В километрах Мехреньгской тайги

Казалось, что все это лишь продолжение сна. Сна, в который хотел попасть долгие годы юности, и ПОПАЛ …



                Ты – солдат!

Визгливый крик сержанта заставил буквально слететь с койки,схватить «хэбчик», всунуть ноги вместе с портянками в сапоги и встать в строй.Все. Кончились красивые солнечные сны о солдатском строе, автоматах наперевес,звонкой строевой песне и девчонках, кидающих цветы под широкие подошвы кирзовых сапог.
Начались обычные армейские будни солдата Внутренних войск. А как хотелось быть десантником! Вернуться домой в голубом, словно небо, берете,со шрамом от ранения и медалью на груди, как у Лешки-летчика из соседнего двора, воевавшего в Афганистане. Нет, не для утехи собственной гордыни, а для того,что бы гордилась мама, хвастались в разговорах со своими друзьями братья, и подвыпивший отчим, схватив гармошку, ударил мехами «Славянку». Чтоб деды мои, получившие за ратные подвиги в Великой войне боевые награды, взглянув с небес, остались довольны.
Ух! Архангельский мороз, не такой, как у нас на Псковщине, а мягкий, пропитанный мудростью сосен, быстро выстудил из моей головы очередные юношеские мечтания, оставив действительность. Страшную и удивительно манящую красотой ночного сияния охраняемых периметров.
Словно огромный фантастический город растянулся на многие километры Мехреньгской тайги. Тайги, суровую глыбу которой подвинули тысячи рук повинно и безвинно осужденных, приехавших за длинным рублем вольнонаемных, или просто романтиков, подхвативших очередной призыв партии. Это они, не жалея собственного здоровья, не щадя вековые сосны и ели, построили поселок с целлюлозным заводом и лесной биржей. И как красиво они его построили!
Здесь не работало всем известное правило «нельзя путатьстили». На удивление гармонично смотрелись рядом дома с мотивами архитектуры средней полосы, Украины, Белоруссии и даже Германии, кирпичное здание Дома культуры в стиле «советского классицизма» и деревянный сруб с резными костромскими наличниками на окнах, асфальт и деревянные мостовые. Все это излучало какое-то особое, незнакомое доселе тепло. Я понял: мы зря себя накручивали, зря зацикливались на том, что нас, произведенных в статус конвоиров, обязательно будет не любить местное население, состоявшее, как думалось, сплошь из бывших «зеков».
Все оказалось наоборот. Я понял это, когда навстречу колонне новобранцев попались бабушка с внучкой. И эти две пары глаз, – одних с серой доброй усталостью, вторых – с карим раскосым озорством,и маленькая детская ручка,машущая нам вслед, смерчем перевернули все в моей голове.
«ТЫ СОЛДАТ!» – крикнули мне эти глаза, – «Мы любим и жалеем тебя, потому что ты – НАШ РУССКИЙ СОЛДАТ! И не важно, какого цвета у тебя погоны: краповые или голубые, зеленые или черные».
Я понял, что стал для этой бабушки не просто молодым человеком, а братом или отцом.Наверное,глядя на нас, вспомнила она такой же неровный строй призывников 1941 года. А крохотная девчушка с красивыми раскосыми глазами зимой82-го не могла знать,что через каких то восемь лет она, девочка-подросток, будет провожать своего мальчишку на новую войну – в далекую Чечню. И будет страшно от непонимания,ПОЧЕМУ надо воевать с дядей Хасаном из Грозного, который, всегда улыбаясь,угощал фруктами? ПОЧЕМУ вдруг стал врагом веселый дядя-прапорщик Карахоев,служивший с её отцом?
Долго, очень долго не будет ответов на эти вопросы, но будет у этой девчушки одно:ДОЛЯ. Та самаяДОЛЯ РУССКОЙ ЖЕНЩИНЫ каждого поколения, провожающей и встречающей солдата. Не важно какого, не важно, когда. Важно, что своего.


