Не ломай цветок - погубишь!

          Цветок у дороги. С трепещущими на ветру листиками и лепестками. Тонкая детская рука тянется к цветку. Мальчик хочет сорвать цветок. Чтобы доказать себе, что он уже мужчина, способный сделать любимой бабушке подарок.
          По дороге идет человек. Обычный с виду советский человек. Идет, поигрывая складным ножичком в кармане. Он хочет... Он чего-то хочет. Такого, чего не понять ни мальчику, ни его бабушке, никому не понять. Может, он хочет доказать кому-то, что он мужчина? Кому, своим друзьям? Этому малышу? Себе?
          Что ожидает их при встрече? Может, они просто разойдутся, и каждый пойдет своей дорогой. Может, взрослый дядя поможет в чем-то малышу. А может… Неужели бывает другой вариант ответа на этот вопрос? Неужели взрослый имеет право унизить малыша, зная, что того некому защитить? Откуда берутся моральные уроды среди нас?


 * * *

           «Нет, не права все-таки Наташка, в школе учиться хорошо. Особенно если, как сегодня, будем с классом ходить в парк на лодочки. Здорово было!» Весело прыгает озорной солнечный зайчик на потолке. В такт задорной мелодии из радиоприемника мальчик топает ногой, заставляя воду в стакане шевелиться.
          - Женечка, ты не сходишь, мой хороший, за молочком? Там бочку привезли только что. Народу еще нет.
          Незаметно подошедшая бабушка погладила его по растрепавшимся кудряшкам. Женя отдернул голову.
          - Ба, а давай подстрижем их? - он сжался и нахмурил брови. - Вера Петровна сказала, что у мальчиков должны быть короткие волосы.
          - Неправильно говоришь. Подстрижем ТЕБЯ. А волосы СОСТРИЖЕМ, - поправила бабушка. – Что, дразнятся, внучек?
          Мальчик молча поднял на бабушку свои прозрачные голубые глаза. «Как он похож на мать! Какая была красавица…» Бабушка тяжело вздохнула.
          - Хорошо, хорошо, подстригу сегодня. А где наш Барсик? – решила она сменить тему и вышла в кухню, откуда раздавалось шипение нагретой сковородки.
          - Барсик, Барсик! – мальчик обежал взглядом комнату, заглянул под кровать. – Нету. Вот негодник, спрятался опять.
          Повернувшись к окну, Женя остолбенел. За окном, в воздухе, лежал его Барсик. Не висел, именно лежал в воздухе и не падал. Привстав немного, он понял – в чем разгадка. Опорой коту служила палка, одна из тех двух, на которых натягивают веревки для просушки белья.  Мальчик дернулся сначала, но тут же спохватился: «Спокойствие, только спокойствие! Нельзя резко двигаться, вдруг Барсик испугается и сорвется вниз. А лететь-то - ой, не близко, девятый этаж!» С вытянутыми вперед, напряженными пальцами и с выпученными глазами он двинулся, крадучись, по направлению к балконной двери, осторожно открыл ее и вышел на балкон. Барсик лениво повернул голову.
          - Ну что ты, глупенький, не шевелись, сейчас я тебя спасу.
          Женя медленно-медленно протянул руки и, взяв кота снизу, потянул на себя. Барсик сначала сопротивлялся, цепляясь когтями за опору, но наконец сдался. Мальчик прижал его к себе:
          - Глупый, какой ты все-таки глупый, Барсик! Как ты меня напугал! А если бы ты упал? Ты о бабушке подумал?
          Он гладил и гладил кота, чувствуя себя героем, спасшим друга от верной смерти, а бабушку от инфаркта. Устав от чрезмерно тесных дружеских объятий, Барсик, коротко мяукнув, мягко спрыгнул на пол и удалился в комнату, задравши хвост.
          «Здорово, все-таки, жить выше всех!» - Женя подумал, как приятно утром встречать солнышко, розово-золотое, наблюдать, как оно потихоньку выползает на небо. - "Вон там, на горизонте, центр города, и никаким пятиэтажкам не заслонить этот чудесный вид! Можно смотреть салют 9 мая прямо из дома. Все верхние балконы заполняются соседями, и со всех сторон доносится дружное «Ура!!!». Это знакомые мальчишки орут, пытаясь перекричать друг друга".
          - Женя, ты не забыл, о чем я тебя попросила? - голос из кухни прервал мечты мальчика. - Поторопись. А на сдачу можешь купить себе мороженого.
          Звеня белым бидончиком и монетами в кармане и перепрыгивая через несколько ступенек, Женя, насвистывая песенку, спускается по лестнице. Вот и последний ее пролет. Женя распахивает дверь на улицу, ветер обдает его свежей волной. Как вдруг… «Ключ! Я же забыл ключ поднять, когда катался на лодочках! Он выпал из руки, и я хотел его потом поднять… и забыл! Что я бабушке скажу! Надо забрать его, пока кто-нибудь не нашел». Забыв о молоке, о мороженом, обо всем на свете, Женя бросился бежать. "До парка недалеко, каких-то пять остановок." Это расстояние казалось ему легко преодолимым без помощи автобуса. «Ничего, я успею».
          Антонина Васильевна, выглянув из окна, удивленно заметила, как внук промчался мимо бочки с молоком в сторону магазина. «Наверно, сначала за мороженым побежал»,- подумала она и, успокоившись, стала наливать новый будущий блин на сковородку.

