во двор. Дворик, уютный и спокойный, блестел чистотой за счёт ещё не опавшей листвы, но большей частью благодаря ещё не брошенным на асфальт останкам подсолнечных семечек под лавочками, излюбленной пище молодого высокоинтеллектуального поколения.

Анна была русоволосой девушкой 17-ти лет. Самой выразительной чертой её лица были светло-карие, почти жёлтые кошачие глаза. Пожалуй, она была красива. Ну а если  распускала волнистые волосы цвета светлого дерева, то сразу сражала наповал своей страшной силой.

Но сама Анна себя красавицей вряд ли могла назвать. Всему виной были ужасающие, кошмароподобные зло - веснушки, от которых ещё в детстве пыталась избавиться всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Конечно, было бы эффективнее не загорать летом на солнце до румяной золотистой корочки, а воспользоваться кремом, но Анна любила солнечное тепло, и только за это источник света можно было великодушным образом простить.

Анна жила недалеко от университета и могла дойти до него пешком менее, чем за 10 минут, поэтому имела мало шансов опоздать. Сегодня ей особенно не хотелось опаздывать, ведь это был её первый день в новом обществе. К тому же, было чертовски интересно, что имел в виду красноносый директор, когда сказал, что выпускники отправляются в нелёгкий мир взрослых. О том, какой утомительной и нелёгкой является жизнь студентов, ей рассказала её двоюродная сестра, которая учится в другом городе в университете на 2 курса старше Анны.

Девушка миновала дома и улицы, думая о своём, пока перед ней не выросло высокое серое здание университета. Вокруг него собирались кучки оживлённых студентов, постепенно увеличиваясь и перемещаясь к центру, где уже готовилось какое-то представление.
Анна решила не пробираться в самую гущу событий, и, остановившись у края, стала с интересом оглядывать окружающих. Здесь были и весело-испуганные первокурсники, и возбуждённо-раздражённые второкурсники, и скучающие, но довольные преподаватели, и масса счастливых родителей, которые в приступе волнения старались надавать своим чадам как можно больше советов. То и дело было слышно: Не стой, иди, познакомься с кем-то, я хочу поговорить с твоим куратором, где он? Сколько время, я опоздаю на важную встречу! Ма-ам, иди домой, тут ничего интересного не будет, тебя не пустят в аудитории!

Вскоре концерт закончился, все значимые уста университета высказали свои напутственные слова, и студентов распределили по аудиториям.

По дороге на лестнице к Анне подошла рыжеволосая девушка и объявила о своём решительном намерении познакомиться.

– Анна, – сухо, но с улыбкой прокричала Анна, прикрывая уши от шума.
– Ты случайно, не из 70-й школы? – спросила Рыжая, когда они шли по длинному коридору с множеством дверей. – Я Марина, помнишь меня?
– Белкина?
– Да! – радостно завизжала Марина, как будто они всю жизнь были заядлыми подругами.
– Ты ещё за Вовкой бегала, в невесты набивалась, – безобидно напомнила Анна.
Счастливая улыбка Маринки исчезла.
– Да, зря. Он таким болваном оказался…– поделилась рыжеволосая, хмуря брови. – А ты куда?
– Математика… – многозначительно ответила Анна.
– Ты же ненавидела её!
– Я и сейчас не в восторге от неё.
– Так зачем выбрала?
– 10 лет я её терпела, теперь пусть она меня потерпит. Мм… ты же не знаешь… после того как ты ушла, с 6 класса наш класс сделали математическим.
Наконец они зашли в просторный современный зал с множеством новых парт. Светлые, чистые, они ещё пахли не то лаком, не то пластмассой.
– Это кто? Наш куратор? – спросила Марина, когда увидела молодую девушку за столом.
– Такая молодая…

Девочки присели на парту в самой середине аудитории.

Когда шум немного утих, молодая девушка поднялась и сообщила, что она всего - лишь методист, а настоящий куратор придёт скоро.
В тот момент Анна услышала, как на последних партах раздался оглушительный хохот, и несколько смеющихся физиономий недвусмысленно посмотрели  на пышногрудую методистку, которая читала что-то, не отрывая глаз. Услышав гул, она немного вздрогнула и тихо постучала ручкой по столу, после чего раздался второй взрыв смеха, и методистка обеспокоенно подняла свои хорошенькие глаза на источник шума.

Это была светловолосая девушка примерно 25 лет, обладательница объемистой гитарообразной фигуры. Блондинка была не натуральной, как сразу подметила Анна, с тёмными корнями волос и карими глазами.

Тут Анна и заметила эпицентр веселья – парня смугловатой кожи, с правильными чертами лица и полутёмными волосами, выгоревшими от жаркого летнего солнца. Парень тут же заметил на себе оценивающий взгляд Ани и, как показалось, слегка улыбнулся.

Вошла женщина и извинилась за опоздание совсем как школьница, но потом её лицо снова стало серьёзным, и все поняли, что это была шутка. Как человек, высший по рангу, она имела полное право опоздать. Так считают индивидуумы, которые по странному стечению обстоятельств занимают более высокую ступеньку, чем ожидающие этого человека люди второстепенной важности.

Куратор сказала несколько напутственных слов. Говорила она вызывающе просто, с массой жаргонных слов, принятых у студентов. Голос её был немного пискляв, а в некоторых местах просматривался почти мужской низкий баритон.

Стало тихо. Всем было интересно, что будет дальше.
– Распространенная учительская тактика, – тихо прошептала Аня Марине. – А сейчас она подойдёт к столу  и почти сядет на него. Хочет показать, что она такая же, как мы.
Откуда ты знала? – удивилась Марина, глядя на предсказательницу большими зелёными глазами.
– Люди просты и шаблонны. Редко встретишь действительно неординарную личность.
– А как же по-твоему становятся неординарными?
Проблеск надежды всполохнул в глазах Марины.
– Такими их делают обстоятельства, – твёрдо решила Анна.
Куратор раздала всем маленькие листочки со списком предметов, где были указаны обязательные дисциплины, количество часов и фамилии преподавателей.
– Туманов…
– Что? – переспросила Анна.
– Да это же тот самый преподаватель по вышке! О нём столько рассказывают…Странный, ужасный человек.
– Почему?
Марина не знала, почему она считает его злым, поэтому не нашла более подходящего ответа, чем:
– Не знаю, так все говорят. К нему очереди забивают на последние парты.
– Философия, этика…какая скука… – пробормотала девушка.
– Ты что, философия – это ведь самая древняя наука, – удивилась Марина.
– У каждого своя философия. А то, что одно на всех – это идеология, навязанная кем-то.
Марина только пожала плечами и хмыкнула так, как будто её окружило сущее невежество в образе Анны. Невежество тоже не осталось в долгу и отплатило учёности издевательской улыбкой.
«Спорно интересная» женщина-куратор закончила свою речь и послала всех в добрый путь.
– Эй, девчонка,  услышала Анна у себя за спиной. Обернувшись, она увидела того самого смугловатого парня, который уже тогда обратил на неё внимание.
– Мы хотим пойти в парк, отметить праздник. Пошли с нами!
Анна нерешительно посмотрела на Марину, ведь одна идти туда девушка решительно не собиралась.
– Ты пойдёшь? – спросила она компаньонку.
Глаза Маринки заметно вспыхнули, как будто её пригласили на бал к принцу Уэльскому.
Парни тревожно зашептались.
– А мы не берём рыжих, – вдруг, ухмыляясь,  возразил тот, который приглашал Анну.
Марина только беспомощно пожала плечами, но ничего не сказала. Вид у неё был очень недовольный, даже какой-то озлобленный, и Анна поняла, что продолжение следует.
***
Вскоре небольшая компания  из десяти избранных наслаждалась глотками спиртного в самой глубине парковых зарослей.
– Как тебя зовут? – спросил смуглый парень, как будто не у Анны. Взгляд его был направлен в другую сторону.
– Аня, – ответила девушка, внимательно наблюдая за всеми. Кто-то оживлённо болтал, некоторые молчали и слушали, другие, подобно Анне, ожидали каких-нибудь особенных событий.
– Эдик, – провозгласил парень то ли торжественно, то ли нарочно выразительно.
Ещё несколько человек из компании сообщили свои имена.
– Добро пожаловать в наш клан, – доброжелательно произнёс сосед Эдика.
– Клан? – удивилась новоизбранная. – Кому поклоняться будем?
– Ну как же, Великому и Всемогущему Богу всех студентов.
Анна очень удивилась, но сказала только, что язычество – это прошлое тысячелетие и предложила свой вариант поклонения Бесконечной Вселенной.
– Ну а если серьёзно, – продолжал вождь пока не известного клана, – мы создаём своего рода Сообщество.
– И чем занимается ваше  …  Сообщество? – уточнила Анна.
– Да чем угодно. Оно даёт широкий круг друзей и возможность взаимопомощи, а взамен берёт лишь полное подчинение правилам.
– Всего лишь полное подчинение, – подумала Анна, усмехаясь про себя. – Ни за что.
– Ну, так что?
– Каковы правила?
– Правило всего одно – считаться с мнением остальных участников. Любое действие против интересов этого сообщества считается предательством и подлежит наказанию.
 – Вот как…
– Сюда могут вступить только избранные... Можешь считать это приглашением.
– Какая честь, – подумала девушка.

Вдруг на горизонте  показался чёрный силуэт, который медленно шёл по направлению к компании. Когда солнце перестало издевательски светить в глаза, перед студентами
возникла кучка незваных гостей.

Блеснула чья-то рыжая чёлка, по которой Анна сразу узнала Марину.
– Кто к нам пожаловал, – злорадно усмехнулся Эдик. – Не припоминаю, чтобы я тебя приглашал. Чего надобно тебе?
– Я не нуждаюсь в твоём приглашении. Парк общий.
– И зачем она пришла? – подумала Анна. – Чтобы над ней ещё раз поглумились?
– Уходите отсюда, неудачники, – резко закричал Эдик, – пока я не разозлился!
– Как страшно… – передразнила его Маринка. – Забрызгаешь меня слюной?
Эдик покраснел, ловя на себе неизбежные взгляды жадных зрителей, нацеленные на его рот.
– Как ты мне надоела, – сказал он уверенным флегматичным голосом.
Анна мысленно пожалела девушку.
Марина попятилась назад в надежде, что кто-то заступится за неё.
– Перестаньте, – не выдержала Аня. – Хватит ссориться, мы же одна группа. Как-нибудь потерпите 4 года, а  потом хоть поубивайте друг  - друга.
Удивительно, но лицо Эдика постепенно стало приобретать подозрительно дружелюбные оттенки.
– Ну ладно. На первый раз я тебя прощаю. Если хочешь, присоединяйся к нам…  – лукаво улыбаясь, произнёс обидчик. – Но для того, чтобы вступить в наше Сообщество, нужно пройти испытание.
– Что? – в недоумении застыла девушка. – Какое ещё испытание?
– Вот выполнишь по одному желанию от каждого из нас, мы тебя примем в свою компанию и будем относиться к тебе, как к равной. Правда? – обратился он к остальным.
Компания весело поддакнула – эта идея не оставила никого равнодушным. Каждый  уже придумывал своё желание.

Анна бы посоветовала Марине не соглашаться, но не хотела ввязываться во всё это и наживать врагов.

Вдруг Маринка на секунду встретилась глазами с Аней, которая тут же чуть заметно отрицательно помотала головой.
– Нет, – решительно ответила Марина. Анна облегчённо вздохнула. – Только одно желание.
Анна не удержалась и громко фыркнула, окончательно разочаровавшись в своей бывшей новоиспечённой подруге.
– Хорошо, – быстро согласился Эдик. – Мы придумаем что-нибудь для тебя.
– Завтра увидимся, – небрежно бросила Анна Эдику и провела взглядом по каждому из парней так, что каждый подумал, что попрощалась она единственно с ним.
– Ты куда? – удивился Эдик. – Кто не с нами, тот против нас, – бросил он на прощание.
– А мне и без вас хорошо, – улыбнулась девушка и скрылась за поворотом.

Глава 2.