                Недоумение

«Мама, как там мама? Не гоняет ли её опять по пьянке отчим? Сумеет ли «младшой» защитить её, пока я служу? Эх! Скорей бы «дембель»! Как там Лийка? Интересно, будет ждать?Красивая, цену себе знает, но и «хвостом» покрутить любит. Уф! Скорей бы «дембель»!
И чего это я заладил «Дембель,дембель»? Первый день в армии, а уже домой собрался. Нет, будем служить».Смешной, наверное, вид у нашей колонны, если вообще ее можно назвать колонной. Идет по улице, по четверо в ряд, неровный строй в головных уборах,без погон и звездочек, количеством пятьдесят три человека. И недоумение у каждого в глазах. Оттого, что не видят города с двумя аэродромами, шикарным универсамом, двумя домами культуры и большим пляжем, – всем тем, что обещал  капитан Еров, когда забирал новобранцев из Псковского военкомата.
«Обманул, наврал, кинул», – именно так говорили после завтрака в курилке. Но никто не задумался, что капитан никого не обманывал, да и слукавил лишь для того, чтоб не разбежалисьза двое суток пути. И пусть аэродромами он назвал «Девятку»* и «Четверку»*, шикарным универсамом – деревянное двухэтажное здание «Новинки»,зато с пляжем и клубами не обманул. Только пляж тот увидят далеко не все: после курса молодого бойца одни уедут в Архангельскую «учебку», другие – служить по лагпунктам, разбросанным от Пуксы-2 до Дальнего.


                Не ваниль с лимоном

Ну и звучное же название у первого на пути из учебного центра в воинскую часть магазина –«Спутник».Маленький,сродни деревенской лавке, каких бесчисленное множество в СССР. Обитые железом двери, покрашенные половой краской, окна с решетками, красочная вывеска на фасаде.
Мог ли я знать, что именно в этот магазинчик на протяжениивсей службы обязательно буду заходить. И покупать пачку вафель. Нет, не потому,что я «сладкоежка», хотя все солдаты, особенно в первые месяцы службы, любят сладкое. А потому, что эти вафли были изготовлены в Псковской области, и пахло от них не ванилью с лимоном, а родным городом, домом, мамой, всем тем, что осталось там, в детстве, за тысячу километров.


                Ангел-хранитель

Яркое солнце, начинающее подниматься над поселком, слепит глаза. Его лучи,отражаясь в высоких сугробах, создают удивительную иллюзию, ощущение, что ноги впереди идущего состоят из раскаленного металла. И вот – эти сапоги, галифе,низ бушлата – раскаленный до красна металл на фоне бело-голубой утоптанной дороги. Поднимаешь глаза: синее до звенящей чистоты небо с золотыми лучами солнца. Опускаешь – раскаленный металл.
Пока я любовался этой красотой, наша колонна минула «Новинку», и вдруг краем левого глаза я увидел то, что заставило остановиться на секунду: голубую дорожку,окаймленную рядами белых берёзок, и в конце этой дорожки – белый двухэтажный замок** с большими окнами! И все это отражало в себе синь небес и золото солнца. Я словно открыл окно в сказку Снежной Королевы. И стоял бы, наверное,вечность, замерев от восторга, околдованный этой красотой, но толчок в спину заставил вернуться на землю и в строй.
«Левое плечо вперед!» – прокричал прапорщик Славкин – наш старшина роты, наш первый старшина в армии, и колонна с присущей новобранцам неуклюжестью медленно повернула. Через пару минут по ней пронесся шепоток –впереди показался обелиск героям Великой войны, который удивил еще ночью, по пути от вокзала до бани. Мы долго не могли понять, как удалось здесь, в глубинке, соорудить памятник, достойной большого города.
Многое не понимали мы, бритые подростки, оторванные отродительской опеки.
Маршируя по заснеженному поселку, не понимали, что кончилось беззаботное детство, безрассудные, хулиганские порой поступки. Что больше мама не пришьет пуговицу, не погладит рубашку на танцы. Папа не почистит ботинки перед школой, а бабушка не сунет пирожок в портфель. Пришло время становится мужчинами. Отслужить, как все ребята. Прийти домой в«дембельской парадке» и на «привальной», раскрыв армейский альбом, рассказывать друзьям и подругам о службе. И уже на равных закуривая со взрослыми,снисходительно поучать молодых. Но даже не это главное. Главное – видеть гордые и счастливые глаза мамы, ее улыбку,чувствовать тепло её рук, которое навсегда останется с нами. Даже послетого, как мама покинет нас.
И чаще всего, оставшись в одиночестве, думаем мы о маме.С мамой идем в садик, едем в деревню, гуляем по городу. Мама ведет за руку в первый класс, маму мы знакомим с первой любовью, мама нас провожает в армию. И даже когда мы думаем, что мамы больше нет, – мы ошибаемся!
Только МАМА – наш ангел-хранитель сначала на земле, а потоми на небесах. Только у мамы спрашиваем совета, поднимая глаза к небу. И только одному человеку мы по-настоящему должны и обязаны – МАМЕ!
Перед уходом в армию, кто-то из заводчан в курилке сказал мне: «Запомни, дружок, единственный, кто по-настоящему ждет солдата – это мама!». Мне тогда его
слова показались грубыми и неправильными. А как же моя подружка? Друзья?
И только после года службы я понял: друзья и подружка помнят. А по-настоящему ждёт МАМА. Только она не спит по ночам, думая о тебе, только она, собирая посылку, укладывает рядом карамель и свои слезы, накрывает все это ручной работы теплыми носками и мольбами к ангелу хранителю. И только эта далекая забота, ночные слезы и мольбы дают нам силы достойно отслужить и принести радость возвращения ей, – единственной, дорогой МАМЕ.