          Устав бежать, Женя перешел на шаг. Солнышко словно обнимало его своими добрыми лучами. Облака, разомлев от летнего зноя, остановили свой бег и лежали подобно кучкам ваты на огромной стеклянной полке. Вот уже и знакомый лесок, куда они с бабушкой часто ходят за грибами. А перед ним яркими сиреневыми островками — бабушкины любимые «сентябрятки — дружные ребятки». Жене нравилось именно то, что они такие дружные — на одной толстой крепкой ножке сразу целый букет.
          Однажды Женя сорвал сентябрёнок и радостно помчался к бабушке, держа его в высоко поднятой руке. Бабушка улыбнулась, взяв цветок, она осторожно погладила его, как котенка:
          - Спасибо, внучек. Посмотри, какая красота, - и, помолчав немного, добавила: - Как ты думаешь, цветок живой?
          - Да, бабулечка, конечно живой! - мальчик запрыгал от радости.
          – А вот не угадал. Уже нет. Вот сейчас принесем его домой, и ты увидишь, как быстро поникнут его лепесточки, какой он станет грустный. А потом и вовсе завянет, умрет.
          - Умрет? - плечики Жени опустились, а глаза наполнились слезами.
          - Да, дорогой. Давай не будем рвать цветы просто так. Запомни - нельзя из своей прихоти губить живое. Пусть лучше растет. И всех нас радует.

          Вспомнив сейчас эти бабушкины слова, Женя помахал весело кивающим ему цветам. Тут он заметил, что впереди идет молодая женщина. Дорога здесь никуда не сворачивала, и они уже довольно долго шли друг за другом. Невольно он приклеился к женщине взглядом и представил, что она - его знакомая. Наверное, она шла на какую-то приятную встречу. Шла, будто танцевала на своих тоненьких каблучках. Легкое, немного просвечивающее платье послушно двигалось в такт ее движению, и как продолжение этого колыхания за нею вился аромат очень приятных духов.
          Женщина цокала каблучками, как лошадка, и две округлости чуть ниже взгляда Жени по очереди подпрыгивали, заставляя подол платья озорно взлетать. «Может быть, она артистка»,- вдруг подумал Женя, представив ее танцующей на городском празднике. И тут заметил, что навстречу идет молодой человек. Мальчик попытался угадать – сколько ему лет: «Он уже взрослый дядя. Восемнадцать лет, наверно. Или девятнадцать».
          Когда парень поравнялся с женщиной, он слегка повернул голову вслед за ней, втянув носом воздух, да-да, Женя заметил. А потом вдруг направился прямо к Жене.
          - Привет. Как тебя звать? – спросил незнакомец, глядя на мальчика сверху.
          - Женя, - сказал Женя.
          - Же-е-еня! Какое красивое женское имя! – вдруг как-то неожиданно ласково пропел молодой человек. И тут же предложил:
          - Хочешь конфетку?
          Женя знал, что у незнакомого человека лучше не брать ничего. Ведь потом придется отплатить добром. А у него не было ничего, кроме пустого бидончика и денег на молоко и на один стаканчик мороженого. Он не хотел конфетку. И еще ему почему-то не очень понравилось, как этот дяденька вдруг заулыбался такой противной улыбочкой. Женя сразу вспомнил сегодняшнюю обиду в школе, когда одноклассники окружили его и стали дразнить девчонкой. «За что?» - кричало у него внутри. – «Ну почему я так похож на девчонку!» Они так же улыбались.
          Незнакомец, не дожидаясь ответа, крепко схватил Женю за руку и повел в сторону от дороги, в лесок.
           - Не рыпайся, девочка,- процедил он уже другим голосом, тихо. - Сейчас ты получишь свою конфетку. Только сначала поработаешь немного.
          Они отошли недалеко, за деревья. У Жени в голове остановились все мысли. Кроме одной, навязчивой: «Восемнадцать? Или девятнадцать?» Эта мысль пульсировала в его мозгу, не давая понять смысла слов:
           - Ну, чего встала? Снимай свои кружевные трусишки, Женя.
          Поняв, что ребенок не в состоянии двигаться, он вынул руку из кармана и силой засунул туда женину руку.
          - Бери свою конфетку.
          Мальчик стал искать дно кармана, не нашел, зато его рука вдруг наткнулась на что-то большое, плотное и горячее. Как большая, нет, очень большая, надутая сарделька, вынутая недавно из кастрюли.
           - Правильно, бери ее, попробуй, - сомлевшим голосом почти пропел незнакомец. - Она такая сладкая!
          Женя стоял как вкопанный, крепко сжимая это нечто, плотное, живое... Слезы капали с его густых ресниц одна за другой на рубашку. Как случилось, что такой обычный, казавшийся добрым, дяденька превратился вдруг в злодея, в страшного волшебника, заколдовавшего его, наверно, навсегда. Все чувства отказали мальчику. Он держал ЭТО в руке и не мог понять – почему это происходит с ним!
          - Ну что же ты, Эугения, - Женю передернуло от фальшивой ласковости в голосе, - совсем ничего не умеешь, что ли? Ты погладь его, погладь, - незнакомец, наклонившись, уперся мутным взглядом в лицо Жени, сверкнул металлическим оскалом и прошипел в самое ухо мальчика: - Слушайся дядю и не вздумай кричать. А то убью, - через секунду между ними возник кулак со страшным острым ножом.
          Погладив женину руку через карман, он обхватил ее и стал делать сначала медленные движения вверх-вниз, потом все быстрее и быстрее. В конце концов, этого ему показалось мало. Молодой человек развернул Женю спиной к себе. Руки мальчика уперлись в шершавую кору стоявшего рядом дерева. Молочный бидончик со стуком упал на землю и покатился. Сквозь мутную пелену Женя увидел, как белое пятно разделилось на два – крышка покатилась в другую сторону. Парень резким движением дернул шортики вниз. Через секунду мальчик вскрикнул от дикой боли.
         - Молчать, я сказал, - зло прошипел мужчина, зажимая ему рот и озираясь вокруг.
         По дороге весело шагали две девчонки, напевая «Не ломай черемуху у реки, красоту невинную береги…» Они вместе обернулись на звук, прервав песню, и тут же ускорили шаг. Больше никого, можно не бояться. Мужчина обхватил освободившейся рукой мальчика за живот.
          - Дяденька, не надо! Ну не надо… зачем… Зачем вы это делаете? Мне больно…
          Но его не слышали. Его болтало во все стороны. Боль разрывала его на куски, он вскрикивал и, рыдая, все повторял: «Не надо… не надо, дяденька…», пока силы совсем не оставили его.


