Оскал волка. глава 4

Ночью подошла техника. Подготовив площадку для подъема экскаватора, подцепив его мощными тросами, поставили на лапы. Машинисты грозной машины залили масло, сменили ввод электросистем и кабель запустили его.  Выровняв стрелу, усилили железными листами, новыми тросами. Подняли с помощью лебедок. Юрий остался в ночь, доделывать экскаватор. Без сварки не обойтись. К утру экскаватор встал на линию, бросил на стол первый ковш породы.
А мы, приехав вечером домой завалились в столовою. В уютной, тихой обстановке царил дразнящий, забытый запах борща. Такого давно не было. На подоконниках окон стояли цвета: алое, кактусы. Откуда они здесь? На столах застелена красочная скатерть, аккуратно разложены вазы с конфетами.
- Проходите, чего встали! – донеслось с глубины кухни.
 Глеб,  удивленно посмотрел на  меня, пошел к раздаточной первым. Я, пожав плечами,  выдвинулся в корме.  Почти сразу пришли ребята с модуля, геологи.
- Говорят, ты подстригать умеешь? – спросила повариха, накладывая борщ. – Зайдешь к десяти ко мне?
- Зайду конечно, - ответил я смущенно.
Повариха секунду подумав, щедро добавила поварешку, в которой аппетитно застыл кусок свинины. Я сглотнул.
- Сегодня парная, не забыл Сань? – сказал сидевший напротив Глеб.
- Настроения нет что-то.
- Брось. Война войной, а парилка по расписанию. Я уже и пихтовые венички приготовил.
- Ладно. Уговорил.
Через полчаса толпа ребят со смехом выбежала с жаркой парилки, среди которых был я. Голышом, с множеством иголок на теле. Взобравшись по лестнице на « носок» кузова от « БЕЛАЗА»  с громким криком прыгнули в ледяную воду. Веер брызг рассыпался по бортам. Накупавшись вволю, вновь окунулись в стодвадцатиградусную жару. А через окна напротив, со слезами на глазах, за нами наблюдал протрезвевший горняк. И никто из нас не сможет увидеть, новой,  появившейся на лице скорбной морщинки.

- Заходи.
 Держа в руку ножницы, расческу не ловко втиснулся вовнутрь. Оглядел приятную обстановку. На стенах висели ковры, времен восьмидесятых. Кровать застелена махровым покрывалом. Стол наполнен салатами, среди которых одиноко и гордо возвышалась красочная бутылка белого вина. Фотографии детей в рамках, стоявшие на полке вызвали во мне улыбку. Анна проследила за взглядом, упреждая вопрос, ответила:
- Сережа и Маргаритка – мои чада.
Я сняв тапки, подошел ближе. Не сколько от заинтересованности, просто скрыть смущение, и завязать разговор. Добрые, радостные лица.
- Выпьешь со мной? – приблизилась она сзади.
- Я так понимаю…подстригать не нужно.
- Почему? Нужно.. только потом.
- Понятно..
- Что понятно? Повернешься ты наконец!
- Прости.
- Между прочим, у меня сегодня день рождения. Составишь компанию? – спросила она, упавшим голосом.
Я посмотрел на нее: красивое лицо, огромная грудь плавно колыхалась под домашним халатом, широкие, полные бедра. Я молча сжал в руках ворот халата, спустил вниз. Под ним не было ничего. Сильно прижал к себе. Ножницы и расческа куда–то делись.. не помню. Пуговицы от рубашки упали на пол. Набор посуды, стоявший на тумбочке постигла такая же участь. Но нам было уже все равно – реальности больше не существовало. Она плавала где-то рядом.
- Ты спишь?- прошептала она, поглаживая мою макушку.
Мы лежали в кровати. За окном давно спустилась ночь, и даже назойливые комары не портили минуты приятной слабости. Тихо тикали часы. Ночник мягко освещал интерьер комнаты.
- Нет.
- Ты наверно думаешь, что я здесь делаю?
- Нет, не думаю. Впрочем, что и все мы.