Следующее утро началось с философии. Несколько десятков скучающих полусонных тел, вяло зевая, готовилось погрузиться в сон, едва услышав тему пары.
Но преподаватель, тучная блондинка с пухлыми розовыми губами, решила пойти по трудному пути и завела разговор со студентами на тему: «Почему философия так нужна математику».
Женщина-философ несколько раз задавала этот незатейливый вопрос, как будто никто не знал, что философия является обязательным предметом для всех студентов без исключения. Но каждый раз за ним следовали нелепые шуточки весельчаков из «Ордена взаимопомощи», как Анна называла новое сообщество. Блондинка же только едва заметно расстроилась, но не теряла терпения.
 Анне очень не повезло, она была жаворонком и чувствовала себя отлично, просыпаясь с первым лучом солнца. Сам факт своего присутствия на паре по философии она расценивала как испытание на крепость духа.
Только сейчас девушка заметила, как спящий рядом человек пошевелил рукой, и перед глазами Анны разверзлась чёрная дыра.
– А-аф, – зевнула девочка. – Скоро это всё закончится?
– По прогнозам, в 2012, – невозмутимо ответила Анна.
Соседка вяло хихикнула.
– Это самая скучная пара в моей жизни, – решила поделиться своими душевными страданиями Анна.
– Тогда следующая пара будет самой памятной в твоей жизни.
– Звучит как угроза… – Анна устало улыбнулась, как будто снисходительно смеясь над страхами, царящими над одной только фамилией… Туманов…
Девушка всегда смеялась над опасностью, которая в свою очередь терпеть не могла Анну. Та всегда знала, что делать в той или иной ситуации, поэтому любые сюрпризы обходили её стороной. Даже новость о странном злом преподавателе не повергла её в благоговейный ужас, а вызвал лёгкое любопытство.
– Вот когда я училась в университете… – продолжила женщина, мечтательно закатив глаза, и замолчала на несколько секунд, как будто думая, можно ли рассказать эту историю студентам.
– Интересно, как же назывался её факультет, – подумала Анна. – Философия перекиси водорода в жизни волос?
– Что? – удивилась женщина – Анна не заметила, как сказала это вслух.
– Я сказала, философия _____ . Это был такой философ, разве Вы не знаете его? Он занимался проблемой различий арийской и славянской философии.
– Что-то я такого не припоминаю.
– Дело в том, что он был очень скрытным: мало кому показывал свой труд. И умер он весьма странно.
– Это Вы расскажете Владиславу Андреевичу. Он любит ТАКИЕ истории.
– Для Туманова мы придумаем свои истории, – подумала Анна, будучи довольной от того, что вышла сухой из воды. Впрочем, как обычно.
Затем пара переключилась на свой привычный режим монотонного чтения лекции и закончилась ничем не примечательным звонком. Студенты сорвались со своих обычных мест и рассыпались по университету, растворяясь в разноцветной массе других счастливцев.
В наше время, чтобы выделиться, нужно быть не таким как все. То есть, одеваться серо и вести себя неприметно, так как большинство ведёт себя иначе. Парадокс: чтобы быть заметным, не пытайтесь быть  заметными – такую формулу извлекла девушка. Сомнительная правда, на первый взгляд, но не лишённая логики. Или, например, так: общество формирует личность человека, приспосабливает к себе, даёт шаблонные ценности и «смыслы жизни». Меняется окружение –  меняется человек. То есть, для того, чтобы оставаться собой изначальным, нужно покинуть неустойчивое общество –  донора стереотипов и модных моделей поведения. Но вот, в чём вся соль, нет общества – нет человека. Не можем мы без ближних своих. Поэтому и обречены следовать за толпой.
В размышлениях Анна не заметила, как ноги в серых кроссовках с белыми шнурками привели её в пустую аудиторию.
– Следующая пара здесь, –  мелькнуло в голове.
Это было очень тёмное и холодное помещение. Окна закрывали чёрные шёлковые шторы, источником света служили только лампочки на потолке. Стены, окрашенные в серый кирпичный цвет, казались не стенами городского университета, а древнего каменного замка, пропитанного влагой и суевериями. Близ окна в углу притаился пустой длинный письменный стол, рядом, прямо перпендикулярно ему, стоял деревянный стул. В другом углу находился тёмно-коричневый шкаф с красивым старинным узором на дверцах.
Чтобы иметь больший обзор, девушка высчитала примерный центр помещения –  им оказался высокий незатейливый стол, плотно заставленный другими себе подобными с обоих сторон, и заняла своё место. Анна надеялась, что пара пройдёт интересно. Вспомнив слова подруги про то, что к Туманову занимают очереди на последние парты, она не могла не улыбнуться, поскольку думала, что только глупые прячутся от неприятностей, а умные ищут способы извлечь из них пользу. Именно поэтому Анна решила как можно лучше изучить странного преподавателя, чтобы понять, а, следовательно, полюбить его.
 Первым в аудиторию вошел Эдик со своей компанией. Увидев Анну, он тут сделал серьёзное лицо и спросил, готова ли она к знакомству с Тумановым. Девушка нарочно проигнорировала вопрос потому что терпеть на могла всякое преувеличение и излишнюю суетливость, считая это качествами тех, кто много говорит о том, чего не знает.
– Страх – это ведь слабость, ведь так, Эд? – наполовину обернувшись, издевательски проронила Анна.
– Ну, – удивился Эдик. – А что?
Девушка презрительно улыбнулась одним уголком рта, увидев, как тот опускается на последнюю парту, и опустила глаза, прежде чем бросить вызов.
– Так почему бы тебе не сесть поближе?
– Я не боюсь его, – выпалил догадливый парень. – Просто не хочу, чтобы он пялился на меня. А то пристанет, старый хрыч, не отделаешься.
– А ты так близко, чтобы строить ему глазки и выпрашивать пятёрки? – включился Максим, цепкий на остроты союзник Эдика.
Вся компания громко и небрежно засмеялась.
– Когда начнутся экзамены, смотри, чтобы этого не пришлось делать тебе.
Опять раздался взрыв смеха, несмотря на то что адресован он был в сторону Максима, но тот не воспринял это серьёзно, по крайней мере, так показалось.
Аудитория постепенно наполнилась людьми, которые оживлённо беседовали, оглядываясь и удивляясь необычной обстановке.
– И кто позволил Туманову повесить чёрные шторы? –  подумалось Анне. – Разве что он сам ректор или друг ректора… Но даже друг ректора не позволил бы себе этого. А ещё более интересно, за какие такие заслуги ему было это позволено.
 Прозвенел звонок, все затихли, зная, что Туманов никогда не опаздывает. Смертельно опасно было бы опоздать одному из студентов, если бы такой храбрец осмелился появиться в дверях аудитории после звонка.
Через несколько мгновений дверь огромного шкафа с протяжным скрипом отворилась, и где-то вдалеке тихо прозвучала мелодия.
– Какая-то симфония, – узнала музыку Анна и наклонилась автоматически, чтобы быстрее увидеть Выходящего из Шкафа. Зрелище было странным до нелепости, особенно под такую торжественную музыку.
Сначала показалась костлявая рука, схватившая ручку двери, затем какая-то невидимая сила потянула её к себе так, что дверь резко захлопнулась, и перед студентами возник некий человек.
Мужчина был довольно высок, немного худощав, что только частично скрывали чёрные штаны свободного покроя и лёгкая рубашка того же цвета, застёгнутая на все пуговицы до подбородка. Его лицо было слегка длинноватым, с выразительными чертами лица. Всё казалось гармоничным: прямой лоб, ровный, в меру заострённый нос с узкой спинкой, не слишком большой рот, выступающий волевой подбородок. Его чёрные глаза с поразительной уверенностью смотрели вдаль, куда-то сквозь людей – возможно, на стену, где висели старомодные безвкусные часы, как раз пробившие 9 часов.
– Добрый день, смертные, – произнёс Туманов холодным голосом, и его бледными губами завладела загадочная улыбка. – Зовут меня Чёрным Призраком. Отныне я Властелин ваших потерянных душ. Моей первой задачей является  извлечение маленьких математиков, притаившихся где-то глубоко внутри каждого из вас. Однако вы, живые людишки, можете звать меня просто Хозяин. Вы ведь живые пока?***
Недоумение не сползало с лиц студентов, им явно хотелось что-то возразить, но никто не осмеливался напороться на пристальный, пронизывающий взгляд Туманова.
– Он что, грибов наелся возле кладбища? – не удержался Эдик, шепнув своё предположение соседу так, что в возникшей внезапно тишине это услышала даже Анна.
– А вот и первая жертва несправедливости, – послышался повеселевший голос преподавателя. – Для чего у вас язык?
– Чтобы разговаривать, – соригинальничал Эдик.
– Так вот, ожжете забыть об этом на мои парах. А если говорите, то, как на кладбище – тихо, чтоб я вас не слышал.
– Хорошо, Хоз… Владислав Андреевич.
– Вот и отлично.  Думаю, мы с вами подружимся. Кстати, самостоятельные работы можете писать любой пастой, кроме чёрной.***
Мрачный шутник резко повернулся спиной и прошёлся до того места, где находился стол. На секунду он замер, вдруг устремив взгляд в окно. В тот момент в полураскрытое окно влетела чёрная птица, похожая на ворону и уселась на спинку стула.
– А вот и наш друг Кренеген.
Ворон повернул свой левый глаз к студентам, словно оценивая их. Затем он каркнул два раза, взлетел, громко хлопая чёрными блестящими крыльями, и приземлился на шкаф.
– Ах да, спасибо, Кренеген. Забыл сказать…В шкафу лежат тапочки для вас.
– Тапочки? – почти вскрикнула Марина. – Нужно переобуваться?
– БЕЛЫЕ тапочки, –  поправил её Туманов. – Для тех, кто будет прогуливать мои пары.
Анна, не мигая, заворожено смотрела на человека в чёрном и не могла понять, где она находится – в университете или на съемках фильма-ужаса.
– Ваш зачёт состоит из регулярных домашних работ и обязательного экзамена в конце семестра. И учтите, кто не сдаст экзамен – будет сдавать его на Том Свете. И будьте уверены, принимать его у вас буду снова я. Поэтому в ваших интересах отслужить мне шесть месяцев и спокойно отойти в мир иной, чем попасть в рабство навечно…
Стало совсем тихо –  каждый боялся сделать лишнее движение, чтобы не привлекать к себе внимание. Любое неловкое движение могло задеть пронизывающий взгляд глубоких глаз, которые, казалось, глядели прямо в душу, готовые в любую минуту вызвать противника на дуэль.
 – Итак, записывайте тему, – прозвучал, словно в тумане, голос странного человека –  Анна погрузилась в размышления, что целиком соответствовало её характеру.

