2-IX Сестричка-то созрела ч. 1

                IX

  – Ты преувеличиваешь, доводишь до абсурда. Но, в самом деле, я хотел поговорить с тобой ещё кое о чём, а, вернее, о ком.

  – Кто же это, что ты сразу, как я приехала, желаешь о нём побеседовать.

  – Не о нём, а о ней.

  – О Либитина! Интригующе. Не томи, Стабилий! Не Статилия ли Мессалина?

  – Нет. Это Фабия Марциана.

  – Что? Кто? Марциана? Ах, да, ты ведь её тоже основам философии с этого года начал наставлять. И что, она настолько поразила тебя способностями? Не сказала бы, что они у неё выдающиеся.

  – К сожалению, ты права. Раз уж мы коснулись её обучения, благодарю за оплату, хотя ты знаешь, я не настаиваю…

  – Оставь, дальше.

  – Способностями она не блещет, но, когда захочет, удивительно прилежно занимается. Утром, к примеру, замечательно повторила мой вчерашний урок о некоторых началах философии у разных варварских народов. Но обучение днём – это одна, лучшая сторона твоей младшей сестры. Я хочу сказать тебе о другом. Ты же и до отъезда её долго не видела, со дня рождения Квинта, да? Да, да, не вспоминай. Так вот, за это время её поведение очень изменилось.

  – Постой, а Квинт куда смотрит?

  – Напомню, он занят, особенно с начала этого года, делами Курии. К тому же он более склонен к воспитанию Спурия. Ведь это братик, мальчик, понимаешь? А Марциана – девочка, к ней нужен другой подход. И ещё, скажу по секрету, он тоже спрашивает: «Куда Присцилла смотрит, куда она подевалась?» Ясно, в чём дело? Что это не дело? Не годится сваливать друг на друга воспитание вашей, пусть, так сказать, приёмной, и от ненавистной мачехи, но всё же сестры, Фабии. Иначе, если будет так продолжаться, она, мне кажется это весьма вероятным и скорым, будет бесчестить ваше родовое имя. Вот что заставило меня о ней заговорить.

  – О Геркулес! Уже всё так плохо? Ей же только одиннадцать. Замуж не отдашь…

  – Да это и не выход, пожалуй. Вспомни подруг, знакомых…

  – Да и себя. Чего уж далеко ходить.

  – И кроме того, хоть ей и одиннадцать, однако тело её уже почти превратилось из детского в женское. Вот только голова, ум практически как у ребёнка.

  – Она и есть ребёнок. Но что же, ужели всё так плохо? Уж не беременна ли она?

  – Слава Богам, нет. И пока не «всё так плохо», как ты выразилась. Но тенденция определённо наметилась.

  – Тенденция к чему?

  – К крайне непристойному поведению.

  – Вся в мать.

  – Необязательно. Тебе и брату легко и на это всё свалить, – философ посмотрел на клепсидру. – Однако мне пора. Прошу прощения, должен идти.

  – Интересный ученик?

  – Да, угадала, есть пара. Исидор, в частности… А Марциану я просил зайти к тебе сегодня. Постарайся присмотреть как-то, не допустить…

  – Хорошо-хорошо, понятно. Всего доброго, мой наставник-моралист! – проводила Фабия гостя до атриума.

  – Будь хоть иногда серьёзнее, моя ученица. Всего доброго, до встречи!

  – До встречи!

  «Дались ему мои сексуальная жизнь и чувства к брату! – думает Присцилла. – Что это, все моралисты и ханжи такие… завистники, что ли? Да, они все завидуют молодости и красоте, чего у самих давно или отродясь не было и нет. Их никто не хочет, не зовёт возлюбленными и желанными, вот и бранят тех, у кого всё это есть, кто доволен жизнью и радуется всем её моментам, «срывает дни». Особенно богатство и знатность их раздражают!.. Но Стабилия не пойму. И не стар, нет пятидесяти ещё, может, сорок пять даже. Высокий, симпатичный, хоть и с бородкой; кудрявенький. Да и дом есть свой, не на съёмной квартире живёт, и не в бочке тем более, не на улице, слуги даже есть…»

  Но эти мысли были прерваны. Номенклатор едва успел зайти в атриум и начать докладывать: «Моя госпожа, к вам…», как вбежала самая младшая Фабия:

  – К вам любящая сестра!