К июлю потянулись тучи. Солнце жалобно сверкнув на прощание, скрылось в черной паутине неба.  Я, заготовив дров, и разместив их решетке, приколоченной к стенке балка, приготовился сущить одежду. Сходил в лес, набрал пушистых веток ели. Гнус, не отставал ни на минуту. Особенно вечером, устраивал длительные набеги. Наша бригада поменяла график – пошла работа в ночь. Мощные прожектора, направленные на промывочный стол, едва справлялись с освещением.  Периодически приходилось подниматься на крышу балка, чистить тряпкой мутные от грязи стекла.   
Разжег рядом костер, добавил веток. Гнус немного успокоился. Из темноты выплыл горняк:
- Ну как дела?
- Нормально. Работаем.
- Иди, покемарь часок, я попромываю.
- Да не стоит… не устал вроде.
- Ну-ну, - оскалил он золотой ряд коронок. – Рассказывай. Вон, глаза красные. На ногах еле стоишь. Иди, не спорь..
Через час сменились. Горняк ушел в  балок. Я в последнее время  удивлен его  поведением. Меняется прямо на глазах. По весне жилы рвал пацанам будь здоров, не давал прохода, и отдыха в том числе.
К утру зашел Глеб:
- Малехо осталось. Светает понемногу уже.
- Хорошо.
- Сегодня у Михалыча день рождения. Приглашал..
- Он же в день работает Глеб.
- Выходной взял. Должен плов готовить, да в поселок сгонять.. за «топливом»
- А. Ну понятно тогда.
Начался сильный дождь. Желтая вода, стекавшая в котлован карьера, затопляла коренные породы. Развезло тропы. Чавкала под ногами земля. Сыро и влажно – тоска. Поднявшийся ветер швырял крупные капли в лицо. Дождевиков нам не выдавали, и я быстро промок до нитки. Дрожа телом продолжал работать.
Передал смену, запрыгнул в кузов УРАЛА.  Ребята, накрывшиеся кто чем потянулись следом. Выезжая с полигона водитель лишка крутанул руль, и увяз в непроходимой колье. Попытался раскачаться, бросая рычаг скорости взад-вперед. Безуспешно. Мы спрыгнули вниз, увязая по колено в грязи, и упираясь плечом в борт, толкнули машину. Дело пошло на лад.
В поселке встречал Михалыч.
- Парная кипит, - радостно возвестил он. – И сразу ко мне. Никаких отговорок! – предчувствуя хмурость на лицах, пробасил он. Жду.
На столе огромный чугунок с пловом, ломти хлеба, зеленый лук, сало. Несколько граненых стаканов, и пятилитровый бутыль с самогоном. Веселое лицо Михалыча хоть рисуй на холсте. Белая рубашка, брюки галифе.
- Давай мужики, проходим, располагаемся.
Через час, захмелевший Михалыч спросил:
- Сань, а ты то, не впервой в тайге. Верно?
- Работал немного. Почему спрашиваешь?
- Да получается у тебя хорошо. Схватываешь на лету.
- Где трудился? – спросил Глеб, разливая по стакан ополовиненную бутыль мутного самогона. – Я по молодости в Мирном побывал…на алмазах.
- Нее… в такую даль не совался. На драгах в основном…нижнее приангарье.
- На драгах? – икнул Михалыч. – Расскажи..
- Да как-то…может потом?
- Давай – давай! – подал голос горняк. – Как на духу.
На меня внимательно смотрели несколько пар глаз. Кто-то, открыв форточку закурил.
- Только рассказывать люблю обстоятельно. Не уснете?
- Все нормально. Мы слушаем Сань, - ответил виновник торжества.
-  Чтож…
Я выпил, закусил и посмотрел в запотевшее окно. Помолчал. События тех лет плавно перенеслись по памяти…
«– Какого черта вы там копаетесь? – прокричал нам с балкона начальник драги прииска Северо-Енисейского района. Человек был далеко не молод, с проблесками седины в волосах. Очень толковый специалист, не выскочка из новых, а сибиряк старой закалки. Мы его уважали и, более того, немного побаивались.
Час назад наша смена встала на разворот драги и  толкая перед собой болотистую жижу тащила на себе скользкий трос на тридцать два. Почти сто метров непролазной тайги и тягучего торфа казались непреодолимым препятствием, ноги отказывались идти, руки были покрыты мозолями.