Глава 3

Девушка очнулась, почувствовав резкий удар в правый бок. По ощущению, это был тупой предмет, напоминающий чей-то локоть. Анна повернулась к соседке с твёрдым намерением высказать всё, что думала о ней, но взгляд её упал на приближающееся к ней лицо. Оно смотрело на неё с нескрываемым восторгом дикой кошки, которая заметила жертву и уже готовилась к решающему прыжку.
Однако через мгновение лицо заметно помрачнело, с бледных губ сползла улыбка, в глазах появился то ли печальный, то ли негодующий отблеск. Анна поспешила отвести взгляд.
– Живая, – демонстративно удивился преподаватель. – Мы думали, Вы покинули нас. В похоронное бюро звонили, сейчас приедут. Ах, как жаль, придётся всё отменить.
– Я задумалась, – оторопев от недоумения,  сказала девушка.
– О чём же Вы задумались на моей паре? – продолжал Туманов, который был любителем пообщаться со студентами.
– О том, почему Вы не стали врачом, – с улыбкой ответила Анна. – У Вас такой чёрный юмор…
– А когда это я шутил? – удивился преподаватель, как будто обращаясь к Кренегену, который в это время мирно сидел на самом краю шкафа, ухватившись когтистыми лапами за декоративный выступ. Тот каркнул один раз. – А Вы бы доверили мне скальпель?
Девушка не знала, что ей сказать. Ей хотелось ответить, что в таком случае давала бы его визитку всем своим «хорошим» знакомым. Однако остановило её то, что Туманов не стал ожидать от неё ответа, а принялся ходить по аудитории, проверяя наличие текста в тетрадях.
– Кое-кто обещал рассказать Вам странную историю, – вдруг услышала Анна у себя за спиной. Конечно, это был голос Эдика, который, видимо, хотел отыграться за обвинение в трусости.
– Труп ожил, – пробормотал преподаватель. – Я же говорил Вам: если разговаривать у меня на паре, то не громче, чем труп.
– Но Вы же разговаривали с Аней.
– Послушайте меня, жалкий смертный человечишка. Следите за логикой: я кому-нибудь кроме Вас это говорил? – ощетинился Туманов, наслаждаясь прорвавшимся наружу потоком свежих сил.* – Ладно, рассказывайте нам, что хотели. Я обожаю страшные истории.
Анна, мысленно ругая Эдика изощрённейшими речевыми оборотами, поднялась с места.
– Это был философ, – начала Анна нарочно скучным голосом, судорожно перебирая информацию в памяти. Вспомнив случайный факт, который буквально недавно читала в интернете, девушка встрепенулась, и её голос принялся живо озвучивать всё, что приходило в голову. – Мориц Шлик, немецко-австрийский философ, физик. Был убит своим бывшим студентом-психопатом, в университете.
После этого в аудитории воцарилась гробовая тишина – очевидно, все находились в ожидании продолжения истории.
 – Это всё? – кротко спросил Туманов, выдержав небольшую паузу. – А где море крови, кучи трупов…***
Эдик с издевательской улыбкой пялился на Аню, и та вдруг осмелела.
– Наверное, потом его увезли в морг… – с трудом выговорила девушка. – А потом закопали… наверное.*
Ей самой была смешна ситуация, в которую она попала по стечению обстоятельств. Ещё ни разу она не рассказывала при всех, что делают с людьми, когда те умирают. Казалось бы, это знают все, но в светском обществе эта тема является запретной.
Разумеется, Туманов был в восторге от того, что ему удалось вынуть из студентки такие познания – это было очень заметно по его блестящим глазам и симпатичным ямочкам на щеках, когда его губы были слегка растянуты в особенной улыбке, которую Анна назвала бы загадочной, потому что то, что происходило в голове у этого странного человека, какие тёмные мысли его посещали – это было для всех загадкой.
– Что-то мы с Вами заболтались, – резко, но почти дружелюбно сказал преподаватель и сделался совсем серьёзным. – Вернёмся к нашей теме.
***
Пара прошла довольно быстро. Как обычно, когда оставалась всего одна минута до конца, по странному птичьему чутью Чёрный ворон подавал голос один раз, напоминая о своём присутствии и заодно таком свойстве времени, как быстротечность. После этого Туманов бросал оценивающий взгляд на часы и объявлял всем домашнее задание.
– Интересно, ворон у него и вместо будильника? – подумалось Анне.
На перемене девушка всё же подошла к Эдику и больно щёлкнула его по носу. Она нашла его выходку довольно изысканной местью за нанесённую обиду, и её мнение о нём поднялось на ступеньку выше.
Эдик не сразу догадался об истинных мотивах внезапного акта агрессии, поскольку его изначальной целью было повеселиться на паре за счёт другого.
– Как тебе нравится Туманов, – спросила девушка.
– Мутный тип. Мне кажется, он тронутый, – сообщил Эдик насмешливо и скривил лицо на манер преподавателя – немного растянул левый уголок рта и сощурил глаза. – Добрый день, смертные, – передразнил его парень нарочно низким потусторонним голосом.
– Немного пугают его словечки, – включился Максим. – Такое ощущение, что сейчас и правда достанет из стола топор и с улыбкой всех нас поубивает.
Анна хотела было возразить, но тут к ним подошла Марина и неискренним дружеским тоном спросила, как дела.
Анна в мельчайших деталях вспомнила их с Эдиком вчерашний разговор на счёт одного желания и тотчас невольно нахмурила брови. Только сейчас девушка осознала, насколько переоценила свою бывшую подругу, когда надеялась, что та передумает и перестанет вести себя так, как недостойно вести себя девушке.
– Какие люди… – обрадовался удав кролику. Максим тоже был счастлив такому повороту событий и не преминул весело подмигнуть другу. – Ты уже готова к исполнению желания?
 – Я же сказала, значит, сделаю, – ответила девушка. – Говори уже, только нормальное желание.
Вероятно, она решила, что таким образом сможет заполучить доверие и дружбу лидера. Шахматная стратегия – обезвредить короля и принять капитуляцию.
Эдик что-то шепнул Максиму, а тот рассказал это всем остальным членам безымянного сообщества. Когда цепочка закончилась, и последний человек принял эстафету, Марина наконец узнала, что ей было приготовлено, однако услышав это, Марина сначала удивилась, потом улыбнулась, а потом и задумалась.
– И всё? – только спросила она.
– Да, – ответил Эдик. – А ты думала, мы изверги?
Девушка невольно кивнула.
– Что ты задумал? – наконец спросила Аня.
– Немного посмешить нас с Тумановым.
– А конкретнее?
– Завтра всё сама увидишь. Пусть это будет сюрприз.
– Я не люблю сюрпризов.
– Ну не могу я сказать. Ты же сейчас побежишь её отговаривать в любом случае… – выпалил Эдик и осёкся. – Зачем я это сказал… – но тут же продолжил:
– Ты же видела её счастливое лицо.
Этот факт окончательно поставил её в тупик. Анна ценила информацию и считала, что она по праву владеет миром. Она не могла поверить Эдику на слово — первая посетившая её мысль была: «Узнать любой ценой», но девушка поспешно отказалась от этой идеи, зная, что другие тем более не захотят с ней разговаривать – ведь Марина – её бывшая одноклассница.
Если бы она только знала, что готовит Марине сама судьба в обличие Эдика, возможно, ей бы удалось повлиять на дальнейшие события так, чтобы они ни в коем случае не осуществились.
***
Переступив порог дома, Анна решила не дожидаться, пока её появление кто-нибудь заметит, а быстро прошмыгнула в свою комнату, чтобы ни с кем по дороге не разговаривать.
Её родители были хорошими, правильными  людьми. Они почти никогда не ссорились. А если такое и случалось – то заканчивалось довольно быстро, не успев перекочевать в стадию повышения тона.
Причина тому была довольно проста. Оба были людьми холодного разума. Эмоции, – как считал отец, – вещь не стабильная, а порой даже опасная, – и тут же пускался в долгие размышления, выстраивая длинные логические цепочки:
– Сегодня не мой день – хочется сорваться на всех сразу. Тут-то и вспоминаются давние обиды, суть которых уже давно забыта, но факт существования которых ещё теплится в укромных углах памяти. Это можно охарактеризовать всего - лишь одной фразой, которую произносит хотя бы раз в жизни каждый из нас: «Я не помню, как это было, но помню, что было». Сегодня хочется непременно сделать так, чтобы страдал весь мир. А завтра, как это ни прозаично звучит, получаешь коварный пинок собственной совести по мягкому месту. Конечно же, это самое место – человечность.
Только люди умеют испытывать угрызения совести. Животные  не знают самобичевания. Совесть – это именно то, что делает человека человеком.
Поэтому всякое проявление эмоций в семье Анны было не только нечастым явлением, но и знаком неприличия. А когда девушке хотелось просто поговорить, она всегда могла обратиться к интернету, где у неё всегда на связи была её двоюродная сестра.
Даша тоже была студенткой и училась в другом городе на архитектора. Мечтой всей её жизни было построить идеальный дом. По её скромному и пока что никому не известному проекту в центре пространства находилась самая нужная комната, а вокруг располагались другие. Идея проекта практична – минимум расстояния к цели. Мысль о том, что для того, чтобы пойти в кухню и сделать себе бутерброд, не нужно вилять через всю квартиру, следуя одному единственному пути – приводила её в тихий восторг. В проекте имелось множество дверей и вариантов пути – Даша была уверена, выбор – это лучшее, что может предложить нам жизнь. Мы имеем право выбирать –  таким образом совершаем самое рисковое и захватывающее в жизни – творим свою жизнь.
Обнаружив нужный ник он-лайн, Анна обрадовалась и собиралась позвонить, как раздался звонок.
– Привет, – мелодично прозвучал голос сестры.
– Привет! Рада тебя слышать – только что собиралась позвонить.
– Извини, что вчера не позвонила… я была … ээ… немного занята.
– Ничего, я тоже, – ответила Аня, улыбаясь. – Ну и как его зовут?
Даша не умела врать, легчайшие нотки сомнения в её голосе могли выдать свою хозяйку мгновенно, особенно, если та разговаривала с Аней. Она понимала и то, что сестра слишком хорошо её знает, чтобы поверить в то, что Даша могла забыть выйти в сеть – она постоянно работает за компьютером, делает проекты. А если в сети её нет, значит, и дома её нет. Очередной человеческий парадокс – врать так, чтобы тебе не поверили. Зачем? А затем, чтобы испытать сладость момента, когда интересуются твоей жизнью.*
– Ничего от тебя не скроешь, – сдалась Даша.
– Только попробуй, – в ответ шутливо пригрозила Анна.
Сестра рассказала ей в подробностях всё, что так неловко пыталась скрыть: о походе в гости на День Рождения к подруге, о знакомстве с замечательным человеком по имени Артур,  который тоже ею очень заинтересовался, как следовало из рассказа Даши. При этом она говорила отрывисто, часто сбивалась с мысли, пускаясь в длинные описания интерьера квартиры и одежды гостей.
– И всё? – спросила терпеливая слушательница, как только затянувшаяся пауза обнаружила тяжёлое от волнения дыхание Даши. – Он просто спросил, как тебя зовут?
– Мне показалось, я ему очень понравилась…
Аня хотела что-то возразить из серии: «Какая же ты наивная», но вовремя сдержалась, подумав, что, во-первых, она не владеет достаточной информацией для объективной оценки ситуации, во-вторых, в таком романтическом настроении её всё равно никто не станет слушать, а в-третьих, Даша была старше на 2 года, и по статусу младшим сестрам не положено давать советы. Поэтому Анна решила отступить и перевести тему разговора в другое русло, что и сделала по обыкновению мастерски.
– Ты уехала в другой город в поисках новых интересных людей…
– Идей, – дружелюбно поправила её сестра. – В поисках новых идей.
– Это сказка для родителей. Я-то знаю, тебе не хватало творческого окружения – людей, с которыми связывали бы общие интересы.  Даже я, которая полностью тебя понимает и поддерживает во всём, не могу считать себя твоей лучшей подругой.
– Ты – больше, чем подруга, ты – сестра.
– Спасибо, сестрёнка. Я всего - лишь имела ввиду то, что ты – безнадёжный романтик, а я – безнадёжный скептик.
– Зато…
– Одинаково безнадёжные… – снова угадала Анна, которая знала даже направление мысли сестры.
Даша где-то в глубине наушников хмыкнула.
– Заканчиваю фразу, – продолжила Анна. – Ты уехала в поисках интересных людей. Но и здесь есть довольно интересные экземпляры.
– Ты это про Туманова?
– Откуда ты его знаешь?
– Его все знают. Он ведь местная популярность.
– И что ты о нём думаешь?
– Говорят, он холоден и жесток. Есть что-то в нём пугающее. Одни говорят, он помешанный (Анна вспомнила слова Эдика), другие – что в прошлом он убил много людей. Слухов хватает, выбирай, во что веришь ты.
– Мы же не будем верить слухам?
– Дыма без огня не бывает… А что думаешь ты?
– Он вампир, – прошептала Аня странным голосом. – Только представлю его бледное холодное лицо, потусторонний взгляд, костлявые пальцы…Мурашки по коже идут.
– Да ладно тебе… отмахнулась девушка.
– Не удивительно, что он говорит о смерти так просто, ведь для жизни ему необходимо пить кровь живых людей…
– Рассказывай сказки, – возмутилась Даша. – Ещё приснится…
Анна была рада по двум причинам: первая – ей удалось отвлечь мысли сестры от опасного состояния влюблённости в мечты, вторая – Анна затронула интересную ей тему, которую очень хотелось обсудить.
– Но если его никто не любит, – продолжился разговор. – Почему он всё ещё работает в университете?
– Ты разве не знала, что ректор – отец его бывшей жены?
–  Так он был женат? – удивилась девушка. – Это всё объясняет. Вот почему ему многое сходит с рук.
– А почему тебя это так интересует? Неужели он тебе…
– Есть в нём что-то притягательное. Такие люди не могут не оставить свой след. Я хочу узнать, какую тайну он хранит в себе.
– Только не увлекайся, – посоветовала сестра. – А сейчас я пойду спать.
– Я тоже, – соврала Анна сонным голосом.
– Спокойной ночи?
– Спокойной ночи, – послышался механичный ответ, и связь оборвалась.

Глава 4

Как только обе стрелки часов опустились на дно циферблата, а магия снов рассеялась в утренней синеве, Анна открыла глаза. Первая мысль, сонная и расплывчатая, блуждающая на ещё неокрепшей грани между фантазией и реальностью,  незаметно прокралась и в нижние слоя сознания.
Уж не зря она умолчала о ссоре Эдика с Мариной? Даша могла бы подкинуть хорошую мыслишку насчёт этого.
Анну терзало нехорошее предчувствие – Эдик затевал что-то ужасное – он просто не мог упустить свой шанс посмеяться над тем, кого он считал ниже своей персоны. И всё же, как это может быть связано с Тумановым?
***
–Ещё рано, – подумала Анна, ступая на территорию мрачного, странного и, возможно, кровожадного преподавателя.
Повеяло каким-то расчётливым, разумным холодом, словно в обители математика жил какой-то древний Дух. Конечно же, это мог быть Дух Чисел, по непонятной простым смертным причине решивший поделиться накопленной веками мудростью; ведь говорят же, числа разумны и обладают своей магией.
В один миг всё стало простым и понятным – надо ждать, пока придёт Марина. Тогда можно выпытать у неё желание Эдика и неприметно, как она умеет, отговорить её от этой затеи.
Но зачем всё это? Не уж-то ей не безразлично, что станет с бывшей одноклассницей? И есть ли в этом смысл, ведь самоубийцы не нуждаются в спасителях.
Однако Анна никогда ничего не делала просто так, такова уж её природа. В выяснении же глубочайших причин, казалось бы,  можно сослаться на альтруизм: спасти пленников, наказать обидчиков. Но если к этому прибавить последний пункт –  беспрепятственно получить власть, то здесь прорисовывается некая стратегия, план действий, пришедший откуда-то извне –  Анна не могла его выдумать, ведь она по жизни занимает позицию «по ту сторону добра и зла». Неужели в этой аудитории действительно особая атмосфера?
Девушка настолько погрузилась в ненужные размышления, что не заметила, как наполнилась студенческими звонкими голосами комната, до этого содержащая в себе лишь беспристрастный стук часовых механизмов.
Спустя некоторое время явился и сам Эдик, немного уставший и совсем не весёлый. Ещё несколько оборотов минутной стрелки, и по традиции через окно должен был впорхнуть Чёрный Ворон Кренеген, чтобы передать студентам печальное известие – начало пары.
– Неужели она не придёт? – обрадовалась и одновременно расстроилась Аня. Её тёмная сторона сетовала на то, что желание Эдика не будет выяснено, а светлая сторона радовалась, что, по крайней мере, в ближайшее время никто не пострадает. Кажется, Марина осознала опасность шуток с Тумановым, а, возможно, и отказалась от идеи дружбы с таким типом, как Эдик.   Анна спрашивала себя: как можно её объяснить, что мир действительно поделён на два лагеря – «везунчики» и «неудачники». И если по воле судьбы она оказалась во втором – значит там ей место. Если так случится, что в первом её не примут, назад дороги не будет – так и будет блуждать между двумя огнями. Впрочем, всё это слишком относительно. Анна никогда не принадлежала ни к первым, ни ко вторым. Она просто не нуждалась в этом. Почему – и сама не знала. 
– Доброе утро, зомби, – внезапно услышала девушка прямо над ухом. Анна ждала Марину, но прозвенел звонок; на сцене появился вечно мрачный и хладнокровный Владислав Андреевич с загадочной улыбкой на губах.
– Сегодня я буду вас пытать, – сообщил Туманов так, как будто это была радостная новость. – Я выберу себе одну жертву, – при этом он пристальным взглядом осмотрел каждого из присутствующих, – и узнаю, каков уровень ваших познаний в высшей математике.
Анна отвела глаза, она мало того, что ничего не помнила из школьного материала, но ещё и не сделала домашнее задание. В голову закралось: А не умеет ли он читать мысли? Если умеет, нужно строить барьер – один кирпичик, два кирпичик…
Преподаватель сделал шаг в середину помещения, затем ещё один, хищно щурясь, обошёл весь первый ряд, принялся за второй…
– Поиграем в игру, – решительно предложил преподаватель. – Я называю любое число и смотрю, кто под этим номером в журнальном списке. Этот человек,  – при этом он сделал большую паузу, – не будет моей жертвой. Он выберет мне одного человека на пробу…
– Итак… – упиваясь предвкушением удачи, протянул Туманов, глядя в список.
В этот момент в дверь постучали. Все молча и одновременно обернулись в подающем надежду направлении, наверняка, моля каждый своего бога о чудесном спасении. Постучали ещё раз.
В дверях показалась ражая голова Марины. По-видимому, она долго сомневалась прежде, чем войти.  Анна могла иметь приблизительное понятие о том, в чём состояла суть её спора с собой – войти, чтобы стать жертвой Туманова или не войти, но тогда она почти публично признает своё поражение. К тому же, Туманов всегда вызывает тех, кто отсутствовал на прошлых парах, и Марина выбрала второе.
Чёрный Ворон покинул своё привычное место, приземлившись на голову опоздавшей. Та смущённо, но храбро застыла на одном месте, ожидая от преподавателя что-нибудь неприятное.
Так и случилось.
– Даже Кренеген понимает, что опаздывать на мои пары так же не хорошо, как на свои похороны, – громко сказал Туманов. – Кстати, Вы боитесь смерти?
Марина кинула взгляд на дверь – ещё не поздно было сбежать.
– Вас что, зомби покусали? – мягко рассердился Чёрный Призрак. – Я задал вопрос и хочу услышать ответ.
– Нет, только комары… – выдала Марина в целях умиротворения странного агрессора.
– Они наверняка хотели убить Вас, – пошутил Туманов, на время отвлёкшийся, но потом его лицо снова стало серьёзным, и он опять повторил свой вопрос нарочно медленно и внятно. – Я спросил, Вы боитесь смерти?
 Все знали, что Туманов всегда задаёт этот вопрос, когда хочет проучить нерадивого студента или того, кто особенно провинился перед ним. Затем, если студент отвечал «да», он обращался к Кренегену, спрашивая на манер мертвеца из известного анекдота «А чего меня бояться».
Если же отвечали «нет»…
– Нет, не боюсь, – ответила Марина.
Тогда Туманов подошёл к своему шкафу и достал оттуда белый человеческий череп.
– Этот тоже не боялся, – трагичным тоном произнёс преподаватель, почти нежно поглаживая его по верхней полированной части.
Казалось, это был настоящий человеческий череп, в котором не так давно могла бурлить жизнь, с крепкими белыми зубами, большими дырками вместо глаз,   как будто направленными прямо к Марине. Наверняка, это повергло её в шок.
Преподаватель был безмерно счастлив такой реакции – теперь никто больше не осмелится опоздать.
Аккуратно положив череп обратно, Туманов закрыл шкаф и снова обратился к несчастной.
– Мы всё думали, кого сегодня будем пытать. А тут птичка сама впорхнула в клетку.* К тому же, Вы не боитесь смерти. Бросайте свои вещи, они вам больше не понадобятся.
Марина бросила сумку на свободный стул и с траурным выражением лица медленно последовала за Мучителем.
– Отгадайте загадку, – обратился он к студентам. – Как называется старинный способ лишения жизни путём разрывания шейных позвонков?
Марина, недолго думая:
– Виселица…
– Ура, – зло обрадовался Чёрный Призрак. – Моя любимая игра –  в неё и поиграем. Но Вам необходим помощник, Кренеген, лети сюда!
Чёрная птица нехотя сползла с подставки для лампочки на старом бра возле двери.
– Сейчас я дам Вам несколько ужасно красивых уравнений по вчерашней теме, которые Вы должны решить одно за другим в течение двух минут. Если Вы не справляетесь…– при этом он хитро улыбнулся. – Вы ведь знаете эту игру?
Преподаватель быстро написал на доске уравнение, как показалось, стараясь издать как можно больше угрожающего скрежета. 
– Все остальные запечатлеют свои мысли в цифровом виде по этому поводу в тетрадях. – Гулко прозвучал голос Туманова, зачем-то ушедшего в подсобку. Через несколько мгновений на стол жёстко опустились большие песочные часы в тёмной прямоугольной рамке с чёрным искрящимся песком.
Марина тут же судорожно начала искать решение, дрожащие руки отрывисто чертили кривые цифры и латинские буквы, записи стирались рукой за неимением времени на поиск губки, затем снова появлялось то же самое.
Когда девушка закончила, Туманов подошел к доске и перекроил её двумя огромными белыми линиями. Затем на самом краю доски стараниями злого мастера появилась маленькая окружность.
– Кренеген, что там у тебя? – крикнул Хозяин, не глядя на птицу. Та прокаркала один раз.
– Ответ – один. – сообщил Туманов, ничуть не удивившись .
Периодически записи Марины с доски стирались, а в углу добавлялись палочки, которые постепенно образовали примитивное человеческое тело, каким его изображают дети. Вскоре образовалась и большая Г-образна виселица, грозно нависшая над маленьким хилым человечком.  А когда осталось всего одно уравнение до того, чтобы добавить последнюю линию, Марину охватила паника.
– Время вышло, – сообщил Туманов, но как только та показала ему свой ответ, обратился к Ворону. Тот тоже молчал.
– Правильно, Кренеген. Ответ – ноль, – быстро проговорил он, рисуя последнюю палочку, которая и повесила Марину.
– Эта птица умнее Вас, – заключил преподаватель. – Это достойный повод для самоубийства, – добавил он, глядя на картинку, которая, очевидно, казалась ему весёлой. А когда он достал верёвку и безобидно протянул её Марине, слегка покачивая в воздухе, самое неожиданное, что он мог сделать это – улыбнуться.
Марина не сдвинулась с места. От растерянности она даже забыла побелеть от ужаса. Но тут её взгляд нечаянно встретился со взглядом Эдика, который, видимо, был сигналом к тому, что она должна была сделать. Наверное, она была рада, что всё случилось именно так – слова выпали изо рта и эхом ударились о пол.
– Как там Ваша жена? Не жалуется на сырость?***
Туманов сначала удивился, потом им овладели, казалось бы, совершенно несовместимые чувства – ярость и недоумение, которые сменились выражением пренебрежения на лице.
– Только смерть спасёт Вашу душу, – почти шёпотом отчеканил он и что есть силы швырнул верёвку к ногам девушки.
Наступила глубокая тишина. Едва слышны были удары секундной стрелки на старых часах. Анна медленно обернулась назад: Эдик, очевидно, ожидавший другого исхода, нахмуренно и почти разочарованно смотрел на обоих.
Фраза этого столетья – на обиженных воду возят.
***
– Ты идиот, – бросила Анна Эдику, как только они вышли из аудитории после звонка.
– Подлец и негодяй, – сделал существенное дополнение Эдик, довольно усмехаясь. – Согласись, это было увлекательно.
– Ладно, но Марина здесь при чём?
– Не волнуйся, с ней ничего не станет, – спокойно проговорил Эдик. – Этот тип и так висит на волоске. Такое уже случалось, и тогда он был за шаг до увольнения. Второй раз ему может и не повезти, даже несмотря на его связь с ректором.
– Но зачем тебе это?
– Да он же потенциальный убийца! Для каких целей нормальному человеку хранить в шкафу человеческий череп, верёвку… – успешно парировал парень, и Анна начинала верить его вполне обоснованной теории. – А возможно и фактический. Кто-то должен был дать ему понять, что ему всё позволено.
– Признайся, ты его боишься.
– Совсем нет. Вот убьёт кого-нибудь – тогда будет повод побаиваться, так?
– Но…почему он такой…? – Анна осеклась. – Разве не интересно?
– Пойди спроси, может расскажет.
Действительно, после чётвёртой пары Анна решила вернуться в кабинет Туманова и осмелиться завести с ним разговор. Что-то подсказывало ей, что сейчас наиболее подходящий момент. Но о чём говорить?
 Аудитория была как всегда безлюдна на переменах. Анна знала, что Туманов прячется от всех в своей подсобке, в которую вела хорошо замаскированная левая дверь шкафа. Правая действительно была частью шкафа и, вероятно, содержала в себе безумно интересные предметы. По версии девушки, кроме черепа там должны были находиться белые тапочки для тех, кто прогуливает пары, пара баночек свежей крови из провинившихся студентов и масса других вещей. Но в этот раз студентку интересовало другое.
В маленькой щёлочке шкафа засветился огонёк свечи, но девушка долго решалась войти, всё прислушиваясь к звукам тишины. Никто действительно не имел понятия, что после окончания пар там делает преподаватель.
Однако Анна не решилась войти. Её смутило внезапное колебание дверцы, как будто кто-то хотел её открыть изнутри, но тоже не решился. Девушка тихо вышла из университета и скрылась в неизвестном направлении.

