Хлебный тупик

               
Период моей учёбы в институте совпал по времени с широкой кампанией по освоению целинных и залежных земель Северного Казахстана, Сибири, Урала и Поволжья. Не берусь обсуждать многочисленные аспекты этого сомнительного общегосударственного мероприятия коммунистов и блока беспартийных.

Давнишнее это дело. Хотя его отголоски до сих пор отдаются в России и Казахстане. Выскажу только своё, естественно, субъективное мнение, основанное на личных впечатлениях и открытой информации российских СМИ. Возможно, кому-то оно покажется любопытным.

В бытность работы на минском тракторном заводе мне неоднократно доводилось бывать в этих краях по служебным делам. По роду занятий приходилось общаться  с серьёзными учёными и профессионалами сельского хозяйства. Беседовал, как говорится, и с рядовыми хлеборобами. Многое видел собственными глазами. А потому, смею надеется, что моё виденье данной проблемы в какой-то мере отражает реальную действительность того времени.

Напомню. Освоение целинных, веками непаханых земель, началось в 1954 году. Оно интенсивно продолжалось вплоть до 1960. Была распахана гигантская территория – более 40 миллионов гектаров. Страна затратила колоссальное количество материальных, энергетических, трудовых и прочих ресурсов.

По замыслу партийных вождей предполагалось, что по завершению этих грандиозных работ закрома родины будут ломиться от хлеба. Однако случилось ровно наоборот. Закрома опустели настолько, что впервые за всю российскую историю в шестидесятых годах начались огромные закупки зерна  за границей.
 
Конечно, существовали, вероятно, и другие причины, вынудившие руководство страны Советов пойти на импорт зерна. Но уже в конце пятидесятых годов стало ясно, что очередная большевистская авантюра, на этот раз хлебно-целинная, с треском провалилась. По крайней мере, в Казахстане я видел массу фактов тому подтверждение.
 
Не зря наши предки столетиями не трогали этих земель. Занимались исключительно скотоводством. Дело в том, что плодородный слой Северо-Казахстанских почв очень тонок. Его хватило только на первый после распашки урожай.

В этих краях почти круглый год дуют сильные ветры, особенно зимой. Потревоженная земля стала интенсивно подвергаться ветровой эрозии. Уже через пару лет огромный процент земель поднятой целины остался практически без плодородного слоя.

Удобрений в стране всегда не хватало, так что частенько собирали зерна намного меньше, чем его шло на посев.  Но даже эти жалкие крохи порой сгнивали на поле. Хранить хлеб было негде.

Целинная кампания, как и все прочие партийные начинания, была проведена в лучших большевистских традициях: много пропагандистского грохота и мизер организации. Сразу же были назначены жёсткие сроки по выполнению указаний партии и правительства. Все бросились пахать и сеять.

 Строительство элеваторов, дорог и прочей инфраструктуры оставили на потом, которое растянулось на десятилетия.  Даже в конце восьмидесятых годов я видел, как зерно хранилось под открытым небом. Зернохранилищ всё ещё хронически не хватало.
 
Некоторые целинные хозяйства попытались вернуться к овцеводству и прочему скотоводству. Но естественный растительный покров к этому времени был почти полностью уничтожен. Приходилось засевать многолетними травами огромные поля, подкармливать их удобрениями и т.д. Все эти работы требовали больших затрат, и превращали овцеводство практически в нерентабельное.
 
Колхозы и совхозы стали разваливаться, а народ разбегаться. Вот тогда-то какая-то умная голова и придумала оригинальный выход из очередного тупика, куда уже в который раз угодил советский народ под «мудрым» руководством родной коммунистической партии. Было организовано новое массовое студенческое движение под прозаическим названием «строительные отряды».

Во многих ВУЗах страны в большом количестве стали организовываться такие мобильные группы. Они отправлялись в Казахстан, Урал, Сибирь и другие целинные края. Строили там жильё, школы, дороги. Профессионалов явно не хватало, в связи с чем качество работ оставляло желать лучшего. Но само государство вообще ничего не делало.
 