– Давай, мужики, напряглись, совсем немного осталось, – вновь зашумел Палыч.
–Легко сказать, – ответил я. Техники нет ни черта, попробуй пролезь тут в этих джунглях.
– Ничего, паренек ты волевой, выдержишь и не такое.
С тяжелым вздохом мы вытолкнули наконец трос в месте, предполагаемой по расчетам ямы –точки зацепа для маневрирования драги на рубеже будущего забоя. Яма делалась так: бульдозерным отвалом рылся выемок поперек линии захвата троса. Быстрик, дерево покрепче, обвязывалось по центру удавкой троса и закапывалось тем же отвалом. На земле оставалась лишь петля для привязки левых и правых границ хода драги.
Работы оставалось много. Нас ждали ячейка на шесть тысяч вольт и кабель, протянутый черной змейкой к вводу драги.
Изрядно промокшие, мы доковыляли до трапа, устало поднялись по лестницам,уселись в драгерке (так назывался командный пункт управления) отдохнуть и набраться сил для следующего рывка. А в это время женщины-съемщицы, одетые в одинаковые рыже-огненные костюмы, заканчивали съемку, после которой нас ждали быстрый обед и дорога домой.
Внезапно в драгерку влетел слесарь.
– Я не могу опустить вторую сваю на зашаге! Что делать?! Трос маневрирования на лебедке заклинило! – нелепо размахивая руками, закричал он
Начальник драги аж кружку с чаем выронил из рук.
–Да ты что Семен, сдурел! Уплывем же сейчас назад, в отвалы! Бегом туда!
Мы безуспешно пытались починить лебедочный узел. Палыч вылетел на фронтальный балкон драги и увидел, как корма, стремительно набрав скорость, врезалась хвостовыми колодами в отработанный отвал эфеля, раскинувшийся в низовье.  Со скрипом согнуло в дугу правую колоду, и корма довольно быстро дала осадку. Драгер был вне себя от ярости.
Обследовав понтон, мы выяснили, что пробили центральный отсек, когда нас несло мимо вчерашних коренных пород. –Быстро отжаться на раме! Разруби к едрене фене этот трос. Да не стойте вы, как истуканы! Бегом! Запускать насосы! И аварийный не забудьте залить перед запуском, – приказывал начальник драги.
В течение часа выяснилось, что вода в центральном понтоне не убывает. Мы бессильно пытались что-то предпринять. Наши женщины,  привыкшие и не к такому, были благополучно отправлены на берег, в железной лодке. Пришлось переносить их в лодку на руках, по колено в воде. А на дворе стоял конец октября, работали уже в теплых свитерах, в куртках и шапках-ушанках. Палыч, накручивая ручку рации, сообщал штабу о нашем трагическом положении. Драгер смены устало поднялся, подошел к обогревателю и, размотав портянки, повесил их сушиться.
– Что будем делать, Алексей Палыч? – выдохнул он. – Сели на грунт прилично, и не факт, что не наделали новых пробоин. Котел потушили. Завтра двигатели замерзнут., Разрез в шуге. Можем не сорвать драгу.
– Знаю, Слава, – нахмурился начдраги. – Пущай нам цепляют трал и подвозят еще трактор
Будем отводить русло реки да штопать дыры. Отправим двигатели на сушку. Отмашку дай, чтоб не забыли масло в редукторах слить да залить отработкуУ нас неделя,- он в упор посмотрел на драгера. Запомни, Слава, неделя.
Мы, глотая черный чай, не вмешивались и предпочитали пока молчать.
– Ну, так что, пацаны, приуныли? – закурил Палыч. – А ну, подгоняй лодку к корме, поплывем определяться куда русло отводить, а то к ночи, возможно, бульдозер подойдет. Попробуем пока своими силами.
Я и представить себе тогда не мог, сколько проблем свалилось на нашу голову.