Глава 5

На следующий день все только и говорили о Марине. Её имя звучало за каждым углом. Ведь Марина совершила то, что считали невозможным до сих пор – она осмелилась оскорбить Владислава Туманова, местного Чёрного Призрака, известного своим жёстким характером, который никогда не прощал никому даже мелочей. Марину, как оказалось, успешно определили в неформальные герои всего студенчества университета. Ведь именно она, благодаря своей безграничной храбрости и находчивости поставила на место высокомерного тирана. Имя же непосредственного затейника Эдика, без которого героиня Марина превращалась в рыжую простушку, безвозвратно кануло в лету.
– Она об этом, наверное, только мечтала, – отчего-то подумалось Анне. – Сбылась мечта ид… Мысль не была закончена, так как в этот момент к девушке подошла красивая черноглазая брюнетка и с подозрительно доброжелательным лицом начала разговор о всеобще известной Марине.
– Ну что?
– Что? – удивилась Анна, услышав странное начало.
– Так ты ничего не знаешь о вчерашнем? – сразу догадалась сообразительная красотка.
– А что произошло? – ближе к делу спросила Аня, не тратя времени на то, чтобы выяснять, что именно она не знает.
–Марина пропала.
– Как так пропала?
– Не вернулась домой.
– Придёт, – облегчённо вздохнула Анна. Она ожидала чего-то более грандиозного – движение огромной кометы к Земле, вторжение инопланетян, нападение зомби, конец света, в конце концов, как предвещал Туманов. – Никуда не денется, – решительно добавила она. – Придёт.
 – Её родители уже переполошили весь город, грозятся подать в суд на милицию, которая обещает начать поиски не ранее, чем через три дня. В общем, всех на уши поставили.
– Наверное, не удобно стоять в таком положении… – быстро сказала девушка, всё больше поражаясь своей способности даже в трагичные моменты находить повод для смеха.
Собеседница только кинула на Анну негодующий взгляд.
– Тут не смеяться, а плакать надо.
– Вся соль в том, – резко ввернула девушка, – что плакать надо по вас.
 Анна подозревала, что девушка не поймала глубину мысли, поскольку та быстро потеряла интерес и переключилась на другой объект в непонятном древнем желании – сразить жертву наповал неожиданной новостью.
Анна же и вовсе разучилась удивляться, что вполне соседствовало с такими её чертами характера, как трезвость рассуждений, здравый смысл, некоторый скептицизм и изрядная доля сатиры на окружающее. В таких жестких условиях эмпатия и сострадание вряд ли могли иметь шанс найти приют в её рациональной душе.
– Празднуешь триумф? – тут же съязвила Анна, как только появился Эдик и заметил её.
– Да уж... получилось скверно, – неожиданно признался Эдик.
Дух противоречия всё ещё жил в молодом теле студентки-первокурсницы, и первая мысль, посетившая её, заставила Анну сказать, что пропавшая Марина – не беда, что обиженная девушка вскоре придёт в себя и появится дома.
 – Ну да, – согласился подбодренный такими словами парень. Неужели Анна ошибалась – и он умел переживать?
 – А главная беда, – продолжила девушка, – в том, что теперь будет с Тумановым. Ведь его могут привлечь к расследованию – все слышали, как он разговаривал с Мариной.
– Что бы ни было, он этого заслуживает, – отрезал Эдик.
– Ты ведь не знаешь его.
– А кто знает? Ты знаешь?
– Нет, но… – Анна почему-то надеялась, что вскоре ей удастся поговорить с мрачным преподавателем, и была почти уверена в том, что это произойдёт сегодня вечером.
– И кстати, – продолжил Эдик серьёзным голосом. – Я видел только что Туманова у ректора. Тот был в ярости.
– Бедный Туманов. Ему достанется ещё и от ректора, – подумала Анна. – Даже чудесное возвращение Марины домой может не спасти его от потери работы из-за своего крутого нрава. – А ТЫ что там делал?
Эдик немного помялся, выглядело это довольно смешно – так, как будто пятилетний ребёнок стеснялся рассказать незатейливый стишок.
– Меня допрашивали насчёт Марины.
– И что же ты рассказал?
– Правду. Все видели, как Туманов издевается над Мариной. Про череп в шкафу, недетскую игру в виселицу, про верёвку из стола вместе с непосредственным предложением осуществить самоубийство. 
– А почему именно тебя опрашивали?
– Неужели ты думаешь, что я такой недалёкий, что позволю какому-нибудь идиоту рассказать, что именно я для развлечения заставил Марину сказать Туманову нужную фразу, что я виноват в том, что она опоздала (девочка, наверное, не спала всю ночь)? И тебе не советую об этом распространяться.
– Конечно, не позволишь, ведь так вся вина падёт на тебя, – горько усмехнулась девушка, прозревшая, почему имя Эдика не числится рядом с Мариной в свежих новостях. – Истинные творцы истории всегда находятся в тени, – подумала она.
– Какая ты у нас догадливая, – саркастически похвалил Эдик. – А если попытаешься рассказать, в чём я почти уверен, знай, Туманову это не поможет – с ним покончено раз и навсегда.
Вместо того, чтобы обозвать его обидным словом, девушка вдруг болезненно, бессильно улыбнулась, стараясь сберечь поток скверных мыслей, которые вот-вот обретут свободу и достигнут своего адресата. Она решила не доверяться своей симпатии к странному преподавателю, так как это могло помешать построению объективного мнения о человеке. Поэтому девушка только спросила, зачем он это сделал, и добровольно покинула незримый ринг.
– Потому что он опасен для общества.
Ответ парня был довольно приемлемым: совершенно логичным, большей частью разумным и даже в некоторой степени благородным. Но неужели всё было спланировано?
***
Когда солнце скрылось за горизонтом из серых многоэтажек, Анна, притаившаяся в укромном уголке на скамейке возле университета, заметила, как из здания выходил человек в чёрном плаще. Он быстрым шагом направился к остановке, как решила девушка. Это был довольно высокий худой человек. Лицо его, серое и каменное, было сковано выражением тревожности, а в резких движениях прослеживалась раздражительность.
Анна не знала, где живёт преподаватель, однако с лёгкостью шагнула за ним в маршрутку в надежде узнать, где и как живёт Чёрный Призрак. А если повезёт, раскроется и то, прячет ли он Марину где-нибудь у себя (что с трудом прижилось в мыслях девушки). Ей же Туманов казался совершенно адекватным, но немного «другим» по сравнению с обычными людьми.
Люди всегда сравнивают других с собой. А если некоторые модели их поведения не соответствуют нормам – такой человек попадает в список не нормальных. Таким образом, «другие» обречены не только на пожизненное внимание, но и на постоянное оценивание себя остальными. Скорее всего, в принципе это их устраивает, иначе бы они не были «другими».
В маршрутке оказалось довольно мало людей, что было в это время суток довольно необычно.
– Неужели люди под влиянием необъяснимого чувства отказываются садиться в транспорт, каким-то образом зная, что именно там находится чудаковатый и непременно опасный член общества?
Туманов выбрал самое дальше тёмное место и озабоченно уставился в окно. Анна только сейчас представила, каким красивым было бы его лицо, если бы его грусть вдруг стала светлой, на щеках появился румянец, а глазами вдруг овладел если не счастливый, то полный интереса к жизни взгляд.
К Туманову внезапно подошла кондуктор, приняла на ладони звонкие монетки, появившиеся из правого кармана длинного чёрного плаща, мельком заглянула в его глаза и тут же поспешила уйти.
Он не хотел заметить Анну, да и вряд ли мог. Девушка сейчас находилась вне поля его интереса – скорее всего, мрачного преподавателя волновали совершенно другие проблемы. Анна с лёгкостью замечала взгляды пассажиров, нацеленные на одиноко сидящего мужчину средних лет, настороженные, внимательные, можно сказать, зоркие.
Туманов вышел на следующей остановке, а Анна неторопливой походкой случайной незнакомки, шла следом, ни на миг не упуская его из поля зрения.
Так шли один за другим и могли идти очень долго, пока не показались квадратные домики частных домов. А после резкого поворота вправо стали заметными и мрачные кресты городского кладбища, которое находилось прямо напротив дома Туманова.
– Он ведь не живёт на кладбище, – подумала Анна в надежде, что Туманов не знал заранее, что за ним следят и специально не привёл её на кладбище в нелицеприятных целях, а просто зашёл прогуляться мимо весёлых крестов, красиво освещённых лунным светом, подышать свежим воздухом и пообщаться с умершими. Она решила немного отстать от преподавателя, чтобы выяснить, куда именно пойдёт Туманов.
Как только тот скрылся за прямоугольными верзилами, девушка прошмыгнула к оградке и ступила ногой на мягкий песок. По телу пробежали мурашки – это была земля мёртвых, а она приходилась им незваной гостьей. Всё же Аня подняла голову и с ужасом обнаружила, что упустила из виду своего главного преследуемого. Она некоторое время пыталась найти его след, внимательно вглядывалась вдаль, где в полумраке лишь одиноко белели памятники. Как можно было упустить его в самый неподходящий момент? Богатому воображению предстала страшная картина: быть может, сейчас он выволакивает из тайника бездыханное тело студентки, решая вопрос места могилы. А в чёрном портфеле у него, конечно же, хранится раскладная лопата и черный целлофановый мешок.
Аня остановилась в замешательстве – всюду одинаково равнодушно на неё смотрели задумчивые лица мертвецов.
– Зачем ты пришла? – услышала девушка у себя за спиной и медленно обернулась.
– Я не знаю, – призналась Анна, которая всегда знала, что ответить.
– Туманов подошёл ближе и облокотился на близстоящий памятник.
– Надеюсь, ты пришла не математику пересдавать, – пошутил преподаватель.
– Странное место для пересдачи, – усмехнулась студентка.
– В самый раз, – ответил Туманов без своего обычного пафоса. Теперь перед Анной предстал обычный мужчина, немного обременённый проблемами, но не терявший юмора. Теперь во многом он напоминал ей саму себя. – Я ведь не зря говорил, что буду принимать пересдачу даже на Том Свете.***
***
– Я думаю, Вы не имеете отношения к исчезновению Марины.
– Это похвально, – ответил Туманов, всё больше оживляясь. – Закопать поможешь?
Что-то кольнуло в груди девушки, но через мгновение здравый смысл всё же переборол страх, и Анна поняла, что это была одна из многочисленных странных шуток Туманова, который не упускал случая поиронизировать над нелепыми слухами о себе, как об убийце и маньяке.
– Вы ведь не знаете, почему Марина опоздала?
– Догадываюсь. Из-за своей безответственности и лени.
– А почему она вспомнила вашу жену?
– Имею подозрение – из-за своей тупости и наглости.
– Её заставили сказать это.
– С каких пор людей нужно заставлять говорить гадости? Им только повод дай, – раздражённо проговорил Туманов. – Да и кому это нужно было и, что более интересно, для чего?
– Один человек, называть его имя нет смысла, пообещал ей место в своём сообществе за одну услугу – заставить Вас повести себя агрессивно. Видимо, он заранее всё спланировал, и целью было отнюдь не унизить Марину, а посмеяться над Вами.
– Вот как всё удачно получилось у этого шутника, – заметил Туманов, сверкая глазами. – Но это всё ерунда.
– Но Вас же могут лишить работы, – искренне удивилась такому благородству Анна.
– Такое сочувствие, да в люди. Вам бы, девушка, писать слезливые романы.
– А ведь меня всегда упрекали в жестокости…
– Вы меня убиваете, – сделал вывод Туманов, немного прошелся по кругу и прислонился к тому же самому памятнику, как к родному. Его лицо вдруг стало каким-то оживлённым, озабоченным, что ему очень шло. – Всё это ерунда, – повторил он. – Вы все мертвы – живые мертвецы, озабоченные лишь поиском пищи для своего тщеславия. Моральные трупы, которых ест один и тот же червь – власть.***
При этих словах Анна невольно сглотнула. О чём ещё говорить на кладбище, как не о трупах?
– Придумали себе касты, одни любят страдать, другие – заставлять страдать других. Что за поколение?
Туманов бессильно опустил глаза и руки, как будто погружаясь в какой-нибудь транс.
– Да, я живу среди моральных мертвецов, но я не живее. И меня уже не оживить.
– Почему?
Туманов снова сделал рывок, словно опять хотел куда-то уйти от ответа, но ноги уже не шевелились, и он просто скатился наземь. Лицо его было как всегда бледным и печальным.
Он долго молчал, как будто не замечал вопрошающих взглядов Анны, которой пришлось проявить недюжинное терпение, пока мрачный преподаватель собирался с мыслями.
Солнце уже полностью ушло за горизонт и окрасило небо в фиолетовый цвет меланхоликов. Печально стояли кресты и серые камни. Кругом не слышно было ни звука. Только изредка ветер колыхал чёрную траву и вздымал кверху лёгкие русые волосы девушки и чёрные тяжёлые локоны Туманова.
Вдруг Чёрный Призрак повернул голову к девушке и, сверкая глазами, спросил:
– Ты действительно хочешь знать, почему?
