                По вагонам !

«Правое плечо!» – командует старшина.
Мы недружно поворачиваем. Справа, за стволами деревьев виднеется деревянное одноэтажное здание, покрашенное зеленой краской, с очередным лозунгом над большим крыльцом. Похоже, это тоже Дом культуры, и, по всей видимости, первый из построенных в поселке. Впереди – труба целлюлозного комбината: «Да, значит, этой дорогой вели нас сегодняночью с вокзала в баню».
Много рассказов я слышал про то, что служба в армии начинается с бани. Все эти рассказы об одном и том же – первой помывке и выдаче обмундирования. Смешные и грустные.
Теперь и у меня есть своя история. Но моя служба началась не с бани. Она началась с паровоза. Да-да, с паровоза. После двух суток дороги от Пскова с пересадкой в Ленинграде мы прибыли на станцию Пукса-2. Нас высадили из вагона обычного поезда, построили и повели. Было все равно, куда нас ведут,лишь бы поскорей привели и дали возможность лечь спать. Не очень-то уютно мы чувствовали себя после теплой Псковской осени, окруженные высокими сугробами.Но вот чудо! Мы будто попали на съемки фильма про гражданскую войну. В лунном сером свете, под парами, стоял паровоз с одним прицепным вагоном. Да каким вагоном! Такие можно было увидеть только в кино и на старых фотографиях. В голове сразу зазвучала «Славянка», и казалось, что вот-вот из вагона выйдет комиссар с маузером на ремне и даст команду: «По вагонам!»
И команда прозвучала. Только от капитана Ерова. Эх, капитан….
Пока мы приходили в себя, разглядывая внутренний интерьер этого уникального экспоната, паровоз прибыл на станцию. Выгрузились. И пока все еще круглыми от удивления глазами рассматривали маленькое зеленое здание с длинным и дивным названием «ПУКСООЗЕРО», паровоз двинулся дальше. Он отошел, предоставив на обозрение панораму из тысяч светящихся электрических огней.
«И вправду, город! Но разве это вокзал? Так, товарнаястанция какая-то», – решил я.
Да, знать бы тогда, что этот маленький зеленый вокзальчик станет мне так дорог. Что через десять лет, увидев его ночью на экранетелевизора в художественном фильме «Кома», я подскочу на кровати как ошпаренный, растолкаю жену, буду тыкать пальцем в экран, кричать, махать рукамии пытаться объяснить сонной супруге: «Вот! Вот этот вокзал! Вот здесь я служил!Вот мотовоз! Вот Заречная, а там – наше стрельбище, которое сгорело, и я бегал вызывать пожарных!..».
Но жена покрутила у виска и снова легла спать. НЕ ПОНЯЛА. А я так и не уснул до утра. Сидел, курил, вспоминал. Вспоминал свою службу,солдат, прапорщиков, офицеров, гражданских. Всех тех, с кем был знаком два года. Вспоминал маленькую, окрашенную желтой охрой кирпичную баньку общего пользования с одним солдатским днем в неделю. Ее желтые потертые на фасаде стены, штабеля дров на заднем дворе и удивительно мягкий пар… Еще немного, и…

–«Левое плечо вперед!..»
В низине, за речушкой Пуксой – наша воинская часть…

 д. Разговорово, апрель 2011 г.