Когда мы подплыли к берегу, начался разбор полетов.  В конце концов, начальник устал спорить, лихо запрыгнул на гусеницу ДЗ-130 и погрозил кулаком трактористу, который опять умудрился залить за воротник. Взявшись за рычаги управления, наш командир уверенно направил трактор туда, где предполагалась дамба для отвода русла. Тракторист Павел, едва державшийся на ногах, хмуро стоял в стороне.
– Ну, так что ты, сучье отродье, творишь? А? Не был бы хорошим спецом, давно бы вылетел с флота, – сказал подошедший Слава.
–Да пошел ты. Давно ли сам с канавы вылез? А так и сам уйду! - и Павел медленно побрел прочь.
Бульдозер работал, натужно рыча и вдруг, как на замедленной съемке,. стал заваливаться на бок. Там был уступ, а под уступом –  около двух метров воды. Мы и опомниться не успели, как трактор  исчез из вида. Павел, на ходу скидывая бушлат, пролетел мимо нас и  ринулся в воду.
Через некоторое время, хрипло дыша, Павел и наш начальник выбрались на дамбу.
Бывает так, что подземные воды вымывают изрядный кусок почвы, образуются пустоты. Метровый пласт  не выдержал веса и  рухнул под трактором.
– Вари чай, Игорек, – держась за борт лодки, сказал Палыч. Жаль, спирта нет, согреться не помешало бы.
– Почему нет?- уныло ответил Павел. Осталось малехо, на стакан, два хватит.

В каптерке трещала капавшая с одежды на обогреватели-"пэты" вода. По кругу шла литровая кружка с крепким чаем. В воздухе стоял плотный, сизый дым сигарет.
– Русло до конца не отведено, воды еще много. К ночи, глядишь, рассосется, тогда сможем подойти. А пока вари коробку, Сань. Зажмем ее упорами к днищу и будем заливать бетон.
–Палыч! Отпусти смену, измотались ребята. Ночники подъедут, подсобят,– закашлялся Слава.
– Да как пустить? – помолчав, ответил Палыч. – Залатаем, и пущай отдыхают денек-другой.
–Да, не даешь ты пощады своим пацанам, – поморщился драгер. – Пошли, что ли, авось подгадаем.
Утром, сняв резиновый костюм и обмороженными пальцами вытирая грязь с лица, я почти не чувствовал усталости. И вдруг свалился на пол без сознания.. Очнулся от запаха разогретого на сковороде мяса.
– Как чувствуешь себя? – спросил, отходя от плиты, Палыч. – Давай, рубани тушенки да хватани чаю. На раз полегчает. Всплыли! Пацаны хвосты подбирают.

Через три дня запустили котел. Бригада грузила в контейнера-тонники уголь и переправляла его в загрузочный бункер. Нужно было прогреть двенадцать кубов воды.
– Санек! давай, поднажми! Попримерзло все к чертям собачьим,- подошел ко мне Палыч. В ночь выходим на забой, край утром. У тебя трое будут шпарить, скучать не придется.
Я снял фуфайку, подпоясал спину материным шерстяным платком, надел верхонки и принялся за работу. Через час, нагнав необходимое давление, мы запустили три брансбоя (Держать давление, когда идет такой расход пара и воды, было нелегко, и приходилось махать лопатой, выгребая отработанный уголь и раскалывать кувалдой крупные куски. Времени на отдых почти не оставалось. Литровую банку с супом я разогревал тут же, на распределительной колонке паровых систем, и обедал, не отходя от рабочего места. Интересно наблюдать, как работает человек с брансбоем: резиновая куртка в крапинах льда, усы в инее, а рядом мощно бьет, разбивая комья грязи и льда, струя кипятка. Драга окутана туманом, видны лишь ее очертания, да слышен монотонный скрип черпачной цепи.
К рассвету запустили центробежные насосы всех отопительных систем, встали на зашаг.
Зашумели приводы рабочих узлов.
Я закурил, открыл боковую дверь драгерки и вышел на балкон. Холодный ветер пронизывал насквозь, напоминая, что короткие зимние дни совсем близко. Вглядываясь в горизонт, я не сразу заметил, что на мачте развевается потрепанный временем Российский флаг. Воспаленными руками закрыл лицо и понял, что здесь, в сердце тайги мне придется еще многое пережить.