ЧАСТЬ II

Глава 1

– Неужели опять утро, – недовольно заметил Владислав, увидев, как противно солнце осветило комнату и окрасило её в ядовитый оранжевый цвет.
Причиной этого безобразия, вероятно, явился ночной ветер, который без разрешения открыл окно. Предатель с лёгкостью вздёрнул чёрные шелковые шторы и позволил утреннему свету проникнуть в комнату, бесцеремонно потревожив сон хозяина.
Владислав  – преподаватель высшей математики в городском ВУЗе. Он работает там уже много лет, и, если не считать прогулок по ночному городу, хождений на кладбище и размышлений о смерти, общение со студентами было его излюбленным делом. Стоит сказать к вышесказанному, что студенты боялись его до смерти, и, как ему казалось, было за что.
Туманов и сам считал себя довольно неординарным человеком. Он всегда одевался во всё чёрное, свой любимый цвет. На этот счёт Владислав любил поговаривать, что зато ему не нужно собираться похороны, всё необходимое всегда при нём.
Туманов имел причёску с длинными бакенбардами, уже давно вышедшую из моды, какую носили разве что в 19 веке неисправимые консерваторы.
На кладбище Туманов ходил часто. Многие считали его готом, некоторые фантазёры  – вампиром. Недаром же он носил бледное лицо, одевался во всё чёрное и частенько шутил по-чёрному. Поэтому в городе его прозвали Чёрным Призраком.
В комнату вдруг влетела Чёрная птица и каркнула три раза.
– Привет, Кренеген. Ты сегодня поздновато. Опять пугал ночью моих студентов?
Птица повернула к говорящему свой чёрный блестящий глаз.
– Сегодня нам предстоит великая пытка. Сегодня ведь 1 сентября? – спросил птицу преподаватель и сам себе ответил. – Да, будет не так весело.
Владислав быстро оделся, взял бутерброд из холодильника и вылетел из дома, захватив с собой чёрный кожаный портфель.
Пару минут он стоял на остановке, ожидая свой транспорт, вместе с десятком озабоченных, серьёзных людей. Когда появился автобус и дружелюбно раскрыл двери, Чёрный Призрак медленно, с достоинством поднялся по ступенькам в полупустой салон.
Серьёзные люди бросали на него изумлённые взгляды – Туманов был скорее похож на главного героя из фильма про вампиров: высокий, грациозный, с холодной белой кожей, чёрными глубокими глазами, которые заставляют отводить взгляд всякого, кто решается в них заглянуть. Человек в странном длинном  плаще был скорее своеобразен, чем красив: небрежные тёмные локоны спадали ломаными линиями к плечам, но не касались их, едва прикрывая угловатые худые щёки. Странным было и то, что вёл он себя подобно старинному лорду, который мог купить всё на свете, если бы не был выше этого.
Когда за окном показалось знакомое здание, Туманов, который всегда с достоинством носил свою фамилию, «спустился на землю».
Он сразу заметил большое скопление людей, и, не желая вариться в этом котле, направился внутрь, чтобы закрыться в своём кабинете и никого не впускать.
Но Судьба – Злодейка распорядилась иначе. Миновав несколько ступенек навстречу  университету, он услышал, как кто-то зовёт его по имени тихим и, как ему показалось, жалобным голоском.
— Владислав Андреевич, — комаром пропищала женщина ему в спину, — Вы уже хотите избавиться от нас?
— Я как раз шёл закладывать бомбу на Вашу кафедру. Да, до конца света ещё год, но зачем же тянуть?*
— Вы такой шутник у нас, — засмеялась женщина. Тысячи маленьких молоточков ударили по слуху.
Это была полная светловолосая женщина с небесно–голубыми глазами, преподаватель философии.
— На то она и философ, — думал Туманов, — чтобы задавать глупые вопросы, а потом искать на него ответы.
— Так Вы хотели спрятаться от нас? — продолжала коллега.
— От Вас нигде не спрячешься, — спокойно заметил Туманов. — Разве что на Том Свете…
— Вы пугаете меня этим уже много лет. Но всё никак не соберётесь, — вызывающе кольнула преследовательница.
— А кто говорил, что туда отправлюсь я?* — произнёс Владислав без единой эмоции ни в голосе, ни на лице, и спустя несколько секунд, увидев, как забавно меняется настроение собеседницы, загадочно улыбнулся.
По пути в  свою аудиторию преподаватель встретил ещё нескольких своих коллег. К счастью, те лишь сдержанно кивнули головой, по очереди бросив на него не то удивлённый, не то насмешливый взгляд.
Коллеги относились к молодому преподавателю очень неоднозначно. Одни, не скрывая, смеялись над ним, другие старались избегать его, держась «от греха подальше», третьи считали его сумасшедшим. Лишь Мария Николаевна, которая с завидным упрямством уже 5 лет его нахально домогалась, иногда заводила с ним разговор. Но каждый раз, когда речь заходила о смерти,   трупах или зомби, она вдруг замолкала, а потом находила другие дела.
Наконец преподаватель достиг желанного уединения в пустой аудитории готического стиля. Он открыл потайную дверь и исчез для всех в своей загадочной подсобке.
Внутри было теплее и темнее. Туманов подошел к середине, где на ощупь дотронулся до стола, открыл правый ящик и достал коробок со спичками. Коснувшись о шершавый бок коробка, длинноногая спичка с шипением зажглась, осветив тусклым светом маленькую, но уютную комнатку.
 Туманов поделился огнём с несколькими свечами в одиночных бронзовых канделябрах, предусмотрительно расставленными по всему периметру, которые незамедлительно придали комнатке красивый средневековый стиль.
В правом углу расположилось высокое кресло, рисунок которого было невозможно разобрать — настолько старой и потрёпанной была его ткань. 
Владислав любил полумрак с детства. Он вселял в тёмную комнату дух тайны. Эта тайна состояла как в том, Что прячется рядом, так и в том, какие образы возникают в воображении, образы, которые являются творением нашего сознания.*
На столе лежало много предметов, среди которых были любимое чёрное перо, служившее прекрасной заменой шариковой ручке, лист желтоватой бумаги, маленькая деревянная шкатулка, которая, будучи открытой, ласкала слух нежной мелодией из полузабытого прошлого. Посередине, словно самая важная вещь, стояли большие песочные часы в рамке из тёмного дерева. Чёрный искристый песок, похожий на угольный, лежал неподвижно и ожидал, пока решительная рука не нарушит давно наскучивший ему покой.
Из левого ящика Владислав достал маленькую книгу и нырнул в кресло.  Слева расположился большой светильник из пяти мерно горящих свеч. Устроившись удобнее, Туманов открыл книгу на середине и погрузился в чтение.
Не успел он прочитать и страницы, как кто-то постучал в дверь.
Туманов с неудовольствием поднялся, выстраивая предположения о том, какой храбрец осмелился заявиться в его маленький дом без официального предложения в письменной форме.
На пороге стоял высокий, в меру упитанный мужчина преклонных лет. Он не стал дожидаться приглашения и уверенно шагнул внутрь, косо поглядывая на средневековую обстановку. Храбрец первым начал разговор, по которому можно было сразу догадаться, кто из них простой преподаватель математики, а кто — ректор университета.
— Я вижу, ты хорошо здесь устроился. Мило, — заметил ректор, и его рука самовольно потянулась к виску. — Я бы очень удивился, если бы стены были нормального цвета, а в шкафу не лежал чей-то скелет.
— Значит ты уже знаком с Георгом? — шутливо произнёс Туманов.
— С кем?
— Георгом, его череп таки лежит у меня в шкафу.
— Владислав, — оборвал его незваный гость, — Пора прекратить этот театр.
— Всё когда-нибудь прекратится, немного осталось, — как всегда с невозмутимым лицом сообщил Владислав. Это вывело ректора из себя.
— Ты посмотри, что ты сделал с аудиторией! Что это за театр теней? — в лицо Туманову полетели брызги. — Здесь же очень темно! Зачем ты заставляешь студентов портить зрение?
При этом гневно причитающий ректор вылетел из подсобки и широким шагом направился к окнам. Кряхтя и тяжело дыша, он яростно схватился за чёрные шторы, с силой разводя их руками в стороны, чтобы в комнату попало хоть немного солнечного света.
Противное жёлтое пятно ослепило Туманова, и тот прикрыл глаза рукой, но ни на шаг не сдвинулся с места. Он знал, что после очередного всплеска возмущения, старый друг сменит гнев на милость и не станет четвертовать его из-за цвета штор. По крайней мере, в свой профессиональный праздник.
— И почему ты опять в чёрном? Сегодня же праздник!
— Я надеюсь, ты не станешь диктовать мне, как одеваться?
— А стоило бы. Вот, что я тебе скажу: прекращай всё это безобразие и возвращайся к жизни. Хватит жить прошлым. Его уже не вернуть ты знаешь.
— А что может быть реальнее воспоминаний? То, чем я живу и есть моя реальность.
— Твоё дело…Живи как знаешь. Но то, что ты бывший муж моей дочери не даёт тебе право игнорировать мои требования к тебе как к преподавателю. Так что сними это безобразие и возьмись за ум.
Выпалив это, мужчина быстро зашагал к выходу и скрылся за дверью, не пожелав дать Владиславу шанс ответить.
Туманов вернулся в свою уютную подсобку, присел на кресло, надеясь продолжить чтение как ни в чём ни бывало, но теперь было не до чтения. И он мысленно «поблагодарил» гостя за испорченное настроение.
Пройдясь по комнате, Туманов немного расслабился, но мысли занимал уже другой предмет.
Он дошел до стола, открыл правый ящик со свечами и достал рамку с фотографией. Хозяин бережно поставил её на стол, внимательно разглядывая.
На фото была молодая девушка, одетая в белое шёлковое платье. У неё было счастливое выражение лица, а щёки горели нежным румянцем. Волосы её, тёмно-каштановые вились в причудливых спиралях и едва доставали до тонкой талии. Рядом стоял кто-то высокий и худой незнакомец, но Владислав не стал на него смотреть, а быстро  схватил фото и почти нервно отправил его обратно в ящик.
 После этого он подошел к стене и что-то нарисовал на ней.* Было темно, свечи источали слабый, но ровный свет. Лишь иногда тонкие огненные язычки качались от лёгкого дыхания заблудившегося ветерка из соседней аудитории.
 — Четыре тысячи, — прошептал Туманов многозначительно, каким-то странным, болезненным тоном.
Так прошло несколько часов, а когда пришло время, Владислав встал и ушёл, закрыв дверь на ключ.
Он не знал куда идёт. По пути ему снова встретились изрядно повеселевшие коллеги, которые, увидев его, наперебой приглашали к себе, чтобы послушать его странные речи.
Но Туманов был не так прост. Он не хотел быть заказным клоуном на чьём-то празднике, а предпочитал устраивать праздник у себя. Его развлекали званые гости — дорогие студенты. А он, виновник странного торжества — Тьмы над Светом, где полем битвы и заодно главной наградой служила душа человека — всецело властвовал в своём маленьком мирке — мире теней, где царила зловещая Тьма и молчаливое спокойствие смерти.
С такими мыслями Владислав покинул свой университет. Но идти домой почему-то не хотелось. Возникло жгучее желание гулять одному по ночному городу и предаваться размышлениям, чувствовать прохладный осенний ветер летней выдержки, сознавать своё одиночество и наслаждаться им, блуждать неприкаянным Чёрным Призраком при полной луне, смущая случайных зрителей.*)))
Быть одиноким — не так страшно, как об этом говорят. Одинокий Волк — не тягость, это избранный способ жизни, который даёт право идти по своему собственному пути. Это сладостное ощущение лёгкости бытия — когда можно умереть, и никто не станет от этого несчастлив.
 Я — свободный человек. С жизнью меня не связывает даже страх смерти. Я не боюсь умереть, поэтому жизнь моя легка, как лёгок бумажный кораблик, спущенный на воду. Когда игра окончена, а дети уходят домой, кораблик продолжает своё путешествие, никому не нужный и ничем не связанный. Его не ждут родные берега, и сам он всем чужой. Так пусть его поглотит водная стихия, прежде чем он достигнет середины реки, он смиренно уйдёт под воду с гордо поднятыми парусами. Реквием по путнику на незримой дудочке просвистит ветер, и время сотрёт в прах все воспоминания о нём. Вскоре он вернётся снова, но в ином виде, например, в обличие тетрадного листа. И так будет всегда. Жизнь вечна.