          Антонина Васильевна сняла последний блин, смазала его обильно сливочным маслом – внучек любит тонкие масляные блинчики – и накрыла ароматную, с пылу, с жару, стопку блинов тарелочкой. «Куда же он запропал?» - она выглянула в окно. – «Пойду, гляну, может, с мальчишками заигрался, а про молоко и забыл».
          Молоко сегодня разливала Танюша, милая девушка, розовощекая, пышная, словно булочка. И такая приветливая! Вот и сейчас она сразу улыбнулась, увидев знакомую:
          - Здравствуйте, Антонина Васильевна, как ваше здоровьечко?
          - Здравствуй-здравствуй, дорогая. Да так, ничего, живем, хлеб жуем. А ты как, замуж-то не вышла, красавица наша?
          Девушка покрылась румянцем:
          - Да куда там, разве ж найдешь кого порядочного в нашей деревне? – и улыбнулась лукаво.
          - Не скажи, милая, много хороших парней вокруг. Хочешь, познакомлю с одним? Наш сосед. Очень культурный, воспитанный, всегда здоровается.
          - Да ладно,-  девушка махнула пухлой ручкой, - я уж как-нибудь сама…
          Антонина Васильевна слегка приобняла девушку:
          - Ну как знаешь, Танечка. А то я бы похлопотала.
          Тут вспомнив, зачем подошла, она спросила:
          – Танюша, а ты Женю моего не видала? Я его за молоком послала, да что-то нет до сих пор.
          - Видела, да. Но он пробежал мимо. Я тоже думала – сейчас вернется. Вон туда побежал, - она показала в сторону города.– Такой угрюмый сегодня. У вас что-то случилось?
          Антонина Васильевна проследила в направлении, куда указала Татьяна, и вдруг перед ее глазами возникла страшная картина. В сердце кольнуло острой иглой, и стало трудно дышать. Ей показалось, что огромная туча накрыла весь город. Она медленно стала оседать на землю.


          Получив от пацана свою дозу удовольствия, парень внезапно понял, что тот уже не двигается. Позднее прозрение ослепило его.
          «Б…  он умер, что ли?  А если не умер? Что же делать! Он же видел меня! Он опознает меня!» Кровь хлынула к лицу. Он огляделся. Дорога была пуста.


          Когда приехала «Скорая», Антонина Васильевна уже не могла двигаться. Лишь указывала пальцем в сторону леса, бормоча: «Туда… туда…»
          Через несколько дней, открыв глаза, она обнаружила себя в незнакомой комнате с крашенными бледно-зеленой краской панелями. В сидящей рядом на табуретке женщине она узнала Танечку-молочницу, сосредоточенно перебиравшую край своего белого халата.  Заметив движение пальцев Антонины Васильевны, Танечка подскочила, но тут же снова села на табуретку. Она ласково гладила руку бабушки и зачем-то все время повторяла: «Вы не волнуйтесь, только не волнуйтесь, все будет хорошо… Я с вами, все будет хорошо…»  В глазах Антонины Васильевны она читала немой вопрос. Но врачи запретили ей говорить правду. Да и не смогла бы она.


-------------------
 Ред. 10.05.2012
 Выражаю благодарность Василию Лыкову и Владимиру Волковичу, а также неизвестному читателю Ивану Николаевичу за участие.