  Марциана – красивая девочка, почти девушка, только ростом на голову ниже Муции. Волосы вьющиеся, чёрные; почти того же цвета глаза, пышные ресницы. Прямой, но чуть-чуть длинный нос. Большой красивый рот, румяные ланиты, нежные шея и подбородок. «Тепло!» – говорит вбежавшая и знаком велит своей служанке снять с себя платье, оставшись в модной косской тунике без рукавов. Не худенькая, с наливающимися где нужно округлостями, уже выдающимися чуть ли не больше, чем у старшей сестры, уж попа точно.  «Вот тебе и одиннадцать!» – поражается Присцилла. Сёстры обнимаются и целуются.

  – Привет, Муция! Стой, ещё поцелую... Вот так. Давно не видела тебя... И ещё!.. Ты здорово целуешься, сестра! Научишь?

  – Посмотрим. Привет, сестрёнка! Клянусь Венерой, рада тебя видеть! Как ты повзрослела – такая красавица!

  – Благодарю. Я знаю. Слушай, увидела сейчас Стабилия. Этот зануда был у тебя?

  – Да, пытался мне о любви что-то рассказать. Да что он в ней понимает?! Может ли вообще мужчина, а тем более этот философ, понять женскую любовь?!

  – И не говори, Присцилла! Всё верно, всё верно!

  – Вот ты меня поймёшь. Но философ он отличный, так что слушай его!

  – О Бастет! Да учусь я!

  – Молодец! Пойдём в перистиль?

  – Идём, сестра.

  Во внутреннем дворике всё так же журчит и блестит на солнце фонтан; скоро приходит и начинает играть флейтистка. Сёстры лежат рядом на ложах.

  – Ты обедала, есть не хочешь?

  –Дома поела, спасибо! Муция, вина не предложишь?

  – Нет, Марциана…

  – Присцилла, ты же знаешь! – корчит обиженную гримасу младшая.

  – О Грации! Извини, – вспоминает Младшая, что сестрёнке не нравится зваться Марцианой. – Не дуйся, тебе не идёт. Вот так лучше. Нет, Марция! Я сама сегодня не хотела днём пить. И тебе советую: никогда до вечера не пей – для здоровья вредно. Кроме праздников, разумеется. Вообще-то тебе рано, но мы тебя разбаловали…

  – Спасибо, балуйте ещё! Не будешь сама, вели, чтобы мне принесли. А то сейчас пойду домой и там выпью или вообще на улице. Но на улице ведь не стоит, верно?

  – Верно. А дома кто тебе нальёт?

  – Квинта дома нет. А один виночерпий тайком попивает наше дорогое вино. Я его застала как-то, я же знаю, какое и где вино для слуг, он умолял не рассказывать Квинту…

  – Ясно, он тебе и наливает. Хорошо. Давай, знаешь, как сделаем? Завтра Робигалии, приходи, выпьем.

  – Можно и лучше. Могу сегодня не уходить, останусь до завтра. Здорово тебе – одна живёшь! Вообще, может, у тебя поселиться?

  – Не сегодня, Марция. Живи, учись в вашем доме, с братьями. К вечеру можешь перемещаться сюда, если обещаешь меня слушать и к ночи чтобы приходили слуги тебя обратно провожать.

  – Благодарю, моя милая Муция! - радуется девочка. – Благодарю, любимая сестра!


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/11/26/1572


---------------------
1) Статилия Мессалина – третья жена (с 66 г.) Нерона. Вероятно, названа лишь для аллитерации.
2) клепсидра – водяные часы, довольно редкие в то время; состоятельные люди могли себе позволить иметь их.
3) Робигалии – праздник предохранения посевов от вредителей, в ч., посевов хлеба от головни, отмечался 25 апреля.