Глава 2

Туманов бродил по ночным улицам, забыв о доме. Он смотрел на подмигивавшие ему звёзды, одинокую луну, застрявшую там, в темноте, навечно. Тусклый свет фонарей указывал ему путь. Это были его ближайшие приятели. Им он мог рассказать всё, а они молча слушали его. И от них веяло такой негой и умиротворённостью, что невольно закрывались глаза.
Когда Владислав очнулся, то увидел, что уже давно рассвело, а сам он сидит на лавочке в парке. Солнечный свет открыл другую картину — противно пищали птицы, шелестели листья, нервно качались ветки деревьев то в одну, то в другую сторону. Бесстыжее солнце нещадным образом палило голову, яростно жгло незащищённую белую кожу. А на небе ни единого облачка, только самодовольно смотрела на него свысока голубая пустота, словно насмехаясь над людьми за их беспомощность и незначительность  сравнении с огромной и всеобъемлющей природой.
Всюду прямо из асфальта росли огромные каменные памятники, в которых, как казалось Туманову, когда-то были похороны люди. Это были живые мертвецы, только изредка вспоминающие о том, кем они были. Ночью они мирно спят в своих каменных гробах, а днём выходят на свободу, ходят в гости к другим мертвецам, даже не подозревая о том, что уже давно мертвы. А когда срок их наказания заканчивается, они снова оживают, становясь невидимыми для нас и, возможно, наблюдают за нами, делают ставки или помогают нам. Люди не знают, кому на самом деле молятся.*
Чёрный Призрак достал свои старые механические часы и обнаружил, что уже давно начался его рабочий день. К счастью, сегодня не было первой пары, а вторая начиналась через четверть часа.
Туманов никогда не просыпался так поздно — обычно с первыми лучами солнца он был уже на ногах. Сегодня же всему виной была утренняя прохлада, которая вскоре сменилась зноем и разбудила его.
Владислав не стал возвращаться домой, а быстро поспешил к университету, который по счастливой случайности оказался в двух шагах от парка. Он быстро прошмыгнул между коридорчиками, чтобы ни в коем случае не встретить кого-нибудь по дороге, а когда всё же заметил случайного студента, идущего ему навстречу, свернул налево в маленькую комнатку, где женщины, как считается, пудрят носики.
Взгляд его упал на круглое зеркало — на него тут же уставился какой-то бледный и очень серьёзный человек с большими чёрными глазами, под которыми красовались тонкие синие круги. Губы незнакомца были почти серого цвета и слегка соприкасались между собой в изогнутой линии, чем-то отдалённо напоминающей параболу в неправильном масштабе, какую однажды имел несчастье увидеть в тетради у какой-то студентки. Это рисунок в совокупности с остальными издевательствами над светлым именем Декарта, вероятно, стал последним в её жизни. Совсем скоро девушка покинула университет и, как надеялся Туманов, никогда в своей жизни не брала в руки линейку. Тогда за совсем не весёлый разговор с ней Туманов оказался на грани увольнения. Спасительным кругом были хорошие отношения с ректором, с которым его связывало светлое прошлое, не отпускающее Туманова ни на секунду с тех пор, как…
В коридоре стало тихо, и Чёрный Призрак вышел из своего укрытия. К счастью, ему не пришлось долго блуждать и путать следы — первый поворот направо вывел его в кабинет математики.
Как только его нога ступила за порог, прозвенел звонок, и множество студенческих ног разнесли топот по всему университету.
Туманов облегчённо вздохнул. Он оказался в своей каморке, которая в полумраке, едва заполняемом огнями свечей, казалась ему величественным залом. Так или иначе, это было единственное место, куда он шёл охотно.
Преподаватель ещё немного посидел в своём кресле, ожидая второго звонка. Когда тот наконец-то дал о себе знать, бледный, уставший и голодный человек в чёрном открыл глаза. Из другого ящика ему понадобились кое-какие бумаги.
Через мгновение Владислав вышел в основную аудиторию, наслаждаясь протяжным звуком дверного скрипа, который всегда вызывал у него лёгкий холодок по спине. Он надеялся, та же реакция возникала и у студентов. Параллельно со скрипом заиграла любимая из многочисленных симфоний Баха, которая исходила из маленькой коробочки, спрятанной за дверью. Когда та открывалась, нажималась скрытая от глаз кнопка и играла музыка.
Туманов захлопнул дверь, чтобы скорее увидеть своих новых жертв. Ему казалось, что выглядит он довольно страшно — увидев в зеркале своё отражение, он сам слегка удивился. Опухшие, томные глаза не желали напрягаться, как бывает после бессонной ночи. Но преподаватель давно привык к характерной реакции окружающих на своё появление и даже старался соответствовать своему второму имени — Чёрный Призрак. Он избегал не только людей, но и солнечные лучи, поскольку обладал белой нежной кожей, которая досталась ему по наследству.
Он посмотрел на часы неизвестного возраста на стене, с трудом заставив себя сфокусировать взгляд. В тот момент он был уверен, студенты сверлят его глазами, и он ответил им тем же — одарил своим фирменным незабываемым взглядом, от которого приходилось смущённо прятать глаза. Это было в его стиле. У Туманова были особенные глаза, и он знал об этом.
Часы пробили 9.
— Добрый день, смертные, — сказал преподаватель мрачно.
Туманов стремился удивлять. Пожалуй, за это он и любил свою работу, даже несмотря на то, что давно хотел свести счёты с жизнью — она любезно предоставляла ему возможность быть самим собой. В его жизни давно не было места теплу, поэтому безобидные шутки постепенно превратились в беспросветный чёрный юмор, а человеческая доброта сменилась категоричным скептицизмом. Странно, что осталось желание если не жить, то быть, находя в страданиях, которые ему причиняет его бытие, особое удовлетворение. Случись что-нибудь хорошее… Туманов старался не думать о хорошем.
Всё время, пока странный преподаватель представлялся, загадочная улыбка не покидала его, несмотря на усталость своего хозяина. Чёрный Призрак любил пугать своих студентов и делал это мастерски, сам не зная, откуда к нему явилось такое умение. Он не играл чужую роль, а действительно был таким: тёмным,  скрытным, загадочным. В его голове постоянно бродили тёмные мыслишки о смерти, человеческих страданиях*. Но сам он не считал себя злым, искренне веруя в то, что смерть — не самое худшее, что может случиться с человеком.
Пока Туманов подбирал слова, на последних партах оживилась кучка студентов, очевидно, нашедшая повод для веселья.  Это испугало его и все убежали.)))
— А вот и первая жертва несправедливости, — обрадовался Владислав, заметив виновника торжества — смуглого блондина, который меньше всех смеялся и имел подозрительно спокойный вид. — Скажите мне, для чего у вас язык?
— Чтобы разговаривать, — пробубнил парень.
— Так вот, к чему я... можете забыть об этом на моих парах. А если говорите, то как на кладбище — тихо, чтоб я вас не слышал.
— Хорошо.
— Вот и отлично, — удовлетворённо сказал Туманов и тут же краем уха услышал шуршание крыльями за окном. Как и предполагалось — грациозно рассекая воздух широкими крыльями, в комнату влетел Кренеген. Чёрнопёрый Красавец опустился на свободную спинку стула, чтобы каждый мог им полюбоваться. Блестящие бусинки умно посматривали на студентов, как будто грозная птица была на ступеньку выше. Массивный клюв, предмет птичьей гордости, поворачивался то правой, то левой стороной. Даже Чёрный Призрак с уважением взглянул на своего пернатого друга. Птицы подобно людям рождаются свободными. Но только птицы умеют сохранить свою свободу.
— А вот и наш друг Кренеген, — похвастался Туманов. Ему ещё многое нужно было рассказать о том, чего не следует делать на его парах, и мрачный преподаватель придерживался своего стиля, ловя на себе приятные до ужаса взгляды. Студенты смотрели на него, как на самого неординарного человека в их жизни. Впрочем, так оно и было.
— А это что за зомби? — сказал Владислав про себя почти недовольно, увидев девушку, которая отвернулась в другую сторону и, очевидно, не слушала преподавателя.
Туманов медленно наклонился к ней, чтобы напугать её если не до смерти, то до приятно покалывающего сердца в груди. Он только приготовился что-нибудь громко сказать перед самым её ухом, как студентка повернула к нему своё спокойное лицо.
Это испугало самого преподавателя. О, как она была похожа на его жену… Всё в ней было живым воспоминанием о тех счастливых днях, а Туманов, не на шутку взволнованный и на мгновение сбитый с толку, отпрянул в сторону от призрака своей жены. Казалось, прошло больше часа, как он стоял там, у всех на виду, беспомощный перед своим прошлым, которое затягивало его в свою пучину, дразнило и издевалось над воображением. На миг он почти поверил в то, что перед ним его живая и невредимая жена, которой смерть решила дать второй шанс.
— Живая, — вдруг сказал преподаватель как будто удивлённо. — Как хорошо. Мы думали, Вы покинули нас, — проговорил он, не отрывая строгого взгляда от студентки, глаза которой смело и невозмутимо смотрели прямо на него. — Уже в похоронное бюро позвонили, сейчас приедут. Ах, как жаль, придется всё отменить.
— Я задумалась… — очень тихо, но уверенно произнесла девушка, так, как будто всё и вся (и даже она сама) было в руках этого странного человека.
— О чём же Вы задумались? — претенциозно кинул Туманов. Перед его глазами наконец рассеялся туман, и девушка снова превратилась в обыкновенную студентку.
 — О том, почему Вы не стали врачом, — ответила девушка. — У Вас такой чёрный юмор…
— А когда это я шутил? — удивился преподаватель, обращаясь к Кренегену, который ему тут же хитро подмигнул. — А Вы бы доверили мне скальпель? — обратился Туманов к девушке, но не стал ожидать ответа, а принялся ходить по аудитории, проверяя наличие конспектов, и за одно вспоминая, о чём они говорили до того, как внимание Владислава привлекла студентка.
— Кстати, кое-кто обещал рассказать Вам страшную историю. — послышалось издалека.
— Кто это такой смелый? — подумал Туманов.
Смельчаком оказался тот самый улыбчивый парень, которому преподаватель делал замечание не так давно.
— Посмотрите-ка, труп ожил, — скучным тоном сказал Туманов. — Я же сказал Вам: если разговариваете у меня на парах, то не громче, чем труп.*
—  Но Вы же говорили с Аней, — придирчиво произнёс «труп».
— Молодой человек, следите за логикой, — незамедлительно ответил Туманов. Чёрный Призрак понизил голос на несколько тонов и почти начал выходить из себя. — Я кому-нибудь говорил это, кроме Вас? — Но через мгновение он сдался. — Ладно, рассказывайте, что хотели. Я обожаю страшные истории.
Поднялась девушка по имени Анна и очевидно неохотно рассказала про какого-то философа, убитого своим студентом.
— Это всё? — спросил Туманов, который как ни пытался, не заметил в рассказе ничего страшного.
Но девушка продолжила:
— Наверное, потом его увезли в морг…
Туманов медленно поднял широко раскрытые глаза — он не ожидал такого существенного дополнения, и неожиданно его бледным лицом завладела улыбка, которую он был не в состоянии скрыть. Этот странный диалог ему нравился всё больше и больше. Было ужасно приятно вытягивать из закрепощённых стереотипами людей те мысли, которые таятся в голове и никогда не озвучиваются. Люди боятся сказать что-нибудь мрачное, опасаясь показаться злым или жестоким. Быть злым никогда не модно, как бы близко это не было кому-то. Но быть злым и казаться таким — разные вещи, — был убеждён Туманов. Для  него существовало целых 4 стороны правды. ***
Туманов никогда не был злым или жестоким. Он видел мир во всех его проявлениях, и из всех его многочисленных тайн вопрос Жизни и Смерти являлся, без сомнения, важнейшим для него. Он был не таким, как остальные.  Он всегда знал, что когда-нибудь умрёт и терпеливо ждал этого.

Глава 3

Вечер выдался на удивление свежим. Небо было совсем белым и однородным, как будто это был его натуральный цвет. Воздух, пропитанный влагой, источал дивный аромат – пахло дождём и свежескошенной травой. Где-то вдалеке упрямо жужжала газонокосилка в такт прерывистому шелесту дорог, содрогавшихся под шинами автомобилей.
Туманов дождался, пока последний человек неторопливо выйдет из университета и направится к себе домой, где его, наверное, ждёт жена и парочка симпатичных детишек.
Туманова никто не ждал. Он жил один в большом просторном доме напротив кладбища. Его единственным и наилучшим другом был ворон Кренеген. Надо сказать,  ворон был также хорошим собеседником, поскольку не имел привычки спорить и перебивать. По обыкновению он проводил с ним дни, а вечером улетал в неизвестном направлении. 
Ночью к Туманову частенько приходил призрак его покойной жены. Он не мог постигнуть умом, чего хочет дух, но всеми своими душевными силами стремился понять это. Тогда, услышав посреди ночи тихий, зовущий шепот, он шел за ней – медленно, со  спокойствием монаха шагал он в полумраке, не зная куда, поддаваясь неясным чувствам. В стёклах старых шкафов, освещенных лунным светом, в отражении зеркал – всюду на него смотрели печальные глаза. Иногда комнату зверем пересекал сгусток белого тумана и нырял в открытое окно, разверзая тьму. Тогда Туманову казалось, что он начинает сходить с ума.
Своим обычным маршрутом преподаватель отправился домой.
***
Это был один из самых красивых домов во всей округе. Фасад был выполнен в классическом стиле. Белые стены с чёрным низом гармонично сочетались с вычурными резными  узорами на деревянном крыльце. Были там и различные фигуры, резанные по дереву на широкой двери цвета чёрного шоколада. Изящные металлические перильца, окрашенные в чёрный цвет, спадали вниз красивой дугой, следуя за ступеньками. А на крыльце, уходившем в правую часть, стоял пыльный диванчик и журнальный столик.
Ступеньки пронзительно заскрипели, почувствовал на себе груз уверенных шагающих ног. Войдя внутрь, Туманов мельком осмотрел зал, и, не найдя ничего необычного, с грохотом уселся на толстый диван. Перед ним на столике стояла фотография давно умершей, но всё ещё любимой жены.
Но сейчас, смотря на светлое, немного задумчивое лицо жены, Туманов думал не о ней. А думал он об Анне, которая дерзнула вызвать в нём довольно противоречивые чувства. С одной стороны, Владислав наконец увидел жену снова, хотя и только в своей больной фантазии, с другой – его смутило то, что к ней он уже не мог относиться так, как к остальным студентам.
Чёрный призрак, тяжело вздохнув, откинулся на спинку дивана и с силой зажмурил глаза, как будто не хотел ничего видеть перед собой. За окном шелестел ветер, где-то вдали послышался гул мотора, и снова всё стихло.
Постепенно в комнате начало темнеть. Ядовитый оранжевый цвет медленно сползал со стен по мере того как опускалось умирающее солнце подобно тому, как сила земного притяжения тянет к себе мыльный пузырь. Как только разноцветный шарик касается земли – он лопается – так солнце, приблизившись верхним краем к линии горизонта, лопнуло и оставило на облаках свой кровавый след.
Вдруг повеяло прохладой из окна, вязкая струя холода лизнула пальцы ног.  Туманов открыл глаза, почувствовав на тебе чей-то настойчивый взгляд. В комнате по-прежнему никого не было.
Тогда Влад заметил тёмное пятно в нижнем уголке окна, откуда на него смотрело человеческое лицо. Это было лицо ребёнка, с большими тёмными глазами. Оно смотрело на него с интересом, как будто изучая. Ещё мгновение – и его вдруг не стало. Только за окном раздался странный детский смех, а небо совсем потемнело. Стало душно.
Влад поднялся с дивана, думая, что у него совсем поехала крыша, и опять вышел наружу.
Снаружи было холодно, пахло дождём. Неожиданно для себя он опять увидел девочку, - она смотрела на него, выглядывая из-за угла дома. На ней было жёлтое платьице, которое легко развевалось, как будто дул сильный ветер. Волосы её тоненькими ниточками плыли по незримым волнам, как под водой локоны водорослей движут невидимые силы. Но вокруг самого хозяина воздух как будто застыл.
Девочка улыбнулась, видя в глазах Туманова удивление. Ловким движением она прошмыгнула мимо него так, что оказалась на другой стороне дороги, которая разделяла дом и кладбище, и исчезла.
Владислав хотел последовать за ней по смутному желанию, возникшему ниоткуда, но тут он увидел свою Аделину…
Адель была рада увидеть мужа снова. Казалось, она хотела ему рассказать что-то такое, чего он не знал, то, чему он тоже был бы безмерно счастлив. Её глаза, всегда светлые и всегда грустные в этот раз сверкали огнём.
Туманов и сам хотел ей многое сказать, особенно тогда, когда понял, насколько незначительна была ссора, которая стала роковой для обоих.
Что-то смутное промелькнуло в голове Владислава. Но он ни за что не хотел поверить в то, что Аделины уже давно нет. Для него не существовало тех 10 лет, которые он прожил без неё. И сейчас она стояла в десяти шагах от него, живая, радостная, счастливая…
Ему тогда показалось, что на этот раз всё должно случиться иначе. Не будет никакого красного автомобиля, превысившего скорость. Не будет безжизненного тела, бесцельно распростёртого на дороге.
И как только он об этом подумал, откуда ни возьмись, появилась красная иномарка, которая со свистом неслась по пустой трассе. Туманов хотел остановить её, закрыть весело бегущую навстречу девушку своим телом, но ноги его не слушались, как будто вдруг потеряли силу.
Всё повторяется снова. И вот опять она лежит на дороге, едва дыша. Туманов с трудом дотянулся до неё, чтобы перевернуть на спину. Но увидев её лицо, он ужаснулся. Это была Анна.
***
Владислав очнулся в холодном поту и обнаружил, что лежит на полу посреди зала. Черный Призрак, который был сущим кошмаром для студентов, сам страдал ночными кошмарами. И эти были куда страшнее.
Было уже светло. Ночное светило давно взошло на небосклон.
— Полнолуние. — подумал Туманов, разглядывая светящийся шар. — Пора идти пить кровь.
Этот сон снился ему постоянно. Но каждый раз он заканчивался по-разному. В последний раз ему всё-таки удалось спасти Адель, для чего ему пришлось пожертвовать своей жизнью.
Это навело его на мысль, что за всё в жизни нужно платить. Если не умирала Адель, умирал кто-то другой. И сегодня на месте Аделины была Анна.
Но все же, кто эта девочка в жёлтом платьице, что вывела его на дорогу? Этот вопрос мучил Туманова больше всего.
Вскоре после аварии, медики обнаружили, что Адель носила ребёнка. Возможно ли то, что это была его не рождённая дочь? Ведь именно это так спешила рассказать мужу Адель.  Может быть, поэтому её душа не  успокоилась и до сих пор живёт в доме Тумановых?
Владислав часто думал о том, что всё было бы намного проще, если бы он ещё тогда свёл счёты с жизнью. Спрыгнуть с высотки навстречу сотням огней под музыку ночного города казалось ему невообразимо великолепным. Но что-то постоянно сдерживало его, мешало воплотиться его грандиозным замыслам.
Старинные часы над камином пробили один раз. Туманов всё ещё лежал на полу, ощупывая места ударов во время своей малосознательной ночной жизни.
В сон его больше не клонило. Тогда он принёс из спальни груду старых альбомов, чтобы сотый раз просмотреть аккуратно вставленные в рамочки, цветные фотографии, сделанные Аделиной, которые напоминали ему о том заветном времени.
Адель любила фотографии. Она любила всё, что окружало её. Поэтому фото всегда получались у неё светлыми и яркими.  Как будто именно так она и видела мир своими глазами.
Она была полной противоположностью Владу. Несмотря на это или, можно сказать, поэтому они очень любили друг - друга.
Мы не будем рассказывать, где и как они познакомились, когда в первый раз поцеловались и как поженились, дабы не превращать данный рассказ в любовный роман. Следует только сказать, что после смерти жены Туманов стал ещё более странным и отчуждённым. Ему всё больше нравилось проводить время в одиночестве, в размышлениях о жизни и о смерти. Он не  любил шумные компании и избегал людей, которых считал излишними в своей жизни.
Чёрный Призрак построил себе уютное убежище, где он мог бы прятаться от всех и даже замаскировал вход в него, то ли искренне пребывая в уверенности, что никто не догадывается об этом, то ли в надежде показать, куда заглядывать не стоит.
Туманов зажёг камин как в старые добрые времена, когда они с женой каждый зимний вечер сидели у огня и разговаривали часами, пока не взойдёт луна.
Но это было уже совсем не то. Озлобленно сверкали дрова, пожираемые дьявольскими, лукавыми языками пламени и издавали противный скрежет. А по потолку и на стенах  носились бешеные тени, словно не могли найти себе пристанища. Так бьются в агонии больные в психиатрической больнице, возятся и стенаются в тюрьме заключённые, тщетно пытаясь обрести покой.
Фотографии, немые свидетели прошлого, и те смотрели на Владислава угрюмо. Жадно впиваясь глазами в останки того, что было, Туманов бы хотел взять из них хотя бы частичку того, что они хранили в себе.  Но фотографии мертвы. Живы только воспоминания, которые связаны с ними. Фото не могло дать ему того, чего не было в нём самом. Только сам человек мог вложить в них смысл.
Тогда он в ярости швырнул мёртвые фотографии на пол и сам устало упал возле них. От камина исходил мягкий жар, и вскоре к великомученику снизошел долгожданный спасительный, глубокий сон.
 
Глава 4

Наступило утро, сырое и восхитительно мрачное. Лёгкий ветерок коснулся щеки Туманова, было ещё слишком рано  –  за окном едва виднелся призрачный отблеск рассвета.
Впервые Туманов почувствовал невесть откуда пришедшее облегчение – свежий приток энергии коснулся о чуть прояснившееся сознание, как будто чья-то сильная рука чудесным образом очистила его разум и открыла путь для новых душевных сил.
Впервые за несколько дней Владислав Андреевич Туманов, как обычный смертный и ничем не примечательный человек, взялся за физическую пищу. Загремела посуда, заурчала вода, закипела жизнь в давно забытой холостяцкой кухне, и жизнь словно наполнилась новым смыслом. Глядя на бурлящую воду, внезапно и неожиданно даже для себя этот странный человек осознал всю неописуемую мощь времени. Даже крепкий неподатливый камень рано или поздно превращается в песок, легко скользящий между пальцами, дайте ему вечность и он превратится в пыль, исчезнет в незримом, неосязаемом и никому не подвластном течении времени. 
Туманову же было дано только 10 лет. Но за это короткий по сравнению с вечностью срок, все его воспоминания померкли в свете новых дней, 6 тысячах рассветов и закатов; 6 тысяч раз на небо всходила луна и растворялась в бездонной голубой чаше. За 6 тысяч дней и твердь, казалось бы, нерушимого прошлого, пожрала ржавчина, но во что превратился тогда он сам?
Когда бренное тело наполнилось живительной силой, а с завтраком было покончено, Чёрный Призрак без единой мысли в голове отправился на работу,  зажигать свет знаний чужого поколения.
***
В аудитории его уже ждали. Несколько десятков студентов занимали всё пространство между ним и единственным выходом наружу, неестественно вяло зевали и переговаривались лишь неясным шёпотом.
«Пора было бы развеять эту скуку», – подумал Туманов, зычным густым голосом произнося:
– Доброе утро, зомби.
Сонная масса вздрогнула, а ленивые взгляды наполнились настороженным вниманием. Действительно, от него можно было ожидать чего угодно, однако на сей раз преподаватель избрал свой любимый и самый действенный метод. 
– Сегодня я буду вас пытать, – сказал радостно Туманов, за долгое лето изрядно соскучившийся по таким, свойственным только ему одному, развлечениям. Кто ещё, кроме него, научит этих ленивых студентов, с детства привыкших к лёгким путям, находить счастье в любых действиях, сложных, изнурённых, требующих терпения и выдержки, а потом, наконец доведя дело до конца, наслаждаться наилучшими, приятнейшими плодами своего успеха и заслуженным отдыхом. Человек, хоть раз переживший это истинное счастье, никогда не сможет отказаться от него.
– Я выберу себе одну жертву и узнаю, каков уровень ваших познаний в высшей математике, – сообщил Туманов, внимательно оглядывая присутствующих, пытаясь найти что-нибудь похожее на уверенность. Но как он ни старался, медленно блуждая по рядам, не смог узреть на лицах ничего подобного – все были одинаково пусты, лишь некоторые излучали уважение или страх, большинством же владело сомнение. Сомнение в своей удаче, в своих силах, в своих желаниях.
– Поиграем в игру. Я называю любое число и смотрю, кто под этим числом в журнальном смысле. Этот человек, – Туманов вдруг остановился. – Этот человек не будет моей жертвой. Он выберет мне одного человека на пробу… Итак…
Неожиданно раздался стук в дверь. Перед дверью возникла худощавая девушка с огненными волнистыми волосами, кое-как разбросанными по плечам. Девушка тяжело дышала, наверное, от волнения. На сей раз Кренеген точно выбрал жертву для Хозяина и уселся прямо на голову опоздавшей. Это не могло не произвести на Туманова впечатления – Ворон тонко чувствовал людей и никогда не ошибался в выборе самых стойких и храбрых. Выбор Кренегена совпал с его собственным – они нуждались только в самых сильных, таких, которые могли вынести те нелёгкие испытания, что преподнесла им сама судьба в виде Чёрного Призрака. Войдя в аудиторию после звонка, девушка тем самым доказывала свою храбрость, чего, однако, нельзя было сказать по внешнему виду.
– Даже Кренеген понимает, что опаздывать на мои пары так же не хорошо, как на свои похороны, – холодно заметил преподаватель и претензионным образом уставился на девушку, но, видя её разумную безынициативность, решил взять всё в свои поводья. – Кстати, Вы боитесь смерти?
Та не знала, что ответить и только обеспокоенно смотрела по сторонам, как будто, ища подсказки.
– Вас что, зомби покусали? – раздражился Чёрный Призрак. – Я задал конкретный вопрос и хочу услышать ответ.
– Нет, только комары, – безобидно сказал этот ангел.
– Они наверняка хотели убить Вас, – пошутил Туманов, которого на миг поглотили тёмные мысли, и он хотел было продолжить свою теорию во всех ему подвластных красках, однако сдержался. Сейчас его целью было заполучить ответ. – Я спросил, Вы боитесь смерти?
– Нет, не боюсь… – не сразу ответила Рыжая, а Туманов тем временем приготовился к своей любимой шутке – достал из шкафа череп, когда-то подаренный ему преподавателем истории. У черепа так же имелась своя история – он был найден на раскопках вместе с другими своими костяными сородичами в одной глухой деревушке. Место это славилось событиями, происходившими в близлежащем от неё лесу – о странных видениях рассказывали люди, которые там побывали. Одним из таких людей был сам Туманов, поэтому и решил взять череп в память о том странном месте.
– Этот тоже не боялся, – произнёс преподаватель, проведя ладонью по холодной поверхности. Затем череп снова возвратился в шкаф, а Туманов продолжил:
– Мы всё думали, кого сегодня будем пытать. А тут птичка сама впорхнула в клетку. К тому же Вы не боитесь смерти. Бросайте свои вещи, они Вам больше не понадобятся.
Девушка покорилась.
– Отгадайте загадку, обратился он к студентам. – Как называется старинный способ лишения жизни путём разрывания шейных позвонков?
– Виселица, – почти сразу ответила Рыжая.
– Ура, – обрадовался Туманов. – Моя любимая игра – в неё и поиграем. Но Вам необходим помощник. Кренеген, лети сюда!
Птица неслышно опустилась на сухое деревце тёмного цвета в большом горшке на полу подле шкафа, которое служило ему жёрдочкой для сидения.
– Сейчас я дам Вам несколько ужасно красивых уравнений по вчерашней теме, которые Вы должны будете решить одно за другим в течение двух минут. Если Вы не справляетесь…– Вы ведь знаете игру? – весело объяснил Туманов – разве не забавную игру он придумал для всех?
Как только уравнение появилось на доске, преподаватель поспешил объяснить другим, что каждое решение записывается в тетрадь, а потом тщательно проверяется им.
Чёрные песочные часы в рамке послужили отличным инструментом для отсчёта времени – его у студентки было очень мало, ведь истинно большие открытия совершаются в неком потрясении. Страх нехватки времени – наилучшее потрясение, и именно оно поможет девушке активизировать свои резервы, как надеялся преподаватель.
Время вышло – песок опустился на дно и замер, студентка решила верно лишь одно уравнение из пяти, а это значило, что сегодня Жертва получит лишь один бал из пяти, и тот будет снят за опоздание. Ну что ж… по крайней мере это справедливо. О том, чтобы пожалеть девушку, у него и в мыслях не было. Кренеген и тот победил.
– Эта птица умнее Вас, и это достойный повод для самоубийства, – презрительно бросил Туманов, думая о том, что в этот раз Кренеген, возможно, ошибся в выборе жертвы, или сила её в другом?
– Как там Ваша жена? – вдруг спросила девушка. – Не жалуется на сырость?
Что она говорит? Зачем она это говорит? Как она только посмела?  Тысячи вопросов мелькали сейчас в голове. Ему было нанесено грозное оскорбление на тему, которая являлась запретной. Никто не имел права говорить о его покойной жене, тем более в язвительном тоне.
Сам того не замечая, Чёрный Призрак вдруг вспыхнул, лоб покрылся мельчайшими капельками пота, сердце принялось бешено выбивать дробь, а в  глазах, чёрных как уголь, возгорел неистовый огонь, готовый испепелить всё вокруг.
– Даже смерть не спасёт Вашу душу, сквозь зубы выговорил Туманов, готовя страшную месть за нанесённую обиду, коих никому никогда не прощал. Под ноги девушке полетела в ярости брошенная на пол верёвка. Пора открывать карты.*
***
Марина немного покраснела, ощутив на себе одновременное внимание двух десятков пар праздных глаз. Не прошло и мгновения – как рыжая копна волос молнией пронеслась по аудитории и исчезла за дверью.
Обида была отмщена в стократ, но Туманова по-прежнему терзали неясные предчувствия. Висок сжимала непонятная боль, отдававшая токи по всему телу. Однако Чёрный Призрак не позволил себе долго прислушиваться к ощущениям, ведь они всегда падки на ложь. И лишь холодный разум, которому чуждо предательство, останется его верным спутником; а на этот раз он без всяких предчувствий подсказывал ему, что скоро нагрянет буря.
Туманов был рад временному затишью – спокойно, без излишней суеты он решил предаться чтению. Это была толстая, но маленького формата книга, подарок его покойной жены. Неизвестно, сколько раз она была жадно прочитана от корки до корки –  Чёрный Призрак мог цитировать её наизусть – но каждый раз, когда она попадала в бережные руки, возникало непреодолимое желание прочитать хотя бы предложение, и Туманов читал: абзац, страницу, главу и так далее.
Неожиданно пламенный лепесток горящей свечи заметался из стороны в сторону – что могло его потревожить? Туманов бесшумными короткими шажками подкрался к двери, словно лесной кот к неосторожному и чересчур любопытному зверьку. Вот уже можно было открыться – рука потянулась к вычурной ручке, сжала леденящий металл, и тут… зверёк испугался – послышался низкий треск, как будто жёстко приземлилось что-то тяжёлое и хрупкое, о пол глухо застучали башмаки, медленно растворяясь в тишине. А неудачливому коту осталось только смириться с невезением, отчего-то  преследовавшем его на каждом шагу. 
Дверь открылась с трудом – пол покрывали крупные осколки глиняного горшка вперемешку с землей – потеряло приют тонкое чёрное деревце, специально посаженное для Кренегена. И кто этот таинственный гость-вредитель?
Темнело.