Справедливости ради, надо сказать, что студенты с энтузиазмом восприняли эту инициативу сверху, и весьма энергично поддержали её. Мотивацией столь широкого движения являлись не столько идеологические соображения, сколько откровенный прагматизм.

От части, конечно, романтика дальних дорог и жажда перемены мест. Ребята за так называемый третий трудовой семестр могли неплохо подзаработать. Ну, и если согласиться с постулатом, что отдых - это смена занятий, то работа на целине была ещё и отдыхом.

В нашем институте такие «строительно-трудовые отряды» тоже организовывались. Но меня, если честно, в них не тянуло. Во-первых, большой необходимости в подработке я не испытывал. Стипендию я всегда получал. Её выплачивали после весенней сессии сразу за всё будущее лето.

 И для удовлетворения моих не очень широких запросов её вполне хватало. Ну а, во-вторых, до института я два года неплохо физически поработал. В какой-то мере познал чёрный труд и солёный пот. Так что подобная романтика меня уже влекла не очень.

На нашем факультете это очень популярное молодёжное движение началось с большой трагедии. Летом 1957 года факультетский строительный отряд трудился в одном из колхозов Кокчетавской области Казахстана. Занимались строительством саманных домиков. В сентябре приступили к сбору бахчи.
 
Изредка в деревню привозили кинофильмы. Студенты устраивали вечера отдыха с кино и танцами. В один из таких вечеров двое ребят охраняли большой амбар, где хранились убранные с полей арбузы и дыни.

Одного из охранников я хорошо знал. Это был Эдик Линник. Мы учились с ним в одном классе. Потом вместе сдавали вступительные экзамены на один и тот же факультет, но в разных потоках. Ему удалось поступить сразу, а я пошёл работать. Но я хочу рассказать не об этом, а об ужасной трагедии, которая произошла в тот осенний вечер.
 
Эдику и его напарнику, естественно, тоже очень хотелось посмотреть фильм или потанцевать. И они, вопреки строгой инструкции, надумали по очереди поучаствовать в вечере отдыха. Решили, как им показалось, по-справедливости: вначале один смотрит фильм, а потом второй танцует. Товарищ Эдика ушёл в клуб, а мой одноклассник остался с однозарядной берданкой охранять бахчу.
 
Когда уже совсем стемнело, Эдуард услышал какой-то шум. Подошёл поближе. И вдруг обнаружил рядом с сараем машину, в которую несколько мужчин из пролома в досчатой стене перегружали арбузы и дыни. И тут парень совершил роковую ошибку. Ему бы надо было позвать на помощь, но он поступил иначе. Понадеялся на свой однозарядный дробовик.
 
Пальнул в воздух и остался безоружным. Он не успел даже перезарядить берданку, как был исколот кинжалами грабителей. То были озлобленные ссыльные чеченцы, которых по указанию Сталина ещё в 1944 году принудительно депортировали в эти гиблые места Северного Казахстана.

 Многие из переселенцев погибли. Кое-кто смог сбежать. Те, что остались и выжили, от такой собачей жизни озверели настолько, что убить человека из-за полсотни арбузов им уже ничего не стоило.
 
Очевидцы рассказывали, что на теле товарища насчитали больше двух десятков ножевых ранений. Его кололи кинжалами даже после того, как несчастный парень был уже мёртв. Изуродовали так, что цинковый гроб, в котором его привезли в Минск, не открыли даже родителям. Так и похоронили.

 Возбудили уголовное дело. Отец товарища много лет теребил следственные органы. Ездил к следователю в далёкий Казахстан. Однако насколько я помню, бандитов так и не поймали, и до суда дело не дошло.

Впрочем, жестокое бессмысленное убийство Линника никак не охладило пыл моих однокашников попасть в строительный отряд, и отправиться в те неспокойные края. Я, правда, среди таких энтузиастов никогда не был. Могу выразиться более определённо: это широкое молодёжное движение прошагало мимо меня, однако никакого сожаления по этому поводу я никогда не испытывал.