Глава 5

Утром прямо на ступеньках Туманова словно мелкого воришку поймал ректор, который был зол и горел желанием поговорить с преподавателем об одном очень важном предмете. Разговор был перенесён в личный кабинет ректора.
– Я ведь предупреждал тебя, – начал ректор мягким, отцовским, свойственному только ему тоном.
– Для этого меня выжидал у университета, чтобы в очередной раз  прочитать мораль, как мальчишке? – не очень вежливо ответил Туманов, ожидая очередной раз оказаться на месте провинившегося школьника.
– Ты даже не представляешь себе, для чего я тебя позвал.
– Об этом не сложно догадаться.
– Сегодня мне звонила некая женщина, которая назвалась матерью одной из твоих студенток.
Туманов не сомневался в том, что Марина пожаловалась родителям на его методы, однако не мог никак найти правильных слов, чтобы объяснить всё шефу.
– Ты ведь имеешь понятие, кто это может быть, – укоризненно произнёс хозяин университета, отчего-то не теряя самообладания.
– Да, я знаю кто это. Но я надеюсь, ты не станешь ставить под сомнение мои преподавательские способности? За прошлый год моими стараниями все студенты сдали государственный экзамен на 4 и более.
– Да, но к делу это не относит…
Туманов решил его перебить:
– Мои студенты – победители областных олимпиад, конкурсов, их с удовольствием берут в любые предприятия. Ты ведь не станешь отрицать действенность моего преподавания?
– Ты не понимаешь…
– Разве результат – не есть лучшее доказательство для тебя?
– Замолчи, наконец, и выслушай меня, – вскипел ректор, долго сдерживавший себя не понятно для чего.
Туманов замер и замолк, но продолжал мысленно искать другие доводы своей профессиональной пригодности – словно тлеющие угли, гневно сверкали восхитительно глубокие чёрные глаза.
– Студентка эта вчера не вернулась домой, и женщина клянётся, что подаст в суд на тебя.
Так вот, в чём дело…
– Пусть напишет хоть десять исков, я не виновен в пропаже её дочери. Это абсурдно, обвинять меня в этом.
– А алиби у тебя есть?
– А основания для обвинения у неё есть? – парировал удивлённый преподаватель.
– Есть, – немного погодя, в возникшей тишине прозвучал сильный мужской голос. Перед обоими предстал молодой человек в тёмно-сером пиджаке без галстука, опрятный и доброжелательный, которого Туманов не приметил в пылу спора.
– Мной было опрошено несколько студентов. Против Вас были даны показания. Говорят, Вы угрожали студентке Белкиной?
– Сдали с потрохами, – добавил негодующий ректор.
– Нет, не угрожал, – сквозь зубы процедил Туманов.
– Владислав Андреевич Туманов, – официально обратился Неизвестный. – Не выезжайте из города на эту неделю.
Чёрный Призрак, скрипя зубами от ярости, вылетел из кабинета, как ошпаренный и грюкнул дверью так сильно, что многоголосое эхо от удара вернулось с противоположной стороны университета.
По счастливой для всех случайности Туманов не заметил сегодня в расписании ту группу, в которой произошёл казус. Он был зол на всех, особенно на тех предателей, которые решили сдать его следствию, и имена которых он, к всеобщему счастью, не знал.
Сегодня Туманов, ещё более мрачный и жёсткий, шутил всё же осторожнее.
***
 У входа его поджидал прохладный ветреный вечер. Он дружелюбно распахнул перед Чёрным Призраком свои объятия и повёл по освещённой жёлтоватым светом улице, за которой следовала маршрутная остановка, обрамлённая четырьмя высокорослыми фонарями.
Туманов не помнил, как  сел в маршрутку, как вышел на своей остановке – за долгие годы практики многие вещи начинают выпадать из памяти. Они делаются не нами – нашим разумным телом, но кто руководит процессом, если не мы? А если тот Таинственный начнёт  вдруг делать не то, что нужно, что тогда? И есть ли основания бояться себя Истинного?
Чёрный Призрак на секунду остановился, чтобы понять, что он всё ещё управляет собой и мысленно сам с себя посмеялся. За спиной послышался шорох – кто-то шел за ним и очень давно. Он не знал, когда заметил слежку – возможно и с самого университета – теперь ему казалось, что он знал о ней весь путь.
Не оборачиваясь и не убавляя шагу, преподаватель двинулся к кладбищу. Если за ним действительно следят, это будет сразу заметно. Кто ходит на кладбище по ночам? Разумеется, никто, кроме него.
Это была молодая девушка – как понял преподаватель, едва свернув за угол серого памятника – тонкая фигура следовала за ним по пятам. Она видимо колебалась, прежде чем выдать себя, но вскоре свернула и она.
  – Зачем ты пришла? – властно спросил Туманов, чувствуя себя Хозяином этой обители мёртвых.
– Я не знаю, – ответила девушка дрожащим голосом, и Туманову предстало её живое лицо с выразительными горящими глазами. Девушка показалось ему до боли знакомой – именно она рассказывала ему про какого-то преподавателя, убитого своим студентом, история сомнительной ценности, но всё же…
 – Надеюсь, ты пришла не математику пересдавать? – мрачно пошутил преподаватель и остановился прямо в двух шагах от удивлённой, храбрившейся студентки, чтобы видеть в деталях свою собеседницу, причина появления которой была ему неизвестна. И почему она так похожа на его покойную жену?
– Странное место для пересдачи, – улыбнулась Она.
– В самый раз, – возразил Туманов, веселея. – Я ведь говорил, что буду принимать пересдачу даже на Том Свете.*
***
– Я думаю, Вы не имеете отношения к исчезновению марины, – вдруг выпалила девушка.
– Это похвально, – немного погодя ответил Чёрный Призрак, приготовивший очередную забавную шутку в своём стиле. – Закопать поможешь?
– Вы ведь не знаете, почему Марина опоздала.
– Догадываюсь. Из-за своей лени и безответственности.
– А почему она вспомнила Вашу жену?
– Имею подозрение – из-за своей тупости и наглости.
– Её заставили сделать это, – проникновенно произнесла девушка.
Зачем она всё это затеяла? Неужели он, мрачный, злой, жестокий преподаватель заслуживает жалости? Если это так, ему нечего делать среди живых.
– С каких пор людей нужно заставлять говорить гадости? Им только повод дай, – раздражился Туманов.  – Да и кому это нужно? И, что более интересно, для чего?
Он уже не слышал ответ, студентка говорила и говорила, а он, не думая, что-то отвечал на свой манер. Перед глазами был лишь туман и непроглядный мрак, застилавший глаза. Он знал, что теперь говорит о проклятом современном поколении, о моральных мертвецах и кастах, которые они от скуки себе придумали. И речь, которую он произносил с презрением, слышалась ему самому недостойной и гадкой. Ведь он, строгий судья, который смотрит о поколении свысока, сам он не живее их. И в отличие от них его уже не воскресить.*
– Почему? – удивился Чёрный Призрак, теряя почву под ногами. – Ты спрашиваешь, почему?
Она смотрела на него полными участи глазами, так легко и смело, словно была его другом. Так просто сдаться, дать дорогу воспоминаниям, поверить ей своё прошлое, освободить гнетущую, всеуничтожающую боль, давно пожирающую его изнутри. Так просто довериться такому же, как он, человеку. И Туманов начал свой длинный рассказ.
– В своей жизни мне пришлось через многое пройти. В 10 лет умер отец, потом мать. На моё семнадцатилетие, 1 ноября, разбился на смерть старший брат, который ехал домой с моим подарком. Я видел смерть много раз, она улыбалась мне беззубым ртом, тем временем забирая самых дорогих людей, которые у меня были. Я долго не мог понять, почему это случается с людьми, которые меня окружают, и не случается со мной? Я постепенно становился нелюдимым и мрачным. В школе и университете меня прозвали Злым гением – ничто не интересовало меня кроме математики.
Мне было двадцать лет, когда я встретил Аделину. Всегда добрая и светлая, она вселяла в меня необъяснимое счастье одним лишь взглядом. Я стал помогать ей просто так, за лёгкое касание руки, за звонкий смех над моими злыми шутками, за неуловимый запах волос, который сводил меня с ума. Я был довольным рабом её скромной красоты. И на короткое время, казалось, всё наконец уладилось – я был счастлив, она согласилась стать моей женой, у нас появился общий дом, общие фотографии и общие друзья. Я почувствовал себя живым человеком рядом с ней – она словно вдохнула жизнь в моё пустовавшее бездушное тело.
Но вскоре мы серьёзно поссорились. Для того, чтоб жить, мне нужно было бросить исследовательскую деятельность, которая мне нравилась, но приносила сомнительную прибыль и пойти преподавать в престижный ВУЗ, ректором которого был её отец и с удовольствием бы взял на работу талантливого молодого математика за приличную зарплату. Я был горд и не хотел, чтобы меня брали на работу потому, что я был мужем дочери ректора.  Ссора перешла допустимые границы – я был непреклонен, и Адель выбежала из дому. Как я мог этого не заметить? Она исчезла на время – я не находил себе места, где она могла быть? Ей категорически нельзя было нервничать – она страдала врождённым пороком сердца, любой повод мог вывести её из колеи.
Я обзвонил больницы и нашёл её в одной клинике, но девушка в трубке металлическим голосом объявила,  что с моей женой всё в порядке, и она ушла домой. Я ждал её у дома и дождался – она вышла из жёлтой маршрутки, направившись домой … но почему она улыбалась? Увидев меня, она очень обрадовалась и побежала навстречу, очевидно, что-то хотела мне сказать. Но вдруг откуда-то взялась красная иномарка, которая на огромной скорости сбила мою Аделину.
Я был в отчаянии. Очередная и самая дорогая смерть в моей жизни. Я хотел покончить с собой, но не смог, и жизнь моя превратилась в эту – бессмысленную и жестокую. Я всё-таки пришёл к её отцу, мы погоревали вместе, и через несколько лет он, кажется, забыл о случившемся. Но я не забыл. Она до сих пор не отпускает меня, является в кошмарных видениях и снах. Это я стал причиной её смерти, я её убийца, и мало мне умереть. Я должен мучиться всю жизнь, только так можно искупить